***
Чонхо всегда боялся секса. Еще с тринадцати лет, когда Хонджун, его няня, рассказал ему о нем, когда Чонхо спросил. И без всякого стыда, пестиков и тычинок, и во всех подробностях, Чонхо знал о такой вещи как «секс». Тогда он и начал бояться его. Описания того, что альфа обычно тот, кто входит в омегу, тот кто делает больше всего, пока омега всё что делает, это лежит внизу и принимает — казалось для Чонхо болезненным актом любви. Поэтому пока его одноклассники-омеги в старшей школе уже рассказывали о своих похождениях с альфами, Чонхо, который никогда даже порна не смотрел, смущенно стоял в сторонке. Пока все проходили через свой переходный возраст, Чонхо, казалось, его пропустил, повзрослев слишком рано. Секс казался ему секситским и удовлетворительным только для альф. Поэтому он не планировал вообще когда-нибудь заниматься сексом. Не нравилась ему эта идея, вот и все. Но недавно Чонхо заметил, что после встречи с Ёсаном, он начал думать о сексе все чаще и чаще. — Чонхо, — Чонхо резко встряхивает головой, когда слышит голос альфы. Они сейчас находились в парке. Пока Минги, Юнхо и Рюджин бегали по парку друг за другом с водными пистолетами в руках, — Чонхо сразу показалось это глупой идеей. Уже половина осени прошла, похолодало очень сильно, — Чонхо решил посидеть на скамейке и попить чаю, который они купили в кофейне неподалеку. — Ты в порядке? — Да, все нормально, — неловко улыбается Чонхо. — Почему ты спрашиваешь? — Просто ты уже минут десять пялишься в одну точку, — говорит Ёсан. — Да и ты сам не свой. — Прости, — говорит Чонхо, расстроенно опустив взгляд. — Тебе не за что извиняться, — говорит Ёсан, и мягко улыбается Чонхо. Они молчат рядом друг с другом, смотря за своими друзьями, которые до сих пор играли в свою странную игру. Чонхо нервно мнет уже пустой стаканчик из-под чая. Он несколько раз то открывает то закрывает свой рот, пытаясь сказать то, что хотел уже давно. Наконец-то, спустя столько времени тишины, он решается: — А ты свободен в эту субботу? — спрашивает Чонхо дрожащим голосом, и Ёсан задумывается ненадолго. — Конечно, всё же выходной, — отвечает Ёсан уверенно, и переводит взгляд на омегу: — А что? — Просто… ну… у меня день рождение… ну, в это воскресенье, — Чонхо запинается, краснея слегка от стыда. — Хотел тебя пригласить тебя в субботу, чтобы в полночь отпраздновать и… вот. — Конечно приду, — говорит Ёсан. — Я уверен, другие тоже смогут прийти- — Нет, — резко говорит Чонхо, и Ёсан смотрит недоумевающе. — То есть… я хотел пригласить только тебя, Ёсан. Ёсан сначала не понимает о чем он, но немного подумав, непонимание на лице заменяется улыбкой. — Хорошо. Я приду.***
Чонхо очень часто думает о сексе. Мокрые сны стали для него обыденностью, хотя сначала он и чувствовал себя неловко после каждого. Раньше Чонхо никогда не заглядывался на людей, но от Ёсана взгляд отвести было сложно. Уж слишком интересной личностью тот являлся. Да и красивой тоже. О том поцелуе у них обоих речи не заходило, но Чонхо так и не мог прекратить думать о нем. Каждый его сон имел продолжение той ночи, и каждый раз просыпаясь, Чонхо жалел о том, что убежал. Чонхо жалел, что их поцелуй не перерос в большее — он был уверен, что с ним точно было что-то не так.***
