˗ˏˋ ★ ˎˊ˗
Парень тихой поступью пробирался по коридору, освещенному приглушенным светом ламп, весящих вдоль стены. Постоянное освещение этого места не требовалось, ведь оно использовалось не так часто. Ему уже пятнадцать, и он до мурашек по спине хочет узнать, что за секрет в подвале у родителей. Родители были помешаны на ловле и уничтожении разнообразного сверхъестественного, будь то нечисть, призраки и даже безобидные фейри. Это помешательство длилось не одно поколение. Но люди предпочитали назвать это профессиональными охотниками. Сегодня была четвертая полная луна этого года. Весна вступала в свои владения, оставляя холода марта. Дни становились все теплее, радуя людей лучами солнца, которые приятно ложились на кожу, за зиму соскучившуюся по этому чувству. Жители пользовалось возможностью, останавливались на пару секунд, подставляя лицо теплому весеннему солнцу и с улыбкой шли дальше по своим делам. Но ночи оставляли за собой право холода, морозного ветра, пробирающегося под рубаху, когда не стоило выходить без теплой одежды из своего дома. Четвертная луна. Ночь посвящения. Родители парня были не единственными охотниками на… «всякое» Но именно они были самыми почитаемыми в их краях. И в этот день его сестра стала совершеннолетней и сегодня настала пора ее первой охоты. Охоты на призрака. Это было серьезное испытания для любого человека, в особенности тех, кто связывал жизнь с этим ремеслом. И уж подавно для девушки, которая еще и всем должна доказать, что достойна зваться охотником. Парень был горд. Он искренне был рад. Несмотря ни на что, свою сестру он любил. Она его в ответ не меньше. Всегда защищала от всего. В том числе от людей, мальчишек-задир, которые каждый раз норовили подначить и унизить парня. Ведь то, чего люди не понимают, они боятся или считают нужным исправить, избавится, делать вид, что этого не существует. Чтобы ничто не нарушало их мирную жизнь.***
Каждый мальчишка с детства мечтал об охоте на чудовищ, на нечестивых. На шестилетие отцы дарили сыновьям безопасные железные ножи, стилеты или кинжалы. На двенадцатилетние им полагались настоящие, из хорошего каленого железа без примесей других металлов. Инкрустировали их самыми разнообразными камнями и семейными гербами, полировали до блеска. Дети носили их с честью, с нетерпением ожидая тех времен, когда они станут совершеннолетними, истинными мужами, готовыми к охоте. Ведь всем известно, что участь мужчин истреблять нечестивых. Женская же – заботится о ранах, баловать и ласкать после долгих ночей в дороге. Исключениями были истинные семьи охотников, которые испокон веков занимали эту нишу. Ведь практически все эти семьи являлись матриархальными. Передавая первостепенные знания от матери к дочери. Именно такие семьи выступали в совете при правящей династии. Мужчины же в таких семьях были крепкой подпоркой и силой, шедшей напролом, когда женщины разрабатывали точный план истребления и поимки. Эти дети, на потеху себе и, чтобы доказать другим, выискивали в лесах и у озер невинных фейри, заманивали нектаром или рафинадом, ловили их, жестоко прожигая суть амулетами. И гордились этим, бежали к матери, которая гладила их по голове и приговаривала, какой ее ребенок молодец, что станет почтенным охотником. Несмотря на другие важные ремесла, большинство желало именно такой участи. Что может быть лучше для матери, чем славная и богатая жизнь ее ребенка. Но не он. Брюнет предпочитал всему этому неспешные прогулки по лесу. Он ходил по городу и сталкивался непониманием. Зачем все это? Как можно было трогать этих невинных существ лишь ради детской прихоти. Вот парень сидел у реки, с радостно жестикулирующими фейри, которые даже рук его не боялись, приносили со дна разные камешки и радужные стеклышки, чтобы