A Film by…

Субботний день выдался прекрасным. Коё с Мори умотали обкашливать свадебные вопросы с организаторшей, бесячих шпал дома тоже не наблюдалось. Чуя вышел на балкон, поискал глазами грязный кусок мусора, именуемый Дазаем «машиной» и, не найдя, убедился в том, что дома один. Этот маленький факт заставил осеннее солнышко светить ярче, а птичек - петь по-весеннему. Насладившись расхаживанием по пустому дому в одних шортах, Чуя решил вспомнить дни до переезда и позвать в гости Рюноске. Они давно не зависали вместе, занимаясь ничегонеделанием и объедаясь всякой гадостью. Акутагава сидел за чуиным столом, хозяин комнаты же занял свою любимую позицию: свесил голову с кровати и закинул ноги на стену. В таком положении переваривать шокирующую информацию было проще. — Только не говори мне, что это на тебя так кошки в приюте подействовали. Хорошо, что Коё не разрешила мне завести котёнка, иначе моя задница была бы в опасности. — Чуя рефлекторно поймал запущенный в него карандаш. Импровизированное сражение настолько вошло в привычку, что оба действовали чисто машинально. — Твоя задница, конечно, хороша, но мне неинтересна. Я не сплю с теми, кого знаю с шести лет. — Кенджи… — Мы были в говно! — Рю положил руку на лоб, отгоняя смутные воспоминания. — Напомни мне не напиваться с тобой. — Чуя поймал второй снаряд. — Это у вас с Накаджимой на один раз или все серьезно? Рю помолчал несколько минут. — Я планирую сделать это серьёзным. — Звучишь как маньяк. Хватит бросать в меня канцелярией! — Чуя зарядил в ответ всем, что накидал ему Рю. Когда боеприпасы закончились, он продолжил: — Он кажется милым. От этих слов на щеках Акутагавы проступил лёгкий румянец, а губы тронула нежная улыбка. — Пиздец, да ты влюбился! — Чуя был в восторге, он никогда не видел друга таким. У Рю на удивление был довольно обширный опыт в близком общении с людьми. Если ему кто-то нравился, он просто начинал действовать. Но ещё ни разу Акутагава не стремился к серьёзным отношениям и не выглядел таким… окрылённым? Будто одна мысль об этом мальчике заставляла его мрачную фигуру седлать радужных пони и мчать в розовые облака. — Лучше расскажи, как прошло свидание с Тэтчо? — Подло перевёл стрелки Рюноске. — Очень познавательно. Могу теперь без труда сдать вступительные на ихтиолога. — Настолько плохо? — Совсем не плохо. Меня, конечно, рыбы заводят не так, как тебя кошки, — Чуя ещё долго будет над этим стебаться, — но мне понравилось. Мы поцеловались. — О, поздравляю, первый взрослый поцелуй? Откровенность за откровенность — негласный кодекс друганов. — Нуу, наверное. Но без языка и прочих этих мерзостей. — Тебе не захотелось засунуть свой язык ему в рот? — А я должен был захотеть? — Чуя приподнялся и посмотрел на друга. — Тебя не возбудил этот поцелуй? — Рюноске спрашивал, как врач при осмотре пациента. — Ну… мне было приятно. Но наброситься на него в океанариуме мне не хотелось. Мне он нравится, но я даже не думал о…сексе? Что ты так на меня смотришь, со мной что-то не так?! — Может ты из этих…как их… — Рюноске силился вспомнить умное слово. — Каких ещё этих? — Что бы это ни было, звучало уже не очень. — Демисексуал! — Мозг залило дофамином от внезапно всплывшего слова, что отразилось на лице облегчением. — Это ещё что за извращение? — Чуя брезгливо поднял верхнюю губу. — Это люди, которые могут испытывать сексуальное влечение только к тем, к кому чувствуют сильную эмоциональную привязанность. Чуя вспомнил свою крепкую эрекцию в душе после