Всё поставлю на зеро

Ночная прохлада скользнула по дворам и улицам города. Большая желтая луна выкатилась из-за облаков и принялась заглядывать в усталые лица одиноких прохожих. Где-то вдалеке раздался протяжный собачий лай. Лёка, стоявшая у открытого окна, вздрогнула и словно очнулась от гипноза. Ветер трепал её длинные нечесаные волосы, задувал за шиворот, заставляя табун неприятных мурашек пробегать по спине. Напольные часы пробили девять. Голоса в гостиной давно стихли. Владимир, скорее всего, дремал. Он любил ложиться рано и вставать с восходом солнца. Лёка подозревала, что эта привычка тянулась за ним ещё с армии. Илья, в свою очередь, часто пользовался одним из немногих преимуществ вампирской жизни— возможностью не спать. Пару часов назад он, изрядно напомаженный и с тростью в руках, исчез в направлении одного из немногих приличных куйбышевских ресторанов. Одоевский был аристократом в самом полном значении этого слова. Любил хорошее вино и красивых женщин, презирал невежество и глупость, просаживал огромные суммы в карты, а главное, обладал исключительным, по его скромному мнению, благородством. Происходил он из знатной и очень уважаемой семьи, поэтому не имел ни малейшего повода в этом сомневаться и жил в своё удовольствие, порой месяцами бодрствуя и не давая спать своим многочисленным любовницам. Лёка, в отличие от него, следовала примеру брата. Ей не нравилось по долгу не отдыхать. Голова становилась тяжелой, мысли путались, да и дни тянулись бесконечным, бессмысленным потоком. Поэтому девушка старалась каждую ночь хоть ненадолго провалиться в беспамятство. Но всё-таки сейчас спать было ещё рановато. Алфёрова нервно повертела в руках телефонную книжку и бросила её на стол. Номер Хлопова бегущей строкой крутился в мыслях, но чем больше она думала, тем сильнее сомневалась в оправданности затеи. Лёка уже сочинила более менее подходящий для звонка повод—приглашение на дискотеку, но не знала сможет ли там, стоя у таксофона, набрать эти несчастные цифры.В итоге после длительных дебатов с самой собой Алфёрова решила, что сначала поговорит с братом Ульяны, а дальше уж как пойдет. С этим твердым намерением она пошире раскрыла скрипучие рамы. Звонить из дома ей не хотелось. Владимир мог услышать и как обычно пристать с вопросами. По этой же причине отпадал вариант проскочить через дверь. Сон брата был очень уж чутким. Лёке ничего не оставалось делать, как прибегнуть к менее популярному способу прогулки. Она перекинулась через подоконник и оглядела улицу. Никого нет. Отлично! Не хватало ещё свидетелей того, как подросток прыгает с четвертого этажа. Держась руками за стекло девушка вскарабкалась на деревянный выступ. Лёка знала, что ей ничего не будет, но ноги всё равно предательски подкосились. Больше высоты она боялась, разве что, укусить человека. —Вдох-выдох. Вдох-выдох, — вслух успокаивала себя девушка. —Один шаг и всё, главное не промазать и не плюхнуться в шиповник. А то местные бабки с ума сойдут от горя потери. Наконец она решилась. Три раза досчитала до трёх и отпустила раму, а затем, зажмурившись, шагнула в пустоту. Полёт длился недолго. Лёка и опомниться не успела как шмякнулась на асфальт рядом с клумбой. Ноги пронзила резкая, тупая боль. —Не промазала! — обрадовалась она и принялась медленно подниматься. Кровь стекала по рукам и коленям, пачкала новенькие джинсы, но девушку это не смущало. Кое-как она доковыляла до скрытой в густой листве беседки и, устроившись в ней, с облегчением выдохнула. Вывихнутая лодыжка ныла, ладони пекло. Лёка мужественно терпела. Минут через пять она внимательно оглядела руки. Свежие раны затянулись. О недавнем падении напоминали лишь разводы спёкшейся крови. Алфёрова предвидела это и заранее прихватила с собой чистый носовой