подбодрить парня, который задорно хохотал и с особой нежностью и бережностью принимал каждый их дар. А назавтра видел, как одну из этих малышек сажали в железную клетчонку, что пару дней дети с особой жестокостью насмехались на ней, издевались, играли, будто это и не живое существо вовсе, после умерщвляя ее таким же железным прутом. В младшем возрасте он со слезами на глазах бежал домой, падая в объятья понимающей сестры, смотря своими невероятными голубыми глазами, которые как стеклышки блестели от слез. И сестра долго долго нежила в своих объятых, поглаживая по спине. Пока ее маленький брат не проваливался в тревожный сон. Родители любили сына, но они не хотели признавать слабости, что сын не пошел по их стопам, пятно на семье. Тайна, которую они особо хранили от совета и других семей. Джезмин Медделин Фентон поклялась себе, что с этого дня она отдаст все силы на свое обучение, на то, чтобы стать лучшим приемником. Чтобы родители даже не подумали впутать брата во все это. Что ему никогда не придется познать их профессии, их сути. Он не был создан для такой жестокости.***
Фейри, наученные горьким опытом, свободолюбивые по природе существа, прятались. В щелях могучих стволов, меж кувшинок и трав в бутонах цветов. Они с дрожащим трепетом охраняли друг друга. И, пусть даже они были на воле, все так же оставаясь в этих местах, создания потеряли свободу. С каждым годом дети взрослели и становились лишь более жестокими, агрессивными. Они охотились группами. Не только на безобидных фейри, но теперь и на лесных гномов. Когда их родители уходили на охоту за особо агрессивным призраком, покидая на долго дом, сыновья пытались поймать тех, кто даже не классифицировался как угроза. В один день, маленькие безобидные соседи просто перестали поваляться на глаза людей. Даже тех, кто не желал им зла, искал отдыха у озера или в лесу. Люди были уверены, что те покинули их край. Только одного человека они все еще были рады видеть. Мальчика с постоянными ссадинами на коленях и локтях, со спутанными темными волосами и глазами, что всегда с искрящейся радостью откликались на их появления. Фейри продолжали таскать ему разные блестящие мелочи, покрывая лечебными травами и родниковыми водами его раны, путая цветы в его волосах. Мальчика, которого те самые дети в агрессии избивали. Теми самыми кинжалами и ножами, что призваны защищать людей, угрожали и калечили. Потому что он не был как они. Спустя годы, его больше никто не посмел избивать или смотреть в его сторону. Лишь потому, что их просвещали, кем были его родители, что это их город и только они держат его в мире. Подросшие дети не хотели проблем.˗ˏˋ ★ ˎˊ˗
Юноша снял со стены последний фонарь, который висел в конце коридора, дойдя наконец до желанной двери. Он знал, что за ней, под их огромным особняком, находилась своего рода тюрьма, оснащённая лучшими изобретениями отца и матери. Так же он знал, что вот уже несколько недель там кто-то находится. О ком родители напрочь не хотели ему говорить. Не лез в дела семьи раньше, не лезь сейчас, говорили они. Джез поджимала губы, с мольбой в глазах смотрела и шептала: «Не стоит». Но сегодня все они на охоте, на важном для сестры дне. Далеко от сюда. И это был его шанс узнать, что же там. Кто. Насколько ужасным должно было бы это существо, что родители заперли его здесь, в тюрьме, которая раньше использовалась лишь теоретически. Что его не смогли убить, а именно заперли. Брюнет отварил дверь и шагнул внутрь, разгоняя тьму слабым светом своего фонаря. От решеток исходило легкое свечение. Его мать была не просто главой их семьи. Она была ученой, изобретателем. Рожденных с таким даром было по пальцам пересчитать. Прутья были не просто железными, они были обработаны специальными растворами