Чонхо через семь часов исполнится семнадцать. Это была суббота, поэтому его отец в этот день опять смотался в бар. Чонхо обычно был зол на него из-за этого, но сейчас Чонхо был благодарен как никогда. Он планировал отпраздновать свое семнадцатилетие смотря вместе с Ёсаном фильм. Поэтому он начал готовиться заранее, хотя альфа и должен был явиться только через два часа. Чонхо убрался в доме, только сейчас замечая, насколько в их доме не убрано. Не мудрено, обычно они с отцом убирались раз в две недели, когда его отец решает провести воскресенье дома. С прошлой уборки прошла уже неделя, а дом выглядел так, будто там не росло две, уже довольно-таки зрелые, омеги, а полным полно детей. Уборка заняла больше всего времени — целый час. Вспотев и устав, Чонхо направился на кухню, за разными вкусностями. Достав из ящиков несколько пачек чипсов он высыпал их в огромную миску. Еще одну, он взял для попкорна, который он высыпал полностью и туда. Он занес всё в гостиную и вернулся за напитками. Думая над тем, чем же им утолять жажду, Чонхо нашел в антресоли две бутылки вина — красное и белое. Белое уже было наполовину выпито, — Чонхо не может понять, когда его отец успел, — а красное было совсем новым. Даже открыть его не успели. Чонхо прикусывает губу, неуверенный насчет того, как Ёсан отнесется к алкоголю. Может, тот категорически против него? Решив принять риск, Чонхо берет два кристально чистых бокала вместе с бутылкой вина и несет их в гостиную к остальной еде. Последние полчаса, Чонхо тратит на то, чтобы прихорошиться. Он принимает душ, сушит свои волосы и начинает выбирать одежду. Чонхо пробует несколько из нарядов, но большинство выглядят как-то не так или слишком уж напоминают ему самого себя. И Чонхо кажется, что Ёсану не нравится он типичный. Ему понравился Чонхо, когда он был одет в клубный наряд тогда на вечеринке. Тогда Чонхо был одет не типично, поэтому он предполагает, что нужно выбрать ту самую нетипичность. Чонхо вздыхает, и покрутившись в гардеробе, он останавливает свой взгляд на белой, оверсайз рубашке. Она висела на стороне гардероба, где находилась одежда принадлежащая его отцу. Но даже так, Чонхо решает примерить её. Застегнув пуговицы, он замечает, что края рубашки мило свисают ему на бедра, доходя до их половины. Чонхо находит шорты на своей стороне, и они немного короче чем половина его бедер, но через полупрозрачную рубашку они видны, поэтому это выглядеть странно не будет. Чонхо надеется, что его отец злится не будет, если он позаимствует его одежду. И думая об этом, он слышит звонок в дверь. На часах показывало шесть часов и пятьдесят семь минут. Тот как раз во время. Ёсан ярко ему улыбается, когда Чонхо открывает ему входную дверь. — Привет, — говорит Ёсан, и проходя глубже, он протягивает Чонхо подарочный пакет. — С днем рождения… ну, с наступающим. Чонхо смущенно улыбается: — Спасибо, — он принимает подарок, и помолчав секунд пять смущенно, он продолжает: — Ты проходи, располагайся Ёсан кивает и разувшись направляется в гостиную. Он останавливается возле дивана, когда замечает бутылку стоящую на столике вместе с их закусками. Чонхо нервно прячет руки за спиной вместе с пакетом. — Я думал, мы будем праздновать твое восемнадцатилетие, а не девятнадцатилетие, — шутит Ёсан, и Чонхо чувствуешь себя немного лучше, когда видит, что Ёсан легко к этому отнесся. — Даже не глянешь на свой подарок? — А, да, сейчас, — Чонхо и забыл об этом. Он заглядывает в розовый пакет, и достает оттуда упаковку конфет вместе с горшком с цветами. Те были немного помяты, но даже так, эти хризантемы выглядели восхитительно. Как на картинке, только этих Чонхо