Садись, два!

Как только прозвенел звонок, оруженосцев сдуло из зала с удивительной скоростью. Они даже не устраивали войну за стул и передевались кто где, главное — сделать это побыстрее. Всему виной была геометрия, которая начиналась через десять минут. Опоздание на неё равнялось смерти. Проблема заключалась в том, что никто ничего не помнил, и все понимали, что математик обязательно спросит что-то такое, что никто не помнит и не знает. За несколько секунд найдя кабинет математики под зловещим номером 222 (видимо у страха не только глаза, но и скорость велика), оруженосцы принялись усердно повторять изученное. — Ребят, у треугольника же три угла, да? — уточнил Клубок. — А ты докажи, — буркнул Дымок. — А по какой теореме? — спросил Горелый. — Наверное, по четвёртому признаку равенства треугольников, — предположила Горчица. — А такой есть? — Был. — Но не в этой геометрии. Их спор прервал звонок, и все отправились на урок смерти со злейшим учителем в школе. Как только Огонёк зашел в кабинет, он сразу убедился, что это самый страшный кабинет в школе. Над дверью повесились висели часы, на которых вместо циферблата были какие-то уравнения с буквами. Видимо, эти уравнения были вместо обычных цифр на часах. На доске была нарисована виселица и неотгаданное слово из 15 букв. Круглые парты прямоугольной формы располагались в идеально измеренном порядке, а стулья стояли перпендикулярно пола. Огонёк хотел было сесть с Клубком, как он это сделал на разговорах о важном, но у него ничего не вышло — все парты предназначались ровно для одного человека. Видимо, специально для того, чтобы никто не списывал. К его несчастью, ему досталась парта прямо перед носом учителя, и теперь он мог любоваться его столом, который если честно выглядел не хуже, чем виселица на доске. На типичной для учителей карандашнице были пятна крови. Оставалось надеяться, что это всего лишь принт, а не следы несдавших экзамен учеников. Карандаши были очень остро наточены, видимо, чтобы кидаться ими в учеников, не сделавших дз, а линейка была прямо рядом с рукой учителя. Наверное, бить кого-то в моменты злости. С другой стороны стола стояла кружка с надписью «Лучшему учителю!» Благо, Огник не знал, что с другой стороны на ней написано «Спасибо, что не убили нас» За спиной математика висела непонятная таблица с числами, и Огонёк подозревал, что использовалась она для вычисления того, сколько люлей получит ученик. Огонёк еще успел разглядеть и календарик на столе со странными названиями месяцев: сентблябрь, дубабрь, оксукабрь… Возле стола стоял принтер, в который, возможно, клали учеников, а на проекторе показывали изображение их мозга. Понятно, почему проектор был маленький. Над столом возвышался учитель. Казалось, что его взгляд может убить. Густые брови относились к глазам ровно под углом 45 градусов и были прямыми как функция у = х. Шрам на носу, возможно, был получен множеством ранений от тяжелого учебника геометрии. В лапах читалась вся мощь и ужас десятичных дробей. Добра в нем было столько же, сколько нулей в цифре 1, а строгости столько же, сколько троек в дроби 9(6). Было сразу видно — он ветеран математики по имени Коготь. — Доебутро, дети, — сказал самый страшный учитель, которого Огник когда либо видел. — Сидите Стойте. К доске пойдет… — Че, прям так сразу?! — офигел Огонёк. И случайно сказал это вслух. — О! Ты и пойдешь! — указал на него учитель. — Шуруй и стирай виселицу. Рисуй новую, будем тебя вешать Огник с жутким страхом вышел к доске и взял красную тряпку. «Может, она из мяса его бывших учеников?» — промелькнула мысль у него в голове. Взяв тряпку, он стер виселицу и оставшиеся буквы. — Рисуй мне квадрат с площадью четыре квадратных сантиметра, — приказал учитель. Огник взял мел и начал чертить без линейки. Это была его самая большая ошибка в жизни, потому что математик обрушился на него со словами: — ЛИНЕЙКОЙ, МЫ ЧЕРТИМ ЛИНЕЙКОООЙ!!! И чуть не долбанул Огонька этим предметом, на чем психика оруженосца окончательно сломалась. Котенок взял в руки линейку, «любезно» протянутую учителем, и тут настал вопрос: а что чертить и как? Огонек знал, что такое квадрат, но никакого понятия о площади не имел. — НУ! Черти квадрат площадью четыре квадратных сантиметра! — рявкнул математик. Если бы еще Огонёк знал, что это значит… Но он не знал, и поэтому замер. — ПЛОЩАДЬ КВАДРАТА, ПЕРВЫЙ КЛАСС!!! ТЫ, ЧТО, В ПЕРВОМ КЛАССЕ НЕ УЧИЛСЯ?! — начал орать учитель. — Н-нет, — выдавил Огонёк и сломал учителя. — А. Ну да, — вспомнил Коготь. — ну садись, два. — За что? — осмелился спросить Огонёк. — За то, что в первом класссе не учился и мне не нравишься. А к доске идёт Клубок. Надеюсь, ты помнишь хотя бы что такое квадрат. — Помню. — А что такое площадь? — Не очень. — И тебе два. — К доске Дымок. ЛИНЕЙКУ РОВНЕЕ ДЕРЖИ! И ТЕБЕ ДВА! К ДОСКЕ ИДЁТ ГОРЧИЦА. — А можно мне за красивые глазки троечку поставить? — Нельзя. Тебе два. Ну что, иди, Горелый, к доске. Тебе я усложняю задание: черти квадрат площадью 2, 35839 квадратных дециметров. На линейку с метровыми делениями. ТОЧНЕЕ ЧЕРТИ! Не можешь?! Два тебе! Ладно, чертите четырёхугольник у себя в тетради. Число на доске. — А какой четырехугольник? — Какой хотите, главное, чтоб не треугольник вышел. Сказано — сделано. Кто начертил прямую, кто треугольник, кто шестиугольник. Ну и назвали как попало: AD, GAVNUK, BLA, GOPA, HELP. У кого что на уме, в общем. — Так! Пишем определение! — приказал Коготь. — Четырехугольник — геометрическая фигура (многоугольник), состоящая из четырёх точек (вершин), никакие три из которых не лежат на одной прямой, и четырёх отрезков (сторон), последовательно соединяющих эти точки. Итак, кто не записал, я не виноват. В учебнике определения нет, если что, Википедию наизусть выучите и сдадите мне экзамен. Да, в этом году он тоже будет. Следующие пять минут Коготь говорил что-то на непонятном математическом языке, пока каждый из оруженосцев занимался чем-то своим. Горелый и Огонёк старались законспектировать все, что он говорит и чертит, что у них не очень получалось. Дымок старался не записать, а хотя бы понять все это. Клубок молча сидел с круглыми глазами, а Горчица уже отключилась от этого мира и рисовала тени своему четырехугольнику GOPA (ох уж этот синдром художника…). — Всем понятно? — спросил Коготь после десятиминутного объяснения чего-то про углы и стороны. Ответом ему стала гробовая тишина и шорох карандаша Горчицы. Математик так и не узнал, понятно им или нет, потому что прозвенел звонок, и оруженосцы вылетели из адского кабинета с полным дневником домашки.