Ну же, влюбляйся!

Течка кончилась. А вместе с ней кончились попытки Изуку добиться от мужа заслуженного внимания. Он донимал его не слишком долго, всего пару первых дней. Но Тодороки будто бы и не понимал, чего омега хочет. Мидория втайне злился на него. Равнодушие в глазах альфы очень его задевало. Как он может так! Изуку не мог понять. Он поднимал разговоры о чувствах, надеялся, что что-то щелкнет в разноцветной голове, но Шото, как заведенный, повторял, что не знает, что такое любовь. С окончанием течки вернулось плохое настроение. Мидория стал кислым и грустным. Обычно радостное состояние после течки держалось ещё некоторое время, но не в этот раз. И омега подозревал, что дело тут в чем-то другом. Тодороки его отверг. Получается… так. Изуку долго думал над своими ощущениями, над замирающим сердцем и меняющимся от действий мужа настроением, анализировал, чуть ли не часами сидел и бормотал себе под нос и пришел к выводу, что просто-напросто влюбился. А Шото… Шото просто идиот. Мидория знал, что не может обижаться на него за то, что тот не испытывает никаких ответных чувств. Но всё равно злился. Одна лишь мысль об этом мучала его. Изуку старался с ним особо не общаться, готовился к учебе. И стеснялся. Он не помнил в деталях, что именно наговорил альфе в течку, но догадывался, что ухитрился подобрать самые смущающие формулировки, которые он не выбрал бы никогда в жизни, если бы находился в трезвом уме. Тодороки об этом тоже не говорил. И, с одной стороны, Мидория был этому крайне рад: Шото молчит и не ставит его в неудобное положение. Но, с другой… получается, ему всё равно? Изуку так распинался, рассказывал о своей любви, а муж плевать на это хотел! Омега не мог избавиться от беспокойств насчет этого. Он и сам не знал, что с ним. Когда это Тодороки успел ему понравиться? Что такого он сделал, чтобы заполнить все мысли Мидории? Изуку не знал. Шото начал казаться ему более красивым, он вкусно пах и выполнял все нужды по дому. В своей семье Изуку приходилось взваливать на себя любой род занятий, вплоть до самых сложных и тяжелых. Родители часто были заняты на работе и не могли ему помочь. А других родственников под боком не было. Переехав к альфе, Мидория сумел с облегчением выдохнуть: Тодороки занимался большей частью работы по дому, сам ходил в магазин, таскал продукты, мыл полы и пылесосил. Пылесосить Изуку никогда не любил: гудящий прибор был слишком тяжелым, чтобы таскать его за собой по всей квартире. Однажды омега пожаловался на это мужу, и тот пообещал купить легкий ручной пылесос с первой же зарплаты. До этого времени – сказал – пылесосить будет сам. Мидория был им доволен. В этом смысле. Они не могли поговорить на душевные темы, но банальный функционал альфа выполнял хорошо и не жаловался. Но что ещё послужило причиной влюбленности, Изуку сам не знал. Много думал, но в голову лезли только какие-то постыдные мысли. Неужто всё дело только в том, что он альфа? Альфа, с которой можно заниматься любовью, обниматься, спать вместе? Единственная альфа, на которую в силу воспитания Мидория может заглядываться?! Его это злило. Получается, на месте Шото мог быть кто угодно другой? И он всё равно бы влюбился! Изуку злился. На самого себя, на альфу, на глупое сердце, что начинало стучать быстрее, когда омега думал о муже, на окружающих. Юга не помогал. Мидория пожаловался ему на свои переживания, Аояма отмахнулся, сказав, что это всё из-за гона или течки. Просто из-за того, что они состоят в браке, живут вместе, спят вместе. И только то? Изредка Изуку ловил на себе задумчивые взгляды Шото, но, что именно они значат, он боялся даже предполагать. В остальном Тодороки вел себя даже смиреннее обычного, говорил сдержанно и редко, только по делу. А Мидория больше не хотел его донимать, решив, что, если альфе с ним не интересно, то и смысла нет к нему приставать. Они продолжали спать вместе. Во время течки Шото несколько раз пытался сбежать в другую комнату, но Изуку ему не позволял. Тодороки напрягался и чуть не падал с кровати, стараясь отстраниться от омеги, двигался хаотично и резко; Мидория знал, что от его запаха альфа возбужден, но никаких признаков заинтересованности Шото не подавал. Изуку не знал, злиться на него или восхищаться… – Учеба начинается! Дети будут при деле! – Энджи радовался. Он повторял это уже раз в десятый, Мидория сбился со счету. Поначалу он пытался что-то отвечать, но быстро понял, что альфе это не интересно. Они сидели вместе в гостиной, занимались своими делами, периодически Энджи откладывал журнал и счастливо объявлял, что вскоре сплавит детишек в университет. Изуку только кивал. Новый этап в жизни очень его радовал, омега надеялся, что это хоть немножко отвлечет его от мыслей о Шото. Мидория уже устал думать о нем! Проверять телефон, ждать, что муж напишет, или надеяться, что он сам поднимет разговор о любви и скажет что-нибудь романтичное… Но ничего этого не происходило, Изуку устал ждать. – А у нас сегодня собрание… – протянул Мидория кисло. Энджи переключил на него внимание. – Ну, – омега качнул головой, – знакомство с одногруппниками, с правилами… Может, проведут экскурсию. – Ах, да, – альфа кивнул, – сын говорил что-то об этом. Вы ж вместе пойдете? – спросил он весело. Изуку неуверенно дернул плечами. Ему хотелось пойти вместе с Тодороки. И не только в университет. Везде и всюду. Но, когда он находился рядом, Мидория впадал в тревожно-восторжественное состояние, очень смущался и начинал бормотать вдвое больше обычного. Ему не нравилось чувствовать себя глупым. Ещё и Шото на его поведение начинал обращать внимание, удивлялся и спрашивал, всё ли с омегой в порядке. Тому хотелось дать ему по лбу ложкой за такие глупые вопросы. – Наверное… – Изуку пожал плечами. Энджи посмотрел на него пристально. Мидория не смог долго выдерживать его взгляд и отвернулся, усердно делая вид, что читает что-то увлеченно в телефоне. Но сосредоточиться на чтении у него не получалось уже давно. – Вы поругались, что ли, опять? – строго спросил Энджи. Изуку резко помотал головой. – Нет! Энджи удивился его реакции. – А чего тогда? – он нахмурился. – Сын! Иди сюда! – закричал громко, заставив Мидорию поежиться. Прошла почти минута, прежде чем Шото появился в комнате: долго шел с заднего двора. Изуку не знал, чем именно он там занимался, но подозревал, что чем-то очень тяжелым. Щека альфы была перепачкана в земле, а на лице проступил характерный след усталости. Он был одет в плохонькую одежду, которая только и годилась для работы в саду. Коленки протерлись, а правый рукав был порван. – Я ещё не закончил, – со вздохом объявил Тодороки. Они с Мидорией переглянулись, Изуку первый опустил взгляд, