Mormor

- Себастиан, - отзывается Джеймс, оборачиваясь, не услышав как Моран появляется на кухне из-за шума чайника, - Доброе утро. - Я не откажусь. Уже нет, первый месяц был кошмарным, - признается Мориарти. От него не ускользает усталость Себастиана, - Выглядишь так, как будто не спал всю ночь, - В интонациях и выражении лица Джеймса невольно проскальзывает забота, а не желание подколоть. - Будешь кофе? Мориарти делает себе кофе без молока и второй такой же, но немного крепче и из другой банки, уже с кофеином, для Морана, ставит напротив себя и устраивается со своей чашкой у стола. Он, не спеша, отпивает еще слишком горячий напиток, и наблюдает за действиями Себастиана, который готовит им завтрак, полностью доверяя ему выбор меню. Мориарти нравится, как готовит Моран. В чем он успел убедиться после пары дней в его доме в лесу. - Я хотел сказать еще ночью, - Джим поднимает взгляд черных глаз от кружки такого же черного кофе, и в них - опасное тепло, - Спасибо за детскую. Руки все не доходили этим заняться. И не только. Спасибо, что задержался. Джеймс вспоминает ощущение рук Себастиана, когда он обнимает его в ответ, успокаивая, и Мориарти долго не может пошевелиться и заставить себя разорвать этот контакт, боясь остаться со своими кошмарами наедине, вспоминает, как включается свет, как становится спокойней, и Моран собирает с пола осколки. Джеймс отгоняет воспоминание, берет себя в руки и сосредотачивается на телефоне. В наушнике его тщетно вызывает голос Френсиса, пару раз вклинивается Брайан. Пока не становится понятно, что нужно вмешаться. Проходит не больше нескольких минут с момента, когда Ричард падает на асфальт. В переулке в этот момент нет людей, и не успевает кто-либо появиться и приблизиться к нему, как рядом тормозит машина. Фрэнк бежит к нему и наклоняется, торопливо нащупывая на шее пульс. И вместе с Брайаном они затаскивают его на заднее сиденье. Машина срывается с места. Френсис, который остается с ним на заднем сиденьи, кое-как перетягивает рану снятым с себя худи. Он действует все так же отлаженно, хоть и не привык к таким ситуациям так, как оперативники, его выдают только немного подрагивающие руки. - В больницу, живо, - говорит Брайан третьему человеку за рулем и звонит хирургу, который тоже работает на Мориарти, и можно быть спокойным, что по поводу очередного огнестрела никто, вопреки принятым инструкциям, не сообщит полиции и не свяжет это с перестрелкой из новостей. Фрэнсис уговаривает Ричарда, который и так уже без сознания, не отрубаться, и ему не нравится количество крови, которая мгновенно пропитывает наложенную повязку и остается на его руках и повсюду в салоне. До больницы они добираются быстро. И Ричарда передают врачам. А Брайан звонит Мориарти. Радует только одно - каким-то невероятным образом в этой ситуации Брук все же выполнил задание и достал Галтиери. Две новости непредсказуемо и безжалостно разрушают недолгое спокойствие этого утра. Мориарти натыкается на сообщение одного из своих агентов: второй участник этого противостояния, заказавший несколькими днями ранее убийство Галтиери, найден мертвым и, судя по всему, был застрелен накануне ночью. Джеймс задумчиво хмурится, выражая недовольство. Кто-то грубо вмешивается в его игру. И в следующий момент его отвлекает звонок. Звонки никогда не предвещают ничего хорошего, и его люди прибегают к ним только в особых случаях. Вместо ожидаемого номера Брука высвечивается, что звонит Брайан. - Какого черта, моя радость? - голос Мориарти по-прежнему спокоен, он слушает отчет Брайана, и плечи непроизвольно вздрагивают, снова подбирается этот пронзающий, холодный страх, Джеймс выпускает из рук кружку, пока Брайан говорит о том, что кто-то слил операцию, что их ждали, пришлось вступить в перестрелку, и Брук серьезно ранен, они привезли его в клинику, и это все, что он пока знает. - Ясно, оставайся там, и держи в курсе, - Мориарти нажимает отбой и злится на собственные реакции, которые подводят и выдают его, на себя, и не понимает, почему произошедшее так выбивает его из равновесия, в какой момент Моран, а вместе с ним и Брук, стали для него больше, чем просто помощниками или наемниками. Моран только коротко улыбается на эти слова заботы, а может и просто наблюдения - полковник старался не тешить себя надеждами на то, чего никогда не случится. Он будет верен не смотря ни на что и его будет меньше ранить равнодушие, если он не будет ожидать чего-то за свою работу. — Не