Ну же, влюбляйся!

Прошло три дня с тех пор, как Изуку обиделся на мужа. Но никакого теплого примирения со слезами на глазах до сих пор не произошло, хотя омега ждал. С Шото они практически не разговаривали. Мидория всем своим видом выражал обиду, когда они оставались наедине. Прежде подобного за ним не наблюдалось: Изуку ненавидел обижаться и ругаться. Обычно первый шел поговорить, объясниться. Сразу всё решить и, если потребуется, разорвать общение. Но с Тодороки заговорить не мог. Ему не хотелось даже думать о том, что произошло, хотя это и заполняло все его мысли, ему не хотелось говорить таких смущающих вещей. И Мидория знал, что, так или иначе, разорвать с Шото отношения не сможет. Они в браке, придется учиться жить вместе. Каждую ночь альфа подходил к его кровати, извинялся и обещал, что обязательно скажет это Изуку лично следующим же днем. Но день наступал, а сказать Тодороки так и не решался. Омега не мог понять, что его останавливает. Неужели приятно только при Энджи общаться нормально, а, оставаясь один на один, только и делать, что молчать. Прежде Мидория легко решал конфликты. Просто говорил, что именно его не устраивает, а не уходил обижаться. Если договориться получалось, то отношения становились только крепче, если не получалось, их приходилось разрывать. Но с Шото… Омега не мог унять злости, когда прокручивал случившееся в голове. Ему хотелось накричать на альфу и хорошенько огреть его подушкой по голове, назвать балбесом и последним кретином. Но Изуку не решался. Сделай он так, они бы точно поговорили. Сделай он так, смог бы выпустить весь свой гнев. Сделай он так… Но Мидория стеснялся заговаривать с Тодороки, когда они оставались одни. Просто физически рта не мог открыть, даже если и знал, что хочет сказать. Шото ему не помогал. Иногда смотрел на него пристально, о чем-то явно думая, Изуку ожидал, что вот-вот альфа поднимет этот разговор, но он никак не решался. Мидория не мог злиться на него за неуверенность, сам был таким же. – Дети! – послышался крик из гостиной. Омега выбежал с кухни, где пил чай. – До учебы осталось всего несколько дней. Вы так и собираетесь бездельничать? – с напускным недовольством спросил Энджи. Они встретились взглядом, и альфа улыбнулся. Изуку только неловко перемялся. – Может… эм, я мог бы заняться уборкой, – неуверенно предложил он, подходя ближе. – Да это я на сына ругаюсь больше, – пояснил Энджи негромко. – Шото, где ты! – крикнул. Тодороки появился из комнаты и свесился через перила на втором этаже, сонно их осмотрев. Мидория ничуть не был удивлен его состоянию: альфа каждую ночь ложился позже Изуку, неудивительно, что днем чувствовал себя неважно. Омеге даже было его немного жаль, но он успокаивал себя мыслью, что Шото это должно сагитировать решить их проблему. – Я уже всё по дому переделал. Кран в ванной потек – я починил. Можно поспать? – спросил он кисло. Энджи мотнул головой. – Ну нет. Дома будете сидеть, когда учеба начнется. Свободное время нельзя впустую тратить, – наставительно сказал он. – Сходите развейтесь, что ли, если работы никакой нет. – Развейтесь? – повторил Тодороки слегка иронично, смешно поморщив нос. – Нет настроения, – он бросил взгляд на мужа, тот поежился. Всё ещё злился. Как Шото мог так бесцеремонно к нему пристать? Фу, противный. Вспоминая об этом, Изуку готов был зарычать. Зачем было так торопиться? А сейчас так тормозить и не извиняться! Не сказать, что Мидория ждал именно извинений. Ему хотелось, чтобы Тодороки хотя бы объяснил мотив своих действий. Ему достаточно было даже просто того, что Шото поднял бы эту тему. Омега бы объяснил ему все причины своего недовольства. Ему так хотелось высказаться. – Если нет настроения гулять, я сейчас тебе работу найду, – неожиданно строго объявил Энджи. – Я понял, – Шото привычно кисло скривился. Он знал, что с отцом шутки плохи. – Иду собираться. – Это… разве не