столкновения с полуголым Дазаем у двери ванной. Вспомнил мокрого полуголого Дазая. Движение в штанах заставило впечатать ногти в ладони, боль немного отогнала неуместные реакции. Нет, он точно не демисексуал. — Не все такие стремительные, как некоторые. Мне просто нужно чуть больше времени. — Тебе и не нужно торопиться, это нормально. Тэтчо кажется адекватным парнем, не думаю, что он станет давить на тебя. Но если он тебя обидит, ты знаешь, к кому обратиться. — Рю, он на полголовы тебя выше и изучает дзюдо. — А я и не о себе. Уверен, что Дазай-сан защитит честь своего дяди, — Рюноске был сбит прилетевшей подушкой, из-под которой добавил, — чтобы после эту честь запятнать. — Какой же ты придурок. — Проверенный трюк с ногтями дал осечку. *** Настроение у Дазая было отвратительным. Он проспал первую пару и теперь пытался не проебать ещё и вторую. Воскресная тусовка, на которую его пригласила Сасаки, переросла в ночёвку у неё и не самый лучший секс, вместо которого хотелось просто рухнуть спать. Так как девушка оказалась настойчивой, а расстраивать даму было бы ниже этических принципов Дазая, он всё-таки потратил драгоценные полтора часа сна на удовлетворение чужих (и чуть-чуть своих) потребностей. Сегодня же на душе лежал огромный валун, а веки слипались, что очень некстати, когда ты за рулём. Чтобы хоть как-то себя развлечь и не уехать в кювет от клевания носом, Дазай решил поразмышлять на тему, которая его немного беспокоила. Чуя. Блядский гном не выходил из головы даже когда на нём скакала Сасаки, а дело всего лишь в том, что пахла она приторно сладко, какой-то ванилью вперемешку с клубникой и цветами. Раньше он этого не замечал, но вчера, когда он уже снял с неё блузку и ткнулся носом в шею, заметил. Мозг сразу начал сравнивать этот неправильный запах с тем, что он почувствовал, когда к нему близко наклонился Чуя. Легкий, еле заметный аромат свежего лемонграсса и чего-то пряного, какой-то специи, без которой запах был бы просто приятным, а не волнующим. Он бы собрал с его кожи этот букет и залил в бутылёк, как грёбаный Жан-Батист Гренуй. Если бы Сасаки пахла так же…нет, ей бы этот парфюм не подошёл. — Ухтыжбля — вырвалось изо рта, когда колесо попало в выбоину. Всё-таки лучше не испытывать судьбу и сосредоточиться на дороге. Достоевский сидел за партой у окна и встретил Дазая поднятой бровью. — Ты проебал тест. — Не без удовольствия объявил Федор. — Бля-а. — Дазай положил лоб на парту и раскидал по ней свои длинные руки. — Накаджима тебя отмазал, так что ты сможешь пересдать. — Святой человек. — Конечности свои собери, лодырь. — Ты уже вынудил меня учить русский. Как пишется это слово? — Так как вопрос оставили без ответа, Дазай был вынужден достать телефон и повторять Гугл-переводчику ломаные звуки. По понедельникам в коридорах университета было особенно людно, почему-то именно в этот день недели посещаемость была максимальной. Пробираясь сквозь толпу к расписанию, Дазай боковым зрением увидел, как Доста одернула за руку Гин. — Тебя Гоголь-сан нашёл после выставки? — Паяц был на выставке?! — Дазай мгновенно оказался в эпицентре интереснейшей темы. Достоевский повернулся к Гин с самой неискренней улыбкой, которую доводилось видеть Дазаю. — Рад бы поболтать, но я спешу на пару. — Но ещё же деся… — Гин поняла, что говорит уже просто в толпу — ть минут… — Рассказывай, милая. — Дазай взял Гин под руку. — Что это с ним? — Великий пост? Почём мне знать, так что там с Гоголем? — Он пришёл когда вы уже разошлись, выразил