Mormor

Моран нутром ощущает, что Джеймса за руку ведут в ловушку, которая готова захлопнуться за ним, как только гений переступит красную черту. И худшим было то, что Мориарти делает эти шаги добровольно, совершенно точно осознавая опасность своей ситуации и все равно двигаясь к наживке, что приведет его к смерти. А смерть это то, что полковник обязан предотвратить, находясь рядом с консультантом в любом статусе. Он рядом с Мориарти для того, чтобы Джеймс всегда возвращался домой к своему сыну, чтобы смог видеть как Дэнниэл растет, делает первые шаги, говорит первое слово, совершает первый успех и первую ошибку, тут же поднимаясь с помощью руки, поданой Мориарти. Себастиан хотел этого простого счастья для человека, которого позволял себе молча любить уже несколько лет. Себастиан провожает взглядом Майкрофта и его охрану, а зате переводит взгляд в окно, дожидаясь пока и ожидавшие на улице люби мистера Правительство также также покинут место событий. — Его самонадеянность основана на ставке, что ты соблазнишься на наживку. Как и ее наглая игра, — наконец-то прерывает свое молчание военный, но на гения все также не смотрит. — Вся психология отпрысков семьи Холмсов построена на самоуверенности, что переходит черту гордыни. Это делает их более уязвимыми из-за чувства собственного превосходства, но и в то же время очень опасными из-за высокого уровня интеллекта. И я не сравниваю их уровень с твоим, лишь отмечаю то, что тебе приходится работать исключительно с собственными суждениями, когда они, хоть и слабо, но умеют работать командой. Моран замолкает, закончив свой непривычно долгий для немногословного человека монолог, и тянется в карман пиджака за пачкой сигарет. Он еще ни разу не курил при Мориарти и не был уверен как гений к подобному относится, но сейчас его уровень тревоги был неестественно высоким. — Прошу меня простить, — официально произносит военный, поднимаясь из-за стола и покидая ресторан. Военный отходит от входа в заведение примерно метров на десять прежде чем закурить и сделать глубокую долгую затяжку, стараясь успокоить чувство тревоги, что поднималось где-то из желудка вверх и застревало комком в горле. — Ты многое пережил, Фрэнсис... И я не могу требовать от тебя больше, чем ты можешь дать... Ричард честен сейчас как никогда. Ему важно, чтобы мужчина, что делит с ним постель, знал, что он важен. Что каждый его страх, каждое его даже самое малейшее опасение не будет отброшено в сторону, а будет принято, будет осмыслено, будет... окружено такой любовью, что перестанет тревожить. Потому что Брук любит. Любит до невозможности. Все эти появления техника в его палате, все те взгляды между ними, когда они работали вместе на первом задании, которое собственно и положило Ричарда на больничную койку... Говорят, что во всех парах, что долго живут в любви вместе есть тот, что говорит "я знал с самого начала". Наверное, Ричард как раз тот, кто знал. Кто ощущал с первого дня что-то большее, чем просто "контакт". Сопротивляться раздеванию и тем более умелым ласкающим рукам было невозможно. Не желать этого мужчину было просто нельзя. Техник был всем о чем капитан мог только мечтать. — Я никогда не причиню тебе вреда, Фрэнсис... — шепчет Ричард в губы любовника, оказавшись сверху. Голова все еще порядком болит и перед глазами, совсем немного, плывет картинка, но он не смеет отказать тому, кого желает так отчаянно. Ричард избавляется от остатком своей одежды, что попросту мешала двигаться, стягивает одежду с Фрэнсиса и вжимает его всем телом в постель, ложась сверху, целуя несдежанно, с нескрываемым желанием, притираясь своим возбужденным от ситуации и ласк членом к члену любовника. — Ты должен остановить меня сразу же, если я перейду черту, — горячим шепотом выдыхает Брук в губы техника. — Я не могу надышаться тобой... Я схожу с ума по тебе, Фрэнсис... Но я не хочу, чтобы ты чувствовал что должен. Ты должен чувствовать только то, что я люблю тебя... - Ты думаешь, что они работают в команде? Если говорить о Майкрофте и Шерлоке, но с Эвр. То, что я увидел сейчас, было вполне похоже на жест неподдельного отчаяния. Холмс похож на человека, который столкнулся с проблемой, гораздо более опасной, чем старое противостояние. И пришел искать помощи у своего противника. Точнее, был вынужден подчиняться чужой воли. Он всего лишь передал приглашение. Ее требование. Не мог не передать. Ведь он не станет пачкать руки и свою совесть случайными жертвами. И в этом одна из его слабостей, - Джим смотрит на Себастиана, которому это все явно не нравится. Он замечает это в нем не часто. Сдерживаемое, подавляемое волнение - в его движениях, чуть более резких, напряжении, глазах. В том, как непривычно много для себя говорит ему сейчас полковник, чтобы переубедить на это идти. Джим впервые ощущает на себе чью-то заботу. Впервые за очень долгое время кому-то по-настоящему есть до него дело. И Моран... боится за него? Хочет