торт в 10 слоев

— Хочешь со мной сегодня пообедать? — Изуку постарался задать этот вопрос максимально невинным тоном. Каччан молча уставился на него в ответ. Серьезно, именно уставился, из-за чего Изуку уже начал чувствовать, как пот собирается у него на затылке. Затем Каччан обернулся, словно проверяя, не стоит ли кто-то у него за спиной. Ага, будто Изуку психовал бы так сильно, приглашая на обед кого-то другого. За спиной Каччан, естественно, никого не обнаружил. Вообще, урок ещё не начался, так что все стояли группками и болтали о чём-то своём. — Чего? — Пообедать. Со мной. Сегодня, — очень связно повторил Изуку. Каччан не переставал на него пялиться. Ну хотя бы не задушил Изуку в тот же момент, что в целом уже можно считать плюсом. — Эм. Давай, пофиг. — Отлично! — Изуку сказал это куда более радостно, чем стоило. Честно говоря, что в этот момент он просто был рад, что остался жив, — Мне надо, эм, сходить к Сущему Мику сначала. Ненадолго. Насчёт вчерашней домашки. Может быть, подождёшь меня в столовой? Каччан как-то очень неэлегантно хрюкнул, но это почему-то тоже прозвучало угрожающе. — Что, не вывозишь грамматику? Давай сюда, объясню тебе так, чтобы даже твой тупой крошечный мозг был в состоянии понять. — Не нужно! — ответил Изуку, может быть чуть-чуть слишком визгливо. Серо покосился в его сторону, и Изуку изо всех сил старался не покраснеть. — Эм. Ну то есть мне надо, чтобы он поставил мне оценку за эссе, которое нам задавали на той неделе. Я его переделал, потому что первая версия мне не понравилась. — Какой же ты ботан, — сказал Каччан. Хотя не особо ядовито, а значит, он был в хорошем настроении. — Ну раз так, то я схожу с тобой, чтобы мне не пришлось тебя ждать. — Нет, не нужно. — Почему это? — Ну я… Я надеялся, что ты пойдёшь первый и займешь нам место. — Удачно придумал, Изуку! — Или у нас не получится сесть за тем большим столом у окна, который тебе нравится. Знаешь, тот, который всегда первым занимают. Каччан удивлённо приподнял брови. — Откуда ты зн.. — начал он, но остановился и откашлялся. — Господи, ладно, пофиг. У тебя пятнадцать минут, не опаздывай. — Конечно! — просиял Изуку. Каччан закатил глаза и развернулся к доске. Примерно в это время Айзава обычно приходил вести классный час, так что Иида уже начал сгонять всех по местам, одновременно зачитывая стандартную четверговую лекцию про необходимость правильно затачивать карандаши. Каччан не стал продолжать разговор, так что Изуку достал (идеально заточенный) карандаш и открыл сумку в поисках своей надёжной жёлтой тетрадки. Достав её, Изуку открыл последнюю заполненную страницу. Пригласить Тодороки: готово. Пригласить Каччана: готово (не хочу повторять это никогда в жизни). За пять минут до звонка в класс забрел Айзава, держа под мышками по подушке. — Надо будет поставить вместо учительского стола кровать, — сказал он вместо приветствия. — Но что-то мне неохота идти в Икею. Откройте свои учебники на странице, на которой мы были в прошлый раз. Иида? — Какой учебник, сэр? — Да мне пофигу, любой. Просто заткнитесь и почитайте что-нибудь, все вы, чтобы я мог поспать спокойно. Изуку решил повторить английский, учитывая то, что вчера он все-таки половину урока прослушал. Ему даже удалось прилично позаниматься перед следующим уроком. А ещё у него получилось внимательно слушать на занятиях аж до обеда, несмотря на то, что бананово-желтая тайная тетрадка словно подмигивала ему каждый раз, когда он открывал сумку. Он как раз заканчивал повторять заметки по биологии, как прозвенел школьный звонок. Каччан словно ждал этого и сразу же развернулся, чтобы напомнить Изуку поторапливаться и не заставлять его ждать. — Постараюсь, — искренне сказал Изуку и затем подчеркнуто достал из папки свою домашку по английскому. Каччан кивнул и направился прочь, засунув руки в карманы. Кто-то похлопал Изуку по плечу. — Обед? — с надеждой произнёс Тодороки. Изуку сразу расслабился. — Ага, как только я разберусь в учительской. Помнишь, где меня ждать? — Большой стол у окна, — послушно сказал Тодороки. Изуку