Mormor

- Спасение?.. - отзывается Френсис, - Какое там. Это если только к Брайану. Всего лишь обеспечил прикрытие для отступления как мог, - ему приятно, что Ричард, кажется, ему рад, - Рад видеть вас здесь... То есть не в этом смысле, конечно, - Френк понимающе окидывает взглядом обстановку палаты. И Ричарду, похоже, наблюдать ее еще долго, - А в мире живых. Личное оружие для Морана и правда было важным атрибутом. Это была часть его, как часть тела, что служила продолжением руки. Он никогда и никому не позволял ему касаться своего личного пистолета или винтовки. Весь уход на оружием полковник проводит исключительно сам и даже Ричарду не было позволено трогать эти вещи. Джеймс же стал особенным. Тем, в чью руку Себастиан сам вложил пистолет; тем, чьи нечаянные прикосновения кожи к коже вызывали волну дрожи по всему телу; тем, кто понимал, что причины нахождения полковника куда глубже обычной преданности, но не хотел или не мог осознать большего. Наверное, за последнее Моран был в какой-то степени благодарен, потому что это позволяло ему не терять бдительности, не допускать больших оплошностей, заставляло держать себя в руках и и в тонусе. Джим был его личным сортом наркотика: убивающим и ублажающим одновременно, медленно, почти сладко. Звук выстрела в звонкой тишине каменного подвала кажется оглушающим. Не будь Моран привычен к подобному и полуглухим на одно ухо - обязательно бы поморщился, но он стоит - как всегда ровно, на шаг позади Мориарти, готовый забрать пистолет, когда Мориарти возвращает его. Наверное, гений мог бы управиться с мальчишкой в кресле и с помощью ножа, но тогда крови было бы больше. Тогда тошнота накрыла бы гения практически молниеносно, а в пистолетом удается дотерпеть до коридора, где его видит только Моран. Себастиан осторожно подхватывает гения сначала под руки, чтобы тот не осел на землю, а после берет на руки, прижимая к себе. До машины на подземной парковке идти не далеко, а адрес клиники сразу всплывает в памяти военного. Осторожно уложив Джима на заднее сидение и пристегнув ремнем безопасности, чтобы тот не скатился во время езды, Моран садится за руль и выдвигается в сторону больницы, попутно нарушая правила, но совершенно об этом не думая. Персонал клиники словно знает авто Мориарти и может различать степень важности по скорости с которой бронированный G-wagon заезжает на парковку, потому что персонал торопится им на встречу с каталкой сразу же, как только Моран останавливает несколькотонное авто у входа. Передать Джима специалистам сейчас было чувшим решением и тех, что видел Моран. — Нет, спасибо... Со светом во мне... было бы куда больше пуль, — усмехается Ричард и слабым жестом показывает на кресло возле своей койки. — Садись... И да, я тоже рад, что я тут... а не в морге. Помогает. До того, как отключиться, Джеймс чувствует, как его бережно и надежно подхватывают сильные руки. И он уже уверен, что так и будет. Он знает, что Моран неизменно держится в шаге позади него, знает эту чуткость, с которой он читает мысли и состояния Мориарти и скорость его реакций. И Джеймс позволяет себе эту слабость рядом с ним, больше не заставляя себя удерживать сознание, и отключаясь у него на руках. Он все еще смутно ощущает, как его поднимают и держат, уверенность и вместе с этим тревогу в этих быстрых движениях. Больше Джим не помнит ничего. Все еще безвольно лежащего у него на руках Мориарти забирает у Себастиана подбежавший к машине медперсонал, и перекладывают на каталку, по пути проверяя пульс, бегло осматривая и спрашивая у Морана, что произошло. Приходит в себя он уже от других прикосновений - его осматривают, слушают, измеряют пульс, приводят в сознание, мягко, но настойчиво. Он лежит на кушетке в приемном отделении и его окружают несколько врачей, среди