платок. С его помощью девушка привела себя в более-менее приличный вид и, поднявшись со скамейки, направилась в сторону ближайшего таксофона. Вадик Ломакин оказался полным кретином. Лёка готова была поспорить что он носил высокие кеды и варёнки и приставал с тупыми подкатами к каждой второй девушке. Голос у него был высокий и наглый. Понятно, что за парочку заграничных кассет он и мать родную продал бы, поэтому Алфёрова пожалела, что сходу предложила ему ещё и июньский выпуск «Плэйбоя». Но делать было уже нечего. Коллекция Ильи лишалась ценного экземпляра, а Лёка взамен получала прекрасную возможность от души повеселиться. Как именно? О, это было сюрпризом для всех студентов, которые решат посетить субботнюю вечеринку. Попрощавшись с новым не очень уж деловым деловым партнёром девушка повесила трубку на рычажок. Ну вот и всё. Дело она сделала. Теперь оставалось решить звонить ли Хлопову. Лёку бросило в жар, а сердце, до этого кучу лет не бившееся, дёрнулось и потяжелело. Алфёрова прикидывала, что подумала бы на месте парня и как отреагировала бы, если бы уже Лёва вот так ни с того ни с сего ей набрал. —Если сейчас не рискну, на кой черт тогда спёрла книжку? —ругнулась на себя блондинка и полезла в карман за копейками. Прежде чем она успела снова засомневаться рука набрала номер и в этот же момент из головы вылетели все отрепетированные и заготовленные на этот случай фразы. В трубке послышались долгие протяжные гудки. *** —Мам! Мама! —Лена с криком забежала на кухню. —Там какая-то девочка Лёвке звонит. —Какая? Ульяна что-ли? — Нина Александровна вытерла фартуком мокрые руки. —Нет, — яростно замотала головой девочка. —Другая, я такую не знаю. Брови женщины от удивления поползли наверх. Она быстро прошагала в зал и подняла трубку, драматично свисающую со стола на пружинящем проводе. Сколько раз говорила дочке не бросать её вот так! —Алло? Из трубки раздался звонкий голос: —Здравствуйте! —Здравствуйте. —Пожалуйста, позовите Лёву к телефону. —А Лена вам не сказала? Он ещё не вернулся. Нина Александровна глянула на часы. Девять пятнадцать. Сын действительно уже должен был прийти с тренировки, но, видимо, у него, как и вчера, появились какие-то неотложные дела. —А, ясно, —откликнулись на другом конце провода. —Тогда извините. До свидания. —Эй, погодите. Может ему передать что-нибудь? Или сказать, что вы звонили, как вас зовут? —Спасибо, ничего передавать не надо. И, если можно, не говорите, что кто-то звонил. Всего хорошего, до свидания. Незнакомка повесила трубку не дав Нине Александровне сказать и слова. Женщина встала и устало покачала головой. Более странного телефонного разговора у неё ещё не было. Но всё-таки он не был похож ни на шутку, ни на розыгрыш. Интуиция подсказывала Нине, что сын только что прощёлкал что-то очень важное и она, как мать, конечно же не может ему об этом не рассказать. *** Лёка шлепнула себя по лбу ладонью. —Идиотина! Honte et honte! Она поспешно отошла от таксофона, будто эта безмолвная железная машина была свидетелем её позора, и, шаркая опавшими кленовыми листьями, побрела домой. —Может это и к лучшему, —думала девушка, —и не надо было нам говорить? Бог отвёл. Глупо и бессмысленно это всё. Лёка пнула гнилое яблоко. Оно полетело по странной, кривой траекторией и разбилось о забор. —Владимир же сказал оставить его в покое. Может это знак, что так и надо поступить? Она свернула за угол и оказалась на своей улице. Прыжок из окна, бесспорно, был отличным решением, но как теперь возвращаться обратно было ещё не ясно. Придется либо лезть по пожарной лестнице, либо звонить в дверь и спорный вопрос что лучше: снова расшибиться или выслушивать нотации брата. —Решено. Больше никакого Хлопова. И думать о нём забуду! —твердо решила девушка заходя в