Всё поставлю на зеро

В квартире у Витьки Пилюгина было уже с десяток человек. Друзья, приятели и знакомые хозяина с трудом помещались даже в просторной гостиной. Те, кто был понаходчивей сразу заняли кресла, остальные ютились вокруг телевизора на табуретках и стульях. Но никто и не думал жаловаться. А всё потому, что у Пилюгина был видик, а ещё дядька, работающий на мосфильме и стабильно присылающий племяннику пиратские кассеты. Сокровище в виде дорогой техники появилось у парня не так давно. Этому частично поспособствовали древнерусский недотёпа, обронивший пятьсот лет назад под Суходолом кошель с медяками, и родители, благополучно нашедшие этот самый кошель на раскопках и отмеченные за это значительными премиями. С тех пор у сына археологов появилась целая куча новых друзей, беспрестанно напрашивающихся в гости. Среди толп этих безликих подлиз приятно выделялся Хлопов, знавший Витьку лучше всех присутствующих в квартире вместе взятых. Правый полузащитник Пилюгин был его вторым, после капитана Громова, товарищем. Не перечесть сколько побед они успели разделить, над сколькими поражениями вместе сокрушались. И не удивительно, что хозяин квартиры запретил гостям занимать диван, самое козырное место. Этот оплот комфорта и удобства одиноко стоял у стены дожидаясь своего законного хозяина. Витька глянул на часы и нетерпеливо закусил губу. Лёва опаздывал, на него это не похоже. Однако Пилюгин не злился. Наоборот, его, с каждой минутой всё сильнее распирало от любопытства. Он то ходил из угла в угол, то выглядывал в окно, то проверял не плюхнулся ли какой-нибудь дебил на диван, предназначенный исключительно для друга и его загадочной спутницы. И какого же было его разочарование, когда на пороге квартиры вместо девчонки появился Лагунов. Парень ненавидел его всей душой и искренне не понимал, что Лёва нашёл в этом мрачном, занудном ботанике. Он вопросительно глянул на Хлопова, но для приличия всё же натянул дружелюбную улыбку и пожал руки обоим гостям. —Классная подружка у тебя, здорово! Валера раздраженно закатил глаза. —Здорово! —улыбнулся Хлопов. —А ты не завидуй. —Да Боже упаси, Лёвыч, я ж по-дружески! —поспешил оправдаться Пилюгин. —Мы не одни. Девочки на лифте поехали, а мы пешком, —холодно пояснил Лагунов. И действительно, вскоре в коридоре появились ещё двое. Ломакину Витька знал, поэтому как только она показалась в поле зрения бросил ей сухое «привет». Другую же, худую блондинку, никогда прежде не видел. —Лёка-Витя, Витя-Лёка, — Хлопов особенно не утруждаясь представил ребят друг к другу и поспешил пройти в зал, избегая хитренького, одобрительного взгляда Пилюгина. Алферова с полуулыбкой кивнула новому знакомому и вслед за друзьями направилась в комнату. Кинолюбители, ожидающие когда-же наконец хозяин включит видеомагнитофон глянули на вошедших с нескрываемым облегчением. Уля видела, что Хлопов идёт самым первым, поэтому ловко обогнала его и принялась, извиняясь, протискиваться к дальнему краю дивана. Лёвка же сразу раскусил девушку и притормозил, пропуская вперёд сначала Лагунова, а затем Лёку. Так они с Ломакиной оказались по разные стороны друг от друга. Тем временем Пилюгин выключил свет, задёрнул гардины и принялся колдовать над видиком. Зрители нетерпеливо елозили на местах. Ломакина тоже никак не могла успокоиться. С недавних пор следуя советам подруг, отлично осведомленных в любовных делах, она решила действовать. И сейчас в её голове происходил настоящий мозговой штурм. —Валер, пусти! —наконец шепнула она и принялась протискиваться обратно. Отдавив все ноги Лагунову девушка хотела было сесть между Лёвой и Лёкой, но Алферова не поняла её многозначительного взгляда и с места не сдвинулась. Тогда Ульяна втиснулась с другой