них и тот, который ведет его беременность. Тревога за ребенка - первое, что испытывает Джим. Он пытается приподняться, накрывая ладонью живот, прислушиваясь к ощущениям. - Все в порядке, - его удерживают от попыток сесть, - Но нужно еще сделать УЗИ, чтобы в этом убедиться. Вам пока не нужно вставать. И придется провести в клинике хотя бы сутки. Нам нужно понаблюдать за вашим состоянием. И вам необходим отдых. Мистер Мориарти, помните, что я вам говорил о постоянных физических и нервных нагрузках? Они опасны в вашем состоянии. Это реакция организма на переутомление и стресс. Джим подчиняется и обреченно вздыхает: снова это место. Как точка последнего сохранения в видеоигре. Почему всякий раз, после того, как кто-нибудь продолбался, они неизменно оказываются здесь. Он ищет взглядом Себастиана, пока его везут по коридору на УЗИ. Почему-то здесь он снова чувствует этот изводящий страх, что что-то не так, тревогу за ребенка, пока он не может знать наверняка, и ощущает себя беспомощно. В кабинете УЗИ приходится заставить себя убрать руку, перестав инстинктивно прикрывать живот. Джеймс невольно вздрагивает от прикосновения холодного геля и датчика аппарата к коже, поворачивается и напряженно следит за экраном. - Это да, - Френсис принимает благодарность, получить которую от Брука ему тоже приятно. Во многом, чтобы не вынуждать тратить силы на дальнейшие аргументы того, кому все еще не легко говорить. - Спасибо, - он садится на предложенный ему стул, - Может, мне принести вам чего-нибудь. Например, воды? С момента появления Ричарда в Организации, Френсис ловит себя на том, что что-то притягивает его в Бруке, и он часто невольно и незаметно останавливает на нем свое внимание. Ричард отличается от остальных. Но приблизиться он не решается - что общего может у них быть. И когда Ричарду дают это задание и Френсиса отправляют ассистировать его группе, он принимает за везение возможность наблюдать его в деле и быть ему полезным. Теперь же он получает эту неловкую, но ценную возможность говорить вот так, наедине. И уж лучше бы это был разговор во время перекура или у кофемашины в штабе. И теперь Френсис думает о том, что мог бы так и не заговорить с ним. - Мне всегда было интересно, как это. Жить с постоянной готовностью сдохнуть в следующий момент, и принимать это, - говорит он. - Наверное, вам тоже зверски хочется курить? - Френк роется в кармане толстовки, уже другой, взамен той, которой совсем недавно пришлось останавливать кровотечение, пока они ехали в больницу, - Нет, за сигареты меня здесь четвертуют, но вот эта дрянь спасала меня там, где нельзя было курить, - он извлекает из кармана пару никотиновых пластырей и кладет на край кровати перед Бруком. Всегда за спиной, всегда на два шага позади: достаточно далеко чтобы дать пространство, чтобы не нарушать границы, но в то же время и достаточно близко, чтобы быть рядом в нужный момент. Как в тот момент в подвале - Моран был рядом. Был и неизменно будет, пока не будет подготовлена надежная замена, пока он не найдет того, на кого может положиться. Однако Себастиана нет рядом, когда Джеймса приводят в себя врачи. Может при гении полковник и держал ровно спину, расправив широкие плечи, но от взгляда врачей его состояние не укрылось. Также как И Джеймс военный оказался на больничной койке под капельницей с легким снотворным, которое отключило мужчину буквально через минуту, как капельницу подключили к катетеру. Ему снится сон. Странный, хочется выбраться из него, но сон слишком глубокий от усталости и медикаментов, так что только тянет Себастиана "на дно", и сил выбраться из него у военного нет. Комната, которую Моран видит во сне, темная, почти черная - нет видно совершенно ничего, кроме стула в ее центре, который точечно освещает словно старый