Mormor

— Не думал, что еще увижу вас, Бенгальский Тигр, — раздается в наушнике голос Майкрофта Холмса, слышимый чуть приглушенно, но все еще отчетливо. — Меня не похоронило в той пещере в Индии, как вы надеялись. Извиняться за свое выживание не стану, — качает головой мужчина, опуская ладони в карманы брюк и также чуть усмехаясь. — Что вы, я не планировал вашу смерть, полковник. Она была мне совсем не выгодна. Да и сейчас вы живым мне куда более интересны. — Взаимовыгодное сотрудничество это как раз то, за чем я и пришел. Ну да вы знаете это и без меня, — кивает военный. — У меня есть несколько вопросов. За ответы на них я могу предложить вам несколько выгодных "услуг". Не могу ручаться за волю своего нанимателя, но моих личных услуг вы можете получить достаточно. С четко очерченными их границами. — Как же вам дорог ваш наниматель, полковник... - Все так же проницательны и любите лезть не в свое дело, - едва слышно, сам с собой усмехается Мориарти. И задумывается над этой простой колкостью, ощущая внезапное тепло. На самом ли деле привязанность снайпера к нему реальна и очевидна настолько, что мистер Британское Правительство не может не заметить его отношение. - Вы изменились с нашей последней встречи, - говорит старший Холмс, лисья улыбка мягко растягивает уголки губ. Еще один гребаный специалист по чтению человеческих мыслей и мотиваций. У них обоих есть что-то общее. Это нечеловеческое, холодное и всезамечающее в их природе. Как будто оба они - твари некоего высшего порядка. Это же Моран видит и в черных глазах Джеймса. И, может быть, от этого настолько ценнее замечать в Мориарти проступающие против его воли проявления обыкновенного и человеческого. - Раньше у вас было куда меньше принципов, полковник. А в вашем деле они могут быть губительны. И однажды сыграть с вами плохую шутку. Это так, дружеский совет. Прошу простить меня за него, - Джеймс снова слышит восновном Майкрофта. - И, насколько я понимаю, речь идет о /его/ безопасности, - снова испытующий, изучающий взгляд и эта вежливая улыбка, которую очень хочется стереть с его лица. В разговоре с этим человеком чувствуешь себя как под микроскопом или на полиграфе. - Я согласен помочь вам, пока это не противоречит интересам Короны. - Ну, конечно же, не твоим. Все только ради высших целей, - ехидно комментирует в наушнике голос Джеймса, слышимый только Себастианом и то едва различимо. - Но согласитесь ли /вы/ оказать мне услуги, о которых я попрошу? Мне нужен новый агент в близком кругу Джеймса Мориарти, который поможет мне если не контроллировать, то знать о его планах и минимизировать урон для Королевства, - Майкрофт с нечитаемым лицом выжидает время, желая развлечь себя реакцией Себастиана, а потом снова усмехается. - Простите мне эту шутку. Я знаю, что он слышит вас и сейчас. Но, зная вас, вы не согласились бы все равно. А вот ваша реакция бесценна. - Сукин сын, - скептически бросает приглушенный голос в наушнике, не впечатленный этим выпадом. - Передайте ему мой привет. Помня прошлое дело с Синдикатом, когда ваш наниматель и вы сами все-таки оказали мне немалую услугу, я буду рад быть полезен в меру своих скромных сил. В замен я попрошу только о профессиональных услугах по вашей части. Думаю, скоро мне понадобится наемник вашего уровня. Если вы согласны, я готов выслушать ваши вопросы. Играть в игры с человеком вроде Майкрофта Холмса, было опасно. Но и сам полковник не был из тех, кого легко запугать. Проблема собственного выживания перед Себастианом не стояла никогда. Его жизнь не несет особенной ценности и вполне спокойно может быть пущена в расход. В то же время жизнь Ричарда, теперь вот и Фрэнсиса, ведь тот был дорог другу, а в особенности жизнь Джеймса Мориарти и его ребенка были бесценными... Даже если этот ребенок не от него. Даже если он для Джеймса удобная тень прошлого. Холмс забирается прямо под кожу. Взглядом, словами, движениями и даже дыханием, хоть и стоит в десятке шагов от полковника - безопасная дистанция, даже не смотря на то, что оба знают, что причинять вреда друг-другу не станут. Майкрофт видит много, знает много: о нем, о Джиме, понимает природу этих "отношений" и пользуется слабостями, жмет на болевые точки. Например... просит предать Джеймса. Выдержка военного немного сдает в этот момент: челюсть напрягается от того как военный сжимает зубы и руки, спрятанные в карманах дорогих брюк, сжимаются в кулаки. Холмс играет грязно и пытается выбить почву из под ног военного, но тот стоит. Моран зол, держится на каплях самообладания, которых у него осталось не так и много, но он стоит ровно, расправив плечи и все также держа голову поднятой вверх. — Удивительно, что вы расцениваете произошедшее с Синдикатом услугой для вас. Но я не стану развеивать ваших иллюзий и приму "щедрый жест", — кивает полковник, расслабив челюсть и кулаки в карманах брюк. Ему нужно играть уверенно или хотя бы пытаться это делать. — Ваш предыдущий информатор - что с ним стало? Вряд ли же мы говорим о ком-то из Синдиката, ведущим тройную игру - слишком глупо и рисковано... Да и вы всегда выбираете кого-то поближе к вершине... кого-то с влиянием на цель... кого-то, кто может изменить "его" планы в угоду вашим... Но такой высокий шанс, что этот кто-то сорвется с цепи, когда получит так много власти и знаний... Мне нужно имя. И то как долго он работал и как много он знает. - Что ж, хорошо, - отзывается Британское Правительство, - Предлагаю вам присесть, прошу вас, Полковник, - Майкрофт занимает одно из кресел у низкого журнального столика, разделяющего их, и расслабленно устраивается, закидывая ногу на ногу, - Могу я предложить вам чай? - Хотели вы этого или нет, ваша ликвидация Синдиката сыграла мне на пользу и избавила меня самого от множества грязной работы, - Джеймс слышит в наушнике его голос, - И я впечатлен тем, как вы тогда поохотились. Признаться, я сразу подумал о вас, когда услышал о череде убийств его членов, ваш почерк и ваши... масштабы, - Джеймс слышит улыбку в этом голосе, - Что ж, полагаю, вы нашли друг друга, ваш теперешний работодатель обычно не разменивается на мелочи. Джеймс напряженно ждет, как ждет и Себастиан ответов на свои вопросы. - Вы совершенно правы, - начинает Холмс, - И вы сами знаете, кто он. Северин Моран действительно пришел однажды ко мне, чтобы заручиться поддержкой Короны и переиграть и своего прежнего союзника - Синдикат. В качестве платы меня интересовал Джеймс. То первое предложение, которое вы получили от меня только что сами. У него были амбиции и были способности стратега и, конечно же, страсть, которая и привела его к такому концу. Он не умел остановиться и вовремя забрать свою ставку с игорного стола. Но о мертвых не говорят плохо... Все же он был интересен. Мне до сих пор хотелось бы знать, к чему бы он пришел, не выйдя из игры так бесславно. Судя по сведениям, которые он предоставлял, у него был доступ практически ко всем основным ресурсам и информации Сети. Это было около года назад, когда он заключил со мной это соглашение. Джеймс уже знает, какое имя произнесет Холмс, но услышать подтверждение все равно как получить удар, корого он ждал, но не ощущать боль от которого он не может. Это все равно застает его врасплох. Джим пропускает выдох и застывает, слушая голос Холмса. То, что он говорит, ощущается как распространяющийся, мучительный яд, но он же и единственное лекарство. Джеймс должен это услышать, должен встретиться с тем, что слишком долго было заперто внутри. Мориарти благодарен, что сейчас он один, и никто не видит как услышанное выбивает его, и каких усилий стоит принять эту правду. Но боль эта уже приглушенная, горькая и правильная, к которой примешивается просыпающаяся злость. Он справится. Синдикат не знал о Северине всего, всей правды, которую он унес с собой в могилу. Тогда Джеймс услышал то, что заставило его верить в то, что Северин оставался все же предан ему. И сейчас Мориарти впервые остается с его предательстаом один на один. Эта боль очищающая и необходимая, но правда будто снова вскрывает ножом затянувшуюся рану. Джим старается подавить в себе этот всплеск, сильные эмоции сейчас непрзволительны. Он кладет ладонь на живот как напоминание себе и заставляет себя медленнее дышать, удерживая пульс. Главное правило в таких переговорах: ничего не пить и не есть из предложенного, если ты хочешь жить. Может тебя и не хотят каждый раз отравить, но военный не искушает судьбу. Себастиан опускается в предложенное кресло и вежливым, но четким жестом отказывается от излишнего гостеприимства Майкрофта Холмса. — Мой наниматель... — слова немного режут слух военного и оставляют неприятное ощущение на кончике языка. Он рядом с Мориарти не ради денег. И они оба это знают - он и Джеймс. Возможно для Майкрофта полковник продался или просто сошелся в "интересах и ценностях" с Джеймсом, но какая разница? Его преданность и его мотивы для нее это только его личное дело. — Рад оказать Королевству подобную услугу, но, как вы понимаете, не делает ничего по доброте душевной и будет ждать ответного действия от правительства, если подобное будет необходимо. Или же мы все начнем медленно идти на дно без возможности снова подобраться к поверхности. Масштабы смертей при зачистке Синдиката и правда были впечатляющими. Такими, которыми славился именно Себастиан и другой наемник, работающий в одиночку, не сумел бы достичь такого. То, что это была его лична инициатива и не приказ Мориарти - полковник молчит. Это также совершенно не то, что нужно знать Холмс - выдавать ему в руки десяток козырей Себастиан не хочет. Рассказ о Северине вызывает чувство тошноты. Ублюдок играл на три стороны, явно желая урвать себе месте под солнцем. Он даже сымитировал собственную смерть так, что даже правительство в нее поверило. Подобное вызывает на сжатых до этого в тонкую линию губах холодную беззвучную усмешку. Ему было понятно почему Джеймс верит, почему хочет, чтобы все слова про предательство были неправдой, но почему в смерть верит правительство...? То, что консультант сейчас на том конце провода переживает, наверное, вторую по силе эмоциональную боль, после созерцания смерти Северина, Моран понимает. Но оборвать Холмса не может и не хочет - какой бы болезненной не была правда про этот обман - Джеймс должен встретиться с ней лицом к лицу. "Сваливай оттуда. Сейчас." — раздается в ухе тихий голос Френсиса и Моран немного склоняет голову, глядя на Майкрофта. Мистер правительство что-то задумал? Или это что-то не связанное с ним и их беседой? в любом случае - если доверенное лицо говорит, что нужно убираться, то это нужно делать и делать прямо сейчас. Джеймс свою тяжелую правду услышал, а сам Моран и так уже знает больше, чем ему может рассказать Холмс. — Исчерпывающая информация, мистер Холмс. Однако я нахожу ваши сожаления о гибели Северина не слишком уместными - копая под всех он вырыл могилу себе, а значит там ему и оставаться. Себастиан поднимается на ноги, поправляет пиджак и, коротко кивнув, направляется на выход. Френсис передает Морану сообщение уходить, когда замечает чужое присутствие. Все камеры наблюдения в радиусе двухсот метров от здания, в котором согласился встретиться с Себастианом Холмс, становятся его глазами, передавая изображение на экраны двух ноутбуков, разделенных на фрагменты, как страницы движущегося комикса. Со своего места на заднем сиденье машины он видит происходящее одновременно со всех ракурсов и координирует действия группы "поддержки". Он видит всех своих и уже различает и находит людей из охраны Холмса. Но движение на экранах выдает появление кого-то третьего. Несколько человек появляются в поле его зрения, занимая свои места на улице. Движение в окне здания напротив. Френсис передает своим, чтобы отправились проверить. Он не знает пока, что именно, но чутье говорит, что что-то происходит, и ждать нельзя. Техник не знает, сколько времени на то, чтобы уйти, есть