откажусь, спасибо, — кивает Себастиан, доставая из холодильника упаковку яиц и молоко. Завтрак будет незамысловатым, но сладким и дающим достаточно много энергии на первые часы, когда так сложно прийти в себя и по-настоящему проснуться. Моран взбивает яйца, добавляет молоко, корицу, сахар, а затем кладет туда толстый кусок хлеба, давая ему пропитаться с обеих сторон, чтобы затем переложить его на разогретую сковороду. Еще один кусок хлеба проходит ту же процедуру и после этого военный берется за свою чашку кофе, осторожно делая глоток, чтобы не обжечься. — Не стоит благодарить. В вашем положении этим заниматься в одиночку совсем не лучшая затея, так что кто-то должен был это сделать, — выдыхает Себастиан, поворачиваясь обратно к плите и переворачивая куски хлеба на сковороде на другую сторону, чтобы они красиво карамелизировались и там. Готовить для кого-то было практически в новинку. Моран лишь однажды стоял у плиты и готовил для кого-то - для Рича, когда этот идиот отказывался есть больничную еду, попав на больничную койку после одного из заданий. Хорошо, что это больше не повторялось... Моран ставит тарелку с завтраком на стол перед гением буквально за секунду до того, как Мориарти теряет самообладение и выпускает кружку из рук. Поймать ее ничего не разлив у военного не получается, но ему удается уберечь хотя бы Джеймса от ее горячего содержимого, пусть и обжигая свои руки. — Джеймс... Джим... Второе обращение звучит куда мягче, а сам Моран сидит на корточках возле гения, осторожно сжимая его свободную ладонь в своей. — Джим... Посмотри на меня... На ты. Впервые на ты, потому что Моран и сам застигнут врасплох такой реакцией гения, потому что не может достучатся до него привычным обращением. — Нужно собраться и сказать что произошло... Джеймс не реагирует и будто не слышит. Он боится поднять глаза и встретиться с Себастианом взглядом, неотвратимо причинить ему боль. Мориарти застывает, замкнувшись в своем нарастающем страхе. Замешательство, отчаяние, бессилие и снова - вина накрывают его тем сильнее, чем больше он свыкается с услышанным, обретающим реальность. После смерти Северина это становится преследующим его кошмаром - страх терять, быть причиной смерти тех, кого он приблизил, и страх привязываться. Себастиану удается пробиться в его создание, когда Джеймс слышит, как он зовет его Джим и впервые оставляет свое неизменное "вы". Рука Морана берет его руку, и это выводит Мориарти из ступора. Он поднимает голову и смотрит ему в глаза. Взгляд Джеймса остается спокойным, хотя ему и не удается скрыть от Морана свой страх. Он откладывает телефон и накрывает его руку второй рукой. Чертова неизвестность, чертово бессилие что-то сделать. Почему так больно говорить это ему? Моран снова совсем рядом. И сейчас Джим не видит ничего, кроме его лица. - Задание, на которое я отправил Ричарда. Галтиери... Звонил Брайан. Кто-то слил операцию, и их ждали. Была перестрелка. Ричард сильно ранен. Они подобрали его уже без сознания, и сейчас он в больнице. Простые слова будто отнимают у него последние силы. Мориарти берет себя в руки очень быстро, задвигая эмоции на потом. Нужно убедиться, что для Ричарда сделают все возможное и больше, потянуть за все ниточки, проконтроллировать все, что ему подвластно. Джеймс не выносит бездействия. Он успевает позвонить в клинику. - Пуля задела легкое. Он в операционной, и они не могут сказать ничего толком про состояние, - говорит он Себастиану после разговора. - Поедешь со мной. Возражения не принимаются, - Джеймс одевается на ходу. Оставаться здесь представляется для него невыносимым. Джим... Обращение только сейчас догоняет Морана, когда Мориарти наконец-то смотрит на него в ответ. Он впервые видит в этих глазах настоящий страх. Впервые этот взгляд захватывает его и поглощает на долгие несколько секунд, а неожиданно похолодевшие руки Мориарти, пусть тот только что держал чашку с горячим кофе, приводят в себя полковника раньше, чем Мориарти начинает говорить. Ричард. Ранен. Серьезно. Много крови. Себастиану не нужно думать дважды о том, что делать дальше - он поедет в больницу при любом раскладе. Рич его друг, наверное, единственные настоящий друг, и оставить его одного Моран просто не может. На слова мужчины Моран лишь кивает, а затем поднимается на ноги и принимается убирать на кухне, чтобы просто занять себя чем-то, пока ждет новостей от врача. — Остановись... — произносит Моран, взяв Джеймса за запястье, когда тот уже готовится натягивать