слишком жестоко? – тихонько уточнил Изуку, провожая мужа взглядом, и осекся, посмотрев на свекра. Вдруг подумал, что сказал лишнего. Тот только фыркнул. – С ним иначе нельзя. Честно тебе сказать, он работящий только тогда, когда проблемы есть, дела какие. А если дел нет, лентяй редкостный, – вздохнул Энджи. – Он же ходит на тренировки по карате, – попытался защитить мужа Мидория. За время его пребывания в их доме Шото отлучался по этой причине уже дважды. – Да это он больше перед друзьями понтуется, – поморщившись, заметил Энджи. Он уже несколько раз упоминал друзей сына, каждый раз был наполнен отвращения ещё больше, чем предыдущий. – И к спорту его ещё Рей приучила, он это как задачу воспринимает, дело, а не развлечение. Изуку посмотрел на него с сочувствием. Энджи ещё не упоминал жену прежде, но по тону его голоса Мидория понял, как сильно он скучает. – Понтуется перед друзьями? – омега поднял глаза к потолку, пытаясь это представить. – Шото… и понтуется… – Не обманываю я тебя, не думай, – засмеялся альфа. – Это он с тобой такой тихий, молчаливый, а с другими не заткнуть, – фыркнул. Изуку изумился. – Не может быть, – хихикая, ответил он. – Ла-адно, – Энджи слегка ему кивнул, – он и с другими молчун, это я уж приукрасил. Но, поверь, с другими ведет себя не так, как с тобой. Посмелее. – Смелее? – Мидория поморщил нос. В руках он всё ещё держал кружку из-под чая, что приятно грела ладони. – Смелее и любопытнее. А-то как не посмотрю на вас, не общаетесь со всем! – Энджи всплеснул руками. – Поругались? – прищурившись, уточнил он. Изуку смутился. – Да не сказал бы, – протянул он, отводя глаза. – Видать, всё-таки поругались. Надо вам прогуляться, глядишь – и помиритесь. Шото гулять совсем не ходит, театр-кино не любит. Не повезло тебе с ним, совсем развлекаться не умеет. Мидория удивился. – Чего ж не повезло? Вроде и повезло. Праздные развлечения… это не очень хорошо. – Пф, – Энджи засмеялся, – ясно всё! Ты такой же! Два сапога – пара, – весело проговорил он. – Но прогуляться всё равно надо. Омега не стал возражать, побоялся, хотя и не был уверен, что это пойдет им на пользу. Извинился, сказав, что должен переодеться. С Шото они столкнулись в дверях. – Ещё тебя ждать, – выразил недовольство себе под нос Тодороки, в последнюю секунду отступая в сторону и пропуская его внутрь. – Раньше одеться не мог? – спросил он угрюмо. Мидория ошеломленно на него посмотрел. Можно было подумать, что альфа обижается на него. Обижается, будто бы это Изуку в чем-то виноват. Омегу это задело до глубины души. Он уставился на мужа в негодовании, упер руки в бока и сделал несколько демонстративных тяжелых вздохов. Шото удивленно на него посмотрел. – Подойди, – потребовал Мидория. Альфа насторожился. – Зачем? Чего ты так смотришь? – спросил он, с места не двигаясь. Изуку нахмурился сильнее. То от мужа и слова не дождешься, то вопросы глупые задает! – Подойди, – повторил омега настойчивее. – Бить тебя буду, – объявил он. Лицо Тодороки пораженно вытянулось. Настолько вытянутым оно ещё не становилось. Прежде он старался не показывать эмоций, хотя удавалось ему это далеко не всегда. Альфа не стал больше ничего спрашивать, только нахмурился сосредоточенно и послушно подошел. Мидория прищурился, уставившись в его глаза. Надеялся, что его лицо выражает все его негодования и злость. – Ну так? Или Изуку слабо контролировал свою мимику, или Шото не умел читать по лицам, но он так ничего и не понял, раз спросил. – Вот тебе! – омега, обиженный его вопросом ещё больше, прописал ему удар в живот. Тодороки резко выдохнул: весь воздух вышел из легких. Удар не был сильным, но сработал эффект неожиданности. Альфа резко отпрянул, прикрыв рукой начавшее вмиг побаливать место, а второй машинально замахнулся; Мидория испуганно отскочил. – Ты! – Шото уставился на него с немым вопросом. Изуку даже показалось, что таких немых вопросов