улыбнулся. — Взять тебе обед? — Да нет, спасибо. Просто займи мне место, я приду попозже. Тодоорки кивнул. Изуку нежно подтолкнул его к двери, так что Тодороки ушёл, хотя по дороге к двери он обернулся, словно хотел проверить, что Изуку никуда не испарился. Изуку помахал ему рукой, и Тодороки помахал в ответ. Только тогда он наконец-то вышел в коридор, и, как Изуку надеялся, отправился прямо в столовую, где должна была завершиться фаза два его невероятного плана. Изуку запихнул свою домашнюю работу обратно в рюкзак и тихо последовал за ними. Но к сожалению, скрытность никогда не была его сильной чертой. В очередной раз он в этом убелился, столкнувшись с Хитоши. Который, кстати, почему-то сидел за шкафчиком, держа в руке коробочку с соком. — Привет. Изуку на него шикнул: — Мы в режиме скрытности. — Почему? — Длинная история. Но я хочу сделать так, чтобы кое-какие друзья наконец поладили. — Окей. Идёшь обедать? — Наверное нет, — сказал Изуку, всё ещё прижимаясь к стене. — Но если кто-то спросит, я не нарушаю никакие правила. Иди без меня. Мне надо завершить миссию. В миссии никоим образом не был задействован Сущий Мик. А вот что там было задействовано, так это попытка затесаться в обеденную суету и незамеченным пробраться в столовую за Каччаном и Тодороки. В итоге Изуку умудрился спрятаться за колонной и постарался успокоиться. К сожалению, он был слишком далеко, чтобы услышать, что говорят ребята за тем самым столом. При этом Изуку не терял надежды, что своими глазами увидит, как расцветает любовь. Каччан уже сидел там, что неудивительно. На его подносе стояли две порции жареного риса, а на лице было написано достаточно кислое выражение, способное отпугнуть кого угодно, кто задумается о том, чтобы присесть рядом. К еде он даже не прикоснулся. Солнце сияло сквозь большое окно поблизости, и Каччан как-то задумчиво его открыл. Летний ветерок шевелил его волосы, из-за чего они казались мягче, чем, наверное, были. На сцене появился Тодороки. Изуку отметил это на ладошке, чтобы потом переписать в тетрадь. Тодороки тоже нес две тарелки, и он замер на месте, заметив, что стол, к которому он направлялся, уже занят. Вот оно, подумал Деку, задержав дыхание. Тодороки и Каччан встретились взглядами. Медленно, но подчеркнуто уверенным жестом Тодороки поставил на стол свой поднос. Честно говоря, возможно Изуку стоило ожидать, что всё закончится кровопролитием. Но и Урарака была в чем-то права — на это и правда весело смотреть. Удивительно, но столовский стол даже не затрещал, когда Каччан впечатал в него Тодороки. Хотя четыре порции жареного риса, которые улетели прямо в потолок, было немного жалко. А еще столовские подносы оказались на удивление крепкими — вряд ли череп Каччана мог с ними сравниться. Но будем честны, мало кто сохраняет такой же боевой дух перед лицом повторно наносимых черепно-мозговых травм. Изуку спрятал лицо в ладонях. Ладно, окей. Возможно, он все-таки не до конца продумал этот план. — Ого, — сказал Хитоши, задумчиво пожевывая соломинку из своей коробки с соком. Изуку даже не слышал, как Хитоши проследовал за ним. — Они и правда без тормозов. Как думаешь, на этот раз кто-то помрет? — Если они друг друга поубивают, Иида убьет меня, — ответил Изуку. — Не хотелось бы. — Я бы поспорил, — Изуку сделал глубокий вдох и вышел из своего безопасного прикрытия, протискиваясь через толпу наблюдателей прямо к месту резни, хотя делать это не хотелось от слова совсем. — Ребят? Эм, ребята? Может быть, вы, ну это, как бы сказать, попробуете, типа, не калечить друг друга? Просто спрашиваю? Они замерли. Каччан пытался натянуть штаны Тодороки ему на голову, а Тодороки пытался вдарить локтем Каччану в пах. — Деку, где, блядь, тебя носит? — Я же сказал, что приду попозже, — слабо сказал Изуку. — Я надеялся, что вы друг друга не поубиваете за это время. — Я думал, что ты хочешь пообедать со мной, — сказал Тодороки. Изуку отвел глаза, чтобы не видеть боль предательства, написанную на его лице. — Да, с хуя ли, Деку? — прорычал Каччан. — Ты сказал про обед, и что-то ты нихуя не