тусклый светильник, так, что видно лишь очертание. Хочется уйти, предчувствие того, что сидение на этом стуле не принесет Морану ничего хорошего, усиливается с каждой секундой. Он пытается уйти. Поворот, шаг - его останавливает словно невидимая стена, как стекло, что отделяет животных в зоопарке от назойливых посетителей. Кто он? Посетитель? Или животное? Выход должен быть. Шаг, еще шаг, еще один... - стеклянный куб держит Морана в заложниках. Темнота давит, мешает, заставляет усомниться в том, что он не слеп, а затем по ту сторону стекла появляется силует, который с приближение обретает черты - Джеймс. Так лучше, так спокойнее. Себастиану кажется, что так это место уже не столько и тюрьма, когда за спиной гения появляется новая фигура и ее черты становятся ясно буквально с первой секунды - Северин. Его взгляд, его улыбка - хищник на охоте. По спине военного бежит неприятный холод и Моран принимается бить кулаками по стеклу, толкать его плечом, стараясь выбраться, потому что в руке брата, так ярко в этой темноте, блестит лезвие. Себастьян срывается на крик, но за пределами стеклянного куба его не слышно. А может и не видно. Рука Северина движется вверх, останавливается у шеи Мораирти и одним движением перерезает его горло, орошая все алой кровью, что добавляет черно-белой картинке "убийственных" красок. Моран кричит громче, его тянет назад, на стул, который приковывает военного к себе, как электрическое кресло, а затем и подает разряд. Моран просыпается быстро, резко, садясь на больничной койке и выдирая катетер из руки как безумец, разбрызгивая при этом немного своей крови - ему нужно найти Джима. — Я чертовски хочу... кофе... Но медсестра... Прикончит меня за это... И будет надежнее той пули, которая могла бы проткнуть... проткнуть мне сердце, не окажись оно чуть правее привычного... Каждое предложение, каждая фраза и слово даются Ричарду с трудом, но он не собирается прекращать говорить. Фрэнсис пришел сюда, потратил свое время и свой выходной на него. Да, может выгоды ради, но Брук все таки был уверен, что тут что-то другое - молчаливому специалисту словно нравилась его компания. А даже Моран говорил, что Рич совершенно невыносим моментами, и моменты эти случаются уж очень часто. — Жить? — на губах Брука появляется странная слабая улыбка. Она словна соткана из боли, пустоты и отчаяния, как и взгляд бывшего военного. — Я уже давно не живой, Фрэнсис... А потому и терять мне нечего... Ричард косится на пластырь и острожно подхватывает его слабыми пальцами, усмехаясь. — Наклей... пожалуйста. Очень кстати... Слова врача позволяют Джеймсу расслабиться. - Все в порядке. Плод развивается нормально. Но необходимо избегать нагрузок и ближайшие дни соблюдать постельный режим, чтобы избежать осложнений. Когда изматывающий страх отпускает, остаются только непреодолимая усталость и разбитость. Мориарти кивает, зная, что в его случае это будет практически невозможно. Его отвозят в палату и ставят укрепляющую капельницу. Джеймса непреодолимо клонит в сон, но он смотрит на дверь. Морана по-прежнему нет поблизости. Не в его правилах оставлять Мориарти надолго где-либо. Джеймс уже выучил многие привычки, повадки и принципы полковника, и замечал, если что-то было не так. Возможно, Моран ждал сейчас в коридоре. - Тот, кто привез меня сюда, он сейчас здесь? - спрашивает он у медбрата, который заканчивает возиться с настройкой системы капельницы и убеждается в том, что капли в прозрачном цилиндре падают с нужной скоростью. Джеймса гипнотизирует это подобие песочных часов. Ответ отвлекает его и заставляет повернуться. - Состояние мистера Морана вынудило нас оставить его в палате и ввести легкое снотворное. - Состояние? - спрашивает Джеймс, - Я хочу поговорить об этом с его врачом. - Да, конечно, - медбрат