̶В̶о̶з̶Разбуди альфу

Намджун слегка вжимается в стену: лестница в новом жилом комплексе «Чхондам», где поселился его лучший друг, достаточно широкая, чтобы на одной ступеньке одновременно уместились трое альф, страдающих не избыточным даже весом, а ожирением. Но недовольно шипящий, кажется, очень раздраженный белокурый омега, несущийся навстречу, в неведомом порыве так широко раскинул руки с накрепко сжатыми кулачками, что Нами от греха подальше уступает дорогу. Нежное создание пролетает мимо, оставляя после себя легчайший сладковатый шлейф ароматного спелого яблока. А накачанная омежья попа – Намджун причмокивает с аппетитом – как раз напоминает половинки этого замечательного фрукта. Альфа губы складывает трубочкой, размышляя тихонько вслух: – Чего ему, спрашивается, на лифте вниз не спуститься? Двадцать пятый этаж все-таки! Тоже, наверное, как и Юнги, из какой-нибудь фитнес-секты: летит, небось, вниз, потраченные калории считает. И, видимо, насчитал недостаточно – вон какой злой. Сам Намджун, кстати, по лестнице на последний этаж уныло тащится совсем не потому, что он ярый приверженец здорового образа жизни. Просто с тех пор, как рядом с жилым комплексом друга началось строительство метро, электроэнергия в «Чхондаме» отключается несколько раз в неделю. Ситуация болезненная, прежде всего, для жителей верхних этажей. Ибо шесть лифтов комплекса даже после секундного отключения «энергопищи» работать без дополнительной стимуляции со стороны ремонтников отказывались напрочь. Ремонтники же, видимо, все были гибридами черепах и улиток: ждать их приходилось неприличное количество часов. Нынче произошло какое-то уж вовсе непонятное, невероятно подлое отключение: свет в комплексе горел, и лифты исправно работали. Но только на спуск. А доставив пассажиров на первый этаж, открывали свои сияющие хромированные «пасти», погружались во тьму кромешную и двигаться вверх отказывались категорически. Консьержу, что оборвал все телефоны в компании по ремонту лифтов, ответственные работники на том конце провода уже третий час Небом Омегаверсным клялись быть через пять минут. Намджуна перспектива идти пешком на двадцать пятый этаж совершенно не окрыляла. Он задержался рядом с пожилым интеллигентным омегой-консьержем, который наивно взывал то к совести, то к состраданию «ответственных» работников. Но те, накормив предварительно омегу очередной порцией обещаний, выдали, наконец, что в ближайший час приехать точно не смогут: ждут коллег из дружественной ремонтной компании, ибо, отправляясь в «Чхондам», застряли в лифте собственной. Ни в чем не виноватый консьерж очень виновато посмотрел на здоровяка Ким, искренне пожелал ему счастливого пути и указал на дверь, за которой путь и начинался. Альфа побурчал немного. Проходя к лестнице, бросил взгляд в огромное зеркало, расположенное в холле. Перфекционисту Намджуну собственное отражение оптимизма не внушало. Пяток лишних, нагло примостившихся на талии и животе килограммов, бесил невероятно. Зато очень располагал к двигательной активности в ближайшей же перспективе и даже несколько примирял с нею. На тринадцатом этаже, неровно и тяжело дыша, опускаясь на твердую ступеньку мягкой попой, Нами принял окончательное решение начать, наконец, посещать тренажерку с лучшим другом, который примерно год исправно туда наведывался. Намджун же двенадцать месяцев назад уютно устроился на стадии отрицания. Нет, он, конечно, не прочь сбросить лишнее под чутким руководством какого-нибудь мускулистого сочувствующего тренера. Но где найти такого, который Нами не изнасилует одновременно всеми имеющимися в арсенале зала тренажерами и, главное, на диету сесть не заставит? С пониманием и принятием отнесется ко вкусовым пристрастиям альфы, включающим неполезные легкоусвояемые углеводы, радушно поджидающие Намджуна в нежно любимых им тортиках, конфетках и пироженках. Сбитое дыхание, пот градом и сердце, отбивающее бешеный ритм, парадоксальным образом заставили альфу вскочить со ступеньки, перепрыгнуть одним махом через три, и, миновав заодно три же стадии – гнева, торга и депрессии, – прийти к принятию того, что тренажерному залу все же быть. Тем более, Юнги упоминал вскользь, почему-то в этот момент густо алея фарфорово-белыми обычно щеками, о каком-то молодом, очень добросердечном фитнес-тренере, альфе, который пользуется огромным успехом у омег – посетителей тренажерки, чудеса творя с их телами и, кажется, душами и сердцами. Не получится ли договориться о том, чтобы этот филантроп взял под мускулистое крыло и сластену Нами? – А вот до чего хен, бедняга, дошел: кажется, на альф засматривается, – расстроено хмыкает Намджун, осиливая оставшийся лестничный пролет, думая теперь исключительно о лучшем друге и скрещивая пальцы: вдруг, в этот раз Юнги повезет? Хотя – взглянул на часы – с любыми действиями на удачу Нами уже припозднился: либо да, либо нет. Причем «нет» из уст хена в последний раз прозвучало так резко, зло и убедительно, что Намджун не мог не поверить. А потом они вдвоем с Юнги пошли в бар. Тут альфа, к спиртному довольно равнодушный, наклюкался, как никогда в жизни, и заплетающимся языком, роняя слезы на плече лучшего друга, просил подарить ему на день рождения, до которого немного времени оставалось, резинового омегу в натуральную величину и с максимально естественным физиологическим устройством. Мол, что еще остается, раз с настоящими ничего не получается. Настоящие, между тем, и за дальний столик забившегося альфу находили, приглашая на медленные танцы и немедленные вечерние свидания. Природный аромат Юнги привлекал и дурманил, как привлекал сам альфа необычной, сияющей первозданной белизной кожей, контрастом с ней небольшими, в густых черных ресницах темно-кофейного цвета глазами, губами с пухлой нижней и капризной, очаровательно-вздернутой верхней. Чуть выше среднего роста, стройный и подкачанный ровно настолько, чтобы определение «гармоничное тело» подходило идеально, Юнги пользовался неизменным вниманием омег, а некоторые, впрочем, безуспешно, пытались пользоваться альфой. – Хен, – добросердечному Намджуну видеть отчаяние лучшего друга было просто невыносимо, – а вдруг получится, наконец? – Конец у меня всегда один – бесславно-сонный, – прошептал обреченно Юнги. – Еще раз убедиться – и все. – С кем на этот раз? – осторожно поинтересовался Намджун. – Да, какая разница, – Юнги нахмурился, покачал отрицательно головой и замолчал. А Намджун немедленно вспомнил, что предыдущий, трехмесячной давности очередной опыт с омегой, посещающим тот же и в то же время бассейн, что и Юнги, закончился для хена поисками нового водного комплекса. Ибо недовольный омега, которому альфа обломил весь, вот-вот готовый мощным потоком обрушиться на него кайф, прохода Юнги не давал. Норовил поддеть, издевался и ерничал, пытался отговорить от сеанса плаванья: мало ли, альфа заснет прямо на дорожке в пятиметровой глубины бассейне. Ищи потом спасатели его бездыханное тело, мучайся. Несчастный Мин, потерпевший очередное фиаско в борьбе с собственным организмом и молча безмерно страдавший от этого, одного хотел: чтобы у несостоявшегося, казавшегося поначалу таким милым и очаровательным парня, в отношении него развилась непроходящая амнезия. Впрочем, первая и единственная встреча двоих проходила в гостинице, а бассейн, как и номер телефона, Юнги сменил через неделю. Намджун, погруженный в размышления, дополз, наконец, до квартиры друга, понимая, что у входной двери его нос мягко щекочут нотки знакомых ароматов: услышанный недавно фруктовый и много лет знакомый цветочный, слабо-сладкий, с примесью запаха простой луговой травы в теплый солнечный день. Активные яблочные феромоны сообщают Намджуну, что встреченный им омега вышел как раз из квартиры друга. Очевидно не радужное настроение парня, увы, говорит о том, что для него все прошло, кажется, не слишком здорово. Осталось убедиться в главном. Альфа глубоко вдыхает, вновь на полном автомате бесполезно скрещивает на удачу пальцы, аккуратно заходит в квартиру. Его у самого входа встречают гробовая тишина и усилившийся аромат лучшего друга – тонко-сладкий, нежно-коварный. Настырно и совершенно безуспешно атакующий обоняние Ким. Нами все уже понимает, но надеется до последнего. В спальне на маленьком столике стоят початая