Mormor

Быть рядом с кем-то, вроде Джеймса Мориарти, всегда довольно тяжело. Даже если это добровольный выбор - оставаться верным и преданным человеку, который способен разрушить не только мир вокруг, но и себя самого. Моран знал на что шел. Он выбрал оставаться рядом не смотря ни на что, чтобы уберечь Джеймса даже от него самого, если потребуется. Потому что гений нужен своему сыну, нужен здесь, рядом, живым и хотя бы немного счастливым, чтобы дарить жто счастье и Дэнниэлу. На работе, когда вокруг слишком много посторонних глаз и ушей, они не могут быть ближе, чем босс и подчиненный, пусть и Моран что-то вроде "правой руки" гения. Да, многие знают о том, что Мориарти пошел на огромный риск, вытащив Себастиана из плена в пустыне, что Моран жертвовал своей жизнью не раз, чтобы спасти консультанта и наверняка сумели сделать выводы, а дальше пустить слухи... Даже в такой организации как Сеть Мориарти люди остаются людьми, а сплетни - сплетнями. За порогом дома они могли быть ближе. Они могли делить постель, но Моран все еще ощущал себя в этой семье гостем. И никак не ощущал себя ее частью, не умел бороться с внутренней болью и неуверенностью, что разъедали военного изнутри. Даже сейчас, сидя на постели рядом с гением и ощущая его вес на своем плече, Моран не верил, что ему все это доступно, что он в праве делать шаги навстречу, что ему позволено касаться без разрешения, входить в чужую спальню, если он не спасает Мориарти от опасности, находиться так близко и касаться пальцем протянутой к нему ручки ребенка, что внимательно изучал его своими светлыми глазами. — Думаешь, что это так? — усмехается Моран с немного странной, словно слегка печальной улыбкой и дает малышу на руках гения схватить себя за указательный палец. Дэнниэл в этот момент кажется очень доволен полученным результатом, потому что беззубый рот растягивается в такой просто детской улыбке, что сердце военного пропускает удар. И этот момент мог бы продлиться дольше, мог бы быть хотя бы на несколько минут протяжнее во времени, но как и все хорошее в жизни Морана - обрывается, едва успев начаться. Реакция Мориарти на сообщение, да и само сообщение, не несет ничего хорошего. Майкрофт Холмс был плохими новостями и его очередное появление в жизни Джеймса или Себастиана не несло ничего доброго. Особенно если он запрашивал личную встречу. — Я поеду один на встречу. Ты доверяешь мне это? Ричард никогда не боялся, что завтра для него может на настать. Но с появлением в его жизни Фрэнсиса это самое "завтра" стало самым желаемым на свете. Брук хотел надышаться им, хотел запомнить его, изучить, как изучают драгоценность, предмет искусства, потому что "завтра" может не настать. И теперь он боится. Боится что-то не успеть, боится не быть достаточно рядом, боится оставить в груди техника рану, которая не заживет, но, черт возьми, отпустить его капитан просто не может. — Я думаю об этом с той поездки в Ирландию, Фрэн. Я не могу перестать об этом думать даже на секунду. Дома у техника военный сдается его заботе: послушно ложится в постель, принимает целую горсть лекарств, которые, кажется, встают в горле, но Бруку удается протолкнуть их большим глотком воды, и закрывает глаза, потому что свет прикроватной лампы его тревожит, вызывая головную боль. — Нам нужно как-то решить проблему с тем, что кто-то из нас постоянно в больнице или не способен полностью функционировать, — усмехается Ричард, взяв ладонь техника в свою и поднеся ее к губам. Он оставлает на ладони и кисти мужчины несколько поцелуев, а затем прижимает ее к своей щеке. — Ты лучшее, что случалось со мной, Фрэн... - Но я не доверяю ему, - отвечает Джеймс.  "Тебе я доверяю как никому другому", - думает он. И Морану уже давно не нужно ничего доказывать.  -Ты пойдешь вместе со мной, - говорит он, поворачиваясь к Себастиану, размышляет некоторое время и снова берет в руки телефон.  Он назначает время и место встречи и отправляет ответное сообщение.  "Ресторан Ченистонс. Завтра в два.  JM"  Иногда Джеймсу нужно ощущать присутвие Морана рядом. Это помогает не сорваться, сохранить рассудок. Не позволяет ему принимать разрушительные для него решения. Себастиан рядом с ним остается тем, за что можно держаться. Напоминанием о том, что ему нужно выбраться из любой, развернутой им самим игры, вернуться к ребенку и к нему.  