может ощутить запах. — Я не сильно знал о твоих увлечениях, поэтому я решил подарить то, что понравилось бы любому, ну, или хотя бы большинству, — Ёсан смотрит на Чонхо с частичной надеждой. — Тебе нравится? — Конечно. Спасибо огромное, — Чонхо беспокоился, что вдруг Ёсан не понял, что это празднование будет являться свиданием, но, судя по этим подаркам, Чонхо кажется, что Ёсан всё понял. Фильм они выбрали не сильно думая. Да и они его вряд ли смотрели. Ёсан в первые же пять минут приобнял Чонхо, заставляя того еще больше смущаться. Сердце стучало бешено, когда он уложил свою голову на плечо альфы неуверенно. Он впервые чувствовал себя настолько… комфортно. И тепло. Даже не снаружи, а внутри. Глубоко в своем сердце. Чонхо и не заметил, как прошла уже половина фильма. А Ёсан так ничего и не предпринял. Чонхо думает о том, что может тот не понял намека, поэтому решает прислониться к Ёсану, касаясь своим бедром к, покрытым джинсами, бедру Ёсана. Но тот никак не реагирует, продолжая смотреть в экран телевизора. Чонхо вздыхает, и отстраняется от Ёсана. Ёсан смотрит на омегу в недоумении, пока Чонхо наливает себе в бокал вино, которого весь вечер никто не касался, — оно напоминает Чонхо самого себя, — до этого. Чонхо думает, что может Ёсан так решиться налить и себе, и тогда он станет немного больше уверенным. Чонхо прислоняет край бокала к губам и выпивает весь бокал залпом. В горле горчит, а на языке чувствуется сладкий вкус винограда. Чонхо никогда до этого не пил вино, поэтому не ожидая горького привкуса, закашливается. — Ты в порядке? — спрашивает взволнованно Ёсан. — Все нормально, — сквозь кашель говорит Чонхо, ставя бокал назад на стол. Ёсан успокаивается, когда Чонхо наконец-то способен нормально дышать, и опять поворачивается к телевизору. Чонхо расстраивается, понимая, что Ёсан не собирается тянуться к вину, как вдруг сам начинает чувствовать головокружение. Видимо алкоголь начал действовать на организм, и Чонхо начинает чувствовать необычайную легкость. Не мудрено, что его отец так любит выпивать. И правда начинаешь чувствовать себя другим человеком после этого. Спустя минут десять, Чонхо решает налить себе еще немного, и в этот раз он не давится, и ощущает вкус дорогого вина на полную. Ёсан опять никак не реагирует, и Чонхо дуется, когда укладывает свою голову Ёсану на плечо. Ёсан опять приобнимает Чонхо, и Чонхо чувствует будто он горит, когда тот мнет пальцами его талию. Чонхо вздыхает, и Ёсан поворачивает голову настолько, чтобы видеть лицо Чонхо. Чонхо поднимает голову с чужого плеча, и прислонился своими губами к чужим. Наконец-то — проскользает в голове Чонхо, когда он опять чувствует те самые губы, которые целовали его в ту ночь. Чонхо мычит что-то в этот сладкий поцелуй, которые на вкус как газировка которую Ёсан пил во время просмотра. Когда Ёсан кончиком языка утыкается в губы Чонхо, тот их ненароком раскрывает настолько, чтобы тот мог проникнуть своим языком полностью. Чонхо слышит стон, и не сразу понимает, что это он сам издал его. Чонхо уверен, что он и правда в огне, когда Ёсан кладет свою холодную ладонь Чонхо на затылок, и контраст заставляет Чонхо вздрогнуть. Чонхо не знает где девать свои руки, поэтому решает коснуться и Ёсана тоже, просунув свою ладонь ему под футболку, касаясь пресса. Чонхо непонимающе смотрит на Ёсана, когда тот резко отстраняется от чужого прикосновения и от поцелуя тоже. Ёсан выглядит удивленным и