бутылка вина и два бокала, в вазе лежат фрукты и шоколад. А на кровати, еле слышно посапывая, безмятежно спит лучший друг, в очередной раз некстати убаюканный собственным дурманящим запахом. Простыня скомкана, у кровати валяется легкое одеяло. Намджун подходит, поднимая его, бережно укрывает полностью обнаженного хена, тихонько шепчет: – Небо Омегаверсное! Да за что ему это? Мало того, что у него, альфы, цветочный аромат, но ведь вдобавок такой, который, подобно какому-нибудь аутоиммунному заболеванию, атакует удивительным образом исключительно самого владельца. Да в такие моменты, что в жизни любого, альфа ли ты, омега ли, играют важно-приятную роль и со сном никак не сочетаются. Намджун близок к отчаянию, потому что не сомневается: Юнги, проснувшись, окончательно поставит жирный крест на своей личной жизни. Он ведь слов на ветер никогда не бросает, и если сказал, что эта попытка была последней, так оно с огромной долей вероятности и будет. Альфа подвигает к кровати небольшое легкое кресло, садится в него, подперев щеку внушительного размера ладонью, немедленно приобретая ощутимое внешнее сходство с роденовским «Мыслителем», и ждет, досадуя и хмуря брови, когда проснется лучший друг, обдумывая все-таки план спасения его личной жизни. Юнги открывает глаза примерно через десять минут, немедленно пересекаясь со взглядом Намджуна – грустным, сочувствующим, почему-то извиняющимся, но и, определенно, не без надежды. Прям вот самой-пресамой последней. Хмуро усмехается, поверх одеяла проводя по области паха. – Все, Нами, все. Отныне я сам себе любовник. А ребенка усыновлю через пару лет. И взгляд вот этот свой спрячь. Никаких больше надежд и иллюзий. – Согласен, – впрочем, Намджун только вслух это произносит, а внутри уже созрело решение отвести Юнги к старому другу своего отца, замечательному совершенно омеге, одному из лучших… альфологов Сеула. Но уж если тот не даст дельного совета, тогда останется, в самом деле, надеяться на чудо и все планы альфы по поводу личной жизни принять как единственно возможные. – Хен, расскажешь? – Нечего рассказывать. Все, как обычно, начиналось с милых разговоров. Потом прикосновения, поцелуи, ласки посмелее и поярче. Оргазм у партнера – я руками его для начала ублажил. А когда до нашего совместного пика оставалось, кажется, не так много, цветок, как обычно, проснулся, возбудился вместе со мной, и наступил, – у альфы в голосе иронии, бессилия и отчаяния одинаково, – здоровый, с-с-сука, крепкий сон. И на этом все. – Знаешь, Юнги, – Намджун произнес резко, безапелляционно, зло глянул из-под нахмуренных бровей, – прежде, чем окончательно зажить жизнью отшельника, ты сходишь еще к одному омеге. – Нами, – зарычал, наливаясь сейчас красным, белокожий альфа, – а не послать ли тебя дорогами любви в грубой форме? Твое предложение звучит, как издевка. – Этот омега – лучший альфолог Сеула. Он с разными сложными и необычными пациентами работает весьма успешно. Сходишь к нему – и я, слово даю, отправлюсь, наконец, с тобой в тренажерный зал. – Да сколько можно ходить?! – Юнги, что вспыхнул пламенем, так же резко успокоился, выбрался из-под одеяла, в чем папа родил, отправляясь в просторную гардеробную. Намджун глянул, облизнувшись, на подкачанное натренированное тело друга, пощупал раздраженно мягкие складочки на животе и протянул жалобно: – Последний раз, ну, пожалуйста. Старший альфа оставил дверь в гардеробную открытой и, натягивая на упругую задницу черные хипсы, выдал спокойно: – Хоть один аргумент нормальный приведи, почему я должен в очередной раз тянуться к десятому по счету врачу, еще и омеге вдобавок, и рассказывать о том, как уснувшего неудачника-альфу омеги же используют. Ты вообще понимаешь, каких моральных мук мне стоят эти визиты? У меня есть, в конце-концов, член, – Юнги стал в дверном проеме, кромку хипсов оттянул от тела, глянул сверху на сокровенное место, – и вполне себе симпатичный, немаленький, и в диаметре приятных размеров, и в отличном рабочем состоянии. И это не самопиар. Это восторженные отзывы, – альфа сдавленно всхлипнул, кажется, – редких благодарных клиентов. И только я сам никаких отзывов себе оставить не могу. И что такое быть с омегой, точнее, кончить, будучи в нем, тоже не знаю, не помню. И все обследования-исследования так ни к чему и не привели. И лечение никакого толку не дало. Все поэтому, Нами. Хен вышел из гардеробной со слегка покрасневшими, кажется, глазами. – На меня посмотри, Юнги, пожалуйста. Альфа бросил взгляд на лучшего друга. Улыбнулся. Высокий, крепкий, с небольшими темно-синими глазами и густыми, чуть удлиненными чернильными волосами – у Намджуна-экспериментатора линзы для глаз и цвет волос всегда гармонировали, – с очаровательными совершенно ямочками на щеках, которые подчеркивала и выделяла улыбка, придавая лицу чудесной мягкости, теперь младший альфа серьезно-внимательно смотрел на Юнги. – Ты просил нормальный аргумент привести. Я тебя в качестве оного устрою? – словил недоуменный взгляд Мин. – Ты же знаешь, что у меня родители довольно возрастные. – Юнги кивнул. –Так вот, если бы не доктор Ше, ни я, ни мой младший брат на свет так и не появились бы: у отца была редчайшая патология, никак, на первый взгляд, не связанная с репродуктивной системой, но влияющая на нее глобально. И только Ше Бомгю заподозрил эту связь, разорвал ее и дал возможность папе и отцу насладиться родительством, пусть и поздним. У тебя ситуация одновременно и проще, и сложнее. Все ясно, кажется, кроме одного: выход из нее какой? Юнги задумался, закусил губу. – Ладно, в самый последний раз. Но не сейчас, чуть позже. Ясно, что все впустую будет. Хотя… Ты ведь никогда не рассказывал эту семейную историю… И да, в тренажерку пойдем завтра же. Чем съедать глазами мой живот, накачай себе такой же. Это совершенно реально, главное, пересмотреть систему питания и занятия в зале не пропускать. Одно только словосочетание «система питания» погрузило Нами в состояние тоски смертной. К счастью, он вспомнил о спасительной соломинке. – А тот добросердечный молодой альфа, о котором ты говорил, персонально занимается с кем-то? – поинтересовался у друга Намджун. – Мне, знаешь ли, нужен максимальный результат при минимальных ограничениях, а потому мягкое сострадательное сердце. Юнги хмыкнул: – Я спрашивал пару дней назад у администратора. Тот сказал, что господин Пак и по индивидуальным программам работает, но, в основном, с омегами. Только очередь к нему на персональные занятия на месяцы вперед. Так что, если хочешь быстрого результата и не имеешь ничего против омег-инструкторов, пойдешь к тому, с которым я раньше занимался. Господин Ким с тебя семь потов сгонит, зато и насмеетесь вы с ним вволю, это он любит. К тому же Джин-щи твоей любимой черешней пахнет. – Черешня – это хорошо, что требовательный – плохо. Но ты мне вот что скажи, хен: почему тебя вдруг персональные занятия с господином Пак заинтересовали? Год ведь в тренажерный зал ходишь и сам говорил недавно, что тебе инструктор не особо нужен уже. Юнги, кажется, замялся, а потом глянул на Нами, выдал с грустинкой в голосе: – Да я и сам не знаю. Он ведь альфа. Но симпатичный очень. А сложен, как молодой греческий бог. Рост у него, конечно, не совсем типичный: Чимин-щи чуть ниже меня, но такой везде приятно-мускулистый, животик прям вау – эти его кубики пресса! Намджун при этих словах с некоторой досадой пощупал пухленькие углеводные складочки, вместе с тортиками и моти мертвой хваткой вцепившиеся туда, где у Юнги и незнакомого «греческого бога» четко очерчивалась привлекательная квадратура. – А знаешь, какой у господина Пак аромат? – Юнги не сдержался, откинул голову назад и заурчал. – Кофе, Намджун! Причем, моя любимая робуста! Альфа его, конечно, глушит, но я все равно ощутил отлично: как-то поздно вечером на беговой дорожке километры наматывал, а он освободился и на соседнюю стал. И чем быстрее бежал, тем насыщеннее становился запах. А бегает Чимин-щи, как спринтер, и темп такой сохраняет очень долго. Так что я надышался всласть, – альфа причмокнул сахарно, улыбнулся зефирно, вдохнул глубоко. – А когда мой инструктор внезапно уволился, господин Пак пару раз со мной занимался. Я новый комплекс упражнений разучивал на большую ягодичную мышцу. Альфа показывал, а потом