упоминал про этого Двуликого по акции. — Изуку нравится проводить со мной время, понял ты, агрессивный одуванчик? — А ну повтори это с моей ногой у себя во рту– — Ладно, все пошло не так, — нервно заламывая руки сдался Изуку. — Ну хватит драться, перестаньте. Каччан, не засовывай ногу в рот Тодороки. Он мой друг, мне хотелось бы, чтобы он выжил. Каччан снова огрызнулся: — Ой, ну конечно, я и забыл, что у тебя к нему особенное отношение. Буду с ним помягче, ладненько? Только немножечко ему въебу. Господи. В классе Каччан вел себя нормально, но сейчас его голос звучал так ядовито, что зрители, не сговариваясь, невольно отшатнулись. Рука, которой Каччан не пытался покалечить Тодороки, была так крепко сжата в кулак, что Изуку побаивался, что она вот-вот взорвется. Каччан был искренне зол — настолько, как не был еще со средней школы, когда Изуку впервые осмелился назвать себя будущим героем. Изуку растерянно моргнул — а затем на него снизошло озарение, словно сам Всемогущий врезал ему по лицу. Господи, да он же ревнует. — В-вот именно! — выпалил Изуку, в отчаянии хватаясь за единственную соломинку. — Да-да, ты прав, Тодороки — мой друг. Так ведь, Тодороки? Тодороки выглядел немного потерянно: — Изуку? Каччан немного расслабился. Пользуясь моментом, Изуку взмахнул руками и постарался изобразить искреннюю, хотя все еще немного нервную улыбку: — Все знают, что ты один из моих самых лучших друзей, да? — если честно, это была даже не попытка манипуляции. Изуку просто схватился за единственную надежду и молился, чтобы его догадка оказалась верна и это сработало. — Такой ты хороший парень, Тодороки. Ты мне прямо как брат. Тодороки изумленно раскрыл рот, и Изуку мысленно извинился за такое отсутствие изящества. — Эм, — произнес Тодороки. А вот Каччан, наоборот, выглядел почти счастливым: — Брат, да? — Именно так! — воскликнул Изуку, и Тодороки потерянно опустился на немного подпаленный стул. — Прямо как Иида и Урарака, только она девчонка. Каччан хищно улыбнулся Тодороки: — Как же тебе повезло. Наверное, здорово быть другом Деку. — Я ему хотя бы нравлюсь, — вяло огрызнулся Тодороки. — Тебя он вообще не выносит. — Каччан тоже мой друг, — честно сказал Изуку. — Пусть мы сейчас не так близки, как раньше. Некоторое время все было вообще так себе, ну Каччан некоторое время и вел себя немного как мудак, но мы же вместе выросли, так что он для меня почти часть семьи. Каччан прищурился и Деку пожалел, что высказал все, как думает. — Ну вы только посмотрите, — сказал Тодороки. — Часть семьи. Как это трогательно. — Пожалуйста, не надо, — сказал Изуку. Разумеется, они его проигнорировали, потому что Каччан уже схватил Тодороки поперек талии и вышвырнул его в открытое окно вместе с собой. В толпе кто-то радостно закричал. Изуку на секунду успел запаниковать, но вовремя вспомнил, что столовая на первом этаже. Он выглянул из окна, чтобы проверить, что с ними все нормально. Каччан и Тодороки катались по газону, дергая друг друга за волосы как два детсадовца. Тодороки запихнул Каччану в рот целую пригоршню листьев, и Каччан укусил его за пальцы. Изуку решил оставить их на этом. — Вот тебе и план «А», — пробормотал он, вытаскивая из кармана ручку, чтобы внести заметки себе на ладонь. — Но у них какая-то потребность превзойти друг друга, словно павлины, которые хотят покрасоваться. Миссия наполовину успешна, решил Изуку и вернулся в кабинет, чтобы попробовать как-то убрать жареный рис с кроссовок. Обычно последние пятнадцать минут обеденного перерыва Теньи уходили на то, чтобы организовать свои записи. Урарака и Мидория посвящали это время тому, чтобы его отвлекать. Мидория подтащил чей-то стул к доске Теньи, чтобы можно было разлечься на ней и ныть. Щекой он уютно уткнулся в тетрадь по математике, а волосы были разметаны во все стороны. Тенья вроде бы и хотел вернуть свою тетрадь, но Мидория выглядел так, будто ему очень удобно, так что Иида решил его не трогать. — Я уверена, что скоро ты со всем разберешься, — с сочувствием сказала Урарака. Она заплетала небольшие косички в волосах