самостоятельно обувь, пусть это и выходит у него уже весьма неловко в текущем его положении. — Поешь. И после мы поедем. Возражения не принимаются. Себастиан смотрит прямо в глаза, строго, даже немного холодно, но в этом есть забота. Забота о Мориарти и его ребенке, которые оба нуждались в нормальном питании и просто хотя бы в калориях. Джим был важен ему, пусть вслух полковник никогда, наверное, не произнесет этого, но не перестанет показывать. — Поешь. Я пока соберусь. Я могу сказать пожалуйста, но к черту любезности. - Нет, я сейчас не могу, - говорит Джеймс, тихо, но твердо, и этому тону и взгляду возражать бесполезно. Он кладет руку Морану на плечо и добавляет уже мягче: прости, я обязательно поем, когда мы вернемся. Да и время сейчас тратить не нужно. - Пожалуйста, помоги мне со шнурками, - Джеймс отказывается от намерения справиться с этим сам, смирившись и с тем, что он больше не может игнорировать свое положение так, как раньше, и с тем, что ему теперь придется во многом принимать помощь Себастиана. И терять время сейчас он тоже не хочет. Он хватает первое попавшееся пальто, закутываясь в него от холода на улице, и идет с Мораном к машине. Все это время он не говорит Себастиану ни слова. Его взгляд отстраненно застревает в одной точке, когда он смотрит за дорогой через лобовое стекло. Как будто он не видит ее и смотрит внутрь себя. Он выглядит спокойным. Они приезжают в больницу меньше, чем за пол часа. - Мистер Мориарти, - дежурный в приемном отделении поспешно поднимается при их появлении и приветствует Джеймса и его спутника. - Как он? - спрашивает Джим. - Еще в операционной. Я сообщу, как будут новости о состоянии. Вы можете пока подождать. Я провожу вас. Джеймс кивает, и они идут за дежурным в отдельный холл. Слишком светлый, слишком стерильный, слишком призванный быть комфортным и успокаивающим. Здесь обнаруживаются мягкие кресла, диван, кулер с водой, автоматы с едой и кофе и Брайан и Френсис на креслах в дальнем углу. Они оба также поднимаются при виде Мориарти и полковника, приветсивуя их. - Что там произошло? - спрашивает Джеймс без тени недавних эмоций, - Я попросил обеспечить прикрытие для ликвидации одной единственной цели. А не разносить пол квартала с вот такими последствиями, - Джеймс говорит негромко, спокойно и не спеша, и никто из тех, кто с ним знаком, не посмел бы ему перечить. Брайан снова рассказывает о событиях утра, восстанавливая подробности. - Достаточно, - прерывает его Мориарти, - Отчеты пришлете. Вы можете быть свободны. И когда лишние свидетели уходят, внутренний заряд будто заканчивается, страх, усталость, чувство вины - все это можно не сдерживать и бесполезно прятать от Морана. Себастиан уже видел его разбитым и уязвимым. Джеймс пытается отключить страх и навязчивую вину, и достает телефон, изучая все, что он может, в поисках ответов о причинах и источнике утечки. Это непривычное для него чувство вины обостряется и преследует его. Он чувствует, что виноват перед Себастианом. - Я не должен был его туда посылать, - голос Мориарти звучит сломленно. Он не смотрит на Морана, сидящего рядом. А потом откладывает телефон и кладет руку на его руку, сжимая мягко и уверенно. Ему очень хочется сказать, что Ричард будет в порядке. Если бы только он сам мог это знать. Или хотя бы только то, что он не один. Моран готов спорить и уже собирается это делать, даже открывает рот, чтобы сказать о том, что они из холла ожидания ничем Ричарду на операционном столе не помогут, но в итоге только поджимает губы, когда чужая ладонь ложится ему на плечо. Он переживает за Брука не меньше, чем Джеймс, может даже больше. Но он оценивает то, насколько будет больше пользы от того, что он приедет в больницу голодным будет сидеть так в ожидании неясное количество времени. И тем более подобная тема волнует его в отношении Мориарти, который сейчас должен заботиться не только о себе, но и о ребенке. Возражения проще оставить при себе. Как и молча отреагировать на просьбу завязать шнурки на обуви Мориарти, завести машину и отвезти Джеймса в полной тишине в ту самую клинку, где еще пару месяцев назад они сами были пациентами. Слишком много света, слишком белая мебель и резкий запах лекарств. Наверное кого-то это может успокаивать, но Себастиан чувствует себя здесь отвратительно. Наверняка все из-за того, что повод оказаться здесь у них совершенно не радужный. Моран следует за Джеймсом немой тенью и только кивает двум наемникам, что работали вместе