проверял, правильно ли у меня получается и руку держал на моей... Держал, в общем. Так мне казалось, я в ванной с молотыми кофейными зернами лежу. Представляешь, – Мин распахнул широко глаза, – у меня аж... И тут же резко осекся, закончил мысленно, чтобы не давать лучшему другу лишних поводов для беспокойства: «Встал». Юнги, вновь вспоминая эту неожиданную, невероятную совершенно реакцию на аромат молодого альфы, о которой он предпочел бы и сам забыть, вновь налился маковым цветом, запрокинул голову, во внезапно нахлынувшей истоме закрыл на мгновения глаза. Намджун же глянул пристально, спросил, кажется, равнодушно: – У тебя что?.. – Э-э-э-э, – замялся Юнги, возвращая себе прежний вид, – голова закружилась. – Ну-ну, больше нигде ничего не закружилось? – проницательно глядя в район хенова паха, хмыкнул Нами, задумался. – Подожди-ка, ты только что сказал, что твой греческий бог свой аромат глушит… – Когда с группой занимается – да. Ему же омеги проходу не дают! Вертятся рядом, пристают постоянно, требуют щупать мышцы, оценивая их крепость… И контролировать правильность выполнения упражнений. «Господин Пак, а у меня грудные мышцы правильно работают? А ягодичные? А бедро внутри? А посмотрите, а приложите руку… – Юнги загундосил противнейше на разные голоса, копируя, очевидно, омег, что приставали к инструктору Пак. Намджун вздохнул, глянул на друга с пониманием и состраданием: – Хен, кроме омег на Чимин-щи, похоже, один знакомый мне альфа запал… Юнги бросил на младшего сердито-обиженный взгляд: – Я не по альфам, Намджун, но это не мешает мне замечать красоту себе подобных. – А если бы твой Чимин-щи был омегой? – Ой, нет. Это с моей дурацкой особенностью было бы стократ обиднее. – Ладно, а давай допустим, что этому парню альфы нравятся. Юнги рассердился: – Нами, отстань, а. Я стопроцентный омегасексуал, хотя абсолютно спокойно отношусь к парам альф. Да и о чем мы вообще говорим? К твоему врачу я схожу, раз пообещал, но для меня сегодня все опыты закончились. Пойдем в кофейню, обмоем новый этап моей затворнической жизни и начало твоей спортивной. *** Особый аромат Юнги распустился раньше, чем случилась первая близость, ото всех последующих, довольно немногочисленных, ничем не отличавшаяся. Аромат мака, тонкий, деликатный, ненавязчивый, чуть сладковатый в обычное время, в моменты близости превращался в коварное, густое, насыщенное, дурманящее мозг и сознание Юнги амбре. И чем больше возбуждался альфа, тем больше разгоралась опьяняющая ярость мака. В конце концов коварный цветок усыплял мозг хозяина, погружая его незадолго до пика в недолгий, но глубокий крепкий сон. На эмоции и тела омег аромат мака действовал несравнимо мягче. Быстрее возбуждал, обострял, делал ярче и без того приятные ощущения. Вот только внезапно уснувший во время секса партнер все нараставшие эмоционально-телесные радости в мгновение сводил на нет, вызывая, напротив, страх и ужас: у альфы с сердцем плохо стало, сейчас произойдет непоправимое! Поняв, что Юнги уснул, омеги реагировали по-разному. Кто-то отменял вызов реанимационной бригады скорой и уходил, молчаливо негодуя. Кто-то находил ситуацию забавной, радовался, что это сон, а не инфаркт, и тоже покидал поле недолюбви, не дожидаясь пробуждения партнера. Но подавляющее большинство ждало, пока альфа проснется, чтобы щедро выплеснуть на него раздражение, злость, ярость. Да и где уж тут не злиться, когда альфа, симпатичный, страстный, внимательный, за несколько, кажется, толчков до оргазма вдруг вздыхает глубоко, зевает сладко и с тихим сопением укладывается на грудь, живот, спину, пах или ягодицы – это уж в какой позе его мак с Морфеем в тиски заключили – омеги. И спит себе сном праведника, через минуту-другую еще и ладони под бледные щеки подложив. Дите дитем. Самый эмоциональный партнер Юнги, поняв, что альфа вполне здоров, просто уснул в двух шагах от телесного рая и омегу туда не довел, безуспешно пытался разбудить его не самыми гуманными способами – щипками, укусами и ударами. Омеге жизненно необходимо было добиться от альфы подтверждения: Мин уснул не потому, что был разочарован несравнимыми прелестями партнера. Юнги потом неделю ходил с прокушенной распухшей губой, расцарапанными ключицами и синяками на запястье и в паху. А «прелестного» партнера помнил и того больше. *** Первая, закончившаяся сном и не доведенная до завершения близость, расстроила, но и подзадорила. Вторая, завершившаяся ровно так же – здоровым крепким сном, посеяла тревогу и неуверенность. Третья – страх. И тогда же под подозрение в качестве виновника произошедшего у Юнги попал собственный природный аромат. Как оказалось впоследствии – альфа был прав. Пройдя десятки анализов и исследований, Мин оказался на консультации у терапевта, который посочувствовал ему и предложил попробовать самое очевидное средство – легкий подавитель запаха. Альфийский ароматный мак в два счета разобрался с легким подавителем, отправив альфу в царство Гипноса и сына его Морфея. Новый врач назначил подавитель помощнее. Маковый аромат и этот препарат уделал с легкостью, а альфе подогнал телесных травм от того самого «прелестного» омеги. После этого несчастный Юнги начал свой путь по кабинетам самых разных врачей: был у невролога, ЛОРа, альфолога, перепробовал с тем же успехом еще полдесятка препаратов. Отчаявшись, пошел к гомеопату лечить подобное подобным. Мак, как оказалось впоследствии, был в диком восторге. Спустя время крохотные белые лекарственные горошинки вступили с красным цветком в тесную преступную связь и коварный заговор. Если до посещения гомеопата Юнги засыпал, уже ощущая в паху приятнейшую, все нарастающую тягучую тяжесть и ток возбуждения по всему телу, то подобное с подобным начали вырубать его еще на подходе к желанной сладкой глубине очередного партнера. Потом альфе пытался помочь гипнолог. А следом омега-ароматерапевт, который был, разумеется, посвящен в суть проблемы, но возжелал на практике убедиться в ее наличии. Он провел альфу в полутемную комнату, уложил на мягкую удобную кушетку, обставленную диффузорами и аромалампами с эфирными маслами цитрусов, что, как известно, обладают мощными тонизирующими свойствами. Запахи мандарина, грейпфрута, апельсина и бергамота смешались и заполнили каждый сантиметр небольшого помещения молекулами такой силы и насыщенности, что Юнги почти уверовал в победу этого цитрусового микса над его маком-одиночкой. Но что-то опять пошло не так. Хотя ароматерапевт, действительно, оказался удачливее своих предшественников. Он успел самостоятельно довести себя до высшей точки незадолго до того, как альфа, резко вбиваясь в чувствительное нутро и почти, казалось, выколотив оттуда оргазм себе и партнеру, остановился в шаге от мечты. Полностью растворив нахальные цитрусовые молекулы в собственных, еще более наглых маково-цветочных, Юнги мирно задремал на пышных бедрах ароматерапевта. Потом альфа познакомился с врачом-реабилитологом, прошел непонятные и неэффективные нисколько физиопроцедуры. Релакс-занятия с психологом привели его к мысли о том, что психиатр и антидепрессанты, единственное, кажется, что может сейчас помочь успокоить нервную систему. На половую, он почти созрел морально, альфа готов был забить. Ибо перед визитом к очередному специалисту Юнги выполнял назначения предыдущего. Все заканчивалось крахом, скандалами и истериками не в полной мере удовлетворенных партнеров, большая часть которых совершенно не принимала в расчет и страшно далекие от позитива эмоции, чувства и настроение альфы. И вот Юнги решился на последний эксперимент с симпатичным яблочным омегой, с которым, по забавному стечению обстоятельств, познакомился во фруктово-овощном отделе одного из столичных гипермаркетов. Результат явил убийственную стабильность. И альфа, несколько лет стремившийся не только познать радости естественной плотской любви со счастливым фееричным концом, но и мечтавший о нормальных отношениях, второй половинке, взаимной привязанности, перетекающей в чувства более глубокие, опустил руки, признавая, что мерзкий мак победил окончательно. Намджун как на последнюю надежду спасти от одиночества лучшего друга уповал на доктора Ше, Юнги готовился к роли приемного родителя-одиночки и одинокой же старости. И никому, и, прежде всего, себе, никогда и