Хладнокровие и трезвый рассчет полковника, его неизменное внешнее спокойствие и то, как он чувствует Джеймса, подпитывают его, дают ему выровнять относительно него собственные ориентиры. Успокоить свой внутренний хаос из периодов мании и идей, безумных проектов в его голове, которые он делает реальностью, усмирить разрушительную энергию, разрывающую его. Себастиан является тем, что поддерживает стабильность его системы, спасая ее от разрушения всего и саморазрушения.  В этот раз Джеймсу снова нужно ощущать за своим плечом свою верную тень. Ставшую гораздо большей частью его самого, чем думает Себастиан.  Джим откладывает телефон в сторону, дотягиваясь до прикроватной тумбочки.  Он наблюдает за тем, как Себастиан реагирует на ребенка, трогательно и тепло, принимает Дениэла, не смотря на то, что он для него - напоминание об очень болезненном и не дающем покоя. Мориарти жалеет о том, что этот момент прервали так быстро, вспугнув.  Он поднимается и относит Дениэла в его кроватку, оставляя под присмотром няни.  Когда Джим возвращается в свою спальню, не найдя там Себастиана, он перебирается в соседнюю. Кровать тихо скрипит под его весом, и Джеймс забирается под одеяло и ложится рядом, сворачиваясь лицом к Себастиану, его рука обвивает его руку.  Он ничего больше не делает, только лежит очень близко к нему, пока сон не заполучает над гением свою власть. То, что он чувствует Морана рядом через это прикосновение успокаивает, помогает заставить лишние мысли отступить и дает уснуть.  Джим просыпается рано и осторожно выбирается из кровати, идет в ванную, а потом в детскую - проверить Дениэла. Он использует каждую возможность побыть с ним и, как обычно, когда оказывается дома, сам переодевает и кормит его из бутылочки. Джим не спешит отпускать его из рук, пока малыш снова не засыпает, и он не возвращает его в кровать. Гений больше не один. На вершине своей криминальной империи и против всего остального мира. Он думает о Себастиане, которого оставил в постели. Две привязанности - непривычно много для него. Слишком сильных. Две жизни, которые вдруг оказываются настолько важны для Мориарти.  Он идет на кухню и включает кофемашину. Звуки его тихих шагов и приглушенной беседы с Дениэлом, доставаемых и возвращаемых на место предметов и запах кофе наполняют дом.  Джим притаскивает кружку с собой на диван в гостиную и уделяет оставшееся у него время ноутбуку.  Меры безопасности соблюдены заранее. Личная гвардия Мориарти заняла свои места в зале и снаружи. Майкрофт согласился на встречу на территории Джеймса на его условиях, и это тоже дает дополнительную уверенность. Как и то, что для нее выбрано место с множеством посетителей в центре города. Хоть и в удобно немноголюдное дневное время. Нельзя быть уверенным только в ее последствиях.  Водитель открывает для Мориарти дверь, и они выходят из машины на Кенсингтон Корт, напротив Гайд-парка, перед отелем Майлстон, и заходят в ресторан внутри него.  Их ждет круглый стол в нише окна с видом на Кенсингтонские сады, находнящийся немного в стороне от остальных.  Их проводят к столу, и приносят меню. Джим опускается на место, с которого комфортно обозревается вход, окно и происходящее в зале, и заказывает чай.  Холмс появляется вовремя. С ним два телохранителя, которым он дает знак расположиться за соседним столиком позади него. Те же, что были с ним, когда он приезжал к Морану в его дом в лесу.  Джеймс выжидающе поднимает на присевшего напротив них мужчину взгляд черных, прожигающих насквозь все защитные оболочки, не моргающих глаз и опускает свою чашку на стол.  - Обойдемся без приветсвий? Что вам известно? - спрашивает Мориарти.  - Я тоже рад вас видеть, Джеймс. Себастиан, - Холмс ненадолго переводит взгляд на Морана, - И не стал бы назначать эту встречу без особой необходимости. Но это некоторым образом касается вас, Джеймс.  - Просить, - бесстрастно, но скрыто-угрожающе поправляет Джим, - Вы хотели сказать просить о встрече, - Мориарти на своей территории и считывает его, понимая, что Майкрофту нужно что-то, что может дать только он. Сейчас Джим весь - доминирование и контроль. И он не собирается упускать шанс проглотить Холмса со всеми потрохами за его предыдущее вмешательство. Он не намерен прощать ему ту суицидальную миссию, верный способ покончить с собой, который он услужливо предложил Морану в неподходящее время. Себастиан больше не выполняет приказы Короны, ничьи приказы, кроме - его.  - Как вам угодно, - ледяной, невозмутимый взгляд смеряет его в ответ, Холмс вежливо пропускает этот удар в первом раунде, - Мы столкнулись с террористической угрозой применения биологического оружия.  Взгляд Джеймса приобретает заинтересованность. Детали пазла в его голове начинают складываться в одно целое.  - Вещество, ботулотоксин в концентрированном виде, было действительно похищено накануне с военной базы. Его угрожают распылить в черте города, если не будет выполнено условие, - взгляд Холмса останавливается на Джиме, - Тот, кто за этим стоит, хочет поговорить с вами.  И если Джеймс Мориарти и не является тем, кого волнуют случайные жертвы, то в одном Майкрофту определенно благоволит удача - в этом деле у Мориарти действительно есть личный интерес.  - Кто /она/? - спрашивает консультант. Сорванная операция и уведенный из-под носа у его людей в последний момент контейнер с токсином, показания захваченных людей противника, которые единогласно и запуганно упоминали - "она", живое голосовое сообщение, оставленное ему через одного из них: "Я тоже хочу поиграть с тобой" - всплывают в мыслях, собираясь в одно. И у Холмса есть ответ.  Он реагирует на это уточнение.  - Вижу, вы уже кое-что знаете? Эвр Холмс. Френсис дотягивается и выключает прикроватную лампу, заметив, как Рич болезненно морщится от ее света, прикрывая глаза. Резким, быстрым движением, как будто ощущает это сам и не хочет позволить, чтобы свет причинял ему боль ни секундой дольше.  Он снова ложится рядом. Чувствует, как руки Ричарда берут его руку, ощущает его губы на своем запястье. Он тоже прикрывает глаза, замирая. И снова открывает, рассматривая лицо любовника в воцарившемся полумраке. Он проводит ладонью по его щеке, вплетает пальцы в волосы, осторожно перебирая, а потом кладет ладони на его виски, как будто хочет забрать боль. Он прижимается лбом к его лбу, лежа напротив, не убирая руки.  - Я должен научиться лучше присматривать за тобой, - отвечает он, чуть улыбаясь, - А пока я в основном зализываю твои раны.  Техник отчего-то вспоминает обещание Ричарда научить его стрелять.  - Спасибо, - Френсис не умеет признаваться в своих чувствах или до конца распознавать их, но, испугавшись того, что это прозвучало слишком холодно, добавляет, - Как и ты - со мной. - Найти вместе место, которое я смог бы назвать своим домом - звучит отлично.  Его руки перемещаются, перебирая волосы, гладя и мягко массируя плечи. Френсис знает, что Ричарду нужен отдых, и не хочет его тревожить, но не сдерживается и прижимается к нему всем телом, крепко и близко и находит его губы своими губами, целуя его, не торопясь, растягивая эти мгновения. — И он отвечает тебе взаимностью, Джеймс, — спокойно напоминает гению Себастиан все также привычно ровно и спокойно, пока Дэнниэл заинтересованно играет с его указательным пальцем, а после и вовсе тянет в рот, начиная жевать явно начинавшими чесаться от прорезающихся зубов деснами. В этом был весь Моран - он не терял самообладания даже тогда, когда сам был в одном из глупейших положений - в чужой постели, позволяющий по сути... чужому ребенку слюнявить свой палец. Мораль была для военного чем-то, что не входило в рамки "общепринятого". Он жил своими устоями, своими решениями и поступал так, как того требовала от него ситуация, даже если исход его действий будет не в пользу ему. Посторонний наблюдатель назвал бы его "страдающим идиотом", но это все дело точки зрения, потому что военный не видел себя таковым. Да, для человека не знавшего его, не жившего его жизнь все принятые Мораном решения могли казаться просто идиотскими. Но для полковника и его рассуждений о себе и своей жизни - он поступал никак иначе, как правильно. Его приоритетом было не собственное моральное спокойствие и состояние тела, а то, в