Нежные Пинсяшы)

Два холодных, дождливых дня ушли вместе с ночью в прошлое, на смену пришло ясное, теплое утро. Солнце поднялось над морем, подарив всем вокруг свое тепло и уют. Бутоны под действием лучей открылись, сбрасывая с себя капельки ночного дождя, расспахиваясь для того, что бы показать свою красоту всему миру. И пёстрые бабочки не упускают такой возможности, принимают этот подарок судьбы, начинают невесомо витать над цветами. Просыпаются птицы, заливаются веселой песнью пробуждения. Все оживает - трещит, свистит и шелестит. По траве разбросаны маленькие курглые капельки еще не высохшей под лучами солнца росы. Она переливается всеми цветами радуги, отдаёт перламутром, будто кто то порвал жемчужное колье. Жаль, но всю эту красоту скрывали толстые стекла и пыльные шторы, что были подвешены над окном домика с рогами. Лишь один шаловливый лучик смог найти лазейку и попасть в дом, удобно устроившись на подушке, рядом с давно не бритой щекой астронома. Солнце вставало - луч на подушке двигался и наконец добрался до сомкнутых очей лежащего. Сморщив носик и зажмурив глаза, Лосяш проснулся. Первое что он увидел это - хорошо знакомый и промозоленный во время бессонных ночей взглядом, потолок. Учёный чувствовал себя как после жуткого похмелья, либо же как после шикарного корпоратива. Протерев глаза одной рукой, так как другая была в гипсе, которому, обладатель гипса, очень удивился, Лосяш повернул голову. На кресле спал Пин, сложив руки на груди и прислонив голову к спинке сидения. Выглядел тот сильно замученным. Синюшные, почти черные мешки под глазами сильно выделялись на идеальном, почти белом лице немца. Хоть его губы были плотно сжаты и сильно покусаны, а брови нахмурены, Лосяш бы поклялся, что никого красивие за всю свою жизнь не видел. Ученый наблюдал за спящим механиком, прислушивался к его дыханию. Чуть хрипит. Лосяш вовсе не хотел будить Пина, он бы с радостью поглядел на него еще, даже не смотря на то, что в горле у него ужастно сухо, а все тело жутко занемело, но попытка бесшумно поменять положение членов увенчалось провалом - кровать предательски заскрипела. Пин, что спал чутким сном, тут же встрепенулся и молниеносно наклонился к кровати. Охнув и схватившись за сердце, Пин полушёпотом произнёс. - Лосяш, очнутся! С этими словами черноволосый механик протянул дрожащие руки к Лосяшу. Пин помог принять сидячее положение горе - ученому и уставился на того на пару мгновений, а после, издав непонятный звук, крепко, но аккуратно сжал Лосяша своими сильными и порой нежными рукам. Через некоторое время, убедившись, что его дорогой друг живой и это не его галюцинации от семи выпитых кружек кофе, он все же ослабил хватку, а после и вообще отпустил шатена. Снова сев на кресле ровно, Пин вспомнил о своих догадках, про двойника. Его будто вновь ошпарило. - Что с тобой произойти? Где он? - Он? Кто он?.. Я упал с лестницы.. - То есть, это с тобой сделать не тот мерзкий клон? Пин довольно таки сильно удивился, ведь он так сильно убедил себя в этом, что сам начал в это верить. - Клон?... Нет, с чего бы ему делать со мной такое?... Он конечно не самая приятная личность, но он больше глуп, чем опасен. А я.. Я просто пошёл к Совунье за таблетками.. От головы.. ну.. я ещё потом упал, и видимо руку сломал.. Оба посмотрели на гипс. - Потом.. А потом я помню отрывками, как добирался до дома.. А сколько я спал? Чувствую себя очень странно... - Два дня... Лосяш.. Пин, что весь рассказ сидел с опущенной головой, поднял взор на учёного. Его чёрные глаза блестели от слез. - А.. а если бы ты.. не дойти..?! Я бы не пережить это! Ты понимать?! Соленым ручейком побежали слезы по его щекам. Непослушными руками тот снова потянулся к ошарашеному ученому. Схватив голову Лосяша, Пин уткнулся в каштановые волосы горбатым носом, роняя капельки слез на чуть рыжие прядки. Он обнимал его и плакал. Плакал горько - будто все самое плохое не позади, а вот оно, уже наступило. Всегда так, хранит, хранит в себе, а потом выплеснет - либо в очередное гениальное творение, которым Лосяш будет долго восхищаться и нахваливать механика, либо в истерику с летающими стульями в стену, ломанием чего только не попадись под руку, и нескончаемым потоком иностранного мата, либо же в тихие ночные слезы. Тяжело быть гением - так думает о Пине Лосяш, но даже не подозревает, что и сам является объектом восхищения, для своего кумира. - Пин, друг мой, вам нельзя волноваться, вы же знаете! Прошу, не стоит из за меня так беспокоится! Дрожащим и хриплым голосом лепечет Лосяш, стараясь как то успокоить своего друга, но Пин безутешен, всё плачет да роняет тяжелые слёзы на плечи и волосы астронома. Лосяш понял, что пытаться успокоит Пина у него не получится, и просто отдался объятиям, как вдруг, он ощутил на своей щеке горячий поцелуй, и ещё, ещё! Поцелуй в лоб, в нос, в щеку, шею, губы. Ощутив на губах солоноватый вкус слез Пина, Лосяш, засмущавшись, обмяк совершенно, как тут Пин отпустил его. В его глазах читался ужас и выглядел он напуганным. У химика всё ещё горело лицо от румянца и поцелуев. Механик, абсолютно так же засмущавшись, отстранился и опустил мокрые ресницы. - И-извиняйт, я-я.. э.. это не специально, это.. это.. я просто очень волноваться... Пин очень разнервничался. Его довольно бледная кожа на лице приобрела розоватый оттенок, на лбу выступили маленькие капельки пота, глаза метались, будто что то ища. Лосяша это состояние очень позабавило. Он, улыбнувшись, потянулся и левой рукой схватил шарф, что висел на шее у механика. Потянул на себя, да так, что Пину пришлось опереться об край кровати что б не упасть. Их глаза встретились, и Лосяш прошептал. - Я тоже люблю вас! Он потянул за шарф ещё сильнее, и их губы соприкоснулись. Сначала губы Пина были сжаты, но поняв, что боятся уже нечего, он ответил на поцелуй. - О-ой! А я на ежедневный осмотр пришла... Влюблённые были так увлечены друг другом, что не заметили, как в дом вошла Совунья. Засмущавшись, мужчины отпрянули друг от друга. - Ну, вы продолжайте, не буду вам мешааать.. Совунья неловко улыбнувшись покинула домик, оставив нашу парочку наедине и хихикая пошла обратно к своему домику, ведь больной, уже вовсе то и не больной, и позаботится о нем, если вдруг что то случится, теперь точно есть кому. Чудестная пора - весна.