ни за что не признался бы, что альфы его все-таки очень даже привлекают. Точнее, единственный альфа. Тот, что источает густой насыщенный яркий аромат самого любимого напитка Юнги, лучшего во Вселенной Омегаверс. *** Юнги, лежа на тренажере, выполняя жим ногами, поглядывал с улыбкой на Намджуна. Сорок минут назад он познакомил лучшего друга с инструктором Ким Сокджином, а затем передал очевидно волнующегося Нами в надежные руки омеги. – Ну-с, господин Ким… – Джин теперь то сводил, то разводил кончики тонких, удивительно гибких пальцев обеих рук, внимательно глядя на оробевшего под таким пристальным взглядом Намджуна. – Можно просто Намджун, – выдавил смущенно альфа, а омега коротко кивнул, продолжая осмотр тела, теперь минуя, намеренно или случайно, лицо нового подопечного. – Можно просто Джин-щи. Так на что жалуетесь? – Я это… – Намджун почесал затылок, оглянулся по сторонам, желая понять, много ли посетителей станет сейчас свидетелями его позора. Убедился, что никому из оных он нисколько не интересен, поэтому приподнял немного футболку, сам при этом скукожился, и проклятые складочки в районе живота немедленно улеглись одна на другую, в полной красоте являя себя взгляду инструктора. Намдужну показалось или в глазах господина Ким мелькнуло, не пойми почему и не пойми к чему... удовольствие?! – В общем вот. На них жалуюсь. А вы прямо как врач спрашиваете. – Я и есть врач, – усмехнулся, стрельнув умеренно-спелочерешневыми феромонами Сокджин. – Закончил Университет физической культуры и спорта, факультет спортивной медицины. А инструктором начал подрабатывать, когда в университет поступил. Так и не расстанусь никак с тренажерным залом. – А я вообще подумал, что вы модель, – вдохнув сладенького и несколько расслабившись выдал Намджун, также перестав, наконец, изучать лишь ступни и лодыжки своего персонального тренера, и скользнув взглядом выше. Джин был нетипично высок для омеги, ростом чуть ниже Намджуна, с тонкой талией, стройными бедрами и плоским животом, на котором горизонтальных складок не водилось вовсе, зато кубики пресса вполне себе проглядывали. Светловолосый, голубоглазый – «тоже, как и я, любитель линз, причем они у него крутецкие, вон как отлично темную радужку прячут» – с аккуратным, ровным, чуть вздернутым носом, маленьким ротиком с чудесными пухлыми губами. «По цвету тоже спелую черешню напоминают», – Нами аж облизнулся, тут же смутившись и прикрыв рот рукой. Напоследок отметив, что и попа инструктора напоминает две половинки сочной, крепкой, упругой, только с дерева снятой черешенки, до которой Нами, в самом деле, был чрезвычайно охоч. – Вы очень проницательны, приятно, я бы сказал, проницательны, – инструктор глянул, чуть улыбаясь. – Да, я абсолютный победитель омежьего конкурса «Фитнес-модель Кореи». А вообще нас тут инструкторов-омег двое всего, и то в порядке исключения. Произнеся последнее, Сокджин, кажется, слегка, смутился и поспешил перевести разговор: – Итак, Намджун-щи, занятия, безусловно, важны, но семьдесят процентов успеха зависит от системы питания. Максимум животного белка, минимум углеводов, особенно легкоусвояемых, особенно после трех часов дня. Об этом мы подробнее поговорим после тренировки. Но в целом, никаких серьезных проблем я не вижу. Если бы вы не ставили задачу подкачать мышцы, сделать их более рельефными, фактурными, одной диетой можно было бы привести тело в порядок. – А без нее вот совсем никак? – скис Намджун. – Никак, можете даже не начинать. Зря потратите время и деньги. Альфа глянул на «горизонты» своего живота, потом на кубики симпатичного черешневого омеги, потом на Юнги, лежащего на обитой дерматином скамье и бодро работающего руками, в каждой из которых находилась впечатляющих размеров гантель. «Плевал я на белки, углеводы и рельефы. Но вот чего не сделаешь ради счастья друга. Пока он до визита к доктору Ше не дозреет, придется убиваться в тренажерке, а там посмотрим». – Слава Небу, Сокджин-щи, вы врач. Откачаете меня, если загнусь от непосильных перегрузок? – Непременно. Непрямой массаж сердца, искусственное дыхание. – Рот в рот? – Намджун осмелел, облизнулся, взглядом пробуя и сразу съедая сочные пухлые губы. – А как же. Вон, видите, помощник мой, – тренер указал на огромного двухметрового альфу, на фоне которого даже здоровяк Намджун казался феей Динь. – Пока я буду массаж делать, Йон вам и рот в рот, и нос в нос организует. Тем более, опыт у него имеется. Впрочем, уверен, и без этого обойдется. Поэтому начнем с легкой разминки… *** Юнги, как всегда напоследок, бодренько, будто и не было двухчасовой интенсивной тренировки, прорабатывал руки, ноги, а заодно и главную мышцу тела на эллипсоиде, периодически бросая взгляд на Намджуна. Тот с лицом цвета переспелой клубники и мученическим совершенно видом уныло переставлял ноги на беговой дорожке, где был установлен максимально щадящий режим скорости. Прижимая крепкие ладони то к груди, то к животу, то охватывая голову, словно в ужас приходя от собственной безумной похуденческо-мышечной инициативы, «благодаря» которой он страдает здесь уже второй час. Впрочем, альфа ведь расплачивается еще и за желание помочь Юнги. Бартер, конечно, так себе: регулярное посещение Намджуном тренажерного зала в обмен на однократный визит Юнги к альфологу. Тем не менее... «Чего ни сделаешь ради шанса на счастливую сексуальную жизнь друга», – вздыхает Намджун, впрочем, оживая и воодушевляясь, когда симпатичный омега, что неутомимым грациозным гепардом несется по соседней дорожке, словами и улыбками периодически подбадривает альфу, выдавливая из него, как из полупустого тюбика пасты, ответную улыбку . *** Юнги сходит с эллипса, делает несколько жадных глотков воды из стоящего рядом шейкера. Альфа устал прилично, но, немного передохнув, направляется в сторону той беговой дорожки, что установлена рядом с фитнес-зоной. Здесь уже собрались пятеро омег и теперь оживленно переговариваются между собой, бросая нетерпеливые взгляды в сторону комнаты тренеров, куда пару минут назад зашел господин Пак. Юнги не видел Чимин-щи, но, уловив тончайший, едва слышный аромат кофе, увидев, как, глядя в одну сторону, сахарно-зефирно заулыбались, оживленно защебетали и замахали руками омеги, понял – молодой альфа появился в фитнес-клубе. К тому же Юнги расписание работы Чимина изучил и запомнил, как собственное. И знает, что через пару минут у господина Пак начинаются занятия с небольшой омежьей VIP-группой. Наглой-пренаглой. Три месяца назад заключившей амбициозное амурное пари, невидимым свидетелем которого и не по своей воле стал Юнги. Альфийский туалет в тот день в клубе почему-то не работал. Мин же до дома донести, не пролив, излишнюю биологическую жидкость не имел никакой возможности. Посему он залетел в пустую совершенно омежью уборную, решил по-быстрому проблему и собирался покинуть не предназначенное ему помещение, когда туда зашли после тренировки все пятеро, посвятив невольно альфу, замершего в кабинке, в свои захватническо-романтические планы. Согласно оным красавчик Пак Чимин должен был, рано или поздно, непременно влюбиться в одного из пяти и заключить его в объятья со всеми вытекающими. «Скорее, раствориться в складочках одной из этих рубенсовских моделей, каждая из которых как минимум в два раза крупнее миниатюрного инструктора», – мысленно отметил тогда Юнги, глядя сквозь щелочку дверной кабинки на пышнотелых заговорщиков. Стопроцентный омегасексуал Юнги, который к тому моменту сам, ругая себя последними словами, уже некоторое время засматривался на симпатичного темноволосого альфу, почувствовал, кажется, ревность. И тотчас воззвал к здравому смыслу. – Ревновать омег к альфе – бред, – немедленно заявил тот, потом помолчал, подумал и прошептал робко, – но как же я тебя понимаю: ведь господин Пак хорош собой необыкновенно. Вот был бы он по альфам и ты по альфам… – О, Небо Омегаверсное! И это мой здравый смысл?! С ума сошел! – Мы оба. Не сошли еще, но все к тому идет. Долбанный этот мак, – грустно-честно заявил смысл, на звание здравого теперь не претендовавший. И замолчал надолго, чтобы не злить хозяина. *** Мин VIP-пятерку подопечных господина Пак – а с каждым из этих омег инструктор еще и индивидуально занимался – за три месяца отлично запомнил в постепенно меняющиеся, несколько