***
«Дебор Отель» - поистине роскошное место. Дорогой интерьер в выдержанном стиле и палитре, изящные люстры, свисавшие с потолка, мягкие стулья, обитые тканью и пухом внутри – всё для удобства посетителей этого места. А стеклянный купол, что пропускал солнечный свет и открывал прекрасный вид на голубое небо, являлся основной фишкой ресторана, позволяя любому желающему любоваться подобным видом, и лишь мелкие клубы пыли, что можно было заметить из-за яркого солнца, проникавшего в здание, витающими в воздухе, и оскорбляющими прекрасное место одним своим существованием. Вино «Орнелла» плескалось в чистом бокале с золотым обрамлением, на крае которого уже успели остаться отпечатки губ юноши, что были особенно заметны в цвете стекающего вниз вина после очередного глотка. На тарелке, идеально поданное, красовалось фуа-гра по-Фонтейнски, заказанное Ризли незадолго до прихода его, ныне, ассистента. Это почти свидание. Оно было бы таковым, если бы не множество бумаг на столе, разной степени запылённости и потёртости. И все они – разная информация по двум делам сразу, никак не связанными между собой, и, всё же, как-то переплетёнными прошлыми работниками Меропид. - Ох, как много головной боли… - промолвил Лини, устремив взгляд на множество бумаг прямо пред собой, отрезая кусочек своего блюда, - Мне казалось, от меня требуется лишь повторение пары трюков с пояснением. Неужели я ошибся? - У меня намного больше планов на тебя, - просматривая одни и те же бумаги в сотый раз в поисках информации, что могла дать малейший повод для теорий или наводку, Герцог ответил ему, - И, мне кажется, ты можешь помочь мне раскрыть дело. Эта «игра в детектива» совершенно не радовала иллюзиониста, но он осознавал, что все блага, обещанные ему Ризли в виде обеспеченного будущего его и его семьи, не могли упасть ему прямиком в руки всего-лишь за секреты его фокусов. В конце концов, ему оставалось только смириться с этим, ведь отказываться от подобной сделки лишь из-за подобной работы – нечто немыслимое. - Хм, что-ж, - его тонкие, элегантные пальцы, обвили ножку бокала для очередного глотка, что оставил за собой капли вина на губах Лини, соблазнительно блестящих в ярком свете, - Спасибо, что Вы хотя бы соизволили угостить меня ужином, прежде чем откровенно использовать. «Знаете, разглядывать пыльные бумаги не такая уж и большая честь для меня» - читалось на его лице особенно хорошо, когда он наконец прикоснулся к бумагам, бегло читая текст на них. Ничего необычного – всего лишь множество самой разнообразной информации для расследования, что написана простым и скучным языком с множеством профессиональных слов. На других страницах – судебная экспертиза по состоянию тел жертв на момент смерти, показания опрошенных людей о днях перед смертью… Казалось, тут и впрямь не за что уцепиться. - В чём же причина того, что это дело не было разгадано до сих пор? - Его ошибочно переплели с другим схожим делом. - отозвался Ризли, разъясняя, - Лишь недавно мне удалось установить сходство между ними. - Должно быть, оно действительно очень старое, - лишь взглянув на бумагу и на то, насколько же она пожелтела, можно было понять это без особого труда, - Но зачем раскрывать дело сейчас, когда всё уже утихло и более не продолжается? Пожалуй, это было хорошим вопросом – ведь и впрямь, зачем кто-то столь значимый, как сам Начальник Меропид взялся за это дело с таким воодушевлением, что даже обратился за помощью к нему? Мотив Ризли был настолько смутным, насколько это возможно, и от того становилось лишь любопытнее и любопытнее с каждой секундой своего нахождения с ним. - Справедливость состоит не только в том, чтобы наказать преступника, - он сделал паузу, словно формулируя свои же чувства и переживания для самого себя, - Возможно, это подарит утешение близким людям пострадавших. Меж ними воцарилась тишина на несколько секунд, а после – Лини залился смехом, ярким и громким, похожим на треск множества искр по своему характеру, однако в нём не было и капли злости, что казалось и ожидаемым, и странным. Один только его смех вызывал столько ощущений внутри – от интереса до недоумения, и все они не утихали, как и голос иллюзиониста некоторое время, что разносился по всему заведению. - Какое благородство! Что и следовало ожидать от Герцога Меропид. – широкая улыбка посетила его лицо, когда он взглянул на своего собеседника вновь, - Признаться, никогда бы не подумал, что кто-то вроде Вас может беспокоиться о чужих эмоциях. Что-ж, мужчина и впрямь походил на настоящую ледяную скульптуру, которой нет дела до мирских забот и чего-то столь мешающего, как чувства и эмоции. Скульптуру настолько идеальную, что она не таяла даже при самых искренних и бурных эмоциях, скорее, наоборот – замораживала всё вокруг себя. И как же было смешно от того, что Лини ошибался. В некотором роде это сближало – наличие маски на лице юноши не гложило его более, пусть даже самую малость, ведь осознание, что на лице другого человека – точно такой же образ, наполненный хладнокровием и ничем больше, значительно облегчало ему его же существование. И существование образа яркой и беспечной личности, в душе которой нет места мраку. И, признаться, это не только избавляло его от лишних тревог, но и пробудило в нём настоящий интерес.