с Ричардом над заданием, в качестве приветствия. Он точно знает, что их вины в том, что произошло с Бруком, нет. Рич был горячей головой и часто бросался в омут событий этой самой головой вперед, уберегая от дурной участи остальных, но рискуя собой. Так было не всегда. В самом начале Ричард был молодым эгоистом и, наверное, лучше было бы, если бы он таким и остался, а не стал перенимать черты самого Себастиана, который свою жизнь не слишком ценил. — Ты не виноват в том, что произошло, — спокойно отвечает Моран, сжимая чужие пальцы в ответ, но при этом так и не глядя на Мориарти - рассматривая содержимое автоматов с едой со своей позиции. — Ричард прекрасно знает чем может, и скорее всего, закончится эта работа. Каждый из нас знает и готов. Он, я, ребята, что были с ним, каждый человек в твоей организации и ты сам. Я не поверю, если кто-то из них мне скажет, что боится смерти или того, что может быть после нее. Ни физическая смерть, ни адский котел с кипящим маслом нас не пугают. И наш выбор с каждым днем делать один шаг к этому котлу на встречу... Твои врачи сделают все, что от них зависит, Джим... Себастиан поднимается на ноги, отпустив чужую руку, и отходит к автоматам. Хочется курить, но сейчас оставлять Мориарти одного он не может. Моран заказывает горячий чай с сахаром в автомате с напитками, а во втором - простые не соленые крекеры, после чего возвращается со всем этим к Мориарти. — Пожалуйста. Я не готов быть посетителем для двух пациентов за раз сегодня. - Спасибо, Себастиан, я поем. И ты тоже. Возьми что-нибудь себе. Мориарти берет в ладони небольшой пластиковый стаканчик и греет о него руки, прежде, чем сделать глоток. Чай слишком сладкий, но сейчас эта сладкая согревающая жидкость со вкусом лимона - как раз то, что надо, чтобы успокоиться и восстановить силы. Джим открывает пакет крекеров и, взяв горстку, протягивает его Морану, предлагая разделить. Это гребаное утро, переходящее в день, может оказаться долгим. Сейчас Моран - единственный, кто может видеть Джеймса Мориарти таким. Способным на эмоции, такие далекие от холодного расчета, делающие уязвимым, но одновременно - живым. Испытывающим тревогу за кого-то и делящим с Себастианом его собственную. - Так и есть, - отзывается Джеймс с горькой полуулыбкой и усмешкой, глядя куда-то в пол, вспоминая что-то свое, - Но в отличие от Ричарда и тебя, я - тот, кто отдает эти приказы и принимает решения. За каждого. Готовность Ричарда каждый раз ставить свою жизнь и его преданность не делают меня менее ответственным за то, что он сейчас здесь. Я выбрал эту дорогу давно. И ни о чем не жалею для себя. Но... я никогда не думал, что однажды мне будет тяжело смириться с тем, что вместе с собой я толкаю к краю и кого-то другого, самого выбравшего идти вместе со мной, - сейчас он говорит явно не только о Ричарде. - Судя по тому, что я услышал, Ричард сделал что-то невероятное. Добрался до Галтиери при таком количестве телохранителей. Знаешь, что любопытно, тот, кому была нужна смерть Галтиери, тоже мертв. Получил пулю ночью накануне. И работал тоже профессионал. Время тянется выматывающе долго, и на журнальном столике перед ними появляется еще пара пустых стаканчиков из автомата. Звук открывающейся двери и шаги в коридоре заставляют Джима сбросить остатки этого мучительного, тревожного полусна с открытыми глазами и напряженно замереть. - Мистер Мориарти, добрый день, - в холл заходит хирург, который проводил операцию, - Мы извлекли пулю, состояние мистера Брука все еще тяжелое, но стабильное, его перевели в реанимацию. Сейчас он еще без сознания. - Спасибо, - Джеймс кивает, и это тяжелое, давящее напряжение немного отступает. Еще примерно через час медбрат говорит им, что Ричард пришел в себя, и, в порядке исключения из правил, его можно посетить ненадолго. - Иди. Я подожду тебя, - Джеймс отпускает Себастиана, оставаясь ждать на стульях в коридоре отделения реанимации. Ричарду сейчас ни к чему слишком много посетителей, и он дает возможность Морану увидиться с ним наедине. Персонал выдает ему халат, маску и бахилы. — У меня была целая ночь с несколькими чашками чая, — качает головой Моран и возвращает крекеры, что дал ему Джеймс, обратно в пачку. Он не голоден. В стрессовых ситуациях, вроде нынешней, полковник совершенно не ощущал голода и любая еда могла вызвать приступ совершенно ненужной и неуместной тошноты. Да и изжога, что порядком мучила военного от количества выпитого чая, требовала какой-нибудь