похудевшие лица, талии и ягодицы. Профессионализм симпатичного альфы Пак вкупе с желанием быть заключенными в его объятья, вне всякого, помогал омегам прийти в форму, не слишком пока близкую к идеальной, но и далекую уже от вопиюще-неэстетичной шарообразной. И это при том, что омеги далеко не все рекомендации по части питания соблюдали, иначе результаты были бы еще более впечатляющими. Тем не менее, Мин, который не уставал напоминать себе, что он не по альфам, внимательно и с некоторой тревогой следил за изменениями, происходившими с подопечными господина Пак. И – не менее внимательно – за самим Чимином. Мало ли, инструктор-«скульптор», подобно Пигмалиону, воспылает альфийской страстью к какой-то из этих «галатей», благодаря его мастерству приходящим в форму. На деле же пока, кажется, выходило противоположное: процесс охмурения успеха не имел. На занятиях, и групповых, и индивидуальных, с подопечными молодой инструктор держался очень вежливо, но отстраненно. На фитнес-вопросы отвечал подробно, доброжелательно, спокойно, на прочие так коротко-равнодушно и вежливо-безразлично, что продолжать разговор омеги не решались. Все просьбы «фитоняшек» к Чимину потрогать их там-то и там-то, чтобы оценить, где убыло жирка, где прибыло мышц, неизменно имели успех. Впрочем, довольно неоднозначный. Да, тренер касался, сжимал и щупал. Но с совершенно холодным, непроницаемым выражением лица. И вердикт выносил, и делился впечатлениями голосом ровным и спокойным, лишенным любых эмоций. Впрочем, не скупился на похвалу, когда результат, в самом деле, имелся. Омеги из сил выбивались, чтобы заполучить внимание красавца-инструктора, выходящее за границы фитнес-рамок и тренажерного зала. Напрасно. Юнги же откровенное безразличие господина Пак радовало необыкновенно. А о том, что за пределами тренажерного зала у Чимин-щи вполне могла быть и, наверняка, – с такими-то внешними данными – была личная жизнь, альфа Юнги предпочитал не думать. И все равно думал чаще, чем хотелось. – Тебе-то вот какое дело до личной жизни Чимина? – бормотал внутренний альфа, пока Мин наматывал километры на беговой дорожке. – Ты уже не по омегам. И совсем не по альфам. – Вот и да. Но, с другой стороны, господин Пак отличный тренер и человек, кажется, неплохой. Я просто желаю ему счастья, и убежден, что никто из этой пятерки счастливым Чимина не сделает. – Ну, знаешь, не тебе решать, – хмыкнул альфа, – но, любопытства ради, поделись, какой, на твой взгляд, омега имеет право на сердце, душу и тело Чимин-щи? Юнги облизнулся и отчеканил по-военному четко и не по-военному романтично, будто вопроса заранее ждал: – Рядом с таким молодым, идеально сложенным прекрасным греческим богом должен находиться другой бог. Повыше, покрепче, помускулистее. Более мужественный и такой же обаятельный, как Чимин-щи. Чтобы подчеркивать и оттенять нежно-мускулистую красоту тела господина Пак своей, более рельефной и выделяющейся. И чтобы на руках носить при случае, и к себе прижимать крепко, и кубики, и мускулы очерчивать ласково подушечками пальцев, талию эту чудесную сжимать в своих руках, ягодицы идеальные сминать пальцами, ощущая их чудесную упругость, и ласкать так, чтобы они расслабились, и глубина между ними открылась. И пощипывать нежно соски, и губы эти невыносимо притягательные ласкать и… – Альфа, остановись! Ты с ума сошел! – зарыдало внутреннее я. – Я тебя спросил, какой омега подходит господину Пак, а ты мне рассказал, какой с ним альфа находиться должен! И по представленному описанию выходит кто-то, подозрительно похожий на тебя! И ты, друг мой, как ни сопротивляйся, все-таки по альфам! Юнги вяло отмахнулся, бросил взгляд в сторону подошедшего к VIP-группе Чимин-щи, сглотнул тяжело, закусил губу, пальцами захрустел. Сдался ненадолго. «Если бы господин Пак был омегой… Если бы я был нормальным альфой… Или не нормальным. По альфам… У-у-у-у. Нахрена я пришел именно в этот тренажерный зал…» Юнги, подвывая тоскливо на пару со своим внутренним я, смотрел на инструктора, заставившего его, кажется, начать сомневаться в незыблемом – собственной ориентации. Свободные черные шорты подчеркивали тонкую талию, легчайшая белая футболка без рукавов не прятала красивые умеренно-мускулистые руки с тонкими запястьями, небольшими ладонями и пухлыми пальчиками. Темные волосы Чимина были собраны на затылке в маленький хвостик и обнажали высокую крепкую шею с невыносимо притягательной родинкой. Омеги немедленно обступили инструктора, что раздавал им разноцветные эспандеры, норовя не только резиновую полоску ухватить, но и к пальцам альфы прикоснуться. Мин, глядя на эти поползновения, тяжело вздохнул, не заметив, впрочем, что и Чимину они никакого удовольствия не доставляют: младший альфа опустил голову, хмурился и тоже обреченно-измученно вздыхал, стараясь избегать каждого подобного касания. Юнги, что, погрузившись в размышления, уже некоторое время шел по двигающейся не быстро теперь ленте, ощутил вдруг удар и боль в левом плече. Резко дернулся, соскочил с дорожки, замечая падающий на пол эспандер. А спустя мгновения почувствовал мягкие касания теплых пальцев к коже в месте удара, от которых волна возбуждения пошла по руке, подмышке, маленькому, мгновенно затвердевающему минову соску. Услышал нежный высокий совсем не альфийский голос, принадлежавший, тем не менее, альфе Пак: – Господин Мин, простите, я слишком сильно натянул эспандер, а он сорвался и улетел, куда не надо… «Очень даже, куда надо улетел!» – возликовал нездравый минов смысл. – Больно? – Чимин смотрел на Юнги, растерянно улыбаясь, окутывая его ароматным кофейным облачком и продолжая на автомате, по-видимому, оглаживать подушечками пальцев место удара. Мин, тоже на автомате, «конечно», накрыл ладонью пальцы фитнес-тренера, отрицательно покачал головой: – Совсем не больно, Чимин-щи. Парень пальцы аккуратно достал из-под альфийской ладони. Юнги же в этот момент почувствовал, что его словно адским пламенем испепеляет что-то. Бросил взгляд в сторону – пять пар омежьих глаз смотрели на него никак не меньше, чем с ненавистью. Мин прищурился, зыркнул с ответным неприкрытым раздражением в сторону группы: – Кажется, Чимин-щи, омеги не готовы делить ваше внимание с кем-то еще. Чимин повернулся в сторону подопечных, которые, замерев, стояли с разноцветными эспандерами на лодыжках, внимательно глядя на альф: – Продолжаем, господа. Три подхода по двадцать пять повторов на каждую ногу, – омеги в унисон забурчали недовольно. Чимин вздохнул, улыбнулся широко, промолвил мягко-мягко. – По тридцать пять, пожалуй. Кажется, вы настроены сегодня решительно. Потом повернулся к Юнги, вновь прикоснулся к его плечу, на котором наливался ало-багровым след от эспандера, нахмурился, сказал строго: – Ценю ваш такт. Но такой удар не может быть безболезненным. Я сейчас принесу лед, постараемся снять отек… – сделал шаг в сторону комнаты инструкторов. Юнги, сам от себя не ожидая, схватил альфу за запястье, услышав тотчас громкое недовольное шипение со стороны фитнес-зоны, и тут же одернул руку: – Чимин-щи, в этом нет необходимости. А если вы действительно хотите помочь, то не найдется ли у вас немного времени, чтобы еще раз показать мне пару упражнений на большую ягодичную мышцу. И на икроножные тоже. У вас настолько все идеально в этих областях. Так знаете, хотелось бы, попробовать их… ой… и…… «Ты что несешь, идиот?..» – завопил внутренний альфа, но почему-то осекся. Быть того не может, но во взгляде Чимин-щи, кажется, обозначилась заинтересованность. – …себе накачать такие же, – сглотнул Юнги, опуская глаза. Чимин стал позади, задержался на несколько секунд, окутал Юнги робким кофейным облачком и вновь очутился перед лицом альфы. Улыбнулся широко, глаза тут же превратив в чудесные радуги. – Господин Мин, с большой ягодичной мышцей у вас и так все неплохо, с икроножными просто идеально. А вот бедро внутри я бы, – прищурился на мгновение, языком легко ткнул в щеку, – подкачал. Разведите ноги чуть в стороны, пожалуйста. – Прямо здесь, – Юнги глянул растерянно, а из фитнес-зоны вновь раздалось такое интенсивное громкое шипение, будто одновременно десяток брачующихся самцов-кобр пытался подобным «пением» привлечь внимание своих половинок. Пак бросил строгий взгляд на вяло двигающих ногами, но слух