взволнованно, как будто ему было неприятно то прикосновение. Чонхо смотрит на Ёсана еще немного, прежде чем почувствовать как наступающие слезы наконец-то вырвались из него и он начать рыдать. Ёсан в панике смотрит на Чонхо, без понятия, что ему делать. — Что случилось? — он спрашивает, пытаясь звучать спокойно, но паника прослеживалась в голосе альфы. — Я тебе не нравлю-ю-юсь? — сквозь всхлипы проговорил Чонхо, только в тот момент понимая, насколько у него заплетался язык из-за алкоголя. — Нет! — отвечает Ёсан уж слишком резко. — Откуда ты… откуда ты взял что не нравишься? — Потому-что ты не считаешь меня достаточно сексуальны-ы-ым! — тянет Чонхо сквозь слезы, и от отчаяния начинает бить Ёсана по груди кулаками. Хоть удары в его пьяной голове ему казались сильными, на самом деле Ёсан это чувствовал лишь как немного грубые касания. — Глупый! Ты такой глупый, Ёсан! — Чонхо затихает после этих слов, лишь издавая жалкие всхлипы. «Удары» прекращаются, и вместо этого он просто утыкается лбом тому в грудь и расстроенно продолжает плакать. Ёсан уверился в том, что Чонхо сказал все, что так хотел, прежде чем начать говорить: — Это не так, Чонхо, — он отстраняет Чонхо от своей груди, чтобы посмотреть ему в лицо. Лицо Чонхо всё красное от алкоголя и истерики, и Ёсан мягко улыбается на это, протирая чужую, правую щеку тыльной стороной ладони. — Ты мне очень нравишься… и ты мне кажешься очень привлекательным, — он решает использовать более приличное слово, чтобы описать свое чувство к нему. — Просто… я хочу быть уверен, что ты готов. — Но я готов, — говорит тихо Чонхо, с надеждой в голосе. — Я весь вечер был готов, вот, — он поднялся с дивана и расставил руки в стороны. — Даже оделся для этого случая. — Но… — Ёсан немного смущен от того факта, что Чонхо делал всё это специально. — Я обещаю, что готов, — говорит Чонхо, удивляясь своему стойкому голосу. — Прошу… ты не представляешь, насколько сильно я хочу этого. Ёсан нервно сглатывает, прежде чем взять ладонь стоящего Чонхо в свою, и потянуть его на себя, чтобы тот упал ему на колени. — Обязательно скажи, если захочешь прекратить, хорошо?***
Сонхва слышит звуки льющейся воды из душа, когда решает созвониться с Хонджуном. — Привет, Сонхва, — отвечает Хонджун. — Как ты? — Всё в порядке, — говорит Сонхва, на самом деле чувствуя себя лучше некуда. Наконец-то он смог расслабиться после тяжелой недели на работе за стаканом виски и за хорошей компанией альфы. — А как ты? — Я отлично! Раз сегодня у меня свободный выходной, я решил заняться выпечкой, — Сонхва пришлось потратить несколько секунд обдумывание, прежде чем понять смысл сказанных слов Хонджуном. — Редко у меня есть на это время… — В каком смысле свободный день? — Сонхва из лежачего положения переходит в сидячее. — Ты не с Чонхо? — Нет, не с ним, — Хонджун сам напрягся, судя по голосу. — Он мне сказал, что ты собирался мне перезвонить и сказать, что я там не нужен, но я подумал, что ты забыл об этом, — Хонджун понимает, что он сделал что-то не так по вздоху Сонхва, который был раздраженным. — У него же день рождения завтра… Он говорил, что хотел провести его с одним мальчиком. — С кем?! — Сонхва чувствует нарастающую панику от слов Хонджуна. Он встает с постели и натягивает на себя одежду, которая валялась по всему полу. — С мальчиком, — подтверждает Хонджун неуверенно. — Вроде альфа… из его школы. Вот сейчас Сонхва полностью в паническом режиме. Он сбрасывает звонок, даже не попрощавшись с бетой. Как раз в этот момент альфа выходит из душа с полотенцем на бедрах, замечая, как Сонхва обувается. — Ты уже уходишь? — спрашивает он удивленно. — Я ведь оплатил мотель на всю ночь. — У меня появились срочные дела, — говорит в спешке Сонхва. — Прости, — и выходит из мотеля. — Ты ведь позвонишь мне? — кричит тот вслед ему, но Сонхва уже этого не слышал. Он ничего не слышал, кроме своего бешеного сердцебиения.***