безопасности ли тот, кто ему дорог. Со временем "тот" прекратился в "те" и теперь военный был привязан к двум людям, пусть один из них сейчас смутно понимал только перед ним еда или нет. Моран возвращается в свою постель. Он не ощущает себя ненужным, но и не видит более необходимости в своем присутствии в спальне криминального гения. Держать дистанцию, быть верным и преданным в то же время, дарить заботу и чувство безопасности тогда, когда это необходимо... любить, если ему позволено, - его миссия рядом с Мориарти. Когда под весом консультанта немного проминается матрас, Моран только свободной рукой укрывает его получше одеялом и прикасается губами к темноволосой макушке, закрыв глаза и пока не позволяя себе провалиться в сон - слушая, когда дыхание гения станет ровным и спокойным. Встреча в ресторане была в меньшей доле фарсом, в большей - обозначением важности происходящего. И при таком важном сборище Моран не мог позволить гению быть без присмотра даже на собственной территории. В ресторане и на улице вокруг здания была усилена охрана, сам полковник удостоверился еще утром, что стекла окон, у которых будет сидеть Мориарти, бронированные и сидение в прямой видимости с улицы не несет для консультанта угрозу. Себастиан садится за столик по левую руку от консультанта, контролируя окно, вход и часть самого ресторана. Военный не заказывает даже напитки, лишь холодно кивает на приветствие Холмса и окидывает буквально прожигающим взглядом его охрану, что расположилась за столиком за спиной мистера Британское Правительство. Сегодня его дело - молчать и слушать. Сегодня он - наблюдатель и оценщик угроз. Еще один Холмс... Точнее в этот раз одна. На лице Морана не дергается ни единой мышцы, но зрачки расширяются, как у хищника, который готовится атаковать свою цель. И такая цель у Себастиана появилась. Если новая пешка на доске мнит дойти до противоположного конца и выжить, стать ферзем, то ей стоит несколько раз подумать об окружающих ее остальных фигурах, даже тех, что не намного выше ее по рангу. — Ты не обязан говорить то, что не хочешь, Фрэн... Даже если это ожидаемый от тебя ответ... — тихо произносит Ричард, позволяя своей улыбке в темноте комнаты стать немного печальной. Он и правда самый "живой" из тех, кто остался из отряда Морана. Он ощущает больше, чем хотел бы; больше, чем быть может позволено в такой короткий срок. Фрэнсис стал ему дорог как никто другой. Брук впервые за долгие годы ощущает к кому-то что-то большее, чем привязанность. Впервые кто-то вызывает у него желание прижать к себе, закрыть от всего мира, защитить, усыпать поцелуями и сказать всем "это мое и я убъю за него". Ричард и правда убъет. Он наверняка убил бы и Стивена в тот день, если бы тот не заткнулся и Себастиан не появился на пороге раздевалки. — Я бы хотел, чтобы ты был счастлив в этом новом доме, Фрэнсис... И если ты не хочешь жить в небоскребе, то я готов увезти тебя даже в глухую деревню в Ирландии, чтобы спрятать там от всех и просто... любить, — выдыхает Брук в чужие губы, укладывая ладонь на щеки любовника, не давая тому отстраниться и прервать поцелуй. - Почему вы решили, что я соглашусь делать за вас вашу работу? - спрашивает Джим.  - Потому что это ваша территория, - без каких-либо эмоций признает Холмс, официант приносит ему его чай, и он берет в руки чашку, отпивая, - И вы вряд ли позволите, чтобы кто-то действовал на ней без вашего конроля.  - Допустим.  - И, так или иначе, вы столкнулись бы с ней. А сейчас я даю вам некторое преимущество.  - Преимущество? - Информация о противнике и возможность подготовиться, подобраться к ней.  - Все же не забывайте, что в этом случае это вы находитесь в тупиковой ситуации, если пришли ко мне. И я оказываю вам услугу.  - Я не забуду.  - И что вы предлагаете мне взамен?  - За мной останется долг.  - Опасная цена. С вашей стороны. И это говорит о том, что и услуга, о который вы просите, потребует неких затрат.  Я должен буду сыграть роль переговорщика? - ухмыляется Джеймс, складывая руки в замок на столе и вглядываясь в лицо собеседника.  - Скорее, вы - это часть сделки, та цена, которую она просит. Здесь - личное дело, информация, которая вам пригодится, - Холмс достает из внутреннего кармана и кладет перед Джеймсом на стол флешку. Мориарти забирает ее.  