выходит, чтобы позвать врача, и Мориарти спрашивает его о состоянии Себастиана. То, что он слышит об отсутствии нормального сна на протяжении нескольких суток и крайней измотанности Морана не нравится Мориарти и заставляет снова задуматься о том, что Себастиан пренебрегает отдыхом и методично себя разрушает, выполняя свою работу для него. Врач уходит, и Джеймс остается один, думая обо всем одновременно, пытаясь связать вместе множество нитей. О том, насколько существенную угрозу представляет эта новая охота, которую, судя по всему, открыли на него спецслужбы. И одновременно о том, что происходит у Морана в голове. Что заставляет его оставаться возле Джеймса вопреки своим собственным доводам и принципам? Нарушать раз за разом законы и уставы, перечеркивать и рушить свою жизнь и переходить одну черту за другой, следуя за ним. И кто для него Моран на самом деле? В чем он не позволяет себе признаться? Тот, кто все время рядом с ним. Лучший наемник, один из самых опасных хищников, ставший для Джеймса самым преданным телохранителем. Привязанный к нему, болезненно и безнадежно. Джеймс не знает. Но знает точно, что Себастиан - единственный, кому он может доверять. И единственный, кого хочет видеть рядом с собой сейчас. Френсис видит в глазах Ричарда отголоски всего того, что он успел испытать на своей шкуре. Отпечаток того мира, которому он принадлежит, по правилам которого живет и действует. - А мне кажется, что это и есть настоящая жизнь. И цена, которую за нее платишь, - отзывается Френк. - Вам не нужно тратить силы на разговоры, - ему приятно, что Ричард говорит с ним, но он видит, что слова даются ему нелегко. - Уверен, прикончат они за это все же меня. Я сейчас, - Френсис поднимается и направляется к двери. И через несколько минут снова появляется с картонным стаканом кофе из автомата. - Я постою на стреме, - улыбается он, - От кофе еще никто не умирал. А, вот, без него я бы сдох наверняка. Он протягивает стакан нелегально пронесенного ароматноно кофе Ричарду и придерживает его так, чтобы он мог сделать несколько глотков через крышку. Руки слушаются еще недостаточно хорошо, чтобы Брук мог справиться сам. Френсис касается его руки и приклеивает на внутреннюю сторону предплечья никотиновый пластырь, мельком замечая выцветшие шрамы на его коже. Моран больше не может спать. Он смертельно боится закрывать глаза и этот страх не за свою жизнь, а за жизнь Мориарти, рядом с которым он сейчас должен быть и чей покой был обязан охранять. Да, эта работа приносила боль, разъедала военного изнутри, как кислота, прожигала в нем дыры и не давала просто даже существовать спокойно, не то что жить... Жестокость, глупое бесстрашие, мстительность, отсутствие или абсолютно избирательная мораль, отсутствие эмпатии и понимания людей - описание социопатов из книги по психиатрии или выдержка ил личного дела Себастиан Морана? Если бы Моран не стал военным и не получил своеобразную "лицензию на убийство" по указанию, то высока вероятность, что он бы закончил своей век серийным убийцей, и не факт что в тюрьме - слишком умен, чтобы быть пойманным полицией... И медицинским персоналом этой клиники, так как ему удается добраться до сестринского поста на этаже, найти там свои вещи и посмотреть палату Мориарти незамеченным. Он переодевается обратно в свою одежду в уборной на этаже и также незамеченным проскальзывает в палату гения - он должен увидеть его и удостовериться, что тот в порядке. — Джеймс, — произносит военный коротко, уважительно кивая и как можно более незаметным движением поправляя пластырь на своей кисти - также стащил его с сестринского поста, чтобы заклеить место прокола, куда установили катетер. — Как ваше самочувствие? — Правда? Что же, тогда я буду рад... если ты покажешь мне... то что ты