у Себастиана. Кто из этих двоих является целью - Моран или его визави тоже не ясно. Френсис остается единственным, кто, кроме Себастиана, знает наверняка, что Северин жив. И он начинает понимать, кто именно тогда играет против них сейчас. А значит, угрожает безопасности Мориарти. Это чертовски плохо, понимает техник, Северин был правой рукой босса слишком долго, у него осталось слишком много ключей, он проник в Сеть слишком глубоко и слишком хорошо ее знает, чтобы действовать изнутри. И если он узнал о встрече, и присутствие сейчас здесь этих третьих лиц связано с ним, это может стать для него предостережением, что против него объединились обе стороны, и его игра раскрыта. Лишившись прикрытия и эффекта внезапности, на который он рассчитывал, Северин мог перейти к более решительным и быстрым действиям, что снова означает угрозу для Мориарти. Так или иначе, Морану нужно возвращаться, решает он. Никогда нельзя списывать со счетов невозможное. И открывшаяся жестокая правда дает увидеть то, что Джеймс отклонял все это время. Если Северин мог предать его, действовать, изначально преследуя свои собственные цели, то возможность, что он не был мертв, обретает реальность. Джим складывает доказательства, делающие эту теорию все больше похожей на истину. Северину не удалось вывести его из игры при жизни, и череда этих покушений после его «смерти» теперь четко ведет к нему. В голове включается спокойный и холодный расчет, подогреваемый желанием показать ублюдку его место, получить ответ за все, через что Джеймсу пришлось пройти. Этот гнев дает ему сил. И все же к этой злости и осознанию против его воли все так же примешивается боль. Джим ненавидит его за то, как он использует момент и его состояние, чтобы заполучить его криминальную империю, его слабость, к которой добавилась и, призванная его добить, боль от мнимой потери. И на этом сроке, вместо того, чтобы думать о ребенке и себе, он вынужден бороться за свою безопасность и вести эту игру. Джеймс задумчиво проводит ладонью по своему животу, ощущая легкий толчок — напоминание ребенка о себе. Для слишком многих Мориарти является чудовищем, но сейчас он понимает, что ребенок, которого он ждет, - от монстра иной, чуждой ему природы. Но все же в этом движении есть тепло. Джим задерживает руку в том месте, где чувствует толчки. Теперь он только его. Этот ребенок прошел уже через многое вместе с ним, и ему удавалось его уберечь, как и выживать самому. Как бы то ни было, он будет ждать его появления на свет. Джеймс с тоской улыбается внезапной мысли — что если бы тогда он встретил Себастиана, а не Северина. Он хотел бы, чтобы этот ребенок был — его. - Себастиан? Что у тебя происходит? — Мориарти возвращает себя в реальность, прислушиваясь к звукам в наушнике. Не доверять суждениям Фрэнсиса Моран просто не мог. И дело было даже не в том, что мужчина рассказал ему о том, что Мориарти вытащил его из пропасти, а больше в том как тот действовал и что говорил. И как был с Ричардом. Черт, последнее - непривычная полковнику сентиментальность, которая мешает думать. Ее же, только куда большей силы, он испытывает по отношению к Джеймсу. Криминальный гений замял место где-то в грудной клетке военного и не давал тому сделать и вдоха, чтобы не ощутить присутствие, а также ту странную теплоту, которая помогала спать по ночам. И было как-то... все равно, что у Мориарти ребенок от другого, от его собственного брата, что у Джеймса чувства к тому, кого он считает погибшим. Ощущения Себастиана у него самого никто не отнимет, а вести жизнь отшельника-одиночки полковник привык, так что, когда Джеймс перестанет в нем нуждаться, он уйдет, но сможет унести с собой что-то важное для собственного дальнейшего существования. — Ваше гостеприимство переходит все границы разумного, мистер Холмс... Надеюсь для следующей нашей встречи вам не понадобится устраивать спектакль, — произносит военный и, коротко кивнув, получив при этом в глазах своего собеседника