— Не больно? — спрашивает Ёсан, сидя между его бедрами и входя двумя пальцами внутрь его. — Нет, не больно, — казалось, весь алкоголь выветрился из него, но разум все равно был затуманен. Он прижимал свои кулаки к своей груди не зная, где их поддевать, пока Ёсан его подготавливал. Пальцы внутри чувствуются странно, но Чонхо все равно нравится эта близость. Нравится, как иногда Ёсан оставляет поцелуи у него на лице, на его губах, когда дыхание Чонхо сбивается, и то, как нежен Ёсан, когда всё это делает. На часах уже одиннадцать часов тридцать две минуты, через двадцать восемь минут Чонхо будет семнадцать. И Чонхо рад, что именно так он проводит свое семнадцатилетие, а не сидя одиноко в комнате листая что-то в телефоне. Ёсан добавляет и третий палец, и Чонхо чувствует легкий дискомфорт от этого, зажмурив глаза резко. Ёсан зацеловывает его, пытаясь расправить легкие морщинки на лице, которые появились из-за волнения. Когда он расслабился, Ёсан, начал двигать пальцами, то раздвигая их, то и просто держа их неподвижно. — Ты готов? — спрашивает Ёсан шепотом, и Чонхо кивает на это. Ёсан вытаскивает пальцы, заменяя их своим членом, и когда он входит, он оставляет поцелуи на лице Чонхо, чтобы расслабить его. Чонхо чувствует... слишком много всего. Столько ощущений сразу: поцелуи на своем лице, ладони касающиеся повсюду, то как Ёсан заполняет его — этого всего слишком много. Но в тоже время Чонхо чувствует себя свободно. Как будто впервые в жизни он делал то, что ему самому хотелось. Не то, что хотело общество; не то, что хотел его гребанный отец… Нет, он сам решил, что хочет заняться сексом с Ёсаном. И пока он ни о чем не сожалел. Чонхо стонет, когда Ёсан начинает двигаться внутри него. Он обнимает загорелую шею, позволяя делать всю работу альфе над собой. Чонхо уже и позабыл, как когда-то осуждал такой вид секса, но сейчас он совсем не против быть тем, кто просто принимает. И Ёсан видимо тоже не был против: с темными глазами он смотрел на Чонхо перед собой, продолжая резко толкаться в него. Чонхо закрывает глаза, не выдерживая видеть такой взор на себе, закидывая свои лодыжки Ёсану на низ спины, чтобы сделать тому немного легче. Фильм уже давно закончился, поэтому в доме было тихо, если не учитывать резкие вдохи и дыхания двух подростков. Комнату освещало лишь свечение с телевизора, который рекомендовал, какой бы фильм посмотреть следующим, и луна которая заглядывала в комнату из окна. Кроме самого удовольствия, Чонхо еще чувствует особую связь во время этого. Как будто он знал этого человека целую вечность, и в этот момент они стали одним целым. Ёсан ускоряет свои толчки, ладонью находит член Чонхо, и помогает тому достичь разрядки. Чонхо высоко стонет, когда кончает, а за ним это делает и Ёсан, резко выдыхая, после чего, целуя губы Чонхо. Чонхо тихо стонет в поцелуй, а Ёсан берет чужую ладонь в свою, обвивая их пальцы с друг другом. После того, как Ёсан выходит из него, они продолжают ласкаться друг с другом на диване: целуют