на его лице отобразилось несколько. – Я жду тебя в прихожей, – проговорил Тодороки неожиданно спокойно и медленно опустил руку. Совладал с гневом. Омега остался в комнате один. Ему подумалось, что муж так и не понял причину всех его недовольств. Мидория переоделся, предусмотрительно прихватил кофту и побежал вниз. На полпути остановился, посмотрев в окно. Солнце было ярким и наверняка горячим. Кофту он решил не брать. Вернулся, повесил в шкаф, поспешил вниз. Замер на прежнем месте, задумавшись. Спускаться не хотелось, и он подумал, что, может, должен ещё раз вернуться. На сей раз для того, чтобы всё-таки взять кофту с собой. – Ты ещё долго? – послышалось из прихожей. Изуку насупился и поймал себя на мысли, что просто не хочет куда-то идти с Тодороки, поэтому и медлит. – Иду… – отозвался он кисло и всё-таки спустился. Шото странно на него посмотрел, кивнул, поднялся с тумбы, на которой до этого сидел, открыл дверь и вышел на улицу. Мидория обулся и вышел вслед за ним, неловким кивком попрощавшись с Энджи. Почти минуту супруги шли в молчании. Изуку смотрел куда угодно, только не на мужа. На родную местность и улицы. Невысокие извилистые деревья, узкие дорожки, высокие дома. В такой час большая часть населения пропадала на работе, пешеходные улицы были куда свободнее утреннего и вечернего времени. – Мой старик стал таким разговорчивым, – протянул Тодороки. – Ну, после твоего приезда. Омега обернулся. – Да? Ну… он очень… веселый, – неуверенно сказал он. – Это и странно, – Шото помрачнел. – Не пойму. Нравится меня обсуждать? – пробормотал он себе под нос. – Что он тебе про меня наговорил? – спросил с подозрением альфа. Мидория качнул головой. Он был рад, что муж наконец заговорил с ним и без присутствия Энджи рядом, перед которым они делали вид, что у них всё в порядке, но говорил Тодороки не о том, о чём надо. Изуку думал почти минуту, прежде чем ответить. Шото замедлился и посмотрел на него недоуменно, не понимая, с чем связана такая реакция. Омега тоже замедлился, пока вовсе не остановился и посмотрел на него хмуро. Его обижало, что альфа даже не спросил, на что он так злился, за что его ударил. Неужто ему было настолько всё равно?! – Я не об этом хочу говорить, – выдохнул Мидория. – А о чем хочешь? – То, о чем хочу, я об этом не хочу на самом деле, а то, о чем не хочу, об этом не против, но… понимаешь… – Нет, – Тодороки резко его перебил, – Изуку, я ничего не понял. Омега вздрогнул от звука своего имени. Он посмотрел мужу в глаза. – Я тебя ударил, – со вздохом начал. – Ударил. – И ты ничего не хочешь сказать? – Я? – удивился Шото. – Нет. Я хотел… но ты ясно дал понять, что не хочешь разговаривать. – Когда это? – Мидория насупился, уперев руки в бока. Они встали посреди дороги, чем весьма мешали редким прохожим, но никого из них сейчас это не интересовало. – Ты меня ударил. Это было красноречивее всех слов. Я думал, ты злишься, и ждал, когда ты мне всё выскажешь. Но… видимо, ты настолько зол, что даже говорить не хочешь, а только драться, – Тодороки смог выдерживать его взгляд всего несколько секунд, прежде чем отвернуться. Изуку потрясенно на него посмотрел. Лицо альфы переменилось, отражая вину и досаду. Таким Мидория его ещё не видел. – Всё не так… – тихо проговорил омега. – Ну, не совсем так. Я молчал, потому что ты молчал. Я… я не мог начать об этом говорить. И… я ударил тебя, потому что… потому что… – Потому что ты злишься из-за того, что я до сих пор перед тобой не извинился? – выпалил Шото и горячо на него посмотрел. – Я просто… – он всплеснул от переизбытка эмоций руками. Только сейчас Изуку понял, что в нем бушевал ураган страстей, несмотря на внешнее равнодушие. – Я думал, что ты очень злишься… мне было стыдно. И мне сложно было понять, что именно я сделал не так. Я думал, что отказываешься, потому что стесняешься. И я думал, что моей решимости должно хватить на нас