лечебной пастилки, а не крекеров, пусть это и было самое безобидное из того, что Себастиан смог обнаружить в том автомате. Джим выглядит сейчас как никогда язвимым. Даже на похоронах Северина он держался куда лучше, хотя, казалось бы, не должен был. Естественная реакция на стресс в более доверительных и комфортных отношениях? Если их с Мориарти общение можно назвать отношениями, конечно. — Думаете, что приказы всегда подлежат исполнению? — вновь переключившись к обращению на "вы", словно выбравшись из тумана, спрашивает Себастиан с легкой усмешкой и качает головой. — Мы достаточно давно работаем, чтобы иметь к приказам не то что отвращение, но пренебрежение. Не каждый приказ подлежал исполнению даже в армии. Что заставляет вас думать, что вы столь особенный, чтобы каждый из нас бездумно бросался под пули по вашей указке? Это всегда выбор, Джеймс. Каждый день. Каждую минуту. Каждый приказ... О себе Моран говорить не стал, решив не упоминать, что он совершенно частный случай и точно не может рассматриваться в куче с остальными. Себастиан сделал свой выбор давно и совершенно не сожалел о нем. Разве что в моменты, когда Мориарти подпускал его слишком близко и боль становилась невыносимой. Пойти к Ричарду первым, а точнее сказать, единственным посетителем, было честью. И пусть он не хотел оставлять Джима одного в приемной, увидеть Ричарда и убедиться, что тот действительно держится на этом свете, было важно. Легко и коротко сжав руку гения, Моран подимается на ноги и уходит за врачом. Брук выглядит так, как и ожидалось, о чем Себастиан не забывает упомянуть с хитрой усмешкой на губах. — Выглядишь отвратительно. Но отлично, что у тебя в горле трубка и ты не сможешь читать мне очередную порцию нотаций о моих жизненных решениях. И придется в ответ слушать мои к тебе нотации, — качает головой полковник, сев на стул рядом с койкой Ричарда и глянув другу в мутные от наркоза и потери крови глаза. — Не нужно было геройствовать. Ты, конечно, счастливчик, что пристрелил таки свою цель, но все равно не стоило ловить собой свинец - это не круто. Как и риск, которому ты подверг и себя, и ребят, которых взял. Тебе нужно многому научиться еще, Рич. Но не переживай - я еще не собираюсь умирать несколько лет, так что придется терпеть мои нравоучения. Уж извини. - Мои приказы обычно исполняются, - Джеймс тихо усмехается, эта его улыбка могла бы вселять страх, но только не для Себастиана и не сейчас, - Ребята могут рассказать, как это достигается. Хорошо, значит, я учту ваши методы работы и буду внимательнее. Мориарти немного отвлекается. Слова Морана о нескольких чашках чая говорят о бессонной ночи и не остаются для него без внимания. Джеймс дожидается, когда Себастиан направится к выходу из палаты, и поднимается со стула, набросив оставленный для него белый халат, чтобы все же заглянуть и убедиться, что Ричард, на сколько это возможно, в порядке. Он заходит и задерживается у входа, не желая его тревожить. Они не настолько близки, чтобы Бруку было важно его видеть. Система эвл, капельница, датчики. Ричард выглядит побывавшим на том свете, или где-то близко к этому, но - живым. Привычно выразительное и саркастичное лицо сейчас выглядит неестественно устало и спокойно. Встретившись с ним взглядом, и понимая, что его присутствие не осталось незамеченным, Мориарти все же подходит к Бруку. - Привет, Рич, - тихо нарушает тишину с примесью мерного звука приборов Джеймс, - Это была чертовски хорошая работа. И... я не хочу, чтобы ты в следующий раз так подставлялся. Ты не входишь в число тех, кем я готов пожертвовать. То, что ты говорил мне тогда о Себастиане. Похоже, что он тут не единственный, кто мало ценит свою жизнь. Я хочу, чтобы ты подумал и на свой счет. В этом мире не так много людей, которым я могу доверять. Тебе нужно отдыхать, - Джеймс не хочет утомлять Ричарда, и разворачивается к двери в коридор, где его ждет Моран. Мориарти замечает, что стал слишком быстро уставать. А последние несколько часов напряжения и тревоги, проведенные в холле в больнице, теперь, когда эта тревога притупилась, отняли много сил. - Поедем домой, - говорит он подошедшему к нему Морану и оставляет свой халат на стуле в коридоре. Когда они возвращаются, Джеймс вспоминает о приготовленном Себастианом еще утром завтраке и своем обещании. Голода он все еще не чувствует. Но когда разогревает импровизированные тосты, раскладывает на две тарелки на столе, и кухню наполняет сладкий запах горячего