Всё поставлю на зеро

Они шли по залитому солнцем бульвару. Лёка в спортивной форме, Лёва в школьных штанах и пиджаке поверх белой футболки. До конца седьмого урока оставалось ещё минут двадцать, поэтому на улицах, кроме старушек и мам с колясками, никого не было. —Лёк, давно ты уборщицей подрабатываешь? — усмехнувшись спросил Хлопов. —Что? — Лёка мотнула головой и непонимающе глянула на парня. —Вон. Он указал на сумку из которой торчал, волочась по земле, рукав школьного платья. Девушка тут же кое-как отряхнула манжет от грязи и запихнула его туда, где всё это время покоилась форма. —Что ж ты мне раньше не сказал? — с шутливым укором спросила она. —А я и думаю, почему на меня прохожие так косятся. —Да я сам только увидел. Честное слово, — живо ответил Лёва. —Ну ладно, верю. Далеко ты живёшь? — чуть помолчав поинтересовалась новенькая спасая собеседника от неловкой паузы. —Не-а. В Ленинском, — пояснил парень. —А ты? —Я в Железнодорожном, — отозвалась Лёка и круто подрезав собеседника принялась шагать по бордюру. Лёва очень не хотел показаться навязчивым, но что-то подсказывало ему, что если он не спросит сейчас, то может безвозвратно упустить подходящий момент. —Тебя проводить? — наконец решился задать вопрос он. Лёка поморщилась и раздосадованно протянула: —А мы что, совсем не погуляем? Зачем тогда сбегали? Хлопов задумался. Тренировка. Она начиналась через пол часа, а уважительной причиной для опоздания у его строгого тренера была, пожалуй, только смерть. Лёвка ходил не в какую-нибудь там детскую секцию. Академия «Крылья Советов» растила футболистов не только для одноименной команды, но и для всего союза. Обучение там и игра за молодежный состав могли открыть дорогу в «большой» футбол, что было Лёвкиной заветной мечтой. Ради этой мечты он жертвовал прогулками с друзьями, походами в кино или на дискотеки, ради неё изо всех сил старался сносно учиться и крутился как белка в колесе совмещая школу со сборами и выездными матчами. Тренерам Хлопов импонировал тем, что был надёжным и полезным игроком. С ним нападение почти никогда не провисало. Девятый номер вел мяч решительно, не цепенел, был прекрасен в дриблинге и с соперниками взаимодействовать не только не боялся, но даже любил. При этом несясь к воротам Лёва каким-то образом умудрялся не утопать в эйфории и держал голову холодной, что для игрока его амплуа было ценным и редким умением. Тренеры пророчили талантливому парню большое будущее, родители и бывшие одноклассники гордились им, но лишь немногие знали, что за этим «талантом» скрываются слёзы и боль, перебитые, покрытые синяками ноги, порванные связки и огромное количество часов, проведенных на поле под дождём и палящим солнцем. Не смотря на это Лёва горел тем, что делает и никогда не отлынивал от поездок на стадион. Хотя сейчас, ему, пожалуй, впервые в жизни захотелось это сделать. Парень разрывался между тем чтобы никого не подвести и тем, чтобы провести время с девушкой, в присутствии которой ощущал в груди необычное, но невероятно приятное тепло. —Лёк, я не могу, прости. Мне на трену надо, — честно признался он. Но взглянув на помрачневшее лицо Алфёровой тут же поправился: —Долго не могу. Давай я тебя провожу и мы по пути зайдем в Струковский сад? Там красиво, тебе понравится. Лёка согласно кивнула. Всю дорогу новенькая расспрашивала парня о его семье, футболе и прочих интересах. —А долго ты играешь? А сколько забил голов? А тяжело ли так долго бегать? — на эти и прочие вопросы Лёва старался дать самые развернутые ответы. Он чувствовал себя словно на интервью, потому что, не считая пары раз когда Лёка спрашивала про