Нежные Пинсяшы)

Лосяш проснулся с сильной головной болью. От вчерашней погоды не осталось и следа. За окном жалобно выл ветер, а по окнам медленно стекали капли дождя. Да, Лосяш был чувствителен к погоде. Вчера был отличный вечер. Пин показал шатену удивительное зрелище. Лосяш улыбнулся воспоминаниям, улыбнулся Пину. После вчерашнего то странное чувство усилилось. Лосяшу нравится, хотя нет, Лосяш был по уши влюблен в черноволосого немца. Ему не хотелось в это верить. Он считал это неправильным, не по природе, М-да, воспитание в России давало о себе знать. Нет,  он не хотел это признавать, он хочет и дальше врать самому себе о том, что они с Пином лишь товарищи! Лишь товарищи.. Нет, нет, нет, нет! Лосяшу интересна лишь наука, лишь нобелевская премия, к которой тот так стремится. Не нужны ему никакие шуры-муры, тем более с мужчиной, тем более с его лучшим другом, тем более с Пином.. Боже, да кого он обманывает? Больше всего на свете он хотел бы именно всего вышеперечисленного. Лосяш любил Пина. Он ненавидел себя из-за этой странной влюблённости. Учёному нравилось все в этом черноволосом механике, его белозубую улыбку, его чёрные как смоль глаза и такие же чёрные волосы, его могучую грудь, его акцент, который делает Пина именно Пином, его измазанные машинным маслом и грязью джинсы и ещё много чего. Никогда и ни к кому мужчина не испытывал столь сильных и тёплых чувств. "Я не должен этого чувствовать, это не нормально!" - Снова скажет он. Ну и что? Что изменилось-то? Он все так же горячо любит своего кудрявого механика. Лосяш ничего не мог с собой поделать, совсем. От мыслей его прервала новая острая боль в голове. Издав короткий стон учёный схватился за голову. Да, Лосяш любил дождь, но не когда тот резко начинает идти после тёплой приятной погоды. Тяжело присев на кровати и нащупав  тапочки ногами, наш, не важно себя чувствующий Лосяш, поднялся и побрел на кухню. Там, заварив себе чаю с нездоровым количеством сахара и сделав пару бутербродов, учёный начал трапезничать. Конечно, от этого он удовольствия мало получил, как тут наслаждаться, когда тебе в голову будто иглы втыкают. Наконец, не выдержав этой пытки, Лосяш достал с холодильника небольшую импровизированную аптечку, если конечно, пара пластырей, валерьянка, да коробочка с обезболивающим могут носить это гордое название. Достав сегодня последнее, и обнаружив, что там, какая досада, ничего нет, ворча, Лосяш спустился с табурета и начал одеваться - нужно идти к Совунье. У пожилой леди всегда находилось всё нужное, чего только не попроси! Надев свой излюбленный свитер и брюки, Лосяш посмотрел в окно, за стеклом капало не на шутку, иногда меж серых туч, сверкала белой змейкой молния, а сразу после был слышен приглушённый рокот. Экспериментатор нахмурился и решил надеть ещё и старое чёрное пальто, которому по всей видимости, было не меньше чем самому обладателю этого замечательного пальто. Лосяш взял зонт и вышел на порог. Открыв зонтик и получив пару капель по макушке, сообразительный учёный понял - зонт прохудился. Пришлось возвращаться домой и надевать ещё и дождевик, нелепого малинового цвета. Наконец, преодолев все трудности старых вещей и прочих небольших неполадок, Лосяш выдвинулся в путь. Пару раз не заметив небольших луж, учёный таки промочил ноги, хотя именно этого делать не собирался. А дождь всё усиливался. Гром уже не стесняясь грохотал, а вода с неба лила уже даже не из ведра, а скорее из ведрищ, да ещё двух. Лосяш уже десять раз пожалел, что выбрался в такую погоду идти по гостям, но обратно возвращаться он не хотел, уже меньше чем пол пути до Совуньи идти. Всё-таки добравшись до дома, и еле еле забравшись по скользким ступенькам к двери, постучал, а после и прокричал, стараясь перекричать шум дождя.   - Совунья, это я, Лосяш, могу ли я войти? Не получив ответа, незваный гость толкнул дверь, та не сопротивляясь отворилась. Дома никого не было. Конечно, Лосяш мог зайти и взять все, что ему надо было, но он же интеллигентный человек, и не будет заходить в дом, где нет хозяина. Не поддавшись на соблазн войти в тепло и уют уже на онемевших от холода ногах, он постарался совершить махинацию спускания вниз по ступенькам и попытка увенчалась провалом, поскользнувшись на одной из ступенек, Лосяш лихо полетел вниз и распластался в луже. Издав протяжный стон, лёжа прямо в луже,  химик схватился за руку. Её пронзила острая боль, в сто раз превышающую боль в голове, он поднялся, всё так же держась за руку.   - Ч-чёрт.. Лосяш очень редко чертыхался, ведь считал это дурным тоном, а о матах и речи быть не может. В отличии от Пина. Тот в свою очередь довольно часто, если не получалась какая-то деталь или он угораздил себе по пальцу молотком - мог произнести пару нецензурных выражений на своём родном немецком, а иногда и на русском. Лосяш повозмущается немного для вида, а потом старается скрыть явную усмешку...  У Лосяша и так иммунитет слабый, и он умудрялся простудится почти не выходя из дома, а тут в луже искупался, теперь точно на неделю сляжет. Еле поднявшись, на свинцовых ногах, с адской болью в руке и с не светлой головкой Лосяш побрёл домой. Вода лилась с бедняги ручьём, волосы прилипли ко лбу, и выглядел он, мягко скажем, ну не очень. Задыхаясь от кашля и сквозь слезы, что наплыли на полуживые глаза, Лосяш увидел свой дом. В голове было лишь одно "Лишь бы дойти, лишь бы дойти, лишь дойти, дойти.." Дверь с грохотом захлопнулась, с таким же грохотом упал наш бедняга без сознания на пол.