хлеба, ванили и корицы, у него просыпается аппетит, и он с удовольствием съедает свою порцию, поблагодарив Морана за заботу. - Тебе нужно поспать, - замечает он, подходя и касаясь плеча Себастиана, - Бессонная ночь, а потом больница. Ты тоже не железный. Моран сомневался, что он из тех, кто будет исполнять каждый приказ Джеймса без раздумий. Как и Ричард. Себастиан хорошо знал себя и отдавал отчет себе в том, что если у него будет приказ спасать себя и ребенка, оставив Джима, он проигнорирует его. В конечном тоге, скорее всего, погибнет именно Моран, но собственная смерть, как военный уже говорил, его не пугает. Если Мориарти и его ребенок будут в безопасности, то смерть для военного будет даже достойной. Однако говорить об этом он Мориарти не станет, ведь тому и так есть о чем думать и о чем переживать и без того, чтобы даже на пару минут отвлекаться на мысли о Моране. Ричард выглядит из ряда вон плохо и чувствует себя также. В Ад и назад, как говорят. Но он рад видеть что Морана с его нотациями, что, неожиданно, Джеймса. Новый босс вызывал у военного уважение, но назвать его компанию приятной Брук мог лишь с трудом. И все было из-за того, как Мориарти вел себя в Себастианом. Да, гений не знал ничего о том, что происходит в душе Морана, но, черт возьми, было видно, что все плохо, даже по этому куску камня по имени Себастиан Моран. Дорога до дома и правда изматывает, но завтрак помогает отставному полковнику собраться немного с силами и прийти в себя. Ему нужно просмотреть множество личных дел - дело каждого "молодого и перспективного" бойца в структуре Мориарти, чтобы найти того, кому он сможет доверять как себе, как Ричарду, но не будет опасаться того, что в один день будет вынужден идти на его похороны, потому что эта работа тащит на тот свет быстрее любой зависимости. Прохладная рука на плече вырывает из раздумий и Моран поднимает взгляд серых глаз на Джеймса, отмечая, что тот еще бледнее обычного и словно даже похудел, хотя при беременности все обычно набирают немного веса. — У меня много работы, Джеймс. А вам стоит отдохнуть. Я приготовлю обед немного позже, — произносит военный, а затем поднимается на ноги, привычно возвышаясь над Мориарти и глядя уже сверху вниз на него. — У кого я могу запросить личные дела ваших людей? Джеймс хмурится, но соглашется. - Ты можешь взять один из ноутов в моем кабинете, - отвечает он, - В них есть доступ к общей системе с базами данных. - Тоже есть мысли, где искать утечку? - Джеймс не догадывается, зачем Морану на самом деле понадобились личные дела сотрудников Сети, но он уже довольно долгое время доверяет ему достаточно, чтобы не спрашивать. Он проводит полковника в свой кабинет, забирая с собой чашку чая, и открывает один из ноутбуков на столе, вводит пароль. - Здесь все личные файлы, скажи, если будет нужно что-то еще. Мориарти оставляет Себастиана в своем кабинете, полностью доверяя ему, а сам берет второй ноутбук и по привычке уходит с ним и чашкой чая в гостиную, устраивается на диване, подтянув к себе подушки и подложив две под спину, находя удобное положение. Ловушка, в которую попал Ричард на таком обыденном задании, вскрывает новую угрозу и дефекты внутри самой Сети. Которые нуждаются в том, чтобы искоренить их, не теряя времени. Время - вопрос безопасности. Помимо этого Джеймс не терпит ошибок и несовершенств в своей идеально отстроенной структуре. Мориарти не хочет позволять себе, чтобы его действиями руководили эмоции, но, кроме прочего, он спустит шкуру с того, кто подставил Ричарда под огонь в тот день. Джеймс изучает отчеты, которые успели написать Брайан и Френсис, отбирает ряд личных дел, тех, кто имел доступ к оперативной информации накануне, и рассылает несколько распоряжений проверить их. Едва Ричарда переводят из реанимации в интенсивную терапию, у него объявляется еще один посетитель. Френсис неловко скребется в дверь, а затем заходит. Доставшийся ему больничный халат для посетителей ему явно велик. - Добрый день, сэр, - это соблюдение субординации заставляет чувствовать себя странно. Это действие явно превышает привычную для него степень социализации. И он гораздо больше привык взаимодействовать с экранами, чем с людьми. - Просто хотел убедиться, что вы в порядке. Френсис оставляет пакет с апельсинами на столе у кровати. - Это вам. Ну, когда будет можно. Не знаю, любите ли вы апельсины, но, когда навещаешь кого-то в больнице, принято что-то приносить, или вроде того. Джеймс отвлекается, погружаясь