Оптимист ты, Поттер, или просто идиот.
Альбус вещает про то, что Амбридж, зараза, остаётся в Хогвартсе в качестве — как он там сказал? — главы комитета правопорядка. Каждый студент, кроме желторотых первокурсников, тяжело вздыхает. Гарри коротко морщинит нос. Говорит, что замок — самое защищённое место и никакие тёмные маги не смогут сюда пробраться. Поттер хмыкает. Ага, врите больше, напомнить про «Грюма»? Уверяет, что всё в стране зашибись, Министерство контролирует. Только, Гарри, мальчик мой, расшибись в лепёшку, а? Тебе сложно, что ли? А Гарри и несложно — он спрыгнет с Астрономической башни ради всеобщего блага. Герой. И будь Поттер дураком, он бы верил каждому слову и глотал наживку, прыгал бы в неизвестность. Но Поттер не дурак, просто плохо видит — очки на носу. Гарри не герой. Больше не герой. Герой держится вопреки, идёт наперекор. Герой видит смысл в будущем, в каждом своём шаге. Герой уничтожит себя, чтобы спасти мир. Гарри же держится потому что. Потому, что он один может победить. Он, мальчик, обычный подросток, которого все с чего-то называли необычным. Потому, что ребята — его мир — будут грустить. Гарри не хочет уничтожать себя ради тех, кто читает о нём, словно о диковинке. Неужели он просто должен сдохнуть, чтобы все заценили его личность не через призму статей Скитер и легенд? Что ж, тогда, директор, найдите другого рождённого на исходе седьмого месяца, отмеченного Тёмным Лордом, как равного, этот инвалид. Этот чует подвох и трёт сходившие признания обожания. Наконец вытащил голову из своей же наивной иллюзии магического общества. Альбус говорит ещё долго, завуалированно, как всегда. А Поттер вспоминает, зачем вообще вернулся в Хогвартс. Вроде, доказать другим, что он не зря гриффиндорец; вроде, понять для самого себя, что граница не пройдена; вроде, вернуться к тем немногим, кто любит. Вроде, вопреки, во имя цели. Может, Гарри всё-таки герой, а героизм всё-таки наркотик? Юноша жёстко подсел на него, передознулся, сейчас — ломка. Хочется самозабвенно колоться им дальше, но шприцы отравлены. Организм отторгает. Мозг думает. — А теперь, прошу всех к столу! — Дамблдор трижды хлопнул в ладоши, и первокурсники изумлённо загалдели появившимся блюдам. Гарри выныривает из омута своих хаотичных мыслей. — Гарри, проверь на зелья, — шепнула на ухо Гермиона. — Осторожнее, Гарри, — опалило с другой стороны. Гарри молча кивнул, незаметно крутя под столом палочкой и одними губами произнося заклинание. Вроде, ничего. Он вдобавок осмотрелся, хоть и не считал, что на первом пире кто-то сможет подлить яду в еду. Ни одна пара глаз на Поттера не глядела. Юноша осторожно положил себе немного салата и запеченной индейки. Для привыкания должно хватить — Дурсли продолжали морить голодом, однако бить перестали. Не удивительно, что Гарри выбрал их, а не ту же Нору или дом Сириуса на Гриммо, 12, в котором был только раз и сразу же ушёл оттуда, стоило увидеть Рона и Снейпа. Из худшего выбрал лучшее. Пару месяцев без нормальной еды он проживёт, нежели пару месяцев рядом с ними. Тут бы и Сириус не помог — ему самому нужно восстановиться после Азкабана. Перформанс с Орденом феникса парня не впечатлил. Везите другой. Гарри наколол на вилку брызнувший в сторону помидор и отправил в рот. Гермиона проследила за ним, успокоившись только тогда, когда на лице гриффиндорца не появилось фурункулов. Да, в прошлый, первый и последний раз, в середине октября на пятом курсе, когда Поттер ел в общем зале, было неприятно. Грейнджер обеспокоено шептала ему: «попытки ещё были — сама видела. Но они