стороны. —Там от окна дует, —пояснила она слегка наклонившись к Лёве. —Ясно, —кивнул тот и уставился в экран. Благо Пилюгин наконец сообразил как сделать так, чтобы всё заработало и фильм начался. Первые минут двадцать Хлопов вообще не вникал в то, что показывали. Его до дрожи бесила сложившаяся ситуация. Хотелось схватить Алферову и утащить отсюда подальше, побыть наедине, поговорить. Но вместо этого приходилось сидеть в компании сомнительных, надоедливых личностей. Боковым зрением он замечал, что Ломакина таращится на него и от этого взгляда становилось тошно и неловко. Кое-как спасало положение только то, что Лёка всё ещё была рядом. Иногда она слегка поворачивалась и шептала какие-то комментарии по поводу фильма. И тогда Хлопов под предлогом того, что не расслышал, наклонялся к ней ближе. Так он чувствовал сладковатый запах духов, а по шее, будоража нутро, скользило тёплое девичье дыхание. Однако прилично сконцентрироваться всё равно не получалось. То Ульяна приседала на уши с дурацкими вопросами, то Пилюгин носился по залу с разъяренными возгласами, потому что пацаны, Бог знает зачем, полезли в сервант. Лёва запрокинул голову и раздраженно выдохнул, а затем резко вздрогнул. Его руки, мягко покоившейся на колене, коснулась холодная ладонь Ломакиной. Ошарашенный парень попытался заглянуть ей в глаза, но Уля смотрела прямо перед собой не мигая. Через это касание, через то как крепко она сжимала его руку, чувствовались напряжение и страх, которые в эту минуту испытывала девушка. Лёва до боли стиснул челюсти. Ему не хотелось разбивать мечты этой в общем-то милой и даже симпатичной девушки, но его сердце горело и билось для другой. Той, чьи глаза сейчас в удивлении таращились на место, соприкосновения их с Ульяной рук. На мгновение взгляды ребят встретились и в голубой полутьме Хлопову показалось, будто на лице Алферовой мелькнула тень разочарования. Впрочем, может, и не было этого. Проверить, увы, не представлялось возможным. Парень аккуратно перехватил уже успевшую вспотеть ладонь Ульяны и медленно поместил на диван подле себя. Затем, полностью накрыл её своей и слегка надавил, тем самым словно указывая: «Вот твоё место, дальше не смей». Наконец разорвав непрошеный контакт парень вздохнул с облегчением. Он надеялся, что уж теперь-то Ломакина всё поймёт и наконец отлипнет от него. Хотя, по хорошему, с ней конечно стоил нормально поговорить. —Как тебе тачка? —шепотом обратился к сидящей рядом Лёке Лагунов. Та тряхнула головой и пристальнее вгляделась в экран. —Ну Кадиллак, на Эльдорадо похож, ничего такого, —констатировала она. —Не знала, что ты машинами увлекаешься. —Да не особо, просто так странно выглядит. Не понимаю красиво это или убого. —Красиво как по мне, но ездить на такой удовольствия мало, ещё и стоит целое состояние. Валера вопросительно покосился на говорившую: —Откуда знаешь? —Во Франции каталась. Чуть муху не проглотила. Ужасное воспоминание. Лагунов подавился смешком. Кто-то сидящий впереди обернулся и недовольно шикнул в их сторону. —Расскажи ещё! — сделав голос на пол тона тише потребовал парень. —О чем? —Да о чем угодно. В Лувре, например, была? Лёка улыбнулась: —Ну конечно, раз десять. Мы в шестом округе жили. Через Сену переходишь вот тебе и Лувр и Пале-Рояль. —Погоди, так ты там жила? Я думал просто ездила. Алфёрова неловко пожала плечами. —Ну да, какое-то время. Не так давно вернулась в Москву. —Ясно. Это здорово, —кивнул Валера. История жизни Лёки с каждым днём обрастала всё новыми деталями, а ответы порождали новые вопросы. По девушке, конечно, сразу было видно, что она не какая-нибудь там колхозница, но и на классических «модниц» Лёка не походила. Взять ту же Ломакину. Лагунов руку на отсечение готов был дать, что