свои сожаления, что не попал на выставку и зачем-то интересовался, был ли Дост и давно ли ушёл. Я ему указала, в какую сторону вы недавно пошли, так что он, по идее, должен был вас нагнать. — Ооочень интересно. Спасибо, ты спасла этот день! С этими словами Дазай ускакал в закат, точнее в аудиторию, оставив Гин хлопать глазами и мысленно крутить пальцем у виска. Пара по актёрскому была последней и как же долго до неё тянулось время. Все вопросы Дост игнорировал, что подливало масло в жаровню дазаевского любопытства. — Ты же понимаешь, что я от тебя не отстану. Ну даваааай, расскажи. Иначе я спрошу у Гоголя. Достоевский мгновенно поменялся в лице, раздражение, исходившее от его фигуры, можно было потрогать. — Напомни мне, почему мы друзья? — О, потому что я очаровательный, умный и единственный, кто может обыграть тебя в шахматы. — У нас всегда была ничья. — Да, но ничья в мою пользу. Фёдор двумя пальцами сжал переносицу. — Ладно тебе, Дости, обещаю тебе откровенность за откровенность. — Ты и так меня посвящаешь в свою личную жизнь, заметь, против моей воли. — Русский подумал пару минут и почему-то поменял тактику. — Хорошо, откровенность за откровенность. Что ты хочешь знать? Дазай от неожиданности подскочил на месте, глаза его загорелись хищным азартом. — Ты видел Гоголя в тот вечер? — Видел. — И что он от тебя хотел? — Дазай наклонился ближе. — Предложил подвезти. — А ты? — Отказался. Дазай поперхнулся и даже не сразу нашёл, что на это сказать. — Но почему?! — А это уже не твоё дело. — Фёдор отвернулся и начал раскладывать свои принадлежности. — Я воспользуюсь своим вопросом позже. — …Как скажешь. — Мыслительный процесс был запущен, нужно было собрать больше деталей посредством наблюдений, раз уж русский оказался таким скрытным. На занятии по актёрскому Дазай заметил, что друг ведет себя отстранённо, держится поодаль и прячется за спинами других студентов. Гоголевская жизнерадостность выглядела натуженно, он мог делать слишком долгие паузы, будто над чем-то крепко задумывался. Дазай также отметил, что он бросает нерешительные взгляды на Фёдора, на что тот неизменно отводит глаза. Любопытно. После пары, на которой они занимались в основном чем-то вроде медитации и дыхательных практик, Достоевский вышел из аудитории первым, за ним, быстро попрощавшись с учениками, ушёл Николай. Дазай подхватил свою сумку и, растолкав впереди идущих ребят, выбежал в коридор, но этих двоих уже и след простыл. “Да бля” – Любопытство уже было нестерпимым, что-то между ними явно происходило. Бодро прошагав вглубь коридора, Дазай резко остановился у поворота, услышав знакомую русскую речь. Он вжался в стену, растворяясь в текстурах. Уровень владения иностранным языком не позволил понять весь контекст, но что-то выхватить удалось. – Я сделал что-то *непонятные звуки*? – Голос Гоголя звучал очень осторожно. – Нет, всё нормально. – Дост говорил тихо. – *снова что-то непонятное - вопросительно* – Я буду *бла бла бла что-то опять невнятное* Я хотел *опять пробелы в знании языка - утвердительно-вопросительно* – *трдрдртр - русские звуки* До свидания, Николай Васильевич. “Сука, надо поднасесть на русский” – нещадно ругал себя Дазай. Он бесшумно ретировался обратно к аудитории и сделал вид, что только что вышел. Достоевский стоял в том же месте, где пару минут назад подслушивал Дазай, он облокотился о стену и держал руки скрещенными на груди. – Мама тебе не говорила, что подслушивать нехорошо? – Сам виноват, ты пытаешь меня незнанием. – Дазай