Валерку, они всё время говорили о нем. Стоило парню постараться перехватить инициативу в диалоге и задать собеседнице какой- нибудь вопрос касающейся её жизни, Лёка вскользь отвечала что-то неопределённое и мастерски быстро меняла тему. При этом казалось, будто ей было одинаково интересно всё, о чем он говорит, от чемпионата мира по футболу до пса Штаера, жившего на даче и таскавшего со стола конфеты. До парка оба дошли в приподнятом настроении. Хлопов рассказывал о шалостях, которые проворачивал с пацанами из команды когда был помладше. История о порошковой горчице в гетрах вратаря окончательно добила Алфёрову и она, заходясь заливистым смехом, хваталась за живот. Леве нравилось смотреть на её улыбку, а ещё больше нравилось, что причиной этой улыбки являлся он. Вскоре ребята добрались до ряда красивых узорчатых лавочек, стоящих по бокам усыпанной гравием дорожки. —Посиди, я сейчас, — попросил девушку Хлопов и скрылся из виду раньше, чем она смогла что-либо возразить. Минут пять Лёка провела в одиночестве. Лёва не соврал, сад действительно пришелся ей по душе. В детстве девушка часто гуляла в подобных местах с мамой и младшим братом. Они кормили уток, играли в прятки и догонялки, на мягком пледе устраивали пикники. Пение птиц, прохлада и покой напомнили Лёке о прошлом и о счастье, предательски ускользнувшем от неё, и к приходу Лёвы, погруженная в воспоминания девушка была уже абсолютно спокойна, если не сказать грустна. —Я вернулся. Держи, — парень протянул Алферовой мороженое и уселся рядом. Лёка удивлённо глядела то на него, то на неожиданно оказавшееся в её руках угощение. —Ты чего? — тревожно спросил он. —Не любишь что-ли? —Да нет, — поспешила успокоить его собеседница. —Я просто не ожидала. Сто лет мороженого не ела. Спасибо. Лека, отвлекшись наконец от вопросов к Хлопову, принялась жадно есть десерт, давая парню возможность тоже хоть что-то спросить. —А ты на долго сюда? — внимательно поглядев на девушку поинтересовался он. —Не знаю, — непринужденно пожав плечами ответила Алфёрова. —Думаю до нового года точно проучусь. —Ясно, — кивнул Лёва. Ответ не очень его порадовал. —Сильно скучаешь? —Да. По отцу. И по дому тоже, —подковыривая носком обуви камни на дорожке ответила Лёка. —Понимаю, — снова кивнул Хлопов. «Представляешь, меня в «Зенит» звали, но я не поехал. Не захотел в Питере один жить, тоже скучал бы. Вот так вот». —Ну и правильно. Семья- это самое важное что есть. Нельзя ей жертвовать, даже ради мечты, — решительно ответила Лёка. —Вот и я так думаю, — согласился он и тоже уставился в пол. Подсознательно парень почувствовал, что коснулся чего-то очень сокровенного, тревожащего Лёку, и не хотел насильно расспрашивать её об этом чтобы ненароком не причинить боли. —А ты уже смотрела «Терминатора»? — постарался сменить тему он. —Не-а, — оживилась девушка. —А его что, посмотреть можно? —Конечно, в видеосалоне. Хочешь пойдем? —Ага, давай, — улыбнулась Алфёрова и снова откусила пломбир. *** На тренировку Лёва, конечно же опоздал, за что получил нехилый нагоняй от главного тренера. Но никакие упрёки не могли смутить его. Даже когда Владимир Михайлович кричал Хлопов сдерживался, чтобы как дурак не заулыбаться. Осознание того, что только что произошло, заставляло его сердце биться быстрее в тысячу раз. Он думал о Лёке в раздевалке, думал о ней во время разминки и во время упражнений, думал когда прыгал и когда отрабатывал удары. —Хлопов!, — звук свистка заставил всю команду обернуться на второго тренера. —Давай-ка сюда. Парень отдал пас и побежал к краю площадки. —Да? — пытаясь отдышаться спросил он. Тренер слегка наклонился. —Я тебя