успокоятся, Гарри, всё будет хорошо, вот увидишь. Я рядом. Я не брошу». Гарри тогда почти расплакался, крепко, до хруста суставов, обнимая подругу. Искренне хотелось верить, раз доверять больше не мог. Попытки действительно прекратились через неделю, когда каждый такой «шутник» либо был пойман на воровстве ингредиентов, либо на понимании, что в пустую тратить работу — скучно. С тех пор Поттер с их столов больше не ел — у него был свой, заботливо накрытый Добби в выручай-комнате. — Гарри, мне нужно отвести первокурсников в общежитие, — Гермиона аккуратно трогает Поттера за плечо. Гладит большим пальцем и смотрит своими по-детски огромными глазами. — Пожалуйста, держись Нева, — они кивают друг другу, — Я приду тебя проведать после отбоя, хорошо? — Ес, мэм! — Гарри улыбается и шутливо отдаёт честь. — Держаться Нева и ждать после отбоя! Приказ принят, мэм! Грейнджер смеётся и ласково ерошит отросшие вороные локоны. — Дурак. Девушка в последний раз тихо просит Лонгботтома присмотреть за их общим другом, уже через секунду командирским голосом пытаясь перекричать взбудораженное состояние младших курсов. На её фоне, низкорослой с копной каштановых волос, долговязый прилизанный Рон будто теряется, подгоняя юных носителей красно-золотого сзади. Даже его веснушчатое голубоглазое лицо не может затмить яркого луча Гермионы. Гарри думает, что не зря он тогда пропустил дружбу через сито. Уизли блуждал меж лабиринта успешных братьев, пропитанный завистью к чужому успеху, живущий без умения слышать. Звоночки на четвёртом курсе и полноценный звон царь-колокола после смерти Седрика. Будь Рон действительно хорошим другом, он бы отбросил свои предрассудки и мнение общественности ради Поттера. А предпочёл?.. Юноша грустно скривил губы. Крутой Рональд Уизли пресёк появление нового Тёмного Лорда, настоящий избранный из семьи Уизли — такие должны быть заголовки? — Гарри, ты, может, ещё хочешь? Положить тебе салату? — Невилл интересуется тактично, хоть и видит, что друг почти не тронул свой скудный выбор блюд. — Спасибо, Нев, я не голоден, — Поттер качает головой, откладывая вилку в сторону. Из-за этих мыслей аппетит и правда совсем пропал. — Ты так и не рассказал, кстати, как лето провёл. Молодец, Гарри, меняй тему, приспосабливайся. Наркоман героический с синдромом спасателя. — Как обычно, — Невилл пожал плечом, прекрасно понимая и улавливая настрой, — ты видел, бабушка книгу подарила. Весьма интересная. Всё лето я только и делал, что возился в оранжерее с ней. Бабушка впервые мне так тепло улыбалась. Глаза Логботтома просияли счастьем. Таким не скрываемым, искренним. Гарри заражается им воздушно-капельным, проглатывает каждое мгновение чужой эмоции. Словно дементор, высасывает. Ему это нужно. Это — свеча, над которой гриффиндорец держит покрытую копотью серебряную ложку героизма. Юноша шутит, давая кислород пламени — Невилл растягивает губы шире. Его вытянувшееся мужественностью лицо удивительно точно хранит в себе кривозубую улыбку давно уже не первокурсника. Характер взрастил на плодородной почве присущую факультету львов храбрость. Поттер тихо восхищается им, дружески пихая локтем под рёбра и спрашивая про переписку с Луной. Невилл краснеет и мямлит — всё сразу становится понятно. Гарри чувствует себя обычным подростком. Запретите ему думать — это переходит в самоуничижение. — А твоё лето как? — О, весьма, — зелёные глаза сверкают, — надыбал новую книгу маггловских анекдото-ов. — Гарри, нет… — почти жалобно, умоляюще. — Обещаю, Нев, в этот раз без Штирлица. Невилл удручённо вздыхает.***