спасти. Как делает это неизменно, с момента своего появления рядом с ним. - Но я не собираюсь не принимать вызов. Это все еще моя территория. И я могу удержать ее, только постоянно доказывая свое превосходство. Кто-то всегда будет появляться... И если этот кто-то обладает достаточным интеллектом, чтобы мне не было скучно переиграть и уничтожить его... Не скрою, это всегда было хорошим отвлечением. Как было с их младшим братцем. Который, если Майкрофт пришел ко мне, видимо тоже не смог справиться с ней. Это делает дело интересней и обещает, что она чего-то стоит. В команде..., - задумчиво произносит Джим, все еще ощущая исходящие от Морана напряжение и тревогу, - Ты прав, я привык полагаться только на себя и сам принимать все решения. Но... у меня будешь - ты. Эти слова даются не так просто, и означают у Мориарти особую степень доверия. Позволение кому-то вмешиваться и заботиться о его сохранности. Моран выходит и Джеймс задерживается на какое-то время, погруженный в свои мысли. Себастиан не одобряет, приводит доводы, но не спорит и все равно пойдет за ним. Джим понимает, что то, о чем попросил его сейчас Майкрофт, на самом деле простой обмен заложниками. Несколько десятков или сотен случайных жертв среди гражданских на возможность заполучить его. Эвр видит в нем противника для игры. Подобного ей. Какого не смогла найти в своих братьях? Он уже ни раз встречался с Шерлоком. Может ли Эвр превосходить его? Он не спешит недооценивать ее. Джим расплачивается и выходит. Охрана сопровождает его на расстоянии. Себастиан курит снаружи, недалеко от ресторана. Он останавливается рядом с ним. Джим не курил уже давно. Он медленно вдыхает дразнящий запах никотина, смешанный со свежим воздухом. Моран нервничает. А военного никогда не подводила его интуиция. - Я знаю, что тебе это не нравится, - Джим созерцает вид на парк, не торопясь идти к машине и давая Себастиану время, - Но я умею быть осмотрительным. Для остального у него есть Себастиан, думает Джеймс, который не даст ему перейти границы допустимого риска и вытащит в реальность, если это понадобится. - Пойдем, - говорит он, когда Себастиан докуривает. Водитель уже ждет их. Охрана рассаживается по машинам, покидая место действия. На следующее утро они вдвоем отправляются на небольшой аэродром, использующийся как парковка для частных самолетов и вертолетов. Темно-зеленые поля под пасмурным небом сменяют друг друга за пределами города, еще один поворот по навигатору и они на месте. Майкрофт в сопровождении двоих телохранителей, уныло ошивающихся неподалеку за его спиной, уже ждет их на месте, кутаясь в воротник пальто от утренней прохлады. - Доброе утро, - Джим изображает вежливую улыбку, поровнявшись с ним, - Я в вашем распоряжении. Принадлежащий ему вертолет, которым Мориарти пользуется не часто, опускается на траву напротив них. Блестящий и черный, он выгдядит как дорогая новая игрушка. Они забираются на борт. Машина набирает высоту быстро и не ощутимо, пригороды Лондона оказываются внизу и быстро исчезают позади, по мере того, как они движутся к краю суши. Недолгий полет над водой, и под ними оказывается группа островов. Вертолет начинает снижаться над одним из них, на котором с воздуха заметна группа мрачных каменных строений, напоминающая форт. Френсис возбуждается сильнее, подается вперед и прижимается к нему еще больше всем телом. Желание пробегает по телу острой волной и нарастает. Вместе с подсознательным инстинктивным страхом. Но он способен контролировать его, осознавая, что с ним сейчас Ричард. Тот, кого он любит и так сильно хочет. Ему нужен постоянный зрительный контакт, нужно слышать, как он говорит с ним. - Спасибо, - выдыхает он между поцелуями, - Тебе я разрешил бы делать со мной все, что ты захочешь. Техник понимает, что когда он с Ричардом, его желание и чувство к нему гораздо сильнее инстинктов самосохранения и поиска безопасности. Он знает, что, наверное, позволил бы ему что угодно. Перейти любую черту. Но одновременно он полностью уверен, что Ричард не сделает этого. Военный чутко прислушивается ко всем его реакциям и отвечает на них. Готовый остановиться при первом же сигнале, выдающим то, что Френсису больно или тревожно. Он выгибается с тихим стоном, ласкает Брука отчаяннее и прижимает крепче, обнимая и гладя его спину, целует его губы, шею, ключицы. Техник разводит и приподнимает бедра. Его рука снова обхватывает член Ричарда, доставляя ему удовольствие, пока он растягивает Френсиса. Он отводит руки за голову и прикрывает газа, полностью отдаваясь любовнику и своим ощущениям. На мгновение он напрягается, дыхание учащается. Он снова открывает глаза, ловит его взгляд, пытаясь удержать реальность. Взгляд становится отстраненным. Это происходит с ним все реже, но иногда страхи возвращаются. Но, когда Ричард наклоняется к нему ближе, шепчет что-то ему на ухо, кошмары отступают, он полностью возвращается к нему, целует и переплетает