в свое занятие за ноутбуком, и чай, забытый им на деревянном подлокотнике дивана окончательно остывает, а Мориарти успевает против воли ненадолго отключиться, сидя и устроив голову на спинке дивана. Он не знает сколько прошло времени, не больше пары часов, когда его будит сигнал оповещения. Проверка дает результат, и наиболее вероятная крыса, слившая информацию, найдена. Роберт Тейлор. Один из своих. Не имевший особого доступа к делам организации, но достаточный, чтобы воспользоваться. Остается только самолично убедиться в этом и выжать из него всю возможную информацию о том, для кого, зачем и почему он это сделал. Мориарти отдает распоряжение взять его под охрану и доставить в подвал под штаб-квартирой, приспособленный для таких разговоров. Сон быстро теряет над ним свою власть, и Джим закрывает ноут и поднимается, поморщавшись и потирая затекшую спину. Он заглядывает в кабинет. - Себастиан? Нам пора. Ребята поймали того, кто пытался сорвать ликвидацию Галтиери. И я должен с ним побеседовать. Когда они приезжают, и снова оказываются в ставшем Морану уже хорошо знакомым офисе Организации, он видит как, по мере их продвижения по коридорам, его обитатели выстраиваются по струнке, замолкают или поднимаются при виде Мориарти. И привычная здесь раскрепощенная атмосфера превращается в идеальный порядок с его появлением. Моран снова видит в нем того опасного хищника, за которым несколько лет наблюдал через прицел винтовки, а теперь преданно охраняет. От того, каким незащищенным и живым он мог быть с ним, насколько близко приближаться, причиняя боль и спасаясь от собственной, прижимаясь к нему в темноте, сейчас не остается и следа. Движения Джима плавные, развязные и неторопливые. Его спокойное лицо выглядит скучающим. И это спокойствие само по себе внушает ужас человеку, привязанному к стулу на каменном полу в подвале. Но выражения на лице Джеймса меняются непредсказуемо. Он подходит вплотную, берет со стола перчатки, которые, не торопясь, натягивает, и нож. - Ну, здавствуй Робби. Отличный день, чтобы сдохнуть из-за первой же глупости, правда? - На лице наемника уже заметны следы побоев, и он наряженно следит за ножом в руке Мориарти. Джеймс наклоняеися ближе к нему, - Но если хочешь сдохнуть быстро, то будешь отвечать мне предельно честно. Что случилось, Робби, тебя здесь плохо кормили? Что такого пообещал тебе Галтиери? Что ты решил прибиться к этой мелкой шавке. - Он мне платил, - сдавленно отвечает Тейлор. - Чушь. Что-то еще, - нож входит в дерево ручки стула, на котором он сидит, проходя насквозь через его кисть, и голос Мориарти становится резким, как удар. Тейлор не сдерживает вопль и отвечает, когда снова обретает способность говорить. - Не Галтиери, - произносит он, - Те, кому он был нужен. Галтиери был агентом МИ-6. Они хотели контроллировать нелегальные сделки через него. - Так лучше, - Джеймс удовлетворенно кивает и вытаскивает нож из руки Тейлора. На что тот рассчитывает? Надеется, что он выполнит обещание? Или что, вообще, сохранит ему жизнь? Расправляться с предателями не доставляет Джеймсу удовольствия, но он часто делает это собственноручно. К тому же сейчас это еще и личное. Получить дела в электронном виде куда удобнее, чем работать с бумажными документами. Хотя Моран не может отрицать, что перекладывание папок и шуршание листов бумаги действует успокаивающе. В кабинете он один и сразу становится понятно, что Мориарти доверяет ему. Это странно, на самом то деле, если хорошо подумать об этом, но в то же время где-то в глубине черствой души Морана ощущается некоторая теплота. Выбрать человека только по профилю в его личном деле - невозможно. Но это помогает сузить круг до той дюжины лучших, чьи профессиональные навыки и послужной список не вызывают у Себастиана нареканий и вопросов. Нельзя решить только по сухому тексту, кто из этих двенадцати лучший. Невозможно понять без личной встречи, без разговоров, без тренировок, без молчаливой оценки со стороны. Стопка из уже распечатанных на принтере в кабинете Джеймса дел лежит на краю стола, пока полковник, обнаружив пустые папки на полке с канцелярией, подписывает их и затем сортирует в них бумаги с информацией и листы для пометок. Это будет как его частная школа наемников и телохранителей, где каждый выпускник будет проверен от и до, а лучший сможет занять место Морана в личной охране Джеймса Мориарти и его ребенка. Себастиан почти спит, хотя со стороны так и не скажешь, когда Мориарти