A Film by…

Дазай познал страх. Он лежал, не мигая смотря в потолок и наблюдал за пылинками, танцующими в свете монитора. Затылок и ключица откликались тупой болью, шея все ещё сохраняла фантомные ощущения тёплых губ. «Что я нахуй такое делал?» Он совершенно точно, без сомнений, взял Чую практически за задницу и практически устроил с ним петтинг. Он совсем ебанутый? Он только что понял, что чуть не поцеловал его, он уже блять собирался. В тот момент ему было абсолютно плевать на то, что Чуя не понимает, что делает и на то, что у него есть парень. Хотя на Суэхиро откровенно похуй перманентно - рыцарем Дазай уж точно не был, а вот на Чую нет. Дазай понял, что если бы они так удачно не свалились со стула, он бы не смог остановиться, вернее, не захотел бы. Не когда Чуя практически целует его в шею и шепчет ему в ухо, не когда он сидит на его коленях, такой красивый, порочный и невинный одновременно, ластящийся. Он бы не смог и не захотел остановиться, если бы поцеловал его. Дазай и сейчас лежал на полу и пытался держать сознание трезвым, несмотря на бешеный ритм сердца и каменную эрекцию, сдерживаться, чтобы не пойти в ванную и продолжить начатое. Дазаю не давало покоя то, как Чуя на него посмотрел, когда они упали - будто очнулся. На лице был искренний шок и что-то, похожее на стыд и сожаление. И то, как он выбежал из комнаты, путаясь в ногах - от него так никто не убегал. Дазай пару раз бывал в ситуациях, в которых мог быть чьей-то пьяной ошибкой. Хоть ни одна девушка еще не пожалела о ночи наутро (по крайней мере вслух), ему было всё равно, если бы это было так. Он бы скорее всего отшутился, съязвил в ответ или просто молча ушёл, практически сразу же об этом забыв. Но сама мысль о том, что Чуя мог бы пожалеть о том, что между ними что-то было, приводила в ужас. Даже сейчас, при том, что особо ничего и не произошло, внутренности стягивало страхом увидеть в синих глазах сожаление и стыд. Он не ребенок. Конечно он, блять, не ребенок, иначе у Дазая большие проблемы. Да, Чуе ещё нет восемнадцати, но возраст согласия… блять, о чем он думает?! Хотя подумать об этом всё-таки надо. Но не сейчас, а то голова взорвётся. Дазай поднялся с пола, поставил на ножки стул и, секунду подумав, пнул его. Нужно было убедиться, что с Чуей всё хорошо, трезвым его было не назвать. Он направился к ванной, куда убежал маленький пьяный соблазнитель, из-за двери послышался плеск воды. “Отлично, он в порядке настолько, чтобы принять душ. Нужно просто проследить, что из душа он выйдет и ляжет спать”. Дазай посмотрел на часы, прошло 10 минут, шум воды всё ещё присутствовал. “Так, ладно, 10 минут - это не так много. Плеск неравномерный, а значит, он не лежит там без движения”. “Ещё 5 минут и я постучу…” “Если через минуту он не выключит воду…” Но мысли Дазая, видимо, были услышаны, вода литься перестала. Он бесшумно ретировался в свою комнату, оставив дверь приоткрытой и выключил монитор. Его цель - убедиться, что Чуя добрался до постели. Решено было затаиться в кресле в углу по диагонали от открытой двери, так что его никак нельзя было бы обнаружить в тени, зато оттуда прекрасно просматривалась дверь в ванную. Которая, собственно, через пару минут тихо приоткрылась, и из неё показался Чуя в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер (“Силы небесные, за что?”). В одной руке он держал кучу из своей одежды, другой придерживал стену и двигался на носочках, наверняка полагая, что Дазай уже спит. Дверь в его комнату с тихим щелчком закрылась, через несколько секунд раздался скрип кровати, будто на неё бросили труп. “Голым лёг, что ли? Он бы не успел одеться. Он точно лёг, может, пойти проверить? Сука, Дазай, просто спи!” *** Утро