обоих. Ребята сказали, что я должен быть настойчивее… А когда ты заплак… – Какие ребята? – Мидория резко его перебил, побледнев. – Ты с кем-то… обсуждаешь такие вещи? – без голоса спросил он. Мимо проезжал ребенок на велосипеде, не справился с управлением и врезался в Тодороки. Но тот этого даже не заметил. Малышка извинилась, закружив под его ногами, но и тогда никто не обратил на неё никакого внимания. – Нет, – Шото поджал губы. – Наши с тобой отношения я не буду ни с кем обсуждать, – уверенно заявил он. – Просто… – будто бы смутился. Изуку нахмурился, задумался и понял, что речь идет о друзьях альфы, о которых его отец отзывался с таким большим недовольством. Неужто именно из-за того, что те поднимают такие темы? – Так что? – Мидория насупился. – Они говорили про своих омег, – сипло объяснил Тодороки. – И хвастались тем, что уже были близки с ними… И подсмеивались надо мной. – Идиоты, – буркнул Изуку. – Ага, – Шото вздохнул, опустив голову: ему было стыдно смотреть мужу в глаза. – А когда ты заплакал… я понял, что делаю что-то не то. Я думал, ты очень злишься и поэтому избегаешь меня. – Но я не избегал тебя! – возмутился Мидория. – Разве? – альфа неуверенно быстро глянул на него. – Мне… так показалось, – качнул он головой. – Что ж… Омега посмотрел на него с сочувствием. У Тодороки было такое растерянное лицо, что Изуку стало его жаль, весь накопленный гнев в секунду испарился. Ему захотелось обнять его, обнять так, как самого Мидорию всегда обнимали родные в часы переживаний. Он даже подался к нему телом, но замедлился в последний момент, засмущавшись. – Я злился… Но я не мог с тобой об этом поговорить и… Я ждал, что ты начнешь разговор. – А я думал, ты не хочешь говорить. Они синхронно подняли друг на друга глаза, омега почувствовал, что начинает краснеть. Его сердце пропустило удар, а дыхание перехватило. Кончики пальцев начало покалывать. Шото, оказывается, очень красивый. Альфа стоял близко, Изуку мог чувствовать его дыхание, ему даже чудилось, что он слышит его сердцебиение, на деле просто путал с собственным. – Я… хочу, – Мидория неуверенно улыбнулся. – Говори. – Прости меня, – Тодороки пару секунд выдерживал его взгляд, прежде чем виновато склонил голову. – Я виноват. – Ага, – омега вздохнул. – Я не знаю, как правильно, – Шото замялся, – а все дают разные советы. И я… очень хочу, – он посмотрел на него виновато и странно, – ну… знаешь… – глаза Изуку расширились, когда он понял, что альфа имеет в виду. – Прости! – Тодороки взмахнул руками. – Нет-нет-нет, это не то, что я должен говорить. Ты будешь злиться ещё сильнее из-за этого. И… наверное, будешь бояться меня, – протянул он кисло. – Ты меня боишься? – тихо спросил он, посмотрев на мужа снизу-вверх. Тот медленно покачал головой. – Нет, – он пожал плечами. – Ты меня напугал, – произнес он негромко, начав от неловкости приглаживать руками свои волосы, которые трепал ветер. – Но я не подумал… ну… что ты сделаешь это… если я буду… – его лицо вспыхнуло, Мидория замолк. Альфа виновато вжал голову в плечи. – Прости, – повторил он кисло. – Можем мы сделать вид, будто бы этого никогда не было? – попросил тихо. Несколько секунд висело молчание, пока Изуку думал, как бы правильнее выразить свои чувства. Их не отвлекали ни проходящие мимо люди, ни звуки сигналящих где-то вдали машин. Омега вздрогнул, задрожав от холода. Ветер забрался под футболку, начав щекотать и обжигать льдом кожу, Мидория подумал, что зря не взял с собой кофту. Солнце было таким обманчивым… Тодороки заметил это и совершенно машинально стянул свою кожанку, накинув её на плечи Изуку. Постарался укутать, но побоялся лишний раз прикасаться. Омега благодарно на него посмотрел. Куртка оказалась тяжелой, карманы были до предела чем-то набиты. Мидории даже захотелось спросить, что именно в них лежит. – М, – он переступил с ноги на ногу, – ах, спасибо, – неловко поблагодарил