Мидории, но он либо был не против, либо не заметил этого. Мидория надулся, хотя вероятно, он думал, что хмурится. — Я был уверен, что мой план сработает. Они же даже не попытались поговорить. Ну то есть, я не говорю, что они вот прям щас станут лучшими друзьями, но я надеялся, что они хотя бы на часик могут притвориться цивилизованными людьми. — Не знаю, чего ты так удивлен, — совсем не агрессивно сказал Тенья. — Они же постоянно ругаются из-за те– Урарака швырнула в него крошками от ластика. — Деку-кун, не сдавайся! Тебе просто надо изменить подход. — Может быть, им нужна более спокойная и тихая обстановка, — предложил Тенья. — Никто из них, часом, не занимается вязанием? Мидория поморщился и сел прямо. — Готов поспорить, Каччана и в этом будет удивительно хорош, и он свяжет себе какой-нибудь кастет или типа того. — Звучит невозможно, но меня заинтересовало. — Ну должен же быть способ заставить их перестать спорить, — сказала Урарака, оперевшись подбородком на ладонь. — Ну типа они не срутся на уроках. И вообще, там, где их видят учителя, чтобы их не отчитали. Может, ты сможешь отправить их на свидание под присмотром учителя Айзавы, чтобы им пришлось нормально себя вести. На секунду Тенья почувствовал, как сердце замерло у него в груди. — Не надо вовлекать в это учителя Айзаву. — Да не буду я! — возразил Мидория, словно он вот только что не задумался об этом всерьез. — Да никому из учителей это и не нужно, потому что с этими двумя невозможно. Мне Быстроланч вообще сегодня поесть не дал, сказал, что потому что я опоздал, но я думаю, что это потому что он решил, что это я виноват во всей историей с Каччаном и Тодороки, хотя это не так. — Это вроде как именно так, — сказал Тенья, и Урарака снова бросила в него крошки от ластика. — Готова поспорить, учителя рано или поздно будут в это втянуты, — засмеялась Урарака, пока Тенья, нахмурившись, стряхивал мерзко-серые кусочки ластика с рукава форменного пиджака. — Однажды учитель Айзава устанет от их вечных драк и накажет их. Или сдаст в тюрьму для несовершеннолетних. И там им придется поладить — только если Бакуго не протащит с собой спицы. — А мы просто так взяли и решили, что он любит вязать, да? — спросил Тенья. — Они станут Бонни и Клайдом наших дней, — продолжила Урарака. Очевидно, ей хотелось довести историю до конца. — Бывшие ученики-герои, втянутые в бурную романтическую историю, полную насилия и интриг. Мидория задумчиво хмыкнул: — А звучит круто. — И нереально, — добавил Тенья. — Я все-таки должен сказать, что никто из них не оценит, если вы посадите их в тюрьму только ради того, чтобы они перестали драться. — Иида, никто не сядет в тюрьму. Кроме меня, потому что как только я выйду из школы, я пойду и съем целую булочную. — Проголодался? — Урарака похлопала его по руке. — Ага. Не могу поверить, что мне придется голодать, пока я не доберусь до дома, — обиженно фыркнул Мидория, а затем вскрикнул — когда ему прямо в затылок прилетела упаковка с дораяки. Стоя на другом конце кабинета, Бакуго опустил руку и нахмурился. Из волос у него торчала веточка. — Хорош пропускать приемы пищи, придурок, — сказал он. Тенья задумался, а нет ли у Бакуго супер-слуха как второй причуды. — Спасибо? — отозвался Мидория. Это был дораяки с пастой из красных бобов, пластиковая упаковка которого грустно сдулась, когда Мидория открыл ее с одной стороны. Мидория несколько секунд смотрел на нее, а затем положил ее на стол. — Хм-м. — Давай ешь быстрее, — рявкнул Бакуго, хотя на него никто не обратил внимания. — Четырехглазый тебе не даст пожрать, если звонок прозвенит. Мидория повернулся к нему и расплылся в очень широкой улыбке, не показывая зубы. В его глазах сиял какой-то огонек, и Иида почему-то резко вспомнил этих глубоководных рыб, которые целиком состоят из яркого манящего огонька и зубов. — Да я попозже поем, — сказал Мидория. — Мне больше нравится есть дораяки теплым. Какие невинные слова. Абсолютно невинные, но Иида почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. Ровно в этот момент раздался скрип стула, а слева от Урараки материализовался Тодороки. На спине его пиджака красовались зеленые пятна. Он протянул руку: — Давай я. Бакуго перемахнул через стол. Серо завопил, а светловолосый псих резко остановился, отпихивая плечом Тодороки: — Нет. Отдай. — Мне, — сказал Тодороки, размахивая рукой перед лицом Мидории. Левой рукой, как внезапно дошло до Теньи. Рукой с огненной причудой. — О нет, — сказала Урарака. Тенья медленно поправил очки. — Ты же не предлагаешь то, что я думаю, что ты предлагаешь, так? В школе использовать причуды нельзя. Без особого разрешения учителя. Мидория удивленно наклонил голову, хотя Тенья знал, что для него это явно не новость. — Ой. Точно, Иида. Забейте, ребят, я просто схожу спрошу Быстроланча, можно ли мне использовать микроволновку. — Да нахуй микроволновки, — сказал Бакуго. — Ты не успеешь. Сказал же, давай сюда. — Да забей, Каччан, — примиряюще сказал Мидория. — Я не хочу, чтобы ты испачкался. Да и вообще, еда же будет невкусной, если не подогреть ее равномерно. Ну типа, как Тодороки греет, знаешь? В классе наступила абсолютная тишина. Урарака зажала рот руками: — О нет. Ладонь Тодороки сомкнулась на дораяки комнатной температуры, пальцы оставили слабые следы на его поверхности. — Моя причуда лучше микроволновки, — тихо сказал он. — Пожалуйста, не делай этого, — напряженно произнес Иида. Его руки лежали на парте, крепко сжатые в кулаки. — Не нарушай правила прямо при мне. Не заставляй меня сдавать тебя учителю Айзаве и отправлять тебя на наказание. — Я могу это сделать, — уверенно сказал Бакуго, хватая дораяки за другой конец. — Микроволновка — это всего лишь много маленьких взрывов. — Ничего подобного, — сказала Яойрозу. — Наказание, — сказал Тенья. Мидория повернулся к нему, глядя на него огромными зелеными глазами, в которых плескались невинность и коварство. Тенья почти в замедленном режиме смотрел, как он произносит роковые слова — брошенные вроде бы небрежно, но достаточно громко, чтобы это слышал весь класс. — Интересно, а у кого получился лучше? Рыба-удильщик, слабо подумал Тенья. Именно так называется та глубоководная рыба. Дораяки взорвался — а следом за ним в классе 1-А воцарил хаос. Может быть, у него в голове все еще застряли остатки красных бобов, но это того стоило. Общественные работы — не то наказание, которого ожидал Изуку. Хотя это и неважно. Главное, что они на нейтральной территории, а госпожа Полночь за ними приглядывает, так что Тодороки и Каччан не могут снова поругаться, не получив в лицо заряд вырубающего газа. Прямо как и говорила Урарака: теперь, когда насилию нет места, Каччану и Тодороки придется следить за своим поведением. А вот тот факт, что Изуку пришлось вместе с ними убирать территорию кампуса в четыре часа дня в среду, это сопутствующий ущерб жертва. Еще придется извиниться перед Иидой, иначе та боль, с которой он отправлял их всех на наказание, годами будет вызывать у Изуку муки совести. Проблема сейчас в другом: двор академии — огромный. Конечно, неплохо, что им не приходится стоять друг у друга на головах, но это еще и значит, что Каччан и Тодороки разошлись настолько далеко, насколько это вообще физически возможно, оставаясь в поле зрения госпожи Полуночи. Тодороки что-то делает рядом с фонтаном, а Каччан агрессивно подметает листья на газонах, показывая Тодороки средний палец каждый раз, когда Полночь смотрит в другую сторону. — Должен же быть способ как-то их свести, — пробормотал себе под нос Изуку, подбирая мусор с лестницы. Там на удивление много оберток от еды. — Они никогда не поладят, если они даже стоять рядом не могут. — Я могу их заставить, — произнес голос откуда-то сверху слева. Изуку запрокинул голову и увидел растрепанную фиолетовую макушку над перилами. Шинсо пристально на него смотрел. — Это поможет? — О, привет, Хитоши. У тебя тоже дополнительные занятия после школы? — Нет. — Ну, мы не можем просто их заставить, — задумался вслух Изуку. В долгосрочной перспективе это не поможет, они так друг другу не понравятся. Это должно произойти естественным путем. Ой, фу, тут до сих пор остатки