было отвратительным. Во рту простирались пески Сахары, голова гудела, в груди было гадкое давящее чувство тревожности и чего-то неправильного. «Господи, какой я долбаёб» — Обречённо подумал Чуя. Жаль, что выпитого хватило только чтобы натворить хуйни, но мало, чтобы эту хуйню не помнить. Он взял с пола телефон и посмотрел на время: начало восьмого утра. Как-то после тусовки Рюноске завалился ночевать к Чуе и наутро хриплым голосом выдал печальную истину: «Алкаши долго не спят», теперь и Чуя узнал это на практике. Он бесшумно, насколько мог, вышел из комнаты и направился в ванную. В доме было тихо, видимо, он проснулся первым. Подержав лицо в холодной воде он совсем немного почувствовал себя лучше. Есть не хотелось, а вот пить - очень даже. Он на цыпочках пробрался мимо дазаевской комнаты к лестнице и молился, чтобы ни одна ступенька не скрипнула, встречаться с участником пьяного недоразумения совершенно не хотелось. “Блядство! И как теперь в глаза ему смотреть? Твою мать, еще и Тэтчо… ладно, подумаю об этом, когда голова перестанет раскалываться.” Однако он оказался не первым проснувшимся. За кухонным островом сидела, придерживая рукой голову, Йосано и пила кофе. Она медленно подняла взгляд на Чую и хитро улыбнулась. – Не могу пожелать тебе доброго утра, так что просто садись. – Я бы всё равно не смог вам ответить тем же. – Кофе? – Она приподняла кофейник. – Нет, спасибо, я просто воды. – Чуя сел и опустил тяжёлую голову на руки. – Первый раз? – Йосано выжидающе на него смотрела. Адреналин на секунду ёбнул по кадыку. – Что? – Это твое первое похмелье? – А, – от сердца отлегло, он сам не понял, почему так отреагировал, – да, я раньше никогда не пил… столько. Йосано медленно поднялась со своего места и подошла к полкам: – Сейчас будем лечиться. – Вы собираетесь опохмелиться?! – От одной мысли накатила тошнота. – Не дури. – Женщина достала из шкафчика две пачки лапши быстрого приготовления. – Поверь мне, это лучший способ. – Убить желудок? – Кто тут из нас врач? – Она высыпала приправы в лапшу и включила чайник. – Ну и как тебе Петрюс? Глоток воды пошел в нос вместо горла. – Откуда вы знаете? – Я знаю своего сына, Чуя, он бы не стал пить в одиночестве и уж точно не стал бы спаивать какую-нибудь девицу самым дорогим вином в ресторане. Он, кстати, беспокоился, когда не смог тебя найти. – М, понятно. – Откашлявшись ответил Чуя, хотя на самом деле детективная логика Йосано была выше его понимания. – В следующий раз чередуй алкоголь с водой. Ты вчера хоть ел? – Не особо. – На голодный желудок тоже пить нельзя, так что три правила, если собираешься выпить: не натощак, закусывать, пить достаточно воды в промежутке. – Я больше не собираюсь пить. Йосано на это хрипло рассмеялась. – Да, знаю я эту песню, сами пели. Будешь, ещё как, так что заруби эти правила себе на носу. – Как скажете. – Хороший мальчик. – Бросила она с абсолютно дазаевской интонацией, не смотря на парня и наливая кипяток в пачки. Чую на эту фразу резануло по гортани от смеси возмущения и приятной…ностальгии? У них с матерью и правда было много общего. Он внимательно следил за её мимикой, пытаясь отыскать всё больше сходств: вот однобокая улыбка, хитрый прищур глаз. Красивая форма длинных пальцев и то, как Йосано в задумчивости наматывала на указательный палец локон волос. — Антипохмельное средство готово, приятного аппетита! — Она придвинула к Чуе дымящуюся лапшу и протянула палочки. — Спасибо. — Вышло несколько смущенно, всему виной знакомая беззаботная интонация женщины. — Послушай, тебе не нужно стыдиться того, что было вчера. Лапша перестала втягиваться в рот, будто нажали на паузу, она чуть не проделала тот же путь, что и вода минут 5 