заходит в кабинет и окликает его. Серые глаза открываются медленно, становится заметно как покраснели белки глаз от усталости, но Моран встает на ноги без лишних вопросов. Как и следует за Джимом в офис организации молчаливой тенью, а может смертью, облаченной во все черное и с совершенно пустым выражением лица. То, какой криминальный гений в окружении своих подчиненный, не может не вызвать волну мурашек по позвоночному столбу даже у Морана: потрясающая выдержка, манера подачи и в то же время равнодушие в темных глазах, которое у более слабых людей вызывает желание упасть на колени и молить о пощаде. Себастиан бы быть может тоже бы был на коленях, но не упал бы на них, а медленно опустился, чтобы склонить после покорно голову и выказать свое уважение и восхищение. Перед ним снова был тот Мориарти, убить которого он не смог несколько лет назад. И теперь никогда не сможет. Мальчишку в кресле даже немного жаль, но в глазах Морана, все также стоящего позади Джеймса, только скука. Взгляд Тейлора скачет испуганно с Мораирти на Себастиана, словно тот может помочь. "Мальчишка... Играть в игры с МI-6 нужно так, чтобы твоя шея не лежала под ударом топора. Никакого таланта, только надежда на удачу. Печально - было понятно еще из его личного дела." Моран подходит к Джеймсу только тогда, когда ясно, что решение о смерти шестерки уже принято. Он не останавливает гения, нет. Себастиан вкладывает в чужую бледную ладонь свой пистолет и делает шаг назад. Видеть кого-то более четким взглядом куда приятнее. Тем более что наконец-то врачи решили, что орудие пыток, мешающее ему дышать самостоятельно, больше не нужно. — Привет... — практически неслышно произносит Брук и даже чуть улыбается своему первому посетителю вне реанимации. Приятно видеть того, кто не пришел читать тебе нотации. — Спасибо... За спасение... И за... апельсины. Джеймс берет из рук Морана оружие, на мгновение ощущая касание его руки и вызванный им волнующий импульс, которым отзывается тело. Сначала ему хотелось не спешить, чтобы предатель и остальные успели как следует осознать ошибку, но теперь Джеймс хочет быстрее закончить с этим. Он узнал все, что мог. И осталось только избавиться от вызвавшего сбой звена. Если до этого он думал, что даст выход всему тому, что ему пришлось испытать накануне из-за его предательства, то сейчас Мориарти испытывал только разочарование и усталость. Тейлор был всего лишь использован кем-то. На сегодня представление окончено. Джеймс снимает пистолет с предохранителя и взводит курок. В этом есть что-то очень личное, некое особого рода доверие, которое Джим умеет чувствовать. Личное оружие обычно становится частью его владельца. Оно "привыкает" к своему хозяину так же как он сам, несет некий отпечаток его характера и образа жизни. Личное оружие для людей, подбных полковнику, - это нечто, с чем неохотно расстаются, и еще более неохотно - дают в руки другому. Джеймс не знает, разделяет ли Моран эти взгляды, но ему приятно доверие этого всегда закрытого, слишком сдержанного, замкнутого в себе человека. Мориарти стреляет, и человек на стуле замирает с запрокинутой назад головой и отверстием от пули посередине лба. Пол позади забрызгивает кровью и ошметками содержимого его черепной коробки. Кровь продолжает стекать на пол по спинке стула, собираясь в еще одну густую лужицу. Джеймс возвращает Морану пистолет. - Приберитесь здесь, - говорит он остальным остававшимся на своих местах наблюдателям. Звук выстрела кажется ему странно, неприятно громким и до сих пор отдается в ушах. Джеймс привычен к подобным зрелищам, но от количества красной жидкости на полу отчего-то подкатывает тошнота, он ощущает металлический запах. Обзор постепенно ухудшает наползающая темнота и сознание немного ведет. Гребаная усталость. Джеймс усилием воли подавляет внезапно накрывшую его слабость, так, чтобы это оставалось незамеченным. Он очень надеется на то, что и Себастианом в том числе. И разворачивается к выходу. Здесь, в коридоре, где их больше никто не видит, Мориарти касается рукой стены, испытывая потребность ощутить твердую опору, и делает медленный глубокий вдох. Усталость и постоянное напряжение последнего времени дают о себе знать. А в его положении ресурсы расходуются очень быстро. Непозволительная неосторожность, но Мориарти не остается ничего другого, ведь оставаться в стороне от происходящего он не может. Коридор перед глазами плывет сильнее, Джеймс прикрывает глаза, и чувствует, что проваливается.