считаешь... жизнью... Но только после того... после того как я свалю из этого места... — усмехается болезненно Ричард и качает головой. — Мне приятно поговорить, Френсис... с тем, кому этот разговор приятен тоже... Когда мужчина уходит, Брук позволяет себе снова закрыть глаза и тихо выдохнуть. Без свидетелей держаться молодцом можно быть чуть меньше и мужчина позволяет себе крепко зажмуриться, а затем сморгнуть выступившие капельки слез на глазах. — О, я чувствую этот прекрасный запах даже с кислородными трубками в носу, — усмехается Ричард, снова обретя самообладание, когда Фрэнсис возвращается в палату. Глоток кофе - глоток жизни. Горький насыщенный вкус словно заставляет мозг немного проснуться с первого глотка, а затем ведь его еще настигнет кофеин - идеально. Чужие руки поддерживают стаканчик очень осторожно и они кажутся невероятно теплыми, особенно по сравнению в тем какие холодные руки у самого Брука. — Спасибо... Ты не был обязан приходить. Но я рад... Что ты тут... Джеймс пробуждается от этого полусна и поворачивается к Себастиану. Выглядит он все еще не важно, разбито и слабо. Под темными глазами заметны тени. - Гораздо лучше, - отзывается он, - Что ты здесь делаешь? Я говорил с врачом, - взгляд Джеймса снова становится твердым, не терпящим возражений, - Возвращайся в палату. И постарайся поспать и отдохнуть как минимум сутки. А не демонстрировать свои способности к побегу. Их я уже успел оценить. Считай, что я даю тебе выходной. И это приказ. Такой, который не подлежит свободной трактовке. Если ты не будешь спать и продолжишь проверять себя на прочность, это не принесет никакой пользы никому из нас, - его взгляд становится мягче, - Со мной ничего не случится за это время. И с охраной пока справятся пара человек из штата. - Только я не могу назвать жизнью свою жизнь, - грустно усмехается Френсис, - Но я буду рад показать вам то, что делает живым меня. Когда выберетесь отсюда. От него не ускользает след той тоски и усталости, которую теперь, с его возвращением в палату, усилием воли прячет Ричард. Эта боль и пустота иная, но понятна ему и сродни той, что испытывает он сам. Вот только у каждого свои способы справляться с ней. Но и способы эти часто схожи. Ричард привлекает его и принадлежит другому миру. Но у них оказывается и нечто общее. - Иногда мне кажется, что я живу в гребаной симуляции. И не так много вещей заставляют что-то почувствовать. - Мне не стоит задерживаться, - Френк вспоминает о том, что Ричард едва вернулся с того света, и у него не так много сил на разговоры, - Я буду приходить, если хотите, - дождавшись, когда Ричард прикончит свой кофе, он поднимается и забирает компрометирующий Брука пустой стакан. Немного медлит, задумчиво сминая его в руках. - И... спасибо за этот разговор, - снова эта улыбка, будто непрошенная, случайно вырвавшаяся, но грустная и искренняя. Себастиан только усмехается и качает головой, когда слышит этот безапелляционный тон. Неужели Джеймс думает, что Моран из тех, кого пугают последствия неповиновения? Неужели он не усвоил за последние несколько месяцев, что Моран совсем не тот, кого можна отодвинуть в сторону, кому можно отдать приказ так, что этот приказ будет выполнен без раздумий? Ни он, ни Ричард такими не были. — Благодарю за заботу, Джеймс, но я откажусь выполнять ваш приказ или пожелание, называйте как хотите, — отвечает военный, опускаясь в кресло в дальнем от Джеймса углу палаты и откидываясь спиной назад. Наверное он мог бы сказать, что не готов засыпать и снова видеть тот кошмар, что разбудил его, вырвав даже из медикаментозного сна, но только если бы сам Джеймс не мучился кошмарами. Зачем "дарить" ему еще один "сюжет"? И так дурно, что Мориарти не спит достаточно и себя, и ребенка этим. — Вам стоит отдохнуть самому. Возможно