и настоями, с высеченными рунами. Парень сделал пару шагов вглубь комнаты, проходя мимо ряда камер. Пока в одной из них не заметил силуэт. Там, облокотившись о стену, сидел мужчина. Казалось, он спал. Его длинные серебряные волосы были растрепаны. Ниспадая на плечи, они частично закрывали лицо. На руках и шее виднелись странного вида оковы. Он выглядел изнеможённым, погруженным в больной сон. На щеке красовались кровавые росчерки и подтеки. Остальное тело закрывала рубашка, пропитанная красными пятнами засохшей крови, но парень понимал, что там, под ней, все только хуже. Под кандалами на руках виднелась воспаленная кожа. Сделав еще один шаг, брюнет зацепил что-то, напоминающее кочергу, но продолговатое на конце, с исписанной рунами рукояткой. По комнате пронесся звонкий гул, что заставило этого странного мужчину в страхе содрогнуться и открыть глаза, резко преображаясь, принимая иной облик. Его уши заострились, глаза налились, словно рубины, отдавая легким светом в темноте его маленькой камеры. Кожа стала бледнее. Одежда сменилась на другую, порванная в разных местах, все так же пропитанная, но, казалось бы, совершенно другого цвета жидкостью. Он загнанным зверем посмотрел на парня, оскалив клыки. Резко подскакивая с места, готовый к новой порции пыток и сопротивления, но тут же застонал, почти завыл, прижав руки к боку, и снова тяжело опустился на сырую землю. Во мраке отчетливо был слышен звон цепей. Фонарь выпал из рук парня. И тот тут же упал на колени, сжимая руками прутья. Обхватывая их с такой силой, что сквозь тонкую кожу можно было увидеть побелевшие костяшки. Он стоял на коленях перед этим необычным.. мужчиной? существом?, пытаясь понять, что ему делать.˗ˏˋ ★ ˎˊ˗
Влад смотрел на незнакомого мальчишку, что сидел перед ним. Сначала он хотел засмеяться ему прямо в лицо, как только понял, что перед ним ребенок. Хотел сказать, насколько же прогнили люди, что уже и детей отправляют расправляться с "монстром", как они думают. Хотел плюнуть тому в лицо, что тот был согласен и пришел. Влад знал, как теперь растят детей. Ни кому из них он бы не желал такой жизни, если бы те не наслаждались этим. Но мужчина замер, смотря в глаза напротив. Те смотрели на него с неподдельным беспокойством. Взгляд бегал по телу Влада, пока свет фонаря не отразился от влажных глаз, невероятно красивых, но сейчас от чего то таких печальных. Слеза скатилась по щеке парня, за ней другая. Брюнет не был наивным, вовсе нет. Его научили быть всегда настороже, выбили на подкорке сознания. Но мужчина не вызывал опасности. От чего тот был заперт тут. За что. За что он подвергся таким пыткам. Парень не мог пересчитать увечий, что заметил. Влад со свистом втянул в себя воздух и вновь стал выглядеть как человек. Обращение забирало слишком много сил в данных условиях. Он продолжал сидеть около прутьев камеры, не меняя своего положения, лишь сильнее прижимая руку к поврежденному боку. Казалось, тот держится из последних сил, чтобы вновь не провалиться в забытье. Грудь тяжело вздымалась, каждый выдох сопровождался сиплым свистом. Возможно, сломаны ребра. А может и задето легкое. Его регенерация вскоре залечит это все. Но с тем, из чего были сделаны эти стены, этого приходилось ждать в несколько раз дольше. Брюнет как то резко спохватился, стер слезы со щек. Слишком резво поднялся, что в глазах поплыли черные пятна. Но он упрямо потряс головой и выбежал из комнаты. Влад пару секунд смотрел в никуда перед собой, наблюдая пустое место, что и раньше. Он отполз к обратно к стене, облокачиваясь на нее. Хоть какая то опора, для его поврежденных костей. Снова покой. Парень молнией летел по коридорам. Прямо, наверх, влево, снова наверх, лестница на второй этаж, вторая дверь справа. Его комната. Он схватил свою сумку и, подбегая к деревянным шкафам, набитым разными склянками и ветошью, начал скидывать туда все, что по его мнению могло бы пригодится. Отвары, настои, бинты, разные мази, стяжки.***