желе. — Можно приковать их друг к другу наручниками. — Откуда я возьму наручники? — Знаю я одно место, — сказал Хитоши. — Один из них потеряет руку. Ну знаешь, типа как животные, которые могут отгрызть себе ногу, если попадут в капкан, — госпожа Полночь отвлеклась на то, чтобы поиздеваться над Тодороки, так что Изуку решил, что пока может спокойно отставить мешок с мусором и потянуться. Хитоши подплыл поближе. — Хотя может быть, это всего лишь миф, я не знаю, делают ли так животные на самом деле. — Делают, — сказал Хитоши. — Хотел бы я, чтобы они наконец заметили, сколько у них общего, — вздохнул Изуку. Госпожа Полночь откашлялась, глядя в его сторону, так что он снова подхватил пакет и изобразил бурную деятельность, чтобы она не нашла ему новое занятие. — Им же нет смысла постоянно ругаться. Ого, а никто раньше не заглядывал под лестницу, да? Тут полно картонных коробок и мусора… О, привет. Он подтолкнул верхнюю коробку кончиком пальцев и из нее выглянули ярко-желтые глаза, а белая когтистая лапа оттолкнула его руку. Изуку осторожно протянул руку к коробке и вытащил её обитателя обеими руками. Это был крупный кот с одним коричневым ухом. Другое ухо, вероятно, тоже было коричневым, хотя Изуку никогда не узнает этого наверняка, потому что ухо больше не прикреплено к коту. Нос, кстати, возможно, тоже. Трудно сказать наверняка, потому что на морде кота и было какое-то пятно, и возможно, это и был нос, но еще слегка кажется, что кто-то просто нарисовал его розовым маркером. Его обладатель пока позволил держать себя за подмышки — хотя без сомнения, в непритязательных лапках крошечные бритвы уже были готовы дать отпор. Это был самый уродливый кот, что Изуку когда-либо видел. — Идеально, — сказал Изуку. — И правда, — с тоской произнес Хитоши. Тем временем он успел спуститься со ступенек, чтобы заглянуть через плечо Изуку, наблюдая сонными фиолетовыми глазами за тем, как кот качает хвостом. — Вот что у них общего. — Коты? — Героизм. Ну то есть, это же беспомощный котик, так? Хитоши, казалось, сомневается. — Думаю, он был в паре переделок. — Нет, ну то есть да, конкретно этот кот выглядит немного по-бандитски, но я в целом про котов. Они беспомощные. А что должны делать герои, когда беспомощный человек попал в беду? Помочь ему! — Изуку широко улыбнулся. В его голове уже начал складываться план, и он осторожно обернулся, чтобы проверить, не смотрят ли на него. Госпожа Полночь, кажется, заметила жесты Каччана в сторону Тодороки, и теперь отчитывала их обоих. Идеально. — Отлично, давай искусственно создадим критическую ситуацию, а дальше пусть работают геройские инстинкты. Изуку оставил Хитоши зависать на лестнице, а сам завернул уродливого кота в куртку своей спортивной формы. Он почти не поморщился, когда этот кот запустил когти ему в футболку. — Воняет от тебя, — сказал Изуку коту на бегу. Он бежал от здания, чтобы найти подходящее дерево, и как раз увидел одно такое: достаточно высокое, с гладким стволом и без удобных ветвей. — Тебе бы в душ хоть иногда, дружище. Кот ответил что-то невнятное, словно маленькая ржавая бензопила. Изуку же, не выходя из режима скрытности и придерживая кота одной рукой, представил себе яйцо в микроволновке и одним длинным прыжком взмахнул на самую верхушку трехметрового дерева. Кот попробовал разодрать ему грудь как раз в момент приземления, но Изуку бывал в переделках куда хуже. Он схватился за ветку и нырнул в листву, чтобы достать кота и посадить его на самую заметную ветку, какую только сможет найти: — Прости, котя. Но ты не переживай, скоро Тодороки и Каччан придут тебя спасать. Он осторожно отполз назад и приготовился прыгать с дерева. Адский кот вцепился когтями в нежную кожу его предплечья. — Ай, — сказал Изуку. — Мряв, — ответил ему кот. Ручеек крови зазмеился по его руке и вниз, в бездну листьев. Изуку выдохнул. — Возможно, — медленно произнес он, — мне стоило выбрать другого кота. Очень осторожно он попробовал сжать лапку кота пальцами и отцепить его от своей руки, морщась от крошечных царапин, которые оставались на коже. Он прошептал коту в оставшееся ухо: — Пожалуйста, отпусти меня. Я знаю, это все выглядит стремно, но честное слово, это все ради всеобщего блага. Кот его не послушал. Конечно, можно было подождать, пока кот не смилостивится и не решит его отпустить, а это… ну, это произойдет явно не скоро. Как минимум потому, что кот решил вцепиться в него и второй лапой, и ох, блин, Изуку, может быть и ломал каждую кость в своем теле, а еще голыми руками очистил целый пляж от мусора, но он никак не ожидал, что самым болезненным переживанием в его жизни будет именно это. Ладно, отмена миссии. Надо слезть с дерева до того, как остальные его увидят, потому что так весь план пойдет коту под хвост. А потом надо решить, запустить ли план заново или может просто выбрать приманку поменьше, которая не начнет его калечить в ответ. — Какого хуя ты делаешь? — спросил Каччан, потому что Каччан всегда все портит. Изуку проанализировал свои варианты. Технически, кот на дереве. Изуку тоже на дереве. Им обоим нужна помощь, чтобы спуститься. Правда, кот в этой ситуации как-то плавно поменял роль жертвы на роль злодея, но суть же в том, что основные детали ситуации на месте, так что у Изуку есть все необходимое. К сожалению, в этот раз сопутствующий ущерб — это его гордость. «Я — один из лучших учеников Юэй, протеже живой легенды, и я застрял на дереве, и кот с каким-то ненастоящим носом пытается меня убить», — подумал Изуку, собрался с духом и сказал: — Эм, я, вроде как, застрял. — Как? — спросил Тодороки. Он как раз тоже подошел к дереву. На его лице написано искреннее недоумение, господи благослови его душу. Изуку решил оставить правду при себе. — Я увидел тут кота и решил залезть на дерево, чтобы его спасти, но сейчас я не могу спуститься. Никто из них не засмеялся, и это очень приятно. Засмеялась госпожа Полночь, но это было ожидаемо. Вместо этого, Каччан разочарованно сжал переносицу рукой — эта поза удивительно напомнила Ииду. — Честное слово, Деку. — Не груби, — сказал Тодороки. — Он же старался. — Он как ебаный младенец. Великовозрастный младенец, который может вдарить от души, но не может победить дерево. Я не понимаю, как твоей матери хватает духу выпускать тебя из дома, Деку. — У меня руки котом заняты, — слабо возразил Изуку. — Я могу спрыгнуть, но я не хочу его пугать. Каччан вскинул руки: — Вот не похуй? Это же ебаный кот! — Изуку не все равно, потому что он добрый и хочет помочь. — Тебя никто не спрашивал, красно-белый флаг. — Это цвет кровавого апельсина. — Это красный, не выебывайся. — Я спасу тебя, Изуку, — сказал Тодороки, отвернувшись от Каччана, и проигнорироваав его слова. — Не бойся, сейчас я залезу к тебе и сниму тебя. — Да в пизду, — сказал Каччан и отпихнул его плечом, чтобы подойти поближе к дереву. — Не двигайся, я сейчас себя туда запущу. Тодороки брезгливо поморщился: — Серьезно? А ты в курсе, что не все решается взрывами, да? Ты хочешь спасти Изуку или подорвать его? — Переживет. Зато быстрее, чем ждать, пока ты научишься лазать по деревьям. — Я умею. — Да как же, ты такой забитый, что даже скакалку впервые увидел на прошлой неделе. — У меня было своеобразное детство. — Ага. Давай ты представишь, что это дерево — твои проблемы с батей, может быть так у тебя получится с ним справиться. — Ребят, — сказал Изуку. Ему начинало казаться, что он потерял уже приличное количество крови. — Мне бы хотелось сегодня добраться до дома. Ну или хотя бы позвонить маме и сказать, что теперь я живу на дереве. — Вы можете объединить усилия, — лениво предложила госпожа Полночь. Она сидела на бортике фонтана, и по всей видимости, не собиралась им ничем помогать. Изуку яростно закивал в знак согласия. — Отличная геройская тренировка, пусть и немного хаотичная. — Хорошая идея, — согласился Тодороки. — Я сделаю ступеньки изо льда и спасу Изуку, а Бакуго может постоять и посмотреть. — Да щас, — сказал Бакуго. — Разберешься с котом. — Я не хочу кота. Я хочу Изуку. — Обожаю парней-подростков, — добавила госпожа Полночь. — С ними все так или иначе превращается в меряние