за куртку. – Слушай, я бы хотел сказать, что нам просто стоит сделать вид, что ничего не было, но я… ну… не знаю, сначала я хочу поговорить. Просто… это очень важно для меня. – Что именно? – с тревогой в голосе спросил Шото. Изуку посмотрел на него смущенно, подумал, что альфа волнуется за него. Вдруг влюбился? От этой мысли уголки губ Мидории сами собой поползли в стороны, но он сдержался, пряча глаза. – Ну… знаешь… – Я тебя сильно обидел? Выскажи мне всё. Или, если хочешь, можешь ещё раз меня ударить, – предложил Тодороки с волнением. Он даже выступил вперед и раздвинул в стороны руки, всем своим видом приглашая омегу сделать это. Изуку смог увидеть, как напрягся его живот под футболкой: к удару альфа был готов. – Нет, – Мидория мотнул головой, – для меня другое важнее. Я и не сильно обиделся, просто… это очень важно для меня. – Что именно? – повторил Шото и посмотрел на него с жадным волнением. Он не понимал. – Ну… это, – омега посмотрел на него серьезно. – Что? Что я не прислушался к твоим словам? Или что долго не извинялся? Скажи, я плохо угадываю. Отец говорит, что я не идиот, но он часто оказывается не прав, – болезненно проговорил Тодороки. – Ты не идиот, – протянул Изуку, качнув головой. Шото скривился. – Когда как, – буркнул он. – Но угадываю я правда плохо. И временами тот ещё тугодум. Я быстро соображаю, если дело какое-то, проблема конкретная. А с людьми общаться… мне сложно. А ты мой омега… и от этого ещё тяжелее. – Ну, для меня очень важно, – Мидория посмотрел на него смущенно. Ему очень не хотелось говорить этого вслух. – Ну… близкие отношения, – тихо пробурчал он. Тодороки нахмурился. – В смысле? – Ну, – Изуку соединил указательные пальцы. Шото посмотрел на это серьезно, нахмурился и машинально повторил это действие, пытаясь понять. – Какие близкие отношения? Тебя беспокоит, что мы с тобой мало знакомы? Ну это придет со временем. Я старался последний месяц писать тебе чаще в сети, но это не особо помогло, видимо, – огорченно протянул он. – Ну, – Мидория улыбнулся, – мне нравилось, что ты пишешь так много, – робко признался он. Это заставляло его чувствовать себя по-особенному. – Это мне отец подсказал, – признался Тодороки. Изуку удивился. – Ну как подсказал. По правде говоря, он меня заставил… Я не знал, как с тобой надо общаться. Омега отступил. Значит, он не был интересен Шото, дело было в другом. А он уже напридумывал… – Ладно, это неважно. Для меня очень важны, – Мидория тяжело вздохнул, готовясь сказать это вслух, и наклонился к альфе ближе, боясь, что кто-то ещё услышит, – наши брачные отношения. Брови Тодороки слегка приподнялись. – Э… никогда бы не подумал, – дернул он слегка плечами. Изуку отпрянул. – Это очень важно! – не выдержал он. – Почему? – Шото почесал щеку. – Я думал, это как раз совсем неважно, – задумчиво протянул он. – Все этим занимаются, там ничего нет такого… Мидория насупился. – Ну, я к этому… по-особенному отношусь, – недовольно скуксился он. Теперь всё ясно. Если Тодороки так легко к этому относится, неудивительно, что он был так напорист. – Для меня это важно! – Хорошо, – Шото отступил назад, выставив руки вперед. – Если для тебя это важно, то… в общем, я приму это как факт. Изуку посмотрел на него чуть оскорбленно. – Я хотел, чтобы всё не так было, – признался он тихо и взял мужа за руку, потянув подальше с дорожки к газону. – Я хотел… ну… чтобы мы сначала погуляли, потом всякие поцелуи там… Я хотел, чтобы всё медленно было, – зашептал омега. – И… чтобы мы влюбиться успели, – протянул тихо. Тодороки моргнул. – Изуку, – он посмотрел на мужа растеряно, – Изуку, я не знаю, что такое любовь. Я в этом ничего не понимаю. И не думаю, что смогу влюбиться. – Чего? – Мидория замер. – Я не знаю, что такое любовь, – повторил Шото. – Все так говорят. Но я знаю, что я должен делать. Я буду тебя защищать, сделаю всё, чего ты захочешь. Я обещаю.