Парень не планировал быть охотником. Но это вовсе не значило, что он не хотел помогать семье. Еще мальчишкой он начал изучать различные пособия по целительству. Тайком бегал к знахарке, что жила за лесом на опушке. Женщина сначала и видеть его не хотела, не восприняла его появление, как нечто доброе. Ведьма, так ее кликали местные. Сторонились. Пугали ею детей. Что она могла ожидать от мальчишки, которому на вид не более десяти лет было. Спор на отвагу? Узнать, как выглядит колдунья и вернуться? Она гнала его прочь. Криками и запугиваниями. Но тот все приходил и приходил, упорно стоял на пороге, а то и сидел до позднего вечера. Устав от этого, Ядвига, так ее звали, одним днем все же пустила того внутрь своей хижины. Первое, что она увидела, детскую радость в глазах парня. В сердцах, он обнял опешившую женщину. Начал щебетать ей, что мол хочет изучать целительство, а кто, как не знахарка знает о нем лучше всех, о травах, что растут в лесу, как их собирать и как приготовить. Она усадила его за стол и налила согревающий отвар, из облепихи и малины. На улице уже стояла осень. Мальчишка, без малейшей заминки поблагодарил добрую женщину и принялся похлебывать этот отвар. Ядвига, в первые за несколько лет в этих краях, искренне и по доброму улыбнулась. Вновь наполнив чашку юнца, она сказала, что будет не против взять такого ученика, но пригрозила, что ко всему нужно относиться ответственно. Этот пронзительный взгляд мальчишеских глаз, казалось, кинул искру в черствое сердце. Просто невозможно было отказать. Родителям, конечно, он об этом не сказал. Они были уверенный, что их сын учится по книжкам, все делает строго по учебнику. Но настои его были действенны. Мази быстро исцеляли, а отвары за ночь лечили больное горло. Да, они разочаровались, что их сын не пойдет с ними на охоту. Но приняли его. С такой отчаянной заботой он их лечил. "У меня болит в груди каждый раз, когда я вижу, что вам больно, но не могу помочь", однажды ответил ребенок, когда его спросили, почему.˗ˏˋ ★ ˎˊ˗
Собрав все, что в данный момент могло помочь, парень вылетел из комнаты, запнувшись о порог и ненадолго потеряв равновесие. Вновь ринулся по коридору. На первый этаж, вниз, направо, снова вниз, вдоль фонарей к незапертой двери. Влетел в комнату и только после остановился. Упер руки в бедра, пытаясь восстановить дыхание. Парень вновь подошел к дальней камере, перед которой все так же лежал перевернутый фонарь. Мужчина практически снова потерял сознание. В тихом омуте черти водятся, так говорят? Парень достал из скрытого кармана брюк сверток кожи, развернув который взгляду предстал ряд отмычек. Он не был бунтарем или вором, нет. Но когда на площади напоказ запирали кого-то из нечестивых, кого-то, кто этого не заслуживал, парень не мог пойти мимо. Он разработал собственный набор отмычек, для любого замка. Брюнет внимательно рассмотрел замок и его пальцы скользнули по нескольким из них, выуживая нужные. Немного повозившись, тишину разрезал тихий щелчок. Механизм поддался. Парень открыл дверь и осторожно вошел, на ходу снимая с плеча сумку. Мужчина приоткрыл глаза, но не сдвинулся с места, продолжая посматривать на мальчишку, которого уже не ожидал увидеть. Думал, что тот убежал. Но нет, вот он тут. Пока Влад пытался словить хоть одну цельную мысль, парень присел на корточки перед ним и зарылся в сумку, доставая от туда различные фиалы и бинты. Мальчишка подполз ближе, прижимая к себе несколько склянок, и заглядывая в глаза мужчины. После тяжелого вздоха, Влад прикрыл глаза и, стиснув зубы, отвел руку от