по-детски надул губы. – Не суй свой нос не в свой вопрос. – Ты мне расскажешь, почему шатаешься от Гоголя, как от чумы? Ты же на него слюни пускаешь, я не могу понять, почему? Он сделал что-то ужасное? Ты узнал, что он сатанист и ест крыс на завтрак? Если он тебя домогался или сделал тебе что-то плохое, можно… Достоевский прервал поток бессвязной речи, приложив руку к его рту. – Блять, да заткнись ты, никто меня не домогался. – Фёдора именно эта часть разозлила? – А ты бы мне сказал, если бы это случилось? По виду друга Достоевский понял, что Дазай правда за него волнуется. Это немного его смягчило. – Я бы сказал. Дазай, тебе не стоит об этом беспокоиться. Давай поговорим об этом позже? Это один из немногих их разговоров без шутовства, подъебов и сарказма, и Дазай должен был быть полным идиотом, чтобы дурачиться в такой момент. Он коротко кивнул и решил отстать с расспросами. На какое-то время. *** Дазай сидел в своём любимом кожаном кресле и читал “Даму с собачкой” Чехова, вводя в переводчик непонятные слова и делая пометки прямо в книге. Ему нравилось написание русских букв и особенность письма слева-направо. Мозг усердно работал, казалось даже, что кровь бежала быстрее, чтобы насытить трудящийся орган кислородом. Весь вечер достогоголевский вопрос не выходил из головы, хорошо, когда изучение языка подкреплено здоровой мотивацией. Ладно, не очень здоровой, но мотивация есть мотивация. В девятом часу Дазай обнаружил, что всё тело затекло, а нога под ним онемела. Он встал с кресла, с хрустом потянулся и раздраженно попрыгал на промурашенной ноге. Чтобы немного развеяться, было принято решение прогуляться до кухни и сожрать что-нибудь сладкое, нужно поощрить себя за прилежность. Пробежавшись по ступенькам вниз, он отметил, что дома на удивление тихо. Точно, Мори и Коё собирались ужинать в ресторане, но где же гном? Предательское чувство тревоги липкими лапками пробиралось к середине груди, но Дазай его придавил шоколадным батончиком. Мера была временная, так что после нескольких бессмысленных кругов по гостиной и осторожного стука в гномью нору, который, конечно же, остался без ответа, он вернулся в свою комнату. Выйдя на балкон, он увидел вдалеке у дерева какое-то копошение, а громкий вскрик в секунду заставил тревожность трансформироваться в инстинкт “бей или беги”, он сорвался с места, чтобы выполнить и второе, и первое. Меньше, чем за десять секунд Дазай уже оказался на улице и бежал на крики Чуи по направлению к дереву. Адреналин бил по сердцу, рождая желание защитить, закрыть собой, убить. – Аааай! Блять! …ммммххаа ТЭТЧО, УБЕРИ… Бля-а-а…ммпх... Чуя был зажат между деревом и Суэхиро, извивался и кричал, руки выродка лезли ему под куртку. Дазай подлетел и одним резким движением оторвал Тэтчо от Чуи, у обоих от неожиданности округлились глаза, Чуя продолжал что-то кричать и извиваться. – Что ты… – Начал было ублюдок, но был прерван точным ударом в скулу. Дазай был в ярости, он никогда не решал конфликт насилием, но тут был особый случай: – Сука, только посмей…– удар – Ещё раз… подойдешь к нему… – второй удар. Тэтчо быстро сориентировался и третий удар уже блокировал, после чего ударил Дазая в живот. – ДАЗАЙ БЛЯТЬ КАКОГО ХУЯ?! – Чуя оказался между ними, тяжело дышал и выглядел как разъярённая фурия. Волосы были похожи на рыжее воронье гнездо, из которого торчала пара листьев, кожаная куртка распахнута, толстовка измята и задрана. Он подбежал к Суэхиро и начал осматривать его раненое лицо. Дазай