побыть под присмотром врачей некоторое время здесь, — позволяет себе сказать Моран. — Выглядите вы, мягко скажем, неважно... — Не хочу давать совет, которого ты не просишь... Но все равно дам, — усмехается Ричард, качая головой и делая еще один небольшой глоток бодрящего горячего напитка. — Подумай, может эта работа не для тебя, если ты не чувствуешь себя живым? Ты прекрасный... специалист, Фрэнсис... Я был рад узнать, что мы сможем поработать в команде... А потом ты еще и помог мне спасти мою шкуру... Ричад уставший, желающий только одного - закрыть глаза и отрубиться, может быть даже и не просыпаться после, но... Этот молчаливый парень как-то умудряется сделать так, чтобы в голове военного засела мысль о том, что нужно обязательно узнать что делает Фрэнсиса живым. — Я буду рад провести время с тобой... Особенно когда это не будет угрожать тем, что я умру у тебя на руках, — усмехается Ричард и, протянув руку немного, слабо сжимает запястье парня, а затем отпускает. — Приходи. Я отсюда точно еще неделю-другую не смогу сбежать, так что буду рад компании... И тебе спасибо. Это был хороший разговор. Ричард и сам чуть улыбается в ответ, искренне и даже как-то тепло. Джеймс вздыхает, смиряясь со словами Морана. Сил на споры у него сейчас нет. Гений понимает, что с самого начала, когда Себастиан согласился его охранять, это было для него не работой, но добровольным решением его защитить. И если Мориарти попросит его действовать не в интересах своей безопасности, подчиняться приказам Себастиан не станет. Что касается Ричарда, по-настоящему слушать он станет только приказы, а точнее просьбы Себастиана. Это Джим уже понял - Морану будет достаточно просто попросить. И Мориарти стоит это учесть. - Что ж. Мне все равно придется остаться здесь хотя бы на ближайшие сутки. Я больше не хочу подвергать ребенка риску. А наблюдать и управлять всем происходящим на сцене я могу пока и отсюда. Что-то происходит. Но сейчас мы можем только наблюдать, чтобы понять, что. Мне тоже это не нравится, - Джеймс наигранно морщится, - И тебе тоже придется отдохнуть, пока мы здесь. Я попрошу поставить кровать для тебя в моей палате. Стандартная охрана пока должна справиться. Джеймс понимает, что от того, что Моран останется возле него, ему становится спокойней. Сейчас ему нужно за что-то держаться и иметь возможность доверять кому-то безоговорочно. Слабость и усталость накрывают тяжело и мягко, погружая сознание в полусон, будто тянут на дно, и Джим не хочет сопротивляться. Он поворачивается в сторону Себастиана, видит его рядом, будто задерживаясь за него взглядом. - Ты выглядишь не лучше, - замечает он. Френсис чуть вздрагивает от этого неожиданного прикосновения. Боязнь контактов? Что-то из прошлого. Или внезапность и неловкость. А может быть и то, и другое. А потом улыбается от заполнившего его тепла. И прикрывает глаза с едва заметным кивком в знак согласия и благодарности. - Нет, все в порядке. Эта работа - не самое худшее, что было. Да и выбора у меня особенно нет. Мистер Мориарти вытащил меня в свое время из полного дерьма. У меня было мало мозгов, но были амбиции. И тогда я уже был совершеннолетним. За взлом правительственного сайта мне впаяли тридцать лет тюрьмы. Я взял сомнительный заказ, меня интересовала только техническая сторона. И мои действия связали с утечкой документов. Тогда он и нашел меня. И предложил эту работу. Если бы мистер Мориарти и отпустил меня, я все еще испытываю благодарность и обязан ему. Помимо этого... он помог мне избавиться от моей прошлой жизни, - Френсис явно не хочет вспоминать о последнем. Но Бруку он легко рассказывает и без того многое. Гораздо больше, чем обычно. - Спасибо. Я приду, - Френк вспоминает, что должен идти и дать Ричарду отдохнуть, и выходит из его палаты.