назад, глаза выпучились от испуга. «Что она видела, что она видела?!?! Неужели она видела??» Йосано продолжила, немного удивлённая реакцией на безобидную реплику: — Это бы всё равно когда-нибудь случилось. Он заставил себя перестать паниковать и прожевать чёртову лапшу. — Почему вы так думаете? — Бесцветным голосом поинтересовался Чуя. — Потому что хорошо помню юность. Так и появился Осаму, кстати. Антипохмельное средство всё-таки пошло не в то горло, от кашля из глаз брызнули слёзы. — Да шучу я! Ками-сама, какой ты чувствительный. Все хоть раз да выпивали лишнего, уверена, что даже твоя сестра бывала в такой ситуации. — Надеюсь, что нет. — До уставшего мозга наконец дошло, что Йосано имеет ввиду только алкоголь. Она посмотрела на часы и вздохнула. — Уже восемь, вот же соня. Мне нужно бежать, вынуждена попросить, чтобы в семь вы оба были дома, мне нужно с вами поговорить. «Или не только алкоголь?» — Паника вернулась на своё законное место. — Ага. — Пискнул Чуя. Пиздец полный. Перед тем, как выйти из кухни, Йосано дала последнее наставление: – Пей побольше воды и отдыхай. До вечера! – Затрахали все со своей водой. – Пробурчал себе под нос Чуя, когда мать Дазая вышла из кухни. От мерзкого завтрака и правда стало чуть более сносно, Чуя решил, что надо съёбывать поскорее, пока не пробудился свидетель его вчерашнего позора. *** Долька лимона кружила в фарфоровой чашке, осветляя чёрный чай до приятного янтарного оттенка. Аромат клубился облачком и проникал в ноздри, легонько щекоча обонятельные рецепторы. Фёдор осторожно подул, создавая на поверхности крошечные волны и сделал глоток. Горячая жидкость прошлась по воспалённому горлу, одновременно раздражая и смягчая. Крепким здоровьем он никогда не отличался, осенний период в целом проходил у Достоевского в непрерывных простудах, так что он привык. Жаропонижающее своё дело знало, сегодня он чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера, был даже шанс выздороветь к понедельнику. С минуты на минуту должно было явиться воплощение слова Божьего: «Да воздастся каждому по делам его». Как истинно верующий человек, Фёдор смиренно нёс свой крест и готовил вторую чашку чая. Дазай выглядел обречённым. Он пересказал свадебные и послесвадебные события без лишнего драматизма, периодически задумчиво замолкая. Его вид был непривычно серьёзен, что говорило только об одном - происходящее и для Дазая было в новинку. — И что ты намерен делать? — Я не знаю. Совет? — Как обычно. Говорить прямо и не морочить Чуе голову. — Смотрите-ка, у нас тут эксперт по прямым разговорам. — Ехидно заметил Дазай. — Ты попросил совет, я тебе его дал. Чуя знает о твоих чувствах? — Блять, я сам о своих чувствах нихера не знаю. Я никогда раньше не влю… не испытывал ничего похожего. В этом дерьме ой как непросто разобраться. — Он уронил голову на ладони, при этом не было похоже на обычную ломаную комедию. Достоевский чувствовал себя психиатром, в котором сам нуждался. — Ты волнуешься за него? — Да. — Так же, не отрывая голову от рук, ответил Дазай. — Ты хочешь его? — Блять, ещё как. — Ты чувствуешь себя счастливее, находясь рядом с ним? — ...да. — Вот это звучало очень обреченно. — Ты влюблён. — Заключил доктор. — Нет. — Пидора ответ. Дазай молниеносно поднял голову и уставился на друга. Лицо впервые за день расслабилось, губы растянулись в улыбке. Однако Дост умел изгадить малину. — Хорошо, что не знает. У Чуи здоровые отношения с хорошим парнем, который о нём заботится и умеет держать себя в руках. Ты же в руках держишь игрушки, которые умеешь только ломать. — Охуенный ты друг, дружище. — Зло пробурчал Дазай. Неужели ему удалось таки рассердить этого клоуна? Интересно. – Ты должен