***
Пыльная работа тянулась до самого вечера. Их бокалы и тарелки уже были опустошены, а небо над куполом ресторана начинало розоветь, приобретая всё более и более яркие оттенки, и, наконец, затухая. Всё это время проходило за нудной работой, в течение которой Ризли постепенно посвящал его в курс дела, рассказывая важные сведения абсолютно монотонным голосом, уже привычным и ни сколь не отталкивающим. - Значит, спустя два дня после посещения представления, жертв находили мёртвыми? – уточняя, Лини вновь взглянул на бумаги. - Верно. – кончик пальца Ризли коснулся бумаги, проводя под строкой с этой информацией, - Мы предполагаем, что это была инсценировка самоубийства. - Это имеет место быть, - в который раз взявшись за очередную страницу, тот задал новый вопрос, подробности которого он опустил, - Что было с жертвами в течение этих двух дней? - Свидетели и знакомые людей не наблюдали ничего сверхъестественного. - Значит, всё было в привычной обстановке, и вдруг это происходило как гром среди ясного неба? – иллюзионист на мгновение остановился, погружаясь в мысли, - Возможно, здесь есть дыра. Размышляя об этом так долго, Лини пришёл к одному – всё это похоже на запутанную детективную историю, в которой, казалось бы, нет никакой разгадки. Всё это было странным – и привязка одного дела к этому, и подробности преступления, и представление, после которого люди ровно через два дня совершали самоубийство без каких-либо причин. В какой-то момент всё стало похоже на книгу из лавки Фонтейна, такую же шаблонную, но оставляющую за собой эту нить интриги, за которую нельзя ухватиться. И в этот момент ему в голову пришла интересная мысль. - Или… - читая, его взгляд остановился на очередном представлений, на которых побывали люди, - Дыра в другом месте. - Что ты имеешь в виду? Мельком хихикнув, юноша накрыл стол белым платком, медленно и осторожно поднимая его, до тех пор, пока под тканью не начали виднеться очертания банки. Белая ткань изящно была сорвана с предмета, и перед Ризли, будто на представлении, появилась банка фруктового мармелада, обильно посыпанная сахаром. Возможно, это был намёк. Возможно, нечто ещё, но почему Лини решил показать ему это прямо сейчас так и останется загадкой между ними. - В первое моё выступление в опере «Эпиклез» Линнет, замаскированная в меня, выбежала из ящика для комичного эффекта в представлении, - банка, обвязанная лентой, оттенок которой оставался нерешаемой головоломкой для Герцога, прямо как и цвет глаз Лини, с звонким звуком распахнулась, наполняя воздух сладким и протяжным ароматом, - И никто не заметил подмены до момента суда. – один кусочек мармелада в миг оказался на вилке, и, потянувшись через весь стол, юноша приставил его прямо к губам Ризли, - Так что, если с представления уходили уже не те люди, что на него пришли? С кусочка мармелада упали пара крошек сахара, оказавшись на губах того, и, чуть поддавшись вперёд, он взял сладость в рот, снимая его с десертной вилки. Мармелад, приготовленный Лини, такой сладкий, что зубы скрипят, до тех пор, пока конфета не пропадает во рту, растворившись на языке и оставляя приятное послевкусие, к которому он никогда не сможет привыкнуть. - Подмена, хм. - Мне нравится ход Ваших мыслей. Казалось, только они понимают друг друга, и этот разговор становится таким неясным и скрытым от чужих глаз без всякого шифра, что эта царящая только меж ними атмосфера завораживает, как и небрежные и неловкие касания, ощущение тепла пальцев Лини, что особо врезалось в память, когда они передавали бумаги из рук в руки, привкус роскошного вина и его смех. Это почти свидание. - Ох, уже так поздно… - но ему было суждено прерваться, - Что-ж, вынужден откланяться, monsieur! И с привычной ему улыбкой, он пропадает ещё один раз. Это не было фокусом или уловкой, но почему-то это вызывало куда больше эмоций, чем его представления. И это был отнюдь не восторг.***