ответ на свой последний немой вопрос, удаляется прочь в места встречи. Последним не заданным, но все таки отвеченым вопросом был вопрос о причастности Майкрофта к этой "облаве". И ответ был "нет". Сейчас мистер Правительство наверняка также торопится убраться с места событий, как и полковник, только прикрываясь своей охраной. Отвечать Джеймсу было необходимо, но военный не хотел консультанта ни обнадеживать, ни пугать. Если он выберется отсюда живым, то расскажет все лично. А если нет... то прикрывавшие его люди доложат Мориарти о произошедшем. Себастиан получает пулю, стоит ему только выйти на улицу. идеально сработано - рана в предплечье не будет ему слишком мешать, а замешательство намеревавшегося пустить ему в голову пару пуль снайпера - ровно то, что нужно военному, чтобы убраться с места событий. Машина, свист тормозов, немного аромата паленой резины и военный уже в салоне бронированного авто за рулем которого сидит Майк - второй человек, которому он может доверять стопроцентно из новообретенных подопечных, после Фрэнсиса. — Я в порядке, — выдыхает полковник, прикрывая на секунду глаза и откидываясь на спинку своего сидения, зажимая кровоточащую рану на предплечье ладонью. Второй выстрел опаздывает на несколько секунд и промахивается по стремительно движущейся цели. Третий - находит свою цель и приходится точно в голову. Первый снайпер ложится поверх своей винтовки в окне за наполовину задернутыми шторами с аккуратным отверстием от пули посреди лба. Этим неточным выстрелом он, наконец, выдает свое расположение снайперу, прикрывающему Морана, который переключается с окна напротив на новую цель. И чтобы точно найти первого и увести Морана из-под огня, он вынужден выстрелить сначала в Себастиана. - Сильно зацепил? - Райан все еще некоторое время ждет, осматривая здание и улицу через прицел. - Себастиан? - Джеймс не получает ответа и слушает шорохи от быстрых передвижений и звуки выстрелов. Джеймс понимает риски, но удара в спину от Холмса он сейчас явно не ожидал. Тихий, холодный страх парализует и подбирается к горлу, почти не дает дышать. Обжигает изнутри, как стакан выпитой залпом ледяной воды. Мгновения кажутся слишком долгими, и за них страх перерастает в подавляемую усилием воли подступающую панику. Инстинктивный, рождаемый этой болезенной привязанностью страх за Морана. Быстрые шаги, визг шин, шум двигателя внутри салона автомобиля. Мориарти заставляет себя сделать вдох. И, спустя бесконечность тишины в эфире и посторонних шумов, выдох. Он ждет. - Что там? - Джеймс переключается на Френсиса. - Его пытались атаковать. Но это не люди Майкрофта Холмса. Я заметил снайпера и еще несколько человек, - Френсис медлит, не решаясь говорить Джеймсу, что Моран ранен. Тем более он сам еще не знает, насколько серьезно. Морану не удается отправиться сразу в больницу, чтобы заняться раненой рукой. Нужно убедиться, что одновременно второй целью в его отсутствие не является Мориарти. Майк подвозит его, перед этим сделав достаточное количество кругов по городу, чтобы исключить возможность их отследить. Когда Моран возвращается, Джим сразу поднимается ему на встречу. - Себастиан, - вместо приветствия произносит Мориарти, выдыхая с облегчением, ему нужно было увидеть, что это он, - Я знаю о покушении. И я слышал ваш разговор. Ты думаешь, что это... Джеймс отвлекается, замечая кровь, пятно пропитало ткань, распространяясь по рубашке и пиджаку. Моран зажимает предплечье, и боль сковывает его движения, отражается напряжением на лице. - В тебя стреляли, - Джим осматривает Себастиана, ища рану, еще не понимая, насколько серьезно он ранен, но крови очень много. Джеймс усаживает Морана на диван и зовет медсестру, приставленную к нему последнее время, но, к ее удивлению, не для себя. Джим просит принести аптечку и, пока не приехал врач, стаскивает с Себастиана пиджак и рубашку и сам перевязывает ему руку. Сначала он крепко накладывает повязку чуть выше, чтобы остановить