друг друга; касаются, так нежно, как будто они были хрупкими, дорогими вазами; а главное, смотрят на друг друга. Ёсан проводит большим пальцем по скуле под правым глазом Чонхо, лежа напротив него. — Я никогда не замечал, насколько у тебя красивые глаза, — говорит Ёсан шепотом, и Чонхо чувствует, как он краснеет из-за чужих слов. — Я всегда ношу темные линзы, — он совсем забыл о них в тот вечер. Да и это было бы болезненно носить их во время этого. — Может поэтому не замечал. — А зачем ты их носишь? — удивленно спрашивает Ёсан. — Если бы у меня был такой красивый цвет глаз, я бы никогда его не скрывал. Чонхо еще сильнее смущается от чужих слов. Чонхо начал носить линзы еще в двенадцать. Тогда их ему надевал отец каждое утро. Над тобой будут смеяться из-за твоих зеленых глаз. Чонхо никогда не понимал этих слов, но и оспорить он их не мог. Со временем, он сам начал стыдиться своих глаз, хотя и слышал критику в их сторону, он только от отца. Но слышать такие слова о них сейчас… Неужели, его отец был не прав насчет этого? Чонхо прислоняется щекой ближе к ладони Ёсана, и закрывает глаза устало. Он никогда не чувствовал такого спокойствия рядом с кем-то. Обычно Чонхо хотелось как можно больше времени проводить в одиночку, но в тот момент он понял, что он не в прочь в провести даже всю жизнь имея рядом с собой Ёсана. Поэтому когда Ёсан направился в сторону уборной, — перед этим натянув на себя джинсы, — покидая Чонхо самого на диване, он даже расстраивается, бормоча что-то под нос. — Не волнуйся, минута и я вернусь, — Ёсан издает короткий смешок, прежде чем скрыться за дверью ванной. Чонхо сам надевает боксеры вместе с рубашкой, и когда он натянул и шорты, Ёсан уже вернулся. Ёсан опять поцеловал Чонхо сидящего на диване, садясь рядом. — С днем рождения, — говорит Ёсан, отстраняясь. Чонхо и забыл об этом, но когда посмотрел на часы, понял, что уже было три минуты после двенадцати. Чонхо мягко улыбается на поздравление, и прижимает своим лбом к чужому, расслабленно закрывая глаза. Чонхо всем телом дергается, когда слышит звук поворачивающегося ключа в замке. Ёсан не понимает испуга Чонхо даже тогда, когда входная дверь открывается, и там оказывается отец Чонхо, Сонхва. Сонхва возмущенно вздыхает, когда видит своего сына сидящим на диване рядом с какой-то альфой без надетого на себя верха. А когда он начинает чувствовать и феромоны, он чувствует как понемногу начинает впадать в ярость. — Какого черта вы здесь устроили? — Сонхва проходит дальше внутрь резким шагом, заставляя обоих подростков вспрыгнуть с дивана. — Папа, это не то, о чем ты подумал, — чуть ли не кричит Чонхо на своего отца. — Ох, а мне кажется, что я правильно о всем подумал, — Сонхва переводит взгляд с Чонхо на Ёсана. — Как ты мог сделать такое с моим сыном, — он берет в руки подушку с дивана, и бросает её в сторону Ёсан со всей силы. Ёсан ловко уворачивается от нее, понимая, что тот и правда был зол. — Извращенец! Не могу поверить, что тебе было не стыдно касаться такого невинного мальчика! — Сонхва берет и другую, которой тоже не попадает по альфе, вместо этого скидывая с полки вазу, которая разбивается вдребезги попадая на пол. Сонхва уже хочет направится в сторону Ёсана, но Чонхо останавливает его обняв со спины. — Пап, перестань! — он смотрит на Ёсана и взглядом показывает уходить, что Ёсан и решает сделать. Схватив свою футболку с пола возле осколков, он бежит в сторону выхода. Ёсан показывает