поддерживать меня и мои интересы! – На трибуне я буду с плакатом “Суэхиро, вперед!” и татухой под глазом. – Безучастно ответил Фёдор. – Очаровательно. – Дазай сделал глоток. – Фу блин, кто добавляет в чай лимон? – Пей и не выёбывайся. – Достоевский шмыгнул носом и положил в свою чашку вторую дольку. *** Осенний воздух действовал воскрешающе. Чуя решил не идти к Акутагаве, как планировал изначально, было воскресенье, так что скорее всего он наслаждался компанией своего бойфренда, быть третьим колесом не хотелось, к тому же он ещё не решил, стоит ли делиться с другом тем, что произошло вчера. Наверняка расскажет, но только не сегодня, для начала нужно самому всё переварить. Поэтому Чуя уже который час бродил по городу, периодически заходя в кофейни, чтобы согреться. Вчерашнее помнится довольно хорошо, но не совсем чётко и будто урывками. Он повертел в руках телефон, в котором вот уже три часа висело не отвеченное сообщение от Тэтчо, парень интересовался его самочувствием. Чувство вины грызло изнутри: то, что сделал Чуя явно не вписывается в понятие верности. Хоть они с Суэхиро не обсуждали эту сторону отношений, вроде как было интуитивно понятно, что отношения у них эксклюзивные, по крайней мере пока не было озвучено обратное. Это значит, что Чуя изменил ему? Или это не считается изменой, если не было поцелуев? “Блять, как сложно.” Головная боль рисковала вернуться. От идеи рассказать о случившемся Тэтчо он, подумав, отказался. Чуя был пьян, довольно хуёво себя контролировал, они с Дазаем не целовались, так что нечего рассказывать. “Ага, а то, что у тебя на него встал, пока ты сидел и потирался о его колени - нормально.” – Гадкое сознание играло на другой стороне поля. “У него тоже…” – Вспомнил Чуя о довольно ощутимой твердости у собственного паха, от этой мысли в животе мгновенно поднялась обжигающая волна. Неужели Дазай его хочет? Или это естественная реакция на близость? Если учесть то, что он трахает всё, что движется, ничего удивительного в этом нет, он бы не удивился, даже если бы узнал, что у Дазая встал на корягу. Окей, с этим разобрались. “Ну а что насчёт тебя?” – Внутренний голос продолжал бесить неуместными репликами. Тут сложилось несколько факторов: привлекательность утырка, алкоголь, гормоны, ещё раз алкоголь. “Это ничего не значит. А если ничего не было и ничего не значит - то и рассказывать не зачем.” – Заключил Чуя, заталкивая подальше истинные чувства и не признаваясь себе, что он просто сыкло. “Похуй, это больше не повторится.” – Для надёжности повторил он прежде, чем зайти домой. Была уже половина седьмого, скоро вернётся Йосано-сан. Быстро выскочив из кед, Чуя в несколько прыжков оказался на втором этаже, не глядя на приоткрытую дверь, он добрался до своей комнаты и закрылся внутри. “Твою мать!” – Сердце будто с ума сошло, что это за херня? Он же вроде решил, что ему похуй, какого черта его так колбасит?! Он навернул несколько кругов по комнате, сел на кровать и понял, что задыхается. Вспомнив то, чему его учил Рюноске, он согнулся пополам, сложил руки лодочкой и начал в них дышать. Через минуту его понемногу начало отпускать, сердечный ритм выровнялся, дыхание приходило в норму. «Вот тебе и похуй». Было непонятно, это подобие панической атаки вызвано нежеланием видеть Дазая, желанием его увидеть, страхом, что их могла видеть Йосано или всем вместе. Чуя в любом случае мысленно кланялся Рюноске за рабочий лайфхак. Он взял свои домашние серые штаны и бордовую кофту с растянутыми рукавами и пошёл в душ, чтобы освежиться. Ровно в семь Чуя с пучком на голове спустился в гостиную, где его уже ждала Йосано с заказанной едой. — Мы будем вдвоём? — Хилая надежда теплилась в измотанной душе. — Осаму