Созданный из пустоты

      Междумирец слабо улыбался, проговаривая себе под нос бессвязные слова, больше напоминающие мощное проклятие, чем обычный набор мыслей, которые крутились у него в голове. Сегодня его настроение было намного лучше, отчего даже хотелось сделать что-то грандиозное и масштабное. Хотя именно на этих мыслях он мгновенно начинал чувствовать укол здравого смысла. Учитывая, что что-то подобное он ещё вчера наворотил.       Когда Арнир ушёл из беседки, Сан так же быстро использовал заклинание для телепортации, сославшись на некоторые дела, поэтому теперь Междумирец был предоставлен сам себе. Несмотря на всё это, он был немного взволнован, постоянно проверяя лежащего на просторной кровати младенца.       Ещё вчера, ложась спать, он понял, что его ребёнку нужна отдельная специальная кроватка, иначе высок шанс, что тот просто выпадет из обычной кровати или, не дай Арнир, он раздавит его во сне. Поэтому сейчас Мирец думал над тем, как её сделать и где расположить. Временное решение у него тоже было: он использовал около дюжины подушек и десятка одеял, чтобы собрать на своей кровати максимально безопасное гнездо, в котором невозможно пораниться. Но, на всякий случай, он, конечно, положил оставшиеся подушки и одеяла вокруг самой кровати.       Междумирец немного прищурился. Вообще, его комната была очень просторной — как половина банкетного зала, — но, несмотря на это, он никак не мог решить, где же точно расположить детский уголок. Несмотря на все его предыдущие косяки, он всё же немного знал о том, как смотреть за столь крохотными существами.       Первый факт, который он вспомнил об этом нелёгком деле, был о том, что такие маленькие существа, особенно младенцы, невероятно хрупкие и слабые. Поэтому, каждый раз отворачиваясь от мирно лежащего младенца, он не мог отделаться от ощущения нарастающего беспокойства. Будто стоит ему лишь потерять того из виду — и существо безвозвратно пострадает.       Мирец хмурился. В конце концов, он очень редко испытывал такие эмоции, отчего ему было неуютно.       Он вновь повернулся и сделал несколько шагов, заглядывая в мягкое гнездо, чтобы в очередной сотый раз проверить ребёнка. Крохотное существо слабо шевелило ручками, пытаясь их вытянуть, что выглядело слегка странно. Младенец на пару мгновений приоткрыл темно-синие глаза, после чего вновь закрыл их, засыпая.       Мирец неловко выдохнул, вытягивая руку, чтобы пальцами едва коснуться молочно-белой и тёплой кожи, почти невесомо прикасаясь к раскрытой ладошке. Ребёнок тут же отдернул свою ручонку, прижимая ту к телу, даже на уровне инстинктов явно не желая касаться чего-то столь леденящего душу. И тело. Подобное действие, направленное против движений старшего, было словно удар по жизненно важным органам, что вызывал внутри боль. Междумирец склонил голову и убрал руку, чувствуя, как его хорошее настроение улетучивается.       Он не знал, почему ему было настолько важно, чтобы этот ребёнок тянулся к нему, не избегая какого-либо физического контакта. Он слегка устало вздохнул, утешая самого себя словами о том, что младенец избегает его из-за низкой температуры тела, а не из-за страха или чего-то подобного. К тому же, когда ребёнок подрастет, то холод уже не будет так влиять на него, поэтому проблема и вовсе исчезнет. Ему нужно только подождать этого и всё.       Мирец, посмотрев на малыша ещё минуту, всё же отошёл, вновь возвращаясь к насущному вопросу об расположении кроватки. Впрочем, сегодня он вообще не планировал покидать комнату, несмотря на прилетевший к нему ещё ранним утром бумажный журавлик. Развернув заколдованное оригами, можно было прочитать о том, что Сан хотел, чтобы он пришёл к нему поговорить насчёт ситуации с мироходцами.       Междумирец, даже вспомнив об этом, слегка скривился в лице, совершенно не желая лезть в эту отвратительную тему. Он сам прекрасно помнил и понимал, что, из-за нескольких особо умных, во многих мирах мироходцы стали ассоциироваться с преступностью и подобными вещами. Разбираться с этим он не хотел, не говоря уже о том, что и сделать-то он ничего не мог, оттого совершенно не понимая, чего от него хотят в этом деле. Даже являясь богом, он уж точно не сможет избавить мультивселенную от тех, кто, осознав свою мощь, ударились в криминал.       Мирец устало помотал головой, решая не вдаваться в подробности, а вернуться к более спокойным делам.       