если бы ей довелось хоть одним глазком увидеть Париж, да даже Ригу, то на следующий день весь Куйбышев содрогался бы от этой новости. Алфёрова же жила за границей, но похоже, заявлять об этом во всеуслышание не планировала. Она вообще была какая-то нехвастливая что-ли. Парень невольно подмечал, что на ней почти каждый день новые украшения: золото, серебро с камнями, явно не фианитами, — и что одежда у неё уж точно не «Первомайская заря», и даже не фирмà. В школу Лёка ничего такого естественно не надевала. Но однажды Валерка столкнулся с ней на радиорынке (что она там забыла это уже другой вопрос) и на новенькой был невероятно изящный твидовый костюм, маленькие пуговки которого украшал Шанелевский логотип. «Наверное так и выглядит настоящее богатство»—думал он. «Когда тебе никому ничего не надо доказывать». Именно этим Лёка приятно привлекала его. Лагунову почему-то казалось, что она настоящая, что не врёт. И Лёка действительно не врала. Долгое время они с Владимиром жили в Париже. Но потом его близкого друга, журналиста скандальной оппозиционной газеты Матео Сореля застрелили в его собственной квартире. Алфёров возненавидел город, не смог больше в нём оставаться и они с сестрой перебрались в Марсель. Там и обосновались. А теперь вот снова оказались в России. —Ты и по французский говоришь? —с минуту помолчав спросил Лагунов. —Ага. И даже очень хорошо. Почти как на русском. —А скажи что-нибудь. Лёка нахмурила брови в попытке придумать что бы такого сказать. —Ладно. Que celui que je dis soit heureux. —Красиво. Что значит? —Ээ, ну… Скажем, я пожелала тебе кое-что. —Надеюсь хорошее. —Ну конечно! —Алфёрова поймала легкую полуулыбку парня и пытаясь вникнуть в сюжет, ход развития которого упустила, уставилась в экран. Вдруг неожиданная, резкая боль пронзила её голову. Она началась с макушки, а дальше медленно перетекла в затылок. Казалось, кто-то раскаленным шилом пробивает кости черепа. Перед глазами поплыло. Лёка надавила на виски и тихо простонала. Уля не услышала, сидела слишком далеко. Хлопов тоже не слышал, как раз в этот момент отошел хлебнуть воды. Зато Валера был рядом. —Эй, ты чего? — обеспокоено спросил он и подался вперёд. —Ничего, всё в порядке, —замотала головой девушка. Неожиданный приступ уже понемногу отпускал, оставляя за собой неприятный привкус испуга вперемешку с растерянностью. Так больно Лёке давно не было. —Точно? —участливый голос Лагунова продолжал звучать где-то над ухом. —Да, да. Просто что-то голова резко заболела. Сейчас уже всё, проходит, — с облегчением ответила девушка и медленно выдохнула. —Давай руку! —Валера требовательно уставился на Лёку. —Что? Зачем? —растерянно прошептала она. —На ладонях есть точки, которые за всё тело отвечают. Достаточно просто помассировать и голова болеть перестанет. У меня мама постоянно такую фигню по телеку смотрит. Не знаю насколько это работает, но попробовать стоит. Или могу попросить у Пилюгина цитрамон. —Не нужно. Я согласна, —девушка протянула ему ладонь. —Обожаю антинаучные методы. Валера осторожно обхватил её кисть и принялся с довольно сильным нажимом массировать подушечки пальцев. Внутри у Алфёровой всё сжалось, но не от внезапно нахлынувших чувств, а от того какую страшную, бешеную силу таили в себе касания парня. Она сочилась из него, зловещая, черная. Валера Лагунов не человек. Они оба нелюди. И только сейчас, только в этот момент Лёка действительно это осознала. Ей хотелось чтобы он немедленно отпустил её, потому что боль с новой силой пронзила затылок. Но вместе с тем парня было невероятно жалко. Никто не научил молодого стратилата как обуздать эту тьму. У Алфёровой был Володя. На первых порах когда становилось совсем невыносимо он нянчился с ней как с младенцем. Показывал