как всегда опаздывает, несмотря на то, что я сказала ему быть в шесть. Эта черта, видимо, с годами не меняется. — Она протянула Чуе тарелки и пошла за остальными приборами. К великому чуиному сожалению входная дверь через минуту открылась и на пороге показался Дазай, громко оповестив о прибытии: — Я дома! Ах, как жаль, что я остался без ужина! Не успел он повернуть голову, как Йосано легонько шлепнула его по затылку. — Размечтался, мыть руки и за стол. — О, вы меня ждали, как мило. — Он кинул быстрый взгляд на то место, где сидел Чуя и умчался исполнять волю матери. «По ходу я не единственный тут не горю желанием трапезничать» Этот факт неприятно отозвался внутри, наталкивая на мысли о том, что произошедшее на стуле и по мнению Дазая было ошибкой. Повеяло холодом, и Чуя еле удержался от того, чтобы поёжиться. «Я точно никогда больше не буду пить» — Налетайте! — Сказала Акико, когда все заняли свои места. Кусок в горло не лез в прямом смысле. Чуя палочками издевался над шариком такояки, делая вид, что увлечён едой. Он чувствовал на себе взгляд, но как только поднимал глаза, видел, что Дазай смотрит в свою тарелку. Дебилизм какой-то. Йосано отложила палочки и сделала глоток лимонада. Она сложила пальцы домиком и очень серьезно посмотрела на обоих ребят. — Итак, кое-что проясним. Чуя оторвался от своего увлекательного занятия и посмотрел на женщину. От волнения щеки горели, а в горле пересохло. Мимолётный взгляд на Дазая ситуацию только ухудшил: тот смотрел на мать очень серьёзно. Йосано убедилась, что завладела вниманием молодёжи и продолжила: — Вы оба взрослые мальчики, у вас обоих личная жизнь. Чуе показалось, что он сейчас упадёт в обморок. — И я не желаю быть вам нянькой, усекли? Он вообще ничего не усёк. — Так что я не контролирую вас, а вы меня, договорились? — Что ты имеешь ввиду? — Дазай будто на деловой встрече присутствовал: руки скрещены на груди, брови сведены. — Огая и Коё не будет неделю. Выражаясь вашим языком, если вы проёбываетесь - я вас не сдаю и жду в этом вопросе взаимности. Капелька пота, спустившаяся по спине почти до копчика, от облегчения чуть не потекла в обратном направлении. Тема вечера - не пьяный семейный петтинг. – Подходит. – Коротко кивнул Дазай. – Дополнительные условия? – Если не ночуете дома - предупреждаете, если кто-то ночует у вас - предупреждать не обязательно. Дома быть до полуночи, если задерживаетесь - предупреждаете. Обзванивать больницы и морги я всё равно не стану, рассчитываю на ваше благоразумие. Ну и никаких драк, убийств и оргий. Чуя смотрел во все глаза и сдавленно выдал: – Были прецеденты? – Предупреждён - вооружен. – Ответил за мать Дазай, не глядя на него. Йосано обратилась к Чуе: – Коё просила тебе напомнить о подготовительных в университете, я не вдавалась в детали, ты помнишь? – Помню. – Ему очень не хотелось, чтобы женщина упоминала об этом при Дазае. Хореографический факультет соседствует с другими творческими направлениями, в том числе и режессурой и находятся они в одном здании. Чуя надеялся, что визит в универ для знакомства с будущем преподавателем, который будет готовить их группу к поступлению, останется незамеченным. – На следующей неделе? – Старшая всё-таки интуитивно не на его стороне. – В календаре записано, поднимусь и посмотрю. Не волнуйтесь, Йосано-сан, я не ребёнок. От сказанного щеки за секунду окрасились в красный цвет, взгляд автоматически метнулся в сторону Дазая и тут же отскочил в пол, так как напоролся на мрачную однобокую улыбку. “Сука, скорей бы закончился этот день” – Я я я пошел спать. Всем доброй ночи. – Заикаясь, пролепетал Чуя и побежал наверх, забивая на то, что невежливо выходить из-за стола, не убрав за собой.