не узнаю. Ты чего сегодня в облаках летаешь, что с тобой случилось? —Ничего. Всё в порядке. Простите, — поспешил ответить Лёвка. —Раз так, тогда иди и работай как следует. И поживее. Хлопов коротко кивнул и вернулся на поле. *** Остаток тренировки центральный нападающий действительно провёл неплохо. Старался сконцентрироваться лишь на том, что делает и выбросить из головы всё лишнее. Однако теперь, когда он ехал в автобусе и вглядывался в покрытые вечерним сумраком улицы в голове вновь всплывал образ смеющейся голубоглазой блондинки. Лёва уже догадался, что это значит, но эта догадка ничуть не напугала его. Он напротив, чувствовал себя очень даже счастливым. Может быть поэтому его не сильно расстроило то, что вместо заслуженного отдыха ему пришлось тащиться на другой конец города. А всё из-за капитана команды, Дениса Громова, на вчерашней тренировке неудачно упавшего и подвернувшего ногу. В связи с этим на Лёвку, как на его ближайшего друга, была возложена задача по доставке до больного какой-то исключительно редкой, имевшейся в наличии только у тренера, мази. Кировский район, в котором жил Ден, находился почти на краю Куйбышева и слыл самым опасным из всех. Он был, своего рода, оплотом гопников и шпаны и приличные люди без надобности там старались не появляться. А так как Лёва по всем параметрам попадал под описание человека приличного, ехать туда ему было не то что бы страшно, а как-то тревожно. Дрался он множество раз, причем не только с людьми, поэтому его настораживала не столько перспектива мордобоя, сколько неблагополучная, враждебная атмосфера царившая в Кировском. Не смотря на все опасения, парень благополучно добрался до дома капитана и передал лекарство. Конечно он не сумел отвертеться от уговоров Громовской мамы и с пол часа просидел у сокомандника в гостях за чаем с вафлями. А когда ночь плотной пеленой укрыла город засобирался домой. —Лёв, подожди! — крикнул Денис когда Хлопов уже обувшись стоял в дверях. Хромая и опираясь о стену капитан подошел к парню и протянул ему красную повязку. —Ден, ты чего? — тревожно глянув на друга спросил Лёва. Громов невесело улыбнулся. —Я у хирурга был сегодня. Мне как минимум две недели дома куковать, а у нас игра на носу. Так что ты теперь капитан, Хлопов. Пока я не вернусь, конечно. Лёва помрачнел. Со времён «Буревестника» его мучали кошмары о том, как он был капитаном и парень навсегда зарекся когда-либо снова занимать эту позицию. Он специально не проявлял желания быть лидером команды и надеялся, что эта участь его не коснется. Но что бы Левка ни делал, всё равно ощущал, как пацаны к нему тянутся. И по правде сказать, даже не знал, стоило ли этому радоваться. Сейчас же девятый номер понимал, что ситуация, откровенно говоря, патовая. Команда без капитана- всё равно что человек без головы, а единственный, кроме Громова, кто способен взять на себя такую ответственность это он. Скрипя сердце и переступая через невероятной силы внутреннее отторжение Лёва произнес: —Добро! И, вымученно улыбнувшись, пожал товарищу руку. *** На улице было уже по осеннему прохладно. Тусклый свет желтых фонарей пробивался сквозь пышные кроны деревьев, но его все равно не хватало, и дворы тонули в сумраке. Лёва шагал по почти безлюдным улицам со спортивной сумкой наперевес. С ней ему, в виде исключения, разрешили ходить даже в школу, потому как он считался выдающимся спортсменом, а спорт в СССР велено было продвигать и поддерживать. Мысли у Хлопова были крайне спутаны. С одной стороны капитаном, даже на время, быть он не хотел. С другой парень понимал, что этот иррациональный страх, появившийся так давно, что