бока. Парень тут же ринулся вперед, подкручивая свет в лампе, раскрывая створки, чтобы светило ярче. Он поставил лампу рядом и аккуратно приподнял края льняной рубашки, некогда бывшей белой, ныне как грязно коричневой ее было не назвать. То, что увидел, повергло в шок. Не то, что в шок, в ужас. Как такое могли сотворить его родители. Даже если он и был не человеком, поступить.. так. Весь живот и торс мужчины был в коротких и продолговатых порезах. Некоторые казались до жути глубокими, заштопанные скобами, было видно, как воспаленно натянулась кожа в этих местах. Один проходил прямо вдоль всего торса, начиная от пупка и уходя выше, скрываясь за рубашкой. Дрожащей рукой он прикрыл рот, пальцы не слушались, от дрожи даже согнуть их было трудно. Дыхание сбилось с ритма, вдохи, порой, давались с задержкой, горло саднило, а в уголках глаз собрались слезы. Несколько ребер было вогнуто во внутрь, явно сломаны, на тех местах красовались лиловые синяки. Осознание всего этого перекрыло доступ кислорода. В свете фонаря парень испытал ужас. Ужас от людского сердца, которые было способно такое совершить. Вскрыть человека. Живого человека. Пальцы руки, что держала рубашку, мазнули по животу мужчины и клацнули о каменный пол. Влад приоткрыл глаза. Парень, сидя перед ним на коленях, содрогался будто бы в рыданиях, но глаза его были сухи, он хрипел, не имея сил вдохнуть. Ногти скребли по полу, сдирая подушечки в кровь. Голубой взгляд поднялся на мужчину и из глаз мальчишки полились слезы. Крупные капли стекали по лицу, ударяясь об пол. В тишине эти звуки были как никогда слышны. Даже громче, чем когда открылся проклятый замок. - К.. Как. - прохрипел парень. Мужчина приподнял бровь. Брюнет прокашлялся, пытаясь вновь дышать, хоть и с трудом. - Как можно было.. так поступить. - Он невесомо провел рукой над ранами, не касаясь их, будто показывая на их все. - Почему.. - он замолчал, не договорив. Воздух с трудом попадал в легкие. Руки все так же дрожали, да и сам парень был как осиновый лист на ветру. Мужчина протянул руки и коснулся мягких вихров парня. - Как твое имя? - тихим обволакивающим голосом спросил мужчина. Парень посмотрел на Влада, пытаясь осмыслить, что тот сказал, отогнать тот ужас, что в прямом смысле застилал его глаза. Он будто на себе почувствовал всю ту боль. Брюнет с силой протолкнул вновь воздух в легкие и сфокусировал взгляд на мужчине напротив. - Дэниел. - ответил парень и опустил голову. Руки сжимались в кулаки и разжимались обратно, обессиленно опадая на пол. Влад продолжал пропускать пальцы сквозь волосы юноши. Тот, в свою очередь, продолжал молчать, успокаиваясь под прикосновениями. Прошло пару минут, а может и час. Дэнни потерялся во времени. Но сейчас он успокоился. Дыхание было ровным. Он снова посмотрел на мужчину, который с закрытыми глазами продолжал гладить парня. Брюнет зашевелился, не заметив, что прислонился слишком близко, практически опираясь на плечо мужчины. Влад открыл глаза и, последний раз проведя по чернильным волосам, убрал руку. Дэнни мягко, даже ласково, улыбнулся и кивнул. Парень вновь потянулся к своим снадобьям. Откупорил фиолетовый флакон, с настоем ивовой коры, и вылил его на чистую ветошь. Аккуратно, еле касаясь кожи, парень начал водить по ранам мужчины, обеззараживая. Его движения становились уверенными, а раствор мягко обволакивал, снимая воспаления. Свежих ран не было, кровь не сочилась не из одной из них. Дэнни взял неприметную на вид зеленую баночку и открыл ее. В нос ударил аромат трав. Травяной бальзам, который являясь антисептическим и противовоспалительным, снижал риски инфекции и ускорял заживление. Зачерпнул пальцами немного бальзама и, как мог бережнее, нанес на каждую рану мужчины, которую видел. Хоть Дэнни и старался