и рассказывал всё, поддерживал, утешал. Да и сейчас девушка обращалась к нему с любым вопросом. А к кому мог прийти за советом Лагунов? Видимо ни к кому, раз не умел делать простейший блок. —Лёк, всё нормально? Ты дрожишь вся, —сильнее вцепившись в руку девушки спросил Валера. Алфёрова ничего не ответила, лишь с силой выдернула ладонь и, вскочив с дивана, побежала к выходу. Парень, естественно, подорвался вслед за ней. Лёку он нагнал лишь на лестничной площадке. —Постой, да погоди ты! Девушка замерла и затравленно уставилась на Лагунова. —Я что-то сделал не так? —Нет, —решительно ответила она.—Просто хочу домой. Мне плохо. Голова раскалывается, перед глазами белые пятна. —Хорошо. Понял. Давай уйдем. —Ты тоже? —Да. Лёка зашагала вниз по лестнице не обращая внимания на шагающего вслед Лагунова. Ей было настолько дурно и душно, что думать ещё и о нем не хватало сил. Подъездная дверь скрипнула и неохотно поддалась, позволяя девушке наконец сделать глоток свежего воздуха. —Ну как, лучше? —встревоженно задал вопрос парень. —Да, да. Я пойду, а ты вернись. Объясни всё ребятам, иначе некрасиво получается. Лёка медленно зашагала по бетонной дорожке. —Нет, я провожу. Не хватало ещё чтобы преставилась по дороге. —Ну это вряд ли. Ладно, если так хочешь догоняй. Всю дорогу до Лёкиного дома они молчали. Валера не хотел усугублять неважное состояние спутницы своими вопросами. Да и о чем спрашивать? Опять о всякой ерунде. Поэтому парень неспешно шел рядом, поглядывая как бы Алфёровой не стало хуже. Но ей, кажется, на воздухе полегчало. К тому моменту как из-за угла показался кремовый фасад тринадцатого дома девушка заметно оживилась и Валера наконец почувствовал, как его отпускает тревога. —Ну всё, я пойду, —сказал он. —Попробуй поспать что-ли. И выпей таблетку. —Стой, — окликнула Лёка. Она слегка отодвинула воротник форменного платья и аккуратно сняла с шеи одну из цепочек. Когда украшение оказалось у неё в руках девушка ещё раз оглядела его, а затем протянула озадаченному Валере. —Что это? —парень принял кулон и тоже внимательно рассмотрел его. Гладкий черный камень красиво бликовал на солнце. —Подарок. Валера удивленно уставился на собеседницу: —Спасибо конечно, но… с чего вдруг? —Да просто так, захотелось. А что, это странно? —Нет, почему? Мне приятно, просто неожиданно. Обсидиан? —Угадал, —улыбнулась Лёка. —Обещай носить! —Конечно! Обещаю! На этом они распрощались. Валера пошел домой, а Лёка скрылась в подъезде. Несмотря на клокочущую внутри боль, Алфёрова была крайне довольна собой. Ей удалось подсунуть Валере камень, который, способен свести голод почти к минимуму. Нужно было только чтобы парень надел его и Лёке почему-то казалось, что он непременно это сделает. *** Когда светло-желтая «Волга» припарковалась у высокого каменного забора на Заярье уже опустился промозглый серый вечер. Надежда вышла из машины гневно хлопнув дверью. Туфли тут же увязли в размокшей от дождя земле. —Блядство! — выругалась она выбравшись бетонную дорожку. —Денег хоть жопой жуй, а подъезд нормальный сделать не может! Женщина нажала на кнопку звонка. Через минуту тяжелые ворота открылись и домоуправитель пропустил гостью на территорию усадьбы. —Хозяйка дома? —звонко цокая каблуками спросила Кочергина. —Дома, но просила не беспокоить, —ответил седой, скрюченный мужчина. —Плевать, у меня серьёзный разговор. Пойди предупреди, что сестра пришла! —Но Любовь Леопольдовна сказала…—хотел было возразить домоуправитель. —Заткнись и делай что говорят, —рявкнула ему Надежда. Мужчина тяжело вздохнул и, когда они вошли в дом, тут же скрылся в одной из комнат, а возвратившись пригласил уже раздевшуюся женщину пройти. Надо сказать, что дом начальницы областного управления культурой