попытался выпрямиться, он держался за живот и пытался вдохнуть. Когда, наконец, кислород в адекватном количестве поступил в лёгкие, он посмотрел на этих двоих и понял, что нихуя не понял. – Что…кхааа…он же тебя…он пытался… Чуя перевёл взгляд на Дазая, снова на Тэтчо, на дерево, взялся за переносицу, тяжело вздохнул, а потом неожиданно заржал в голос. Смех через секунду согнул его пополам и придавил коленями к земле. Тэтчо потирал ушибленное место и глупо хлопал глазами, тоже особо не въезжая в то, что происходит. Немного успокоившись, Чуя посмотрел на двух рослых дураков и сказал: – В дом. Оба. Пиздец, конечно. Дазай плюхнулся на диван, потирал сбитые костяшки пальцев и злобно посматривал на Суэхиро. Чуя усадил Тэтчо в кресло, достал из морозилки пакет со льдом, обернул его тонким полотенцем и протянул пострадавшему. – А теперь давайте разберёмся. – Чуя уселся во второе кресло и смотрел на этих двоих взглядом строгого родителя. Дазай всё ещё не понимал, какого чёрта грёбаный маньяк делает в его гостиной и зло прошипел: – Да, давайте разбираться, какого хрена этот извращенец зажимает тебя против твоей воли, а ты потом ржёшь и носишься с его по праву разукрашенным лицом. – Дазай, ты не так поня…– Тэтчо не успел объясниться. – Он не зажимал меня. – Чуя решил прояснить всё сам, так как видел реакцию дурной шпалы на открывшийся рот Суэхиро. – Я своими глазами видел это и слышал твои крики! Если этот мудак тебя запугал… – Никто меня не запугивал! Блять, ты можешь просто послушать?! – Чуя вслед за Дазаем повысил голос. – Ты меньше его на полторы головы, он те…. – Дазай! Боже, как ты бесишь, ты можешь просто заткнуться?! – Чуя даже вскочил с места, собираясь не то закрыть рот Дазая насильно, не то въебать, чтобы успокоился. Оба были на взводе. Тэтчо наблюдал за перепалкой, а потом спокойно поднялся и положил руку на плечо Чуи. От неожиданного прикосновения тот пришёл в себя, а Дазай, глядя на руку, начал из себя выходить. Тем не менее, Тэтчо спокойно продолжил. – Дазай, мне жаль, что я тебя ударил. Я понял, как это выглядело и что ты мог подумать. Но я не делал ничего против воли Чуи. – Ещё слово, и я снова тебя ударю. Он кричал и пытался вырваться! Чуя снова перешёл на крик: – Мне под кофту заполз жук! Дазаю будто дали сочную пощёчину. – …что? Чуя, видя, что Дазай уже вменяем, продолжил: – Тэтчо проводил меня до дома, мы стояли под деревом и… короче потом ко мне под куртку что-то пролезло, я ненавижу насекомых, я попросил Тэтчо его убрать. Может, я был немного импульсивен и попросил не совсем спокойно. Дазай уронил лицо на руки: – …Пиздец. – Таким дебилом он себя ещё ни разу не чувствовал. При этом жгучая ненависть к Суэхиро никуда не делась, ему всё ещё хотелось превратить его в отбивную. Тэтчо повернулся к Чуе и сказал: – Мне, наверное, пора. Ты в порядке? – Да, прости за… за это. – Чуе правда было неловко, пережитая сцена заставляла испытывать разные эмоции, причём не самые логичные. Его бесило поведение Дазая, но при этом было приятно, что тот за него вступился. Вспомнились слова Рюноске. – Всё в порядке. – Он повернулся и обратился уже к Дазаю – Ещё раз прости, что ударил, я не хотел бить так сильно. – Мгм, а я хотел. – Не мне тебя винить. Чуя проводил Тэтчо до двери и тихо с ним попрощался. Когда за ним закрылась дверь, рыжий обернулся, но в гостиной уже никого не было. Внутренности неприятно обожгло досадой и чем-то неопознанным. Он решил последовать мудрому совету Скарлет О’Хара и подумать об этом завтра.