кровь. Потом заливает стерильный тампон антисептиком. - Сейчас будет больно, - говорит он, хоть и знает и так, что снайперу приходилось испытывать это на себе ни один десяток раз. Джеймс крепко держит его руку, промакивая рану жидкостью, вызвающей резкую боль, как кислота, и стирая кровь. Он действует уверенно, сосредоточенно и отстраненно. Джим игнорирует то, что на его собственной одежде и руках, как и на обивке дивана остаются следы крови. Несколько крупных капель на полу ведут от прихожей к дивану в гостиной. Джим будто не желает доверять Морана кому-то еще, с первой помощью он может справиться и сам и, пока врач не достанет пулю, кровь нужно остановить. Джим прикрывает глаза, медленно выдыхая, подавляя и скрывая свое волнение. Он заматывает предплечье Себастиана бинтом, на котором расцветает пятно быстро проступающей крови, виток за витком. Когда он заканчивает, он протягивает Морану упаковку обезболивающего и просит принести ему воду. - Выпей. Не то, чтобы это поможет, но будет менее паршиво. Возраст дает о себе знать. Полковник уже не мальчишка, который может получать рану за раной и даже не обращать на жто внимание. Теперь же ему необходимо зализывать раны... Что толку со старого сторожевого пса, если он лает на всех проходящих мимо и уже не способен сжать в зубах чужую шею до хруста, переламывая ее? Моран стал старым псом. При внешне хорошем теле, при кажущейся еще полной силе он едва держится в сознании по дороге до дома Джеймса. Вряд ли в этом состоянии он полезен консультанту, вряд ли он может защитить его и ребенка, но он просто... Просто должен там быть, потому что оставить гения без присмотра он не может. Потому что не доверяет никому настолько, чтобы позволить Джеймсу быть под их присмотром. Переступает порог дома Моран уверенно, держа ровно спину и голову, глядя на консультанта так спокойно и ровно, словно не терял сейчас порядочно крови с каждым своим не слишком то осторожным движением. — Оцепить дом. Стрелять на поражение... Кого бы вы не увидели, — отдает военный четким голосом приказ в наушник и затем только поднимает взгляд на консультанта. Джеймс выглядит... Плохо. Гений слишком бледный, весь покрыт его кровью и слишком... сосредоточенный. Эта защитная реакция потом может сыграть с консультантом злую шутку, а последнее, чего хочет Себастиан, - навредить Джеймсу и ребенку... Ребенку, который, как глупо, но хотелось бы, чтобы был его. Отвратительное и говорящее о нем, как о мерзком человеке, желание, но полковник сейчас не в силах бороться с ним и взывать к собственному здравому смыслу. — Вам стоит присесть... — наконец-то обращается к Мориарти Себастиан, когда тот протягивает ему таблетки. Это первые слова к гению с тех пор, как он переступил порог, до этого бездумно подчиняясь всем указаниям консультанта. Обезболивающее ему не поможет, но военный все равно выпивает его, отказавшись от воды. Он слишком давно принимает все лекарства просто так, осознав, что для него вода в этом процессе абсолютно лишний элемент. — Вы были наняты следить за показаниями мистера Мориарти, а не моими, — холодно обращается к медсестре военный. Его жизнь его самого не беспокоит - у нее нет цены. Джеймс плохо переносит чужую боль. И едва ли не в первый раз она ему не безразлична. Так как касается Себастиана. Полковник ошибается. Его жизнь имеет значение, если не для него, то для криминального гения. Мориарти подчиняется его словам, опускается на диван возле Себастиана и больше от него не отходит. Только сейчас он замечает, что провел на ногах уже много времени, слабость и усталость снова накрывают его, но он слишком сосредоточен на Моране, чтобы поддаться им сейчас. Медсестра тщетно пробует уговорить Джима пойти прилечь. Тревога, которая связывает его с Мораном, не дает ему это сделать. Ему нужно убедиться, что он будет в порядке. Джеймс не дает Морану терять сознание до приезда врача. Повязка слишком быстро пропитывается кровью. Джим чувствует, что Себастиану