письками. Уморительно. — Не могу поверить, что вас подпускают к несовершеннолетним, — ответил Каччан. В теплом воздухе затрещал лед — это Тодороки создал целый поток, медленно поднимаясь вверх, пока он не достиг уровня Изуку. — Я здесь, чтобы спасти тебя, — зачем-то добавил он. — Дай мне секундочку, я встану понадежнее, чтобы спустить тебя вниз на руках. — Да не стоит, — предупредил его Изуку. Кот прищурился, оценивая, какую часть Тодороки ему удастся покалечить. — Эм, кстати, Каччан поднимается сюда, и он выглядит не очень-то довольным. Тодороки пробормотал что-то нецензурное, и Изуку прикрыл ухо кота. — Деку, — заорал Каччан снизу. Он вцепился ногтями в замерзшую глыбу льда, а кроссовками уперся в нее по бокам, словно какой-то жуткий двуногий паук. — Не смей нахуй слезать с дерева вместе с ним. — Свали с моей ледяной башни, — огрызнулся Тодороки и пнул Бакуго в голову, как только тот поднялся достаточно высоко. Каччан схватил его за лодыжку и дернул вниз: — Сам сиди на своей башне, придурок. — Давайте жить дружно, а? — сказал Изуку, поморщившись при виде отпечатка подошвы Тодороки на лбу у Каччана. Из ладоней Каччана полетели искры, и по ледяной башне пробежала трещина. — Господи, осторожнее, вы сейчас свалитесь. — Сделайте сальто, — крикнула госпожа Полночь. Каччан повернулся к ней, чтобы сказать что-то, от чего у него будет только больше проблем — но не успел. Его голос заглушил треск льда, громкий словно выстрел. С этим звуком расширилась трещина — башня Тодороки развалилась на части. Башня рушится. Это произошло почти как в замедленной съемке: осколки сияющего льда разлетелись градом, а Каччан и Тодороки свалились на неумолимую землю. Остался лишь метр твердого льда, и разумеется, он влетел прямо в дерево, на котором сидел Изуку, ломая его ствол посередине. Половинки дерева покачнулись раз, другой, а затем поддались силе тяжести. Кот завыл и вцепился в лицо Изуку. «Ну вот и все», — подумал Изуку. Обзор одному его глазу загораживал кошачий мех, а вторым он едва заметил, как Каччан с трудом поднимается с земли, чтобы метнуться в его сторону — но бледная ладонь сомкнулась на его лодыжке, и Каччан снова рухнул. «Я мог бы приземлиться и сам, но не стану. Так они научатся работать сообща в экстремальных ситуациях.» Листья хлестали его по лицу, а тонкие веточки трещали в его руке. Здоровая ветка, на которой они с котом сидели, начала заваливаться вбок, и Изуку призвал всю свою силу воли, чтобы подавить инстинкт, который призывал его приземлиться на ноги. Тодороки нырнул вперед, вытягивая руки, чтобы поймать Изуку, но Каччан взрывом отшвырнул его в сторону. «А может быть, именно сегодня я и умру» — мелькнула мысль. Кот понял, что тут все потеряно, и метнулся куда-то вперед, спасая себя. Изуку, затерянный в гробу густой листвы, закрыл глаза и мысленно попрощался с мамой. Смерть мягка и пахнет духами и кожей. Изуку осторожно оценил свое физическое состояние и заметил, что посмертие удивительно смахивает на школьную территорию. — Могло бы пройти и лучше, — сказала Полночь. Одной рукой она придерживала Изуку под колени, а второй — за спину. Ее волосы щекотали лоб Изуку, и он как-то резко осознал, как же мало ткани в ее костюме. — Мальчики, боюсь, что вам еще многому предстоит научиться, но зато я нашла очаровательного потеряшку. Возможно, стоит забрать его домой. Кажется, она не про кота, осознал Изуку. Потому что кот уютно устроился в руках Хитоши и трется уродливой головой о его подбородок. Залившись краской, Изуку упорно смотрел в небо, пытаясь понять, можно ли разбиться насмерть, если удачно вывалиться из рук Полуночи. — Изуку, — слабо произнес Тодороки откуда-то из-под локтя Каччана. Каччан устало отпустил его, и они оба осели в кучу из грязи вперемешку с листьями. Изуку поерзал, чтобы перестать так сильно смахивать на застенчиво раскрасневшуюся невесту. — Можно я оставлю себе этого кота? — спросил Хитоши. — Если хочешь, — сказала Полночь. — Мяу, — добавил кот. Изуку молча уронил лицо в ладони и постарался собраться с духом, чтобы не свалиться в обморок и не заплакать.