действовать настолько аккуратно, насколько мог, мужчина все равно периодически морщился от боли, но не препятствовал. Иногда его рука поднималась в воздух, намереваясь перехватить парня за кисть, но Влад понимал, что того не стоит прерывать. Последним парень откупорил желтый флакон. Настой разнотравья ромашки, чистотела и мать-и-мачехи хорошо спасал от синяков. Первое, чему его обучила Ядвига, которая больше не могла смотреть на постоянно избитого мальчишку. Смочив им новую ветошь, Дэниел провел по гематоме на ребрах, несколько синяков были и на лице. Парень, немного поколебавшись, посмотрел на подрагивающие веки мужчины и поднес ветошь к первому синяку на скуле. Далее проводя по другому на виску. Он так сосредоточился, что не заметил взгляда васильковых глаз, что внимательно всматривались в его лицо. Парню никогда не доводилось получать такого внимания и лечить кого либо своими руками, кроме мелких травм родных. Дэнни отвел взгляд и скинул ветошь. Он снова полез в сумку и выудил оттуда связку бинтов. Он уже было начал отматывать определенное количество, как рядом раздался тихий голос, почти шепот. - Не стоит. - Парень поднял недоуменный взгляд на мужчину. Влад кивнул, показывая на свое тело. - Если твои родители увидят бинты, то они поймут. Ты ведь здесь не по их воле, я полагаю. Дэнни опустил взгляд и начал комкать в руках ткань. Он кивнул сам себе и отложил бинты обратно. Снова взял склянку с мазью. - Дэниел. Парень поджал губы, зачерпнул приятно пахнущую субстанцию и поднес к запястьям мужчины, чуть сдвигая оковы. Он постарался покрыть как можно больше кожи, успешно справляясь с левой рукой. - Дэниел. - Дэнни упорно игнорировал мужчину, с невероятной нежностью взял незнакомца за другую руку и проделал все тоже и с ней. Его мази были эффективными, ведь у него был лучший учитель. Эффект был виден почти сразу. Покраснение практически спало. Парень упорно продолжал молчать, перебирая пальцы мужчины, почти играясь с ними. Послышался тяжелый вздох. Рука выпуталась из его пальцев, он и не удерживал ее, и легла на его подбородок, слегка поглаживая, и приподняла его, заставляя парня смотреть прямо в глаза напротив. - Дэниел. - в очередной раз повторил мужчина, поводя большим пальцем чуть в бок. - Я благодарен тебе. В глазах его читалась нежность. Он действительно был благодарен. Ведь впервые за несколько дней, боль ушла. Парень смотрел на не него, а в глазах плясали радостные искры. - Но тебе стоит уйти как можно скорее. Уже почти рассвет. Дэнни дернул головой, пытаясь освободиться. Влад ему не препятствовал. Лишь с грустью посмотрел на того. Но Парень понял, что мужчина прав. Уже почти рассвет, он не заметил, как пробыл тут всю ночь. А значит скоро вернутся родители с сестрой. И им действительно лучше не знать, что делал их сын. Для кого. Дэнни снова сжал кулаки, после чего принялся собирать свои пузырьки и ненужную ветошь. - Могу я.. могу я узнать Ваше имя? - почти робко спросил парень. Мужчина вновь протянул руку, касаясь волос юноши, тот почти поддался навстречу. - Влад. - ответил мужчина, опуская руку. - Тебе пора. - напомнил он. Дэнни встал с пола, отряхивая одежду. Помог надеть мужчине его старую рубашку. Парень взял в руку фонарь, вновь приглушая свет, и вышел из камеры, закрывая за собой дверь. В тишине неприятно щелкнул замок. Брюнет в последний раз посмотрел на мужчину. На Влада. И покинул, поднимаясь в свою комнату. Скоро вернется сестра. И он обязан был встретить ее с улыбкой. Ведь даже и не сомневался в ее успехе. Дэнни только поднялся в свою комнату, прикрыл за собой дверь и откинул на пол сумку, когда услышал, как открылась входная дверь. Услышал голоса, что громко переговаривались между собой. На улице запели первые петухи. День только начинался.