Hôtel Europa

      Хёнджин поворачивает голову, пытаясь взглянуть на Чанбина, в чью грудь сейчас упирается его спина, но одаривают его лишь горячим дыханием, для большего пока рановато. Со удерживает брюнета за локти, не давая уйти, пока второй — Ли Минхо — ладонью ведёт по груди к паху модели, задерживаясь там. Второй рукой поворачивает личико к себе, большим пальцем аккуратно касаясь нижней губы. Щёки постепенно розовеют, мурашки пробегают по позвоночнику от маленького жеста телохранителя позади него — укуса за мочку правого уха. Зажатый между ними, Джин только и думает о том, что в ближайшую ночь обречён на безудержный секс. Ему это нужно.       Хёнджин — всемирно известная модель, и он по парням. Всем нужно трахаться, чтобы снимать напряжение, он — не исключение, и оба его главных спутника всегда рады помочь в этом.       — Ты готов? — шепчет Ли прямо в губы, после чего получает неуверенное: «Почти». Изгибает бровь. — Ты не растягивал себя?       Хван мотает головой, после чего отвечает на поцелуй со стоном, потому что ласки одолевают его в четыре руки: в паху, на шее, на груди. Джинсовка летит на пол, штаны вместе с ними, парень падает на просторную кровать в одной футболке и боксерах, смирно ждёт, когда на него обратят внимание. Чанбин раздевается тоже до футболки, не скрывающей мышц, Джин постоянно смотрит на них с аппетитом. Сам он часто сидит на диетах, чтобы выглядеть стройным, и по сравнению с Бином он — настоящая песчинка в его руках. Со снимает с него бельё и садит на колени перед собой.       — Я сделаю это, — вызывается он, — обними меня.       И Хёнджин обнимает, утыкаясь носом в плечо, глубоко дышит. У давно не тронутого входа появляются хорошо смазанные лубрикантом пальцы, они входят медленно, осторожно, стараясь не вызвать у Джина болезненные ощущения. Хван терпит, сжимает его плечи, привыкает к движениям, а Чанбин весело улыбается, обзывает его милейшим котёнком на свете.       Минхо спустя время присоединяется: смазывает средний палец и пристраивается к двум пальцам Бина, и Хёнджин запрокидывает голову, неожиданно громко простонав. Его звуки торопятся прервать, закрыв рот ладонью, никто бы из них не хотел бы, чтобы всё это вскрылось. В нём двигаются уже три пальца, а затем четыре, парень принимает всё, на шестой минуте начиная постанывать. Он всё ещё не может говорить, лишь тихонечко скулит от губ на своей шее и сильнее, до следов на коже, хватается за плечи Чанбина, который в отместку покусывает его кадык.       Они перемещаются с края на центр кровати, прекращая издеваться над Хёнджином, давая ему выдохнуть. Модель обнажается полностью, оставаясь такой хрупкой и беззащитной среди двух скал, нависающих над ней.       — Расхаживаешь в невыпущенных коллекциях Versace, давно уже пора, — приговаривает Хо, почти вторя директору их компании, но слышать именно от него Джину приятнее, потому что с директором он не спит. — Только ты их достоин, больше я никого не вижу, — он готов поклясться, что, в принципе, больше ни одну модель не воспринимает, кроме их Хёнджина.       Тонкая талия, которую они охватывают, чтобы вести его в нужном направлении в аэропорт, длинная шея, с которой вечно сползает шарф, приходится поправлять. Само собой, фанаты это видят, снимают на телефоны, называют эти моменты заботы телохранителей чертовски милым, визжат, как резаные, и, если бы только они знали, что забота эта имеет куда больший подтекст… Хван рядом с ними чувствует себя защищённо, да и те не отсвечивают, ходят по пятам только когда он скажет, дают достаточно свободы. У него нет личной жизни, зато есть тайная. Ему пока вполне достаточно.       Брюнет стоит на коленях и опирается на руки, снова повёрнутый лицом к Бину, из-за чего тянется за поцелуем. Со охотно отвечает ему, приглушая его стоны, пока Минхо размеренно двигается в нём, ни разу не притрагиваясь к колом стоящему члену нижнего. Хёнджин хочет, но знает, что ему не дадут этого, пока они не закончат. Длинные волосы на затылке уже влажные, он боится раздвинуть колени ещё шире, иначе они разъедутся, и он упадёт, все мысли уходят вниз, к паху, отчего нормальная речь больше не воспринимается как обычно.       — Как всегда хороший Джинни, наш умница, тебе хорошо? — воркует Чанбин, поглаживая его щёку, глядя прямо в растерянные глаза. Если бы не обстоятельства, все бы подумали, что Хван что-то принял, поэтому у него такой взгляд. Джин кивает спустя минуту и кусает красные от частых поцелуев губы, рвано выдыхая. Терпит, хочет ласки.       Но Минхо пока отказывает. Кончает внутрь сам, выходит, а затем позволяет облокотиться на свою грудь. Чанбин пристраивается спереди. Хёнджин опускается на его член, что получается очень легко из-за спермы внутри, и видит свой впалый живот, замечает бугорок и не сдержанно стонет. Бугорок растёт и уменьшается по мере опускания и поднятия таза Джина, а затем и рука Минхо ложится на головку его члена — он никогда так не кайфовал. Если и было такое, то он не помнит. А может, и этот раз не запомнит, потому что это похоже на транс.       Сумасшедший трип, от которого он будет валяться весь следующий день, но плевать, ради такого стоит.       Хёнджин двигается на нём всё быстрее, Ли сзади забавляется с рукой: смыкает на члене кольцо из пальцев и не двигает рукой, младшему приходится толкаться в неё самостоятельно, из-за чего любое движение доставляет неимоверное удовольствие.       — Ты такой хороший мальчик, Хёнджин.       — Продолжай насаживаться.       — Толкайся.       — Ляг на меня, расслабься.       Их просьбы доносятся со всех сторон, ласкают уши, собственное дыхание кружит голову. Он ускоряется из последних сил, ему помогает Чанбин, и, наконец, кончает Минхо в кулак, после обессиленно откидывая голову назад, на плечо шатена. Вымотанный, выжатый досуха, но удовлетворённый, по крайней мере на ближайшие пару дней.       Все трое, прикрытые пледом, нежатся в кровати какое-то время, пока Бин не выползает первый и не тащит Хёнджина в душ.