ладонью, что перезвонит, после чего ускользает из дома, в холодную ночь. Сонхва через несколько минут, кажется успокаивает свою злобу, и Чонхо расслабляет хватку. — …какого черта, Чонхо? — говорит Сонхва, отстранившись от Чонхо, и посмотрев ему в глаза. Чонхо не знает, что сказать, поэтому смотрит на него в ответ. Сонхва в какой-то момент не выдерживает взора зеленых глаз, и смотрит в сторону от них. — Почему ты не в линзах? — спрашивает раздраженно Сонхва. — Потому что я больше не хочу их носить, — Сонхва напрягается. — Я не знаю, что мои глаза тебе сделали, но мне, честно, без разницы, — говорит Чонхо, пытаясь звучать уверенно, но голос подставляет и дрожит. — Я не должен отвечать за твои травмы в прошлом, пап… и тем более, я больше не буду тебя слушать, — Сонхва опять смотрит на Чонхо. — Я имею право на то, чтобы влюбляться, встречаться с кем-то, и даже заниматься сексом… — Нет, — перебивает Сонхва. — Ты еще ребенок. Тебе шестнадцать! — Мне семнадцать! И ты сам прекрасно понимаешь, что я уже давно не ребенок, просто не хочешь этого признавать. Я уже понял, что тебе уж слишком нравится контролировать кого-то в своей жизни, — Сонхва открывает рот, собираясь что-то сказать, но слов не находится. — …и если ты не забыл, ты был тем, кто родил в шестнадцать, - Сонхва возмущенно выдыхает. - Значит, для тебя это не было слишком «ранним возрастом» чтобы заниматься сексом, — он подходит к Сонхва еще ближе, и скрестив руки на груди, смотрит ему в глаза чуть ли не впритык. — Так почему, он должен быть таковым для меня? Сонхва смотрит на Чонхо, ища аргументы, но вместо этого, лишь выдыхает побеждено, и отходит от Чонхо, направляясь в сторону своей спальни. — Делай, что хочешь, — говорит Сонхва, и хлопает дверью. Чонхо наконец-то начинает спокойно дышать, когда тот ушел. Он наконец-то чувствовал будто… не боится своего отца. И это чувство было прекрасным.***
Потом он созвонился с Ёсаном, извиняясь за отцовское поведение, на что Ёсан лишь посмеялся и сказал, что это была не вина Чонхо. — В следующий раз, будем заниматься такими вещами у меня дома, — сказал Ёсан, на что Чонхо вспыхнул. — У меня родители понимающие. И Чонхо от радости чуть не заверещал. Значит, Ёсан уже думает об их следующем разе… Потом, когда он вернулся в школу после выходных, у Ёсана была перевязана ладонь. Оказывается, осколки вазы попали на футболку Ёсана, и тот неудачно поранился. Чонхо извинялся чуть ли не вечность, на что Ёсан его успокаивал, убеждая, что виноват был вовсе не он. В столовой, Чонхо весь обеденный перерыв держал ладонь Ёсана в своей, поглаживая её. Кажется, Рюджин, Минги, Юнхо и Тэхён, — который даже оторвался от телефона, чтобы это увидеть, — всё поняли и они были понимающими. Даже немного подшучивали, когда они гуляли после этого. И Чонхо никогда не признает того, что даже если это его и смущало, он был рад таким шуткам. Уён радовался за него даже больше, чем сам Чонхо радовался за себя. И даже не тому, что он начал встречаться с Ёсаном, — хотя этому он тоже был рад, — а тому, что Чонхо наконец-то смог пойти против своего отца. Даже если мать Уёна дружила с отцом Чонхо, ему самому Сонхва был не по душе, так что он был рад за своего друга и его позицию. Всё было отлично. Пока одним утром, Чонхо не проснулся от подступающей тошноты. Сидя над туалетом, он позвонил Уёну, решая пожаловаться ему. На часах было три утра, как раз тот не спал. Но вместо того, чтобы подшутить над Чонхо, Уён