Четыре стука по стене — два коротких и быстрых, два с задержкой в секунду между ними — условный знак. Гермиона появляется в пространстве выручай-комнаты, тихо шурша мантией. Значок старосты на груди бликует при свете огня. Значит, отбой. Молча проходит знакомые виды гостиной гриффиндора, садится рядом с Гарри на диван и тянет в свои объятия. Тёплые, мягкие, родные. Юноша почти сразу расслабляется, укладывая голову девушке на плечо. Сам он никогда не был инициатором подобного рода контактов, но у него было время привыкнуть к тактильности Грейнджер. Гарри даже скучал по этому. Сидеть в общей комнате факультета — да, сгенерированной из его памяти, видоизменённой — и наблюдать в комфортной тишине за танцующим пламенем. Или слышать страницы учебников, скользящее по свитку перо, взмахи палочек и ругань. Или ловить моменты объединения его нынешней компании, когда Гермиона говорит много, Невилл вступает в дискуссию по гербологии, Луна в своей манере поддерживает беседу, а сам Поттер оправдывает свою любовь к анекдотам категории «Б». — Как ты? — Вопрос в пустоту, вопрос ни о чём и обо всём одновременно. Что от него ожидают услышать? Начало года — всё хорошее впереди. — Жив, — односложный, но ёмкий ответ. Гермионе этого, конечно, недостаточно. Она гладит его, словно старшая сестра. По волосам, приглаживая вихрь, по плечам, обёрнутым болотно-зелёной оверсайз майкой (наконец купил свою, а стиль прижился), по спине до выпирающих лопаток. И обратно. Девушка будто утешает, извиняется за что-то непонятное. Гарри чувствует злость на самого себя. Он не беспомощный, юноша просто не лезет в драку первым, лишь защищается в меру своей физической развитости. К сожалению, даже квиддич не смог исправить до конца его худобу. Приходится быть колким на язык. — Знаешь, я тебе поражаюсь, — вдруг вздыхает Гермиона. — С чего бы? — Поттер отрывает голову с плеча. Шея неприятно тянет. — Глупый вопрос, Гарри, — сказано без грубости. Она улыбается, — ты очень сильный человек. Тебя травят, ненавидят, а ты только шутишь в лицо и поднимаешься каждый чёртов раз. Я бы так не смогла. Поттер кривит душой на эти слова. Что-то внутри раздражающе саднит в районе груди. Он считает это бредом: если бы не Гермиона, гриффиндорец бы взвыл ещё на четвёртом курсе. Про вторую рыжую составляющую Гарри предпочитает не думать — и так слишком резко оторвали от него этот кусок жизни. — Не неси чушь, Миона! Ты самая удивительная девушка! Ещё посильнее меня будешь! Грейнджер мягко берёт руки Поттера в свои. — Может быть, — она неловко жмёт плечом, отводя взгляд. — Просто знай, если ты вдруг захочешь сбежать… Парень перебивает её и сжимает тонкие пальцы крепче. Смотрит в упор. Напускная уверенность. — Я не сбегу, мне всё ещё, типо, надо прикончить самого Тёмного Лорда, ну, ты в курсе. Не буду же я опять против авады экспелиармусом защищаться? — Предлагаю тебе купить пистолет. — О да, это эффективнее. Лучше тогда сразу снайперку. Подкараулю его на крыше министерства — и пуф. Быстро, чётко, статья от Скитер. — Или Азкабан. — По пути Сириуса пойду. Мне начинать учить тюремные загадки? — Мыло не роняй. — Мерлин, Миона, не знал, что ты такая разносторонняя! Они смеются, оба не обращая внимания на мысль, свербящую уже давно: с июня четвёртого курса Волан-Де-Морт так и не появлялся в поле зрения. Странно? Определённо. Честно, Гарри почти нет до него дела. Эфемерный змеевидный мужик, вроде, его злейший враг, который не трогал Поттера уже год, где-то за горизонтом, а вполне реальные люди ждут его завтра. Главное, следовать совету Гермионы и не ронять мыло.