подъезд. (Всё-таки из двух зол она выбрала меньшую. Владимир может причинить только моральную боль. Физической на сегодня уже хватило). —Даже не заговорю с ним! —все больше распаляясь твердила Лёка. Остановившись на этаже она без раздумий нажала на кнопку звонка. —И всё-таки, где он шляется в такое время? *** —Лёв, ты кажется поговорить хотел, —начал Валерка и потер пальцами переносицу. —Хотел, да только ты, видно, не хочешь! — А я знаю всё, что ты мне скажешь. Что вампиры снова в городе, что нужно что-то делать, —Лагунов тяжело вздохнул и откинулся на спинку дивана. Он не мог припомнить, чтобы нанимался в актёры, но теперь, как бы ни было тошно, был вынужден играть. В школе— прилежного ученика, дома—послушного сына, на улице—хорошего, весёлого друг. А кем был он когда оставался наедине с собой? Уродом, чудовищем, бездушным, холодным. Валера везде чувствовал себя чужим, но научился маскироваться. Смеяться если даже если не смешно, говорить, даже если каждое слово даётся с трудом и улыбаться, если на самом деле мысли чернее самой черной тучи. В душе он завидовал Хлопову. У того мечты, планы, вся жизнь впереди, а у него что? Пустота, непроглядная и холодная. А после смерти Сергушиной и надежды на то, что всё изменится не осталось. —Конечно нужно что-то делать, Валер! Для начала позвонить Валентину Сергеевичу. Пусть скорее возвращается из Казани. Лёва соскочил с подоконника и уселся на диван рядом с другом. А, Валер? Помоги выследить. Ты же их чувствуешь, ну своих. —Каких своих, ты совсем что-ли? —раздражено бросил Лагунов. —Блин, прости. Я имел в виду… —Да понял я. Парень снова тяжело и гулко выдохнул и уронил голову в ладони. —Эй, ты чего? —встревоженно проговорил Хлопов наклоняясь к другу. С минуту Лагунов молчал, а потом, качая головой, еле слышно произнёс: —Я не могу. Не хочу. —Что? Что не хочешь, Валер? — Ничего. Просто ничего не хочу. —Но мы не можем всё так оставить! —Ты! Ты не можешь! А я, мне кажется, уже могу. Как представлю, что всё заново, так мне тошно становиться, —Валера пристально глянул на Хлопова. —Я уже потерял Настю, и ты чуть не погиб, и это всё моя вина. Сейчас просто хочу жить как нормальный человек, понимаешь? Хотя бы попытаться. Лёва кивнул. —Понимаю, честно, но они ведь убивают… —В городе каждый день кого-то убивают, —буркнул в ответ Лагунов, —и что теперь, всё бросить и бежать на помощь? —Валер, я тебя не узнаю. —А это и не я, Лёв. Ещё не понял? —Зря ты так. Ты не такой, как они, ты другой. Сильнее. —Ты ничего не знаешь! Ты и понятия не имеешь какого это всё время бороться! Я сдохнуть хочу, но, блять, встаю и каждый день делаю всё, лишь бы только это чудовище не вырвалось. Я каждый день его в себе убиваю, каждый день, а ты мне говоришь снова за кем-то следить. Да я плевать хотел. Валера помоги! А мне кто поможет? А? Ну скажи! В дверь Валеркиной комнаты постучали и вопросы, сложные и горькие, так и остались без ответов. —У вас всё нормально? — аккуратно поинтересовалась Мария Павловна. Парни почти синхронно кивнули. —Ну ладно. Потише будьте, телевизор не слышно. Ответом ей снова послужили два коротких кивка. Женщина сдержанно улыбнулась. —Ой, чаю не хотите? — спохватилась она на полпути. —Валер? —Нет —Лёв? —Лёва уже уходит. —Да, мне пора, —подхватил Хлопов сгребая в охапку свои вещи. —До завтра, Валер. Мы не закончили! Но далеко Хлопову уйти не удалось. В коридоре его вновь настигла тётя Маша. —Лёв, как мама? —глядя на завязываюшего шнурки парня сверху вниз поинтересовалась она. —Хорошо. —А Лена как, поправилась, в садик ходит? — вкрадчиво продолжала женщина. —Да, уж неделю как. —Ну хорошо, а чайный гриб, который я передавала… —Тёть Маш, ну какой гриб, вы же явно не о нём хотите поговорить, — выпрямившись шепнул Лёва будто весь их разговор был