Он вновь оглядел свои покои во дворце Арнира, пытаясь выгадать то самое идеальное место. Стены его комнаты были окрашены в чёрные цвета с примесью фиолетового и слегка белого, отдалённо напоминая междумирье. Несмотря на мрачный антураж, тут было очень светло из-за множества аккуратных светильников, сделанных лично Саном. От них исходил приятный и тёплый белый свет, что обходил любой мрак, освещая каждый уголок, благодаря чему ему не требовалась никакая люстра. Одна стена была впритык заставлена тёмными шкафами, и, если Мирец правильно помнил, то он запихивал в них разного рода опасные штукенции, вроде нагло отобранных или украденных у высокомерных полубогов артефактов. Помимо этого, шкафы содержали ещё какие-то проклятые Санфишем предметы, которые, ну, так, просто, чуть не сожрали своего создателя пару раз; где-то в недрах также могли заваляться прекрасные и изящные перья Арнира, из-за которых сгорало практически всё, все и вся. И подобного хлама у него было на целый десяток шкафов, учитывая, что он никак не мог избавиться от них, поэтому был вынужден складировать и сдерживать, чтобы никто не использовал силу таких вещей для разрушения.       Мирца скосило, когда он только подумал о том, чтобы установить кроватку около одного из шкафов. Он сразу вспомнил, как иногда забывал запереть оный, и какие-то вещи могли оттуда вывалиться, учиняя хаос и убивая всё вокруг лишь одним своим нахождением вне запечатывающего шкафа.       Ужасные картины того, как что-то такое вываливается около или прямо на мирно спящего младенца всплывали пред глазами, с каждой секундой становясь всё ужаснее и изощрённее. Междумирец дёрнул плечом, поворачиваясь, чтобы не смотреть на этот кошмар. Он вновь огляделся, старательно избегая стенки со шкафами.       В поле его зрения попало огромное окно с большим и устойчивым подоконником. Там находились плотные темно-малиновые шторки, что сейчас были небрежно раскрыты. Мирец слегка улыбнулся. Он любил сидеть за подоконником, подтаскивая к нему стул и размеренно потягивая чай с ягодами, наблюдая за видом из окна. Через стекло он мог видеть внутренний пышный сад, залитый светом, где чаще всего проводил свои эксперименты Сан, тестируя то проклятия, то заклинания, то какие-то артефакты.       Мирец не мог не рассмеяться от тёплых воспоминаний. Если Санфиш замечает его в окне, то всегда прерывается, чтобы подойти поближе и утащить его чай или какое-нибудь печенье. Подобная наглость была привычной, поэтому он начал специально брать с собой на подоконник печенье с шоколадной крошкой. Сам Междумирец его не ел, но знал, что это любимое печенье Сана. Таким образом и маг был доволен выходкой, и его чай также был спасён.       Иногда, в совсем редких случаях, в саду можно было заметить Арнира, который плавно двигался меж фруктовых деревьев. Он всегда слегка оглядывал вход, чтобы проверить: нет ли там кого и, не заметив посторонних, открывал несколько пар огромных крыльев, тщательно разминая каждое крыло, будто бы готовясь к полёту, что происходило ещё в более редких ситуациях. Белые и нежно жёлтые, будто бы солнечные лучи — перья опадали на землю, прожигая в ней дыры от своей температуры. Закончив разминку, Арнир всегда глядел в окошко, интересуясь, не сидит ли там Мирец за подоконником, привычно выпивая по две-три чашки чая? Замечая искомого, он всегда показывал лёгкую ухмылку, взмывая в воздух, описывая несколько дуг и резких петель, чтобы в конце концов резко подлететь к окну, заставляя другого вздрогнуть. После удачной шалости, Арнир тихо смеялся, слегка ударяя крыльями по стеклу и вновь исчезая из виду, возвращаясь в исходное место, чтобы вновь спрятать оперение и вернуться к своим делам.       Междумирец внезапно замер на мысли о том, что поставить здесь кроватку было бы неплохо. Другие воспоминания моментально заполнили голову. Иногда некоторые эксперименты Сана выходили из-под контроля, как, например, странный артефакт, сделанный из, как он понял, адских вещей.       В ходе его проверки, артефакт вырвался из чужих рук, начав поливать всё вокруг лавой и стрелять повсюду огненными шарами. Один из них, особо крупный, прилетел чётко в окно, сначала с легкостью его разбивая, а потом насквозь прожигая пол в комнате. Мирец, что чисто на реакции переместился, был в ужасе, смотря на полыхающий мягкий ковёр и то, как остатки штор горящими лоскутами падали на подоконник и недопитую чашку чая.       Моментально пришло и другое воспоминание. Арнир, в своей привычной манере подлетев к окну, слабо смеялся, слегка взмахивая крыльями, чтобы по привычке легонько ударить ими по стеклу, имитируя мягкий стук. Но, в тот раз несколько перьев сорвались с его крыльев, падая на стекло и мгновенно плавя его, проходя дальше, ложась на подоконник и прожигая тот насквозь, добираясь уже до нового ковра, который в считанные секунды был охвачен огнём как его предшественник, в конце концов опять раскрывая образованную в полу комнаты чертову дырку.       Мирец прижался к стене, смотря на то, как остатки расправленного стекла капали в его многострадальную чашку…       Междумирец моментально покачал головой. Ну уж нет, кроватку в таком месте никак нельзя располагать!       Он тяжело вздохнул, потирая пальцами лоб. Мирец только принял роль родителя, и уже не может решить такой очевидный и простой вопрос.