взволнованно сказал о том, что ему стоит купить тест. Чонхо не понимал волнения Уёна. С дня рождения Чонхо, они с Ёсаном сексом больше не занимались. Чонхо кажется, что вряд ли беременность возможна в его случае. Но он все равно немного волнуется, когда Уён его ведет в уборную, перед этим засунув ему в карман тест на беременность. — Я здесь подожду, — говорит Уён, проталкивая Чонхо в одну из кабинок. Это так неловко делать тест в школьной уборной, но другого места они найти все равно бы не смогли. Они вместе ждут результата, стоя в большой кабинке и смотря на тест не отрывая взглядов. Когда начинает проявляться вторая полоска, Чонхо чуть ли сразу же не впадает в истерику. Уён что-то ему говорит, скорее всего, успокаивающие слова, но Чонхо этого не слышит из-за звона в ушах. Мир рушится у него на глазах. Вот он уже видит, как в будущем имеет ребенка, которого ненавидит также, как его отец ненавидел его. Представляет, как Ёсан покидает его, ведь ему такой парень не нужен. Чонхо никогда и не хотел детей. Они ему неприятны, да и он уверен, что не станет хорошим для этого ребенка отцом. И Чонхо становится страшно. Никогда в жизни он не ощущал настолько сильного страха.***
Уён говорит сделать аборт, и Чонхо был с ним согласен. Но проблема была в том, что аборт он не сделает без родительской подписи, что значило только одно: придется рассказать отцу. И это было даже страшнее, чем сама беременность. Он боялся, что отец на него наорет. Или может даже ударит, как в тот роковой день. Но самым страшным было услышать фразу: «а я же говорил». Даже думать о том, что его отец может так сказать заставляло чувствовать безнадегу. Не хотелось показывать отцу, что он был прав, и что секс в таком раннем возрасте до такого всегда приводит. Чонхо заварил себе чай, после чего, сел на кресло, стоящее рядом с диваном. На диване же сидел его отец, печатая на ноутбуке очередной отчет. Чонхо нервно постукивает по кружке ногтями. Отец даже не посмотрел на него за всё это время, продолжая работать. Они почти не говорили друг с другом после того дня. Прошел уже месяц, а они так и не помирились, что, конечно, было нормальным делом для них, но таким неудобным в тот момент. Чонхо вздыхает, прежде чем начать говорит: — Пап, можно кое-что с тобой… обсудить? — говорит Чонхо тихо, и его отец наконец-то прекращает печатать. Он даже переводит свой взгляд и смотрит на Чонхо. Но быстро это взгляд возвращается назад к ноутбуку, когда замечает глаза без линз. — Что обсудить? — отвечает отец, пытаясь звучать спокойно, но голос звучал немного раздраженно. Тот наверное устал на работе. Чонхо нервно сглатывает. — Я… — Чонхо пытается сказать это резко. Так легче будет, как с пластырем который отрывают сразу. Но сказать все равно было тяжело. — Я… Я б-б… б-беременен… — говорит Чонхо наконец-то, сразу же зажмуривая глаза, боясь услышать крик. Но его не послышалось. Он открывает неуверенно глаза, чтобы посмотреть на Сонхва, который смотрит на Чонхо шокировано, почти что испуганно, закрывая рот ладонью. Чонхо боится, что когда он полностью поймет смысл слов сказанных сыном, он начнет орать и злится. Может даже ударит, и Чонхо кажется, что он заслужит этого. Но вместо этого, его отец начинает… плакать. Слезы жалко текут по щекам к ладоне, которая закрывала рот, и его отец всхлипывает, уже закрывая все лицо обеими ладонями. В комнате было почти полностью тихо. Всё что было слышно, так это рыдания Сонхва.