включивших на сто двадцать процентов омег, нахмурился и выдал как никогда раздраженно: – Ногами работаем, а не ушами, господа! У омег и Юнги глаза и рты округлились: до нынешнего момента подобного тона от сдержанного и всегда корректного альфы никто из них не слышал. Зато и эффект проявился немедленно: VIP-группа активнее заработала эспандерами, Мин поставил ноги на ширину плеч. Чимин перевел взгляд на старшего альфу: – Юнги-хен, я бы и рад помочь, но у меня, в самом деле, все расписано на месяцы вперед. Разве только на совсем уж поздний вечер назначить тренировку? – Вполне устроит, – внешне спокойно сказал Мин, сомкнув разведенные бедра. – Вот через два дня у меня персональные занятия длятся до одиннадцати вечера. Сунан-щи, – Чимин обратился к самому пышнотелому омеге, – у нас тренировка послезавтра во сколько заканчивается? – В десять минут двенадцатого, господин Пак. Но я хочу поменяться с этим альфой, – указав пальцем на Юнги, произнес недовольно-капризно пухленький омега в открытом розовом топике и такого же цвета велосипедках, – и прийти позже. А он на мое время пускай приходит. Чимин при этих словах, кажется, напрягся, сжался в комок, глянул на Мин тоскливо и тут же опустил глаза. – Можете и дальше хотеть, я приду на свое время, – эгоистично-злобно рыкнул Юнги, глядя пристально на вредного омегу, подмечая с удовольствием, как наливаются пунцовым и без того его всегда алые щеки. – В двадцать минут двенадцатого удобно будет, господин Пак? Перевел взгляд на младшего альфу, словил его улыбку и теплый, не пойми почему, благодарный взгляд, втянул носом едва слышный природный запах. Невольно стрельнул маком, ожидая, что коварный чуть сладковатый цветок проглотит чудесный тонкий аромат молотой робусты. Чимин, очевидно, миновы феромоны тоже услышал: ноздри парня слегка задвигались, он вздохнул глубоко, а потом еще и еще, чуть прикрыл глаза, продолжая улыбаться. – Увидимся, Юнги-хен, – кивнул, направляясь к омегам. Юнги вдохнул, готовый ощутить единственно свой природный запах. Да не тут-то было. Густейшие кофейные феромоны клубились вокруг, дерзко споря с цветком, дразня и ароматно выпендриваясь, не подавляя, конечно, но и нисколько не позволяя маку растворить себя в нем. Альфа делал один глубокий вдох за другим, не вполне еще готовый сформулировать не мысль даже, но предположение, или желание, а, скорее, пустую надежду, что оседала где-то на подкорке. *** Юнги бросил очередной взгляд на лучшего друга в тот самый момент, когда Нами, полумертвый, еле-еле сползал с беговой дорожки, заботливо поддерживаемый Сокджином-щи. Но по прошествии пяти минут, когда Мин направился к альфе и омеге, Намджун выглядел уже вполне бодренько, что-то оживленно рассказывал своему фитнес-тренеру, деликатно разбавляя его черешневый аромат своим кисло-сладким гранатовым. – Джин-хен, что скажете? Много потребуется времени, чтобы привести в порядок господина Ким? – поинтересовался Юнги подчеркнуто-озабочено. Намджун обиженно уркнул, посмотрел на лучшего друга с осуждением. – Господин Ким и так в порядке, Юнги-щи, – бросив вначале строгий взгляд на Мин, а потом ободряющий на Намджуна, сказал омега. – Некоторые усилия с его стороны и четкое следование моим рекомендациям – все будет просто идеально. А если еще лучший друг альфу поддержит… Нами засиял благодарной улыбкой, глядя на тренера, потом сощурил презрительно глаза, переведя взгляд на лучшего друга и, не удержавшись, будто мальчишка, показал ему самый кончик языка. – Жду вас послезавтра, господин Намджун. И помните, никаких легкоусвояемых углеводов во второй половине дня, – улыбнулся, подмигнул и пошел скорым шагом в сторону тренерской, куда направлялся закончивший занятия со своей группой альфа Пак. – Чимина, подожди! – окликнул Ким, догоняя коллегу-тренера, которого не смог поприветствовать сразу. Тот обернулся, обнял омегу и оба скрылись в комнате для тренеров. Юнги и Намджун молча переглянулись, каждый подумал о своем. «А я бы тоже, пожалуй, не прочь, обнять эти черешневые мускулы, – подумал Нами, – только зачем такому красавцу с идеальными кубиками мои несовершенные складочки? Впрочем, еще один мотив для занятий имеется, так что попробовать все же стоит». «Это невозможно, кажется, но кофейные феромоны господина Пак дали достойный отпор моим маковым! – вновь озадачился Юнги, но тут же и нашел вполне логичное объяснение. – Он альфа, я альфа, вот и ароматы на равных, хотя кофейный, кажется, даже перебил самую малость мой маковый. Да что толку. Я не по альфам, а за Чимин-щи вообще вон сколько омег бегает. И только ли в тренажерном зале?..» – А если бы он все же был по альфам? – вновь робко поинтересовалось внутреннее я. – Ненавижу сослагательное наклонение, отстань, – зло рыкнул Юнги, направляясь в душевую следом за лучшим другом и поняв вдруг, что готов и хочет немедленно использовать последний шанс и проконсультироваться с господином Ше. *** Джин поставил на стол два стакана выжатого им самим яблочно-гранатового сока, бросил взгляд на друга, устало обмякшего в кресле. – Ну, что, Чимина, великолепная омежья пятерка опять из тебя все соки выпила? – спросил, чуть улыбаясь. – Давай, заряжайся. Мой любимый розовый гранат и твое любимое красное яблоко. Специально приготовил перед выходом на работу. Чимин потянулся сладко, взял стакан в руки, кивнул. – Я привык уже к капризам, но не к флирту! А эти нескончаемые просьбы щупать и обмерять! А феромоны! Как же задолбала эта бесконечная аромастрельба. Так ладно еще на персональных занятиях монозапах, но когда все пятеро начинают по-максимуму феромонить одновременно, хочется противогаз надеть. Сокджин засмеялся: – Не твой фасон, дружище. Давай подарю тебе респиратор, это более эстетично. Ко мне тут полковник из войск химзащиты ходит на персональные занятия, могу у него попросить, – Чимин рассмеялся, отрицательно покачал головой. – Хотя есть, конечно, еще один способ решить проблему радикально. Просто расскажи своим "випкам", что ты не по омегам. – Да была уже такая мысль, – Пак нахмурился. – Два дня назад, после того как пятый и последний из группы на персональном занятии в любви мне признался и поклялся сделать самым счастливым альфой в этой Вселенной. Причем осчастливить захотел немедленно. Смотри. Чимин задрал футболку: на боках в районе талии пестрели синяки внушительных размеров, а под левым соском красовался неяркий, но вполне заметный засос. Джин округлил глаза и очаровательные пухлые губы, сглотнул, спросил донельзя удивленно: – Это не Сунан ли, Чимина, друг мой любезный, посягал на твое целомудрие? Парень кивнул, скривился: – Он и свое мне сколько раз уже предлагал! А теперь вот решил поактивничать. Я чуть отбился. Начало двенадцатого, в зале только мы вдвоем. Ночной секьюрити явится лишь к полуночи, его коллега ушел на час раньше. А эта стокилограммовая фитоняшка на колени вдруг передо мной бух, футболку мою вверх задрал, руками вцепился в талию намертво, засос поставил, а потом вниз двинул. Целует и стонет, что любит. Когда он губами начал мне шорты снимать, я просто заорал на автомате дурным голосом: «Помогите, насилуют!» И такой дозой кофе его ударил, что в момент отрезвил. Джину хотелось смеяться и плакать одновременно, но глядя на Чимина, чье лицо исказилось от отвращения, лишь резюмировал спокойно: – Да, дружище, не альфийское, прямо скажем, поведение. – Откуда ему быть, да в такой ситуации! Небо Омегаверсное! Как же мне это все надоело. Деньги, конечно, платят отличные, но кто же знал, что в придачу к ним я получу еще и настолько повышенное внимание себе подобных. Вот доведу эту группу до нужных форм, если она раньше времени не доведет меня до сумасшествия, и уеду в Китай на пару лет. Джин, сокурсник и друг, знал об этой мечте. У Чимина она появилась, когда в Сеульском центре спортивной медицины, где студенты-старшекурсники проходили практику, Пак увидел, какие чудеса творил приглашенный из Поднебесной немолодой реабилитолог-рефлексотерапевт над телами спортсменов с самыми разными, в том числе и очень серьезными травмами. Чимин тогда около полугода ходил на лекции и практикумы к господину Лян Лингу, достиг известных успехов и получил приглашение продолжить учебу в пекинской Центральной клинике спортивной медицины. Причем само обучение было бесплатным, но вот проживание студенты финансировали самостоятельно. Желание получить диплом рефлексотерапевта именно в Поднебесной, на родине волшебных иголочек, дабы потом открыть в Сеуле собственный медицинский кабинет, было велико и стабильно. Чтобы осуществить его, Чимин совмещал работу инструктором по фитнесу на особых условиях, за которую ему платили очень хорошо, и врача-реабилитолога на полставки с умеренной заработной платой. К тому же благодаря участию и победе Джина в конкурсе «Фитнес-модель Кореи», тогда студент-первокурсник Пак совершенно случайно нашел себе, а правильнее сказать, она его нашла, работу. И более семи лет трудился фотомоделью для отечественного ювелирного нишевого альфийского бренда. Съемки случались нечасто, но с финансовой точки зрения также были очень привлекательны. – Чимин, твоя профессиональная мечта – это, конечно, очень похвально и здорово. А что же с личной жизнью? – Из Китая приеду, тогда и буду о ней думать. – А если до этого кто-то появится? – Кто? Очередной омега? Джин, ведь ты сам видишь: на меня, как правило, по-прежнему одни омеги засматриваются, и даже ювелирку я рекламирую исключительно как альфа для альф. Дурацкий этот аромат, тело идиотское – проклятье и насмешка всей моей жизни. Альфа с течкой! Чимин наморщил свой прелестный нос, закусил губу и разревелся. Джин подошел, потрепал по густым, собранным в хвостик волосам: – Омега, Чимин. Просто немного не такой, как все. – А я не хочу не как все! Хочу альфу… Секса хочу с альфой… Детей от альфы хочуууу… Но как это возможно, если все, кто не знает меня, кто видит впервые, считают альфой?! Омеги проходу не дают, а альфы не обращают внимания в том смысле, в котором мне так надо… А когда узнают истинную сущность, интерес теряют и те, и другие. Джин вздохнул, обнял лучшего друга, принюхался к его крепкому, а сейчас еще более усилившемуся, чудесному совершенно кофейному аромату. «Бедный Чимини. Этот его очередной предтечный синдром, как под копирку. Да и кто бы не заплакал. Омега с ароматом альфы. Свой среди чужих, чужой среди своих». Впрочем… – Чимина, а вот Юнги-хен, с которым ты разговаривал сегодня. Я с ним около года назад недолго занимался, когда он только пришел в клуб. Мне, возможно, показалось, но как-то он неровно к тебе дышит? Админ рассказывал недавно: господин Мин даже интересовался, нельзя ли к тебе на индивидуальные занятия записаться. С чего бы это вдруг? Он столько времени уже тренируется – сам консультировать может. Вы, вообще, о чем с ним сегодня разговаривали? И что такого сказал ему Сунан? Юнги-щи, кажется, чуть не испепелил его взглядом и рыкнул что-то очень злобное. Чимин смутился, ответил неуверенно: – Вообще-то, он хотел пару упражнений на ягодичную и икроножные мышцы… Но с этим у альфы все в порядке. А вот бедро внутри, в самом деле… – Бедро внутри фигня, Чимина. Знать бы, что у этого альфы внутри. Я уже не раз замечал, как он тебя глазами ест время от времени. Думал, показалось. А теперь вот не уверен. Так о чем вы договорились? – Ну, он придет послезавтра поздно вечером на индивидуальные занятия. – И ты согласился. – Не просто согласился, сам предложил, – раздраженно фыркнул Чимин. – Лучше уж руки стирать о тренажеры в компании альфы, чем дома в одиночестве о собственный член. К тому же... Мне тоже показалось, что я… Ну, что он интерес ко мне проявляет особый. Но тогда получается, что Юнги-хен по альфам. А я-то омега с традиционными взглядами на отношения. Стоит ли вообще начинать? – Начать стоит с вопроса, нравится ли он тебе? – Чимин утер слезы, кивнул. – Точно? Не потому, что он альфа, который просто проявил к тебе интерес? – Джин, мне нравится Юнги-хен, и аромат его привлекает. Ведь мне приходилось здесь, в зале, слышать пару раз от посетителей: «Вот были бы вы, Чимин-щи, омегой…» И ни одному из них не хотелось ответить, что я омега и есть. А вот если бы господин Мин спросил, может, наплевал бы я на условия контракта, и пал в его объятья. Только он не спросит. – Гхм, и давно у тебя такие мысли и желания? – Ну, пару месяцев, наверное. Помнишь, я несколько раз занимался с Юнги-хеном вместо уволившегося Су. Мы с ним как раз тренировали его большую мышцу… Ягодичную… И я проверял, правильно ли он выполняет упражнения. Руку положил ему на задницу… Какая там мышца! Упругая, твердая, а хен ею еще и поигрывал… Я в два счета полустояк словил! Сам от себя не ожидал... – Чимина, а ты точно о большой ягодичной сейчас говоришь? – нежнейшим тоном наивного юного девственника поинтересовался Джин, закатив глаза. Пак цыкнул с досадой, глянул с обидой, отмахнулся, продолжил: – И феромоны я удержать не смог – долбанная альфийская кофейня открылась! Впрочем, Юнги-хен тоже своим маком заферомонил все вокруг. Я надышаться им не мог, пока мой кофе не смешался прилично с этой нежной сладостью. Вот же насмешка! Охотно поменялся бы с господином Мин ароматами! – Так, Чимин, мечты нам ни к чему. Толку от них никакого! Ты вот колись, давай, чего альфа на Сунана рассвирепел? Хотя я, признаться, это розовое облачко с его вечными претензиями, да еще, как оказалось, сексуальными домогательствами в отношении моего лучшего друга сам не раз хотел треснуть, чтобы наглости и апломба в нем поубавилось. Пак застонал. – Омега хотел местами поменяться с Юнги. Прийти попозже. Причем не попросил даже, а перед фактом поставил. Вот альфа и взбесился. – Правильно взбесился. Это нам положено все клиентское безумие терпеть! А Юнги пускай отрывается! Но Сунан! Настойчивый какой, – хмыкнул Джин. – Видимо, не допризнавался тебе в любви в прошлый раз? Или подумал, что ты его понял не так? – Как бы ни было, оставаться один на один с этим озабоченным поздним вечером я совсем не хочу. Даже при условии, что секьюрити в соседнем помещении будет непременно. Но, с другой стороны, резкость господина Мин с Сунаном лишний раз дает понять, что омеги его, видимо, не очень привлекают. – Слушай, может, его конкретно Сунан не привлекает. И вот это не удивительно. Сто капризных кило в обтягивающем розовом костюмчике. Зрелище малопривлекательное. Хотя три месяца назад все было еще печальнее, ты и так чудо сотворил с этим омежьим желе. Что до Юнги-хена, если ты ему в самом деле нравишься и у вас получится что-то, какая разница, альфа ты или омега? – Нет, Джин, с обмана отношения начинать совсем не хочется, – понурился Пак. – Чимин, – очень строго сказал Сокджин, – я понимаю, что это прозвучит жестко, но все-таки. Никаких отношений пока нет. И не будет, возможно. Просто исходи из того, что господин Мин идет к одному из лучших инструкторов нашего фитнес-центра на персональное занятие. А там посмотришь. Чимин кивнул, улыбнулся: – Так и сделаю. Ну, Джин, а твой новый подопечный? Он как? – Чимина, ты же знаешь мою слабость. Такую же запретную в фитнес-центре, как и информация о том, что вне этих стен ты не альфа вовсе. Так вот, Намджун-щи в рамки моей слабости отлично укладывается. Но это ровным счетом ничего не значит. А так, он очень милый лентяй, вежливый и воспитанный. Заниматься с ним было приятно, а ленцу я из него скоро выколочу, – Джин взглянул на часы. – Побежал, дружище, мой химический полковник уже явился, наверное. Сокджин улыбнулся и отправился в зал. *** Намджун, раздраженно фыркая и морщась, усаживается на пассажирское сиденье в автомобиле лучшего друга. – Ну, что, Нами, как первые впечатления? – интересуется Юнги. – А-то ты сам не видишь, – обычно добродушный, улыбчивый Намджун сердито смотрит на Юнги, поглаживая животик, ворчит. – Ужасные, хен! Сплошной кошмар за исключением одного момента. – Дай угадаю. Этот момент Сокджин-щи зовут? – Нет! Его зовут пятиминутный перерыв на отдых, – нудит младший альфа. Потом задумывается ненадолго, мягко улыбается, выстреливая гранатовой свежестью. – А господин Ким да, симпатичный омега и понимающий. Сладенькое разрешил хотя бы до обеда и фруктовые десерты до шести вечера. – Это все, чем он тебе запомнился, Нами? – хмыкает Юнги. – Нет, конечно, – Намджун смотрит теперь на альфу томно, чуть прищурившись, язык толкает в щеку. – Н-у-у-у-у… – тянет заинтересованно Мин. – Адская боль во всех мышцах, вот чем он мне надолго запомнится! – переходит на крик альфа. Юнги вздрагивает от неожиданности: – Да, ну тебя, неблагодарный ты фрукт! Сокджин, между прочим, победитель конкурса «Фитнес-модель Кореи», один из трех лучших инструкторов в «Планете Фитнеса» и единственный здесь тренер-омега. Ты потому только к нему попал, что его многолетний постоянный клиент в длительную командировку укатил. – Про конкурс знаю, он мне сам сказал. А вот то, что он здесь единственный омега… Может, я не понял чего-то, но Сокджин-щи, кажется, упомянул, что омег-инструкторов здесь двое, – задумался Нами. – Не может этого быть, – уверенно парировал Юнги. – Сам посуди, какой альфа пойдет заниматься силовой подготовкой к омеге? Да и омеги предпочитают инструкторов-альф. С ними же интереснее, чем с себе подобными. Можно не только фигуру в порядок привести, но, при удачном стечении обстоятельств, и личную жизнь. Ты, кстати, не обратил внимание, как они к Чимин-щи пристают? – Все свое внимание я обращал только на Джин-хена. А ты противоречишь сам себе. Мне, альфе, очень даже понравилось с омегой заниматься. И ни на какого альфу, даже, прости, твоего драгоценного Чимин-щи я его не променяю. Если уж загибаться от боли, то в компании такого красавчика, как Джин. Ей-Богу, прям Worldwide handsome какой-то! – Альфа Пак не мой, – сузил глаза Юнги, а Джин-хен – единственное исключение из правил. Во-первых, он врач, во-вторых, да, победитель фитнес-конкурса на уровне страны, в-третьих имеет дополнительное университетское профильное образование в качестве фитнес и силового инструктора, плюс опыт у него огромный в том и другом. Да и характер будь здоров. Так-то он милейший омега, но если попытаешься филонить, отмазываться, работать в полсилы и игнорировать, – Мин едко хмыкнул, – советы по питанию, огребешь от этой милоты, как от удара железной гантелью. Зато и результаты у его подопечных отличные. – В моей смерти, Юнги, если что, виноват будешь ты, – картинно надулся Намджун. – А к доктору Ше, в случае если я загнусь, тебя вообще отвести будет некому. – Звони своему доктору, я хоть завтра к нему пойду, если ты обещаешь еще хотя бы пару раз сходить со мной в тренажерку. Поймешь, что это не твое, я настаивать не буду. В конце концов, ты давно уже в состоянии принимать и более сложные решения. – Похожу пока, все же, может, втянусь и «гантель»-Джина-щи приручу, и к господину Пак хочу присмотреться, интересно же, что это за альфа такой, имя которого я уже в который раз от тебя слышу,– хмыкнул Нами. – А доктору Ше наберу прямо сейчас. Через пять минут Намджун сообщил Юнги, что Бомгю-щи ждет его на прием завтра в семь часов вечера. *** – Юнги… Мальчик мой… – пожилой улыбчивый омега голосом мягким, спокойным, доброжелательно и, кажется, чуть смущенно обратился к альфе. – Физически вы абсолютно здоровы. Об этом говорят все анализы и результаты функциональной диагностики. И коллега-альфолог не находит у вас никаких отклонений, и заключения сексолога на уровне физиологии отличные. Но ваш организм сформировался таким образом, что сексуальная активность с естественным результатом возможна для вас, очевидно же, только с омегой – носителем определенного запаха, который купирует усыпляющую активность вашего мака-безобразника. Не спрашивайте меня, что это за аромат, я не смогу ответить. Тут только практика… – Да ведь так до конца жизни можно практиковаться, – несколько эмоционально выдал Юнги, омега лишь кивнул, продолжил… – И случаев, подобных вашему, в литературе описано немного, в моей же практике, признаюсь, было только два похожих. Один из альф, подобно вам, засыпал, не успев ощутить все прелести оргазма. Во второй ситуации впадали в сон все абсолютно партнеры альфы. Мин напрягся: – И вы смогли помочь своим пациентам? Доктор Ше отрицательно покачал головой: – Нет. Юнги сжался в комок, опустил голову, закивал обреченно. Его маковые феромоны теперь, словно издеваясь над хозяином, наполнили пространство хищной сладостью: – Подождите горевать, молодой человек. Мои пациенты помогли себе сами. Создали крепкие нормальные семьи… – Мин поднял глаза, впился взглядом-вопросом в профессора. – Вот только один момент. Дети в обоих парах усыновленные. – Почему? – Видите ли, Юнги, альфы, что имели проблему, аналогичную вашей, свои половинки среди омег так и не нашли. – Среди бет? – Среди, ммм… себе… подобных, мой мальчик. Альфы просто создали семьи с альфа… Юнги в этот момент приподнялся в кресле и двумя руками отчаянно ухватился за свой упругий крепкий зад, словно профессор одними только этими словами посягнул на нерушимую ни при каких условиях и ни в каких ситуациях заднеприводную девственность Мин и грубо ее нарушил. – Я не по альфам, господин профессор! Я стопроцентный омегасексуал! – заверещал совершенно по-омежьи Юнги, который от природы вообще-то обладал голосом низким, глубоким и местами с обворожительной хрипотцой. Но сейчас воображение нарисовало ему такую невыносимо-реальную картину, что активный актив Юнги всем существом почувствовал себя в иной, непривычной и неприемлемой, ипостаси. И даже голос ему изменил, поднялся до пассивно-высоких нот. – Юнги, успокойтесь, пожалуйста, – мягко, нежно зашуршал профессор, обволакивая взбудораженного альфу максимально возможной концентрацией валерьяново-лавандовых феромонов. – Понимаю, что такой вариант, очевидно, не каждому подходит. Но ничего другого, увы, я вам предложить не могу. Либо вы по-прежнему опытным путем ищете своего омегу, либо… Мой подопечный, который, подобно вам засыпал с омегами, ни с одним альфой подобных проблем не испытывал… – Господин Ше, рад за вашего пациента, но я не смогу. Чтоб меня!.. Да другой альфа! Да вообще кто-то!.. – Вас? Ах, вот вы о чем? Юнги, друг мой, с чего вы взяли, что вас… Ваша активная позиция такой и остается. Просто нужно найти альфу-пассива. Или универсала… – Да это же редкость музейная, – в отчаянии всхлипнул Юнги. – Да даже если и найдешь. Как же можно? С себе подобным? – Вы вообще к парам альф как относитесь? – Нормально. Ничего против не имею. Но сам – категорически нет. – И что, прямо никогда в жизни вам ни один альфа не нравился? Не в смысле одной только внешности, а больше… Знаете ли вы, что восемьдесят процентов жителей нашей Вселенной бисексуальны в той или иной степени? Юнги скривился, выдал очень сердито и, казалось, против воли: – Да! То есть, нет! Нет! Нет! Я среди оставшихся двадцати. – Да, Юнги, да. Раз «да» прозвучало, значит, что-то такое было. И это в вашей ситуации прекрасно. Никто не мешает вам продолжать поиски омеги, раз это так для вас важно. Но и с альфой можно, нужно даже попробовать, как минимум в порядке эксперимента. А если вам еще и зайдет… – тут профессор прервался, ибо Юнги пошел красными пятнами. – Вы поймите, пассиву ваше внимание необходимо ничуть не меньше, чем омеге. Я сейчас о тех альфах, которые ищут пару, а не… ммм, зарабатывают на особенностях физиологии. Такие альфы эмоционально более уязвимы от того только, что они не по омегам, при этом нежность, тепло и любовь им нужны в силу особой психологии ничуть не меньше. И если вы найдете альфу, по отношению к которому в теле и душе хоть что-то екнет… Вы все-таки сказали «да», пусть это вырвалось помимо воли. Попробуйте, будете нежны, неэгоистичны, внимательны, дайте партнеру те эмоции, которых ждете от него сами. А дальше… Просто слушайте свое тело. – Один дурацкий вопрос, профессор. Вы знаете, где вообще можно познакомиться с таким альфой? Кроме интернета, разумеется? – Мой пациент познакомился со своим половинкой в ночном клубе соответствующей направленности. Это заведение элитное и недешевое. Раз в месяц там организуются ночные вечеринки для одиноких альф, желающих найти себе друга. Вот на такой встрече мой подопечный и обрел свое счастье. – Может, и название клуба подскажете? – Подскажу, – господин Ше залез в свой планшет, покопался там безрезультатно, поморщился, потянулся за телефоном. – Сейчас внуку позвоню. – Внуку? – у Юнги глаза округлились, а профессор прижал палец к губам. – Тиен, радость моя, а как этот клуб называется, где ты с Юбином познакомился? Ага. Спасибо, внучок. Пока. Профессор отложил в сторону трубку, взглянул на альфу. – Да, Юнги, все верно. Мой внук – мой пациент. Бывший. Живет со своим альфой уже два года. И тоже знаете, кричал, что по омегам. Пока Юбина не встретил. А теперь не надышатся друг на друга, сына вот растят, омегу, между прочим. А клуб, Юнги, запомните, называется «Set me free»...