их пальцы, держа его руку. - Все хорошо. Я справлюсь. Я хочу, чтобы ты продолжал. Доверие к Ричарду и непреодолимое желание пересиливают. Френсис сжимает пальцы на его спине, когда он входит, запрокидывает голову, сладко стонет, и подается ему навстречу. Двигается вместе с ним. Техник жаждет его, хочет, чтобы Ричард двигался быстрее и глубже. И в какой-то момент выгибается, закусывая нижнюю губу, у него вырывается стон, взгляд на мгновение снова теряет фокус, и Френсис кончает и расслабляется в его руках. Они лежат, обнимая друг друга в темноте, Френсис устраивает голову на груди Брука, его рука перекинута через любовника и поглаживает его предплечье. По телу разливается приятная тяжесть, полусон и спокойствие. Френсис почти засыпает. Телефон вибрирует где-то на полу, среди вороха их общей одежды. Френсис расслабленно, лениво жмурится и все же тянется за ним, осторожно, чтобы не потревожить Ричарда, если он уже уснул. Он садится на кровати и подбирает телефон с пола, открывает сообщение. Мир сжимается вокруг него, и сейчас в темноте существует только светящийся экран и сообщение на нем. Спокойствие и приятная расслабленная усталость разбиваются, вытесняясь острой тревогой, паникой, отчаянием. Сообщение из прошлой жизни, которую он думал, что давно похоронил, возвращает воспоминания, страхи и чувство беспомощности. Как его смогли найти? "Помнишь меня, Френ? Забывать старых друзей не хорошо". Сквозь буквы на экране Френсис слышит знакомый голос. Он отбрасывает телефон и идет в ванную. Чтобы там опереться о раковину и, открыв кран с холодной водой, долго смотреть на нее пустым взглядом, стараясь успокоить сердцебиение и мысли. Больше смысла обсуждать это Моран не видит. Джеймс принимал решения полагаясь исключительно на собственные рассчеты и мнение. То, что Себастиан сказал гению, могло вызвать легкую волну неспокойствия в океане полного безумия, что в то же врмея граничило з невероятной уверенностью, но эта волна затронула лишь поверхность. Она не подняла шторм, не вызвала прилив, не смыла все на своем пути - только заставила раздаться тихий плеск в тишине, не затронув основную толщу воды. Военный пойдет за ним. Пойдет туда, куда укажет консультант, будет делать то, что необходимо, будет слушать и не подавать своего голоса, пока его не спросят. Потому что он рядом для этого. На плечах полковника лежит безопасность и будущее Джеймса Мориарти, а значит и его ребенка, даже если тот больше не в утробе гения. Туманное сырое утро не лучшее время для вертолетной прогулки. Будь они обычным гражданским бортом никто не позволил бы им подняться в воздух, но, когда вертолет принадлежит человеку вроде Мориарти - вопросов не дают вовсе. Себастиан сухо кивает Холмсу, когда тот присоединяется к ним, и совершенно игнорирует охрану, которая забирается следом. Правда боится без нее оставаться без присмотра или это уже просто привычный пафос для подтверждения важности своей персоны? Место, где стоит каменная средневекового вида тюрьма, Морану знакомо. По возвращению из Сирии, не в последний раз, а когда он еще и правда был военным на службе короны, полковника перевели сюда. Он был начальником этой тюрьмы. Высшее военное руководство считало, что его боевой опыт и опыт пыток был именно тем. что необходимо для места, где содержат одних из самых опасных и самых безумных "людей" Королевства. А Морану часто казалось, что его место было по другую сторону решетки, потому что он ничем не отличался по жестокости и безумию от тех, кого приказывал пытать. А может даже был куда хуже многих здесь. Военный привычным жестом проверяет пистолет у себя за поясом и затем поправляет прозрачный наушник, что позволял ему комуницировать с Эваном - вторым техником, что остался на "большой земле". Близость с Фрэнсисом для капитана всегда была чем-то особенным. Мужчина в его руках был сломлен, был напуган, но при этот отдавался любовнику практически без остатка, позволяя едва ли не полный контроль, пусть и силясь удерживать большинство "нитей" в своих рукаъ. Ричард уважал его. Уважал и любил настолько, что каждое желание партнера было законом. Каждый судорожный вдох и горячий выдох на ухо были подарком, каждая секунда наслаждения Фрэнсиса была и наслаждением Ричарда. Мужчина стал для него миром, смыслом, самой жизнью. Брук просыпается, когда постель рядом с ним начинает остывать, лишившись тепла тела рядом. Несколько секунд, чтобы пару раз моргнуть в темноте, привыкая, сфокусировать взгляд, прислушаться... Фрэнсис, судя по шуму воды, в ванной, но кроме шума воды других звуков нет. И этот шум он... не прерывается. Так бывает, когда вода беспрепятственно течет в кране. Рич поднимается в постели, надев свое белье, и тихо без стука проходит в ванную, ступая совсем не слышно, особенно за шумом воды. — Фрэнсис? — чуть хриплым ото сна шепотом произносит Ричард, приоткрывая двери и заставая любовника в странном состоянии то ли транса, то ли ужаса.