Это больше всего напоминает ловушку, добровольный обмен заложниками. Но Джим видит в этом возможность добраться до противника, и сделать своей жертвой того, кто возомнил себя хищником, достаточно опасным, чтобы перейти ему дорогу.  - Какие условия этой встречи? - спрашивает он, снова поднося чашку к губам.  Он смотрит в зал, останавливает взгляд на Себастиане, который сохраняет молчание и отстраненность все это время. Только на уровне инстинктов внимательно отслеживает все вокруг на предмет возможной угрозы для гения.  Но Джим почти физически чувствует его напряжение, то насколько полковнику не нравится эта просьба и то, что Мориарти идет на это.  - Эвр содержится в "Шерринфорде", частной тюрьме на острове. Это не помешало ей управлять подчиняющимися ей агентами и организовать все это, находясь там.  Я предоставлю вам вертолет, который доставит вас туда.  Мориарти наиграно, задумчиво хмурится.  - Спасибо, но я все же предпочту свой. Вы можете прислать координаты места.  - Как вам будут угодно.  - И я буду не один, - Джим снова смотрит на Себастиана, дожидающегося и остающегося безмолвным наблюдателем рядом с ним, не упускающего ни одной мельчайшей детали, - Это все мои условия. Как на счет завта в это же время?  - Хорошо. Спасибо.  - О, совсем не за что, поверьте, - Джим изображает вежливую улыбку, которая выглядит больше предостерегающей.  Так или иначе, у него свои интересы, отнють не ограничивающиеся сотрудничеством с Правительством в лице Майкрофта Холмса с целью избежать невинных жертв.  Майкрофт поднимается, и его телохранители покидают зал влед за ним.  Джим провожает его взглядом, задумчивым и немного отстраненным, потерянным в собственных мыслях, подносит чашку уже почти остывшего чая к губам и, не спеша, допивает.  - Любопытно и смонадеяно, - говорит он, реагируя, наконец, на Себастиана и поворачиваясь к нему, - Придется принять приглашение.  - Рич, нет, - Френсис берет его лицо в свои ладони, удерживая его взгляд, находясь очень близко, он произносит его имя с особой нежностью, - Я не хочу, чтобы ты так думал. Я хочу говорить тебе это. Ты - самое дорогое, что у меня есть, и ты делаешь меня живым.  Когда руки Ричарда удерживают его, и он притягивает его к себе, техник воспринимает это как разрешение. Он все еще осторожен, чтобы не причинить боль, но его поцелуи становятся настойчивее. Он перекидывает свою ногу на его бедра, перебирается, оказываясь на нем сверху, переплетает их пальцы, целуя губы, лицо, шею Ричарда.  - Как ты мог это подумать... - дыхание Френсиса прерывается и учащается, - Я хочу, чтобы ты оставался со мной.  Он расстегивает одежду капитана, сначала рубашку, потом переходит к джинсам.  Смотрит на любимое лицо в полумраке. Он так счастлив от того, что Ричард рядом, счастлив обладать им.  От этого соприкосновения и их поцелуев Френсис уже возбужден. Он расстегивает его ширинку, наполовину стягивает с него джинсы и белье, и его рука касается его члена, чуть сжимает и начинает медленные, чувственные движения. Вторая рука нежно вплетается в его волосы.  Френсису всегда было спокойнее контролировать и домнировать, направляя все движения Ричарда. С того самого их первого раза, когда Френсис смог довериться ему, впервые за очень долгое время, и уж точно Брук был первым, к кому доверие и привязанность техника были настолько сильными и живыми. Контроль давал ощущение безопасности, позволял не выпускать панику и старые травмы, оставляя их надежно запертыми на задворках сознания. Он позволял Ричарду все каждый их раз, доверял ему полностью. Но неосознанно стремился контролировать.  Сейчас Френ хочет отдаться ему, отпустить контроль, подарить ему свое полное и безоговорочное доверие.  Он снова оказывается спиной на простыне и тянет Ричарда к себе, начинает расстегивать собственную одежду.  - Я не хочу, чтобы ты сдерживал себя, - шепчет он в его губы, когда Брук оказывается над ним. Сердце бешено стучит - в его пульсе сейчас звучит все вместе - и желанное предвкушение и подавляемые старые страхи. Руки техника сжимаются на спине Брука, он притягивает его ближе.