какой-то тайной. Мария Павловна неловко улыбнулась, так, будто её застукали за кражей жвачки в магазине. —Да, да, ты прав. Валера. Как он? —произнесла она и голос её дрогнул. —Нормально, —поджав губы ответил Лёва. —В последнее время он сам не свой. Нет, ну он и был всегда немного странным, отчужденным, но сейчас. Я просто не знаю даже что делать. Он ничего не говорит, но, понимаешь, я чувствую, что на душе у него неспокойно. —Я тоже чувствую. Это пройдет. Время сейчас такое, тяжелое. Экзамены на носу, из каждого утюга твердят, что взрослая жизнь вот вот начнется, в школе кошмарят. Вы не переживайте так, всё наладится. —Ты так считаешь? —Ну конечно. Не обижайтесь, но Валерка и правда у вас настоящий чудак. Слишком много думает. Женщина улыбнулась. На этот раз уже не печально. —А ещё он очень вас любит. Глаза Марии прояснились и заблестели. Лёва почувствовал, что если он простоит в коридоре ещё хоть минуту, то ему придется утешать плачущую тётю Машу. —Ну ладно, я побегу. Поздно уже. —Да, конечно. Пусть мне Нина позвонит, когда будет минутка. —Хорошо, до свидания! —До свидания! Когда Лёвка вышел из подъезда его часы, мерно тикая, показывали без семи минут десять. Хлопов разочарованно цокнул языком. —Ё-моё, ещё уроки. Долбаная химия, — простонал он и быстрее зашагал в сторону остановки. На Лагунова парень не обиделся. Ему было больно, это правда, но чтобы дуться или держать зло-никогда. Валерка был другом, да странным и нервным, да со сложным характером, но он был настоящим, близким по духу, а такими людьми разбрасываться нельзя. К тому же, чем старше они становились, тем яснее Лёва осознавал ЧТО тогда в «Буревестнике» сделал для него и ещё двенадцати ребят Лагунов. Он чувствовал, что в неоплатном долгу перед другом и считал, что по сравнению с этим время от времени терпеть его психи — сущий пустяк. Тем более в многом Валера был прав. Лёва действительно не мог понять его. Свои чувства и мысли за те три недели он помнил туманно и смутно, так, будто пребывал к сюрреалистическом кошмарном сне. *** Надежда повернула ключ в замке зажигания новенькой «Волги». —Ну что ты ждешь, поехали! — нетерпеливо елозила на где-то сзади Вера. —Я уже себе всё что можно отсидела. —Замолчи! Дверь подъезда медленно распахнулась. Женщины замерли и уставились в темноту. —Дурная кровь…ненавижу, —по-звериному зарычала Вера, стоило уличному фонарю осветить лицо Хлопова. Её сестра пренебрежительно поморщилась. —Ладно, здесь ловить нечего. Он уже не выйдет, поехали, — наконец скомандовала старшая и машина медленно тронулась. —Надь, я вот чего не понимаю: почему Любка нас заставила этим заниматься? Почему не приказать пиявчикам? —Ты дура что-ли? Этот Лагунов, чтоб он провалился, Глеба голыми руками, а ведь он даже не стратилат, — Надежда вновь скривилась так, будто произносить эти слова ей было физически больно. Ты представляешь, что он с твоими пиявчиками сделает? —И всё-таки, почему я, воплощение зла на Земле, должна как дурочка играть в шпионов? Можно же просто его раз и прихлопнуть—младшая ударила рука об руку имитируя характерный звук. —Вот именно, зло должно рождать зло. Балда, а не посланник дьявола! Мы парню помогаем встать на путь истинный, видишь он запутался, природе противится. Здесь прихлопнуть не получится, один уже попробовал и где он теперь? Здесь аккуратно надо, не торопясь, выждать момент. Ещё и с Алфёровыми как-то разделаться. —Твари, вечно под ногами путаются, —снова рыкнула Вера. —Без них давно бы уже всё готово было. Ненавижу! Особенно эту мелкую суку. Заживо бы её сожрала! —Тихо, тихо ну ты чего, успокойся, —затараторила Надежда вдавливая педаль газа в пол. —Не горячись, всё будет. Их ошибка— наш шанс, и нужно подождать, когда они её допустят. Мы ведь никуда не торопимся, правда?