слыл одним из самых роскошных и богатых в поселке. Однако из-за высокого, почти трехметрового забора виднелись только бордовые скаты крыш, поэтому жителям оставалось лишь гадать как же на самом выглядит обитель Любови Леопольдовны. Надежда распахнула тяжелую дверь и шагнула в комнату старшей сестры. В нос тут же ударил тяжелый запах сигарет и потных тел. На постели в груде подушек валялся, очевидно в беспамятстве, абсолютно голый парень. —Опять с пиявцами трахаешься? —Надежда скривившись покосилась в сторону кровати. —Ой как грубо! —отходя от туалетного столика ответила Любовь. Пара прядей выбилась из её обычно строгой, прилизанной прически. На теле кроме пары браслетов и бус ничего не было, и всё же она потянулась к сестре пытаясь обнять. —Фу! Прикройся хоть, содомитка! Старшая закатила глаза и хохотнула, обнажая острые, как лезвия, зубы: —Спасибо за комплимент, но ты же знаешь, содомиты в сравнении со мной ангелы божьи! —Знаю! Вот и жалею парнишку, —холодно ответила Надежда. —Ой не ври, мы с тобой давно забыли, что такое жалость и ты это знаешь. Не надо подражать людям. Не в этом доме. —Я поговорить пришла. Уделишь мне время или у тебя второй круг? —женщина вновь пренебрежительно глянула на измотанное тело. —Нет уж, с него хватит на сегодня. Не хочу остаться без еды. Любовь подошла к большому платяному шкафу, сняла с вешалки тяжелый, расшитый стеклярусом халат и, наспех запахнувшись, покинула комнату. Сестра вышла вслед за ней. —Ну что ты хотела? —присев в кресло заинтересованно спросила старшая. —Нам надоело. Мы хотим покончить с Лагуновым. Пришла предупредить, что будем действовать. —Ясно, —кивнула старшая. —Эта безмозглая тебя надоумила? Кстати где она? —Вера? На охоте в каком-то пивняке. Но дело не в ней, —Надежда скрестила ноги. —Всё слишком затянулось. У нас есть дела поважнее, а мы таскаемся за этим шкетом как будто в первый раз. —И что ты предлагаешь? —Моя пиявица, та что его одноклассница, сказала что в субботу у них намечается то-ли какая-то дискотека, то-ли тусовка. Следовательно это будет поздняя ночь. Даже если Алфёров окажется поблизости, то точно не сможет всё контролировать. Ну увидит, что Лагунов зашел в подъезд, а дальше? А дальше либо домой свалит, либо посидит ещё немного и всё равно свалит. А мы как раз парня и встретим. —Что, прямо в подъезде? —скептически изогнув бровь спросила старшая. —Ну да, ты же знаешь, мы умеем работать тихо. Тем более план еще не точный. Рассказываю в общих чертах. —К плану претензий нет, делайте как привыкли. Но зачем ночью? Это опасно, он всё-таки сильный. Надежда разочарованно покачала головой: —Так и мы не слабые. Люб, просто доверься. Сделаем всё как надо. Уже в воскресенье он будет стоять перед тобой по локти в крови своих пиявцев. Знаем, не первый год работаем. Старшая тяжело вздохнула и принялась нервно наматывать прядь на палец: —Слишком много «но». Ещё и с Владимиром непонятно как сложится. —Ну это просто смешно! —вспылила Надежда и вскочила с места. —Какого черта мы пятиминутную работу растягиваем на месяц?! Что такого особенного в этом Лагунове? —Сядь! —прошипела Любовь. Сестра затихла и опустилась в кресло. —Действуй, раз так нетерпится. Но если облажаешься, сама знаешь, он никого не пожалеет, и тебе и мне бошки снесёт. Надежда, получив, хоть и не совсем воодушевляющее, но всё-таки разрешение, кивнула и, больше ничего не сказав, покинула комнату. —Вот тупорылая! — в сердцах бросила старшая как только тяжелая дверь захлопнулась.—Можно подумать мне сдался этот парень! Пётр Николаевич его себе хочет, а этому толстосуму вынь да положь. Женщина изнеможенно откинулась на спинку кресла. —Боже, дай мне сил! —промолвила она, а затем поняв, что сказала гулко и зловеще рассмеялась.