Нежные Пинсяшы)

Пин был счастлив. Лосяш обнимал его! Обнимал! Ах, что это было за чувство! От одного воспоминания об случившемся румянец резко заливал лицо, в груди разгорался огонь, а под животом пробегала небольшая дрожь. Пин с приподнятым настроением подкручивал гайку на каком-то механизме. Всё утро механик был погружен во вчерашние события. Он помнил тот жар от тела Лосяша даже через его свитер. Учёный крепко прижимался к груди немца. Никогда раньше Пин с Лосяшем не обнимались, если не считать дружеские приобнимания за плечи. Эх, если бы алкоголя было бы ну хоть немножко больше.. Всё равно вечер был шикарным, а после того как Пин проводил Лосяша до дома, последний попросил его почаще заходить к нему на чай... Стоп! А вдруг это намёк на что-то большее!!   - Oh mein Gott! Глупый, глупый Пин! Не смог понят самый лёгкий намёк на то, что Лосяш хотейт видет тебя! С этими словами механик вскочил на ноги, вышел на свой лифт и понял, что на улице дождь. Являться к Лосяшу мокрым, было так себе идеей, так что Пин зашёл обратно домой и взяв зонт уже было направился к выходу, как вдруг задумался, обычно, они с его добрым другом собирались по работе, просмотра чертежей механика или для новых экспериментов учёного, но сегодня не такой день, сегодня он идёт в гости, в гости мать вашу, а что делают когда идут в гости? правильно, несут подарки, а что Пин может принести Лосяшу? Кудрявый развернулся посреди комнаты. Что же подарить? Пин знал, что его милый тот ещё сладкоежка, техник тоже любит сладкое, но всё же поедал его в более адекватном количестве. Достав с верхней полки предпоследнюю банку фирменного вишневого варенья Совуньи. Наверняка Лосяш съел в первый же месяц лета все пять банок, что давала пожилая леди на лето. Непременно сладкоежка очень обрадуется подарку. Пин улыбнулся, представляя как Лосяш будет благодарить его, а может и опять обнимет. Тогда уж черноволосый не растеряется и обнимет его, прижав ещё сильнее к себе, а после скажет ему насколько он ему важен... Пин выскочил за дверь и нажал рычаг спуска. Он направился по мокрому песку к дому Лосяша. Море немного волновалось, Пин тоже. Идя по берегу и приближаясь всё ближе и ближе в дому, долговязый, прижимая банку к груди, жаждал увидеть своего милого учёного. Подбегая к двери и вставая на порожек, Пин поставил банку рядом с собой на пол, закрыл зонт и сжав руку в кулак, он поднёс её к двери, но стучать не собирался. Сделав глубокий вдох, Пин задержав дыхание, два раза постучав в дубовую дверь, прислушался, не идут ли за дверью знакомые шаркающие шаги? Тишина. Помявшись с ноги на ногу, техник постучал снова. Опять тишина. Пин заволновался. Конечно, глупо волноваться, ведь Лосяш мог быть в гостях. Механик оглянулся. Паника усилилась. На ломаном русском немец взволнованно прокричал.   -Лосяш! Это я, Пин! Я входить! Механик открыл дверь. Дрожь пробила тело Пина. Лосяш лежал на полу.   - Лосяш! Лосяш, что с тобой?! Упав на колени, Пин перевернул друга с живота на спину. Взяв двумя руками голову лежащего, повернул её на себя и заглянул в лицо. Из-за влаги каштановые волосы приобрели уже более тёмный оттенок и прилипли ко лбу, мешки под глазами увеличились, хотя раньше Пин думал, что больше некуда. Губы были синими. Лосяш выглядел жутко. На лбу Пина выступил холодный пот. Техник положил руку на шею бедняги дрожащими пальцами прощупывая пульс. Когда в палец стукнул первый удар потока крови, Пин тяжело выдохнул.   -  Что же с тобой приключится, милый Лосяш? Немец приложил руку ко лбу исследователя.   - Oh mein Gott, да у тебя сильный жар! Пин вскочил на ноги, собираясь бежать стремглав к Совунье за помощью, но он оглянулся на Лосяша. Тот лежал в луже холодной воды, что натекла с мокрой одежды. Неизвестно сколько времени он валялся тут без сознания. Пять минут? Полчаса? Час? Всю ночь? От подобных мыслей у Пина потемнело в глазах. Надо было немедля действовать самому. Присев на корточки, чтобы поднять Лосяша и положить на кровать. Румянец пробежал по щекам механика. Ведь,что бы положить учёного, с него нужно снять одежду, потому что та абсолютно мокрая. Но сейчас не до смущений, Лосяша спасать надо.   Стянув дождевик, Пин залез одной рукой под одежду, придерживая спину, начал стягивать с больного пальто. Механик сидел и надеялся, что Лосяш никогда не узнает, кто раздевал его в тот день. Начав снимать рукав с правой руки, Пин заметил, что рука друга была неестественно вывернута. Глаза черноволосого расширились. Изобретатель аккуратно снял рукав, страшное предположение оказалось правдой, от увиденного Пина пошатнуло. Рука была сине - фиолетового цвета и в одном месте нехорошо согнулась.   - Oh mein Gott! Лосяш, где ты успевайт так покалечиться? Пин перепугался не на шутку. Что произошло с Лосяшем? Когда он успел так вымокнуть и где сломал руку. Какого хера в такую погоду вообще на улицу полез? Сам прекрасно знает, что заболеть ему просто, как два пальца об асфальт. Пин был в растерянности. Он не знал про переломы, ну, откровенно ничего. Сообразил только, что перелом закрытый, раз крови нет. Механик сильно переживал за больного и поэтому старался всё делать поскорее, чтобы потом бежать сломя голову к Совунье. Сняв все вещи с торса Лосяша, кудрявый жутко смутился. Теперь брюки. Заливаясь краской и злясь за это на самого себя, Пин начал расстёгивать ремень. Одолев его, Пину досталась ещё более сложная задача - ширинка. Если бы кто зашёл сюда, он бы явно не подумал о том, что тут спасательная операция, а не какой-то больной извращенец издевается над беззащитным. Расстегнув ее, немец стянул штаны с ног. Пин поднял Лосяша, держа того одной рукой под коленями, а другой обхватывал плечи. Голова учёного повисла, как у плюшевой игрушки. Лосяш не был тяжёлым, но и пушинкой его назвать было нельзя. С волос посыпались мелкие капельки дождевой воды. Пин очень осторожно положил бедняжку в постель. Взяв полотенце, что висело рядом на стуле, техник начал вытирать мокрую кожу пострадавшего. Когда на теле не осталось ни капельки, а волосы были сухими, Пин мог спокойно отжать полотенце. Пройдя на кухню, он открыл дверцу морозильной камеры и не найдя в ней льда, решил использовать пачку замороженных пельменей. Пройдя обратно в комнату, он положил на сломанную руку пачку и укрыв одеялом, вышел из дома. Как только его ноги оказались за порогом дома, он побежал как только мог к дому пожилой леди. Совунья была уникальным человеком и врач, и спортсменка, и отличный повар. Вообщем, женщина на расхват. Пин бежал не обращая внимания на дождь, шлёпая промокшими ногами по лужам, волосы, что выглядывали из-под пилотской каски, давно промокли, и с них стекала ручейком вода, а потом продолжала свой путь на лице механика. Уже через пару минут Пин вломился в дом к старой леди, но не обнаружил там хозяйку. Грязно ругнувшись на родном языке, Пин помчался к дому Карыча. Возможно, вы подумаете, почему именно к Кар Карычу направился наш заботливый немец? Неудивительно, что пилот бежал именно к старому фокуснику, ведь вся Ромашковая долина давно предполагала, что у Совуньи со старым магом роман. До дома Карыча идти было не близко, и Пин волновался из-за потерянного времени. Хоть он и был на последнем издыхании, но когда на горизонте появился синий дом, ускорил бег. Ворвавшись в дом и уперевшись руками в колени, Пин опустил голову, начав тяжело дышать. Музыка, что пару секунд назад играла в доме, прекратилась. Карыч с недовольным лицом повернулся на стуле к незваному гостю.   - Дружище! кхем, разве вас не учили стучаться? Совунья сидя за столом, подняла удивленные глаза с макраме на Пина.   - Пин? Хо-хо, что случилось? Техник поднял глаза на пожилых людей.   - Лосяшу плохо.