хуже, чем он показывает, и он держится из-за присутствия Мориарти, чтобы не волновать его еще больше. Гений накрывает своей рукой его руку и чуть сжимает, удерживая Морана в сознании. - Не закрывай глаза, - тихо произносит голос совсем рядом. Когда охрана Мориарти проводит в гостиную хирурга, Джеймсу становится немного спокойнее, но он все равно не оставляет Себастиана с ним наедине, следя за действиями врача. Морану делают местный наркоз и извлекают пулю. Слишком много крови - Джим подавляет тревогу, но продолжает отстраненно наблюдать. - Вам повезло - кость и связки не задеты, - говорит врач, - но повреждения серьезные и глубокие. Не используйте эту руку по меньшей мере месяц. Первое время перевязки нужны каждый день. Когда врач заканчивает бинтовать, он с помощью повязки закрепляет ему руку на груди. Джим оценивает состояние их обоих. И оно не лучшее для каких-либо действий. Но они вынуждены защищаться, и выбора у них нет. Он видит безупречного наемника уязвимым. И видит то, как тяжело Морану дается принимать то, что он не всесилен и не бессмертен, что этот выстрел наносит более ощутимый урон, чем он привык, пробивая брешь в его броне. И Джеймс понимает, что Себастиан будет упорно защищать его до конца. Даже если бы он попросил об обратном. И дело здесь не в профессиональной гордости. Неспокойно гению и за ребенка. Ему приходится быть все более осторожным. Волнение Джима передается ему. Он ощущает более отчетливые, немного болезненные для него, движения ребенка, и подносит руку к животу, чтобы его успокоить. - Все в порядке, - Джеймс отпускает медсестру, которая замечает бледность и реакцию Мориарти. - Хочу, чтобы ты знал, - говорит он Себастиану, - Ты не обязан участвовать в этом завтра лично. Не после ранения. Люди Мориарти, расставленные по приказу Морана в полной боевой готовности, готовы ко всему. Но их противник не торопится нападать в открытую. У них есть преимущество на своей территории. Сейчас дом Джеймса представляет собой хорошо охраняемую цитадель. И это означало бы ее штурм. Собственная слабость воспринимается военным как унижение. Он не готов к тому, что он УЖЕ не способен защищать Джеймса и его ребенка, едва заступив на эту должность. Слишком много травм, слишком много увечий, которые полковник оставлял без внимания и сейчас они играют с ним очень и очень злую шутку. Он глупо растратил свои молодость и силу на службу Короне, когда мог быть за спиной криминального гения уже много лет. Он мог уйти в тот же день, когда отказался выстрелить в Джемса. Мог встать за его спиной и быть там. Мог уберечь от череды покушений и предательств... Мог уберечь от Северина. Чужие пальцы, сжимающие его ладонь, помогали держать себя в руках, помогали цепляться за реальность и не уходить глубоко в собственные мысли. Но лучше всего пробудили полковника слова о том, что его движения теперь будут слишком ограничены. Черт. Майкл же мог просто задеть его. Этого было бы достаточно. Это бы заставило Морана пригнуться, помогло бы уйти от следующей пули, что предназначалась ему в голову. С легкой раной он мог бы защищать Джеймса так, как нужно, а теперь он по сути лишен одной руки на неопределенный срок длиной больше месяца. — Вы не обязаны там быть также, Джеймс... В вашем положении это огромный риск. Но, если вы делаете выбор рисковать собой, то и я не могу сделать никакого иного, — выдыхает военный, а затем закрывает глаза, когда чужая голова от усталости клонится ему на здоровое плечо. Гению нужно отдохнуть. В его состоянии это важнее, чем было когда-либо до этого. — Вам стоит пойти в постель... — тихо добавляет военный спустя несколько минут полной тишины, которую нарушали только переговоры охраны в наушнике. — Осталось совсем немного и ребенок родится. А пока вы должны заботиться о нем, пока заботитесь о себе... Здесь вы в безопасности. Я обещаю. Слишком много рисков, слишком много опасностей для жизни. Слишком страшно допустить мысль, что Моран не убережет его.