кажется уже и не в этой жизни, мешает ему и от него необходимо избавиться. Он миновал панельную девятиэтажку, у подъезда которой на минуту задержался чтобы рассмотреть необычного котёнка персикового цвета, свернул за угол и оказался в сырой, с кирпичными стенами, арке. В ней, словно созвездия в ночном небе, тлели, пуская клубы дыма, три сигареты. Курившие обернулись на Лёвку стоило тому оказаться под сводом. Парень быстро понял, что это представители местной фауны, «державшие» район. Хлопов мог бы развернуться и ретироваться, однако пройти под аркой было делом чести. Если бы он, поджав хвост, позорно сбежал, то потерял бы самоуважение. А это для него было смерти подобно. Именно по этой причине парень решительно зашагал вперёд. — Э, — бросил один из куривших и присвистнул: —Прикурить не будет? Лёвка глянул на говорившего: картуз, растянутый синий спортивный костюм, — всё как надо, всё по канону. Не останавливаясь он абсолютно ровно ответил: —Не ребят, не курю. Пацаны переглянулись и на их лицах расцвели полупьяные улыбки. Они отошли от стены и растянулись по арке, тем самым преграждая Лёвке дорогу. —Чё? — продолжил всё тот же в картузе. —Спортсмен что-ли? Хлопов остановился и без тени страха, глядя в глаза парню, видимо главному в этой гопарской стайке, ответил: —Ну допустим. —Ха! Между глаз пропустим? — ухмыльнулся беззубым ртом картузник. —А ты что, меткий? — дерзко бросил Хлопов. —Чё бля, совсем страх потерял? Бессмертный что-ли? Щас я тя на перо насажу! — злобно ответил гопарь и зашагал к Хлопову. Его «шестёрки» двинулись следом. Один, долговязый и конопатый, держался ближе к главному, второй, коренастый, стриженый под ноль, принялся обходить Лёвку и оказался у него за спиной. —Рискни! — с вызовом в голосе произнес Хлопов, уже понимая, что драки не избежать и прикидывая, кого стоит вырубить в первую очередь. —Ну всё, пиздец тебе парень, — прорычал беззубый и кинулся вперед. Удар пришелся на нижнюю челюсть. Жгучая боль за секунду разлилась от лица по всему телу, рот наполнился горячей кровью. Лёвка мотнул головой и тут же занёс кулак, вкладывая в удар всю силу своего тренированного тела. Одним движением он буквально впечатал противника в асфальт, умудрившись при этом увернуться от тощей руки конопатого. Его через пару секунд Лёва тоже «уложил», сначала ударив по корпусу, а затем добив резким апперкотом. —Кому ещё пиздец, — бросил он двум корчащимся на земле гопникам и сплюнул перемешанную со слюной кровь. Однако в пылу драки он совершенно забыл про третьего и теперь эта забывчивость грозила очень серьёзно. Краем глаза Хлопов увидел, как коренастый позади него дернулся. В сырой темноте блеснула «бабочка». —Блять, — пронеслось в Лёвкиной голове. Больше ни на какую мысль или действие времени не хватило. Противник уже находился непозволительно близко. Мгновение. Роковое, решающее. Лёвка словно в замедленной съемке видел, как лысый готовится ударить. Ещё одно мгновение. Из темноты молниеносно вырвалась тень. Бесформенная и до ужаса быстрая, глазу не зацепиться. С огромной силой она налетела на нападавшего, оттолкнула его от Лёвки, да так, что он, треснувшись об стену, осел и затих. «Бабочка» выскользнула из его руки и со звоном упала на асфальт. Хлопов замер абсолютно ошеломленный. Тень тоже застыла. Лёвке показалось, что она смотрит на него и он был прав. Вдруг осознание насквозь прошило и без того встревоженный мозг парня. Глаза напротив, яркими пятнами выделявшиеся на фоне тусклого силуэта, горели злобой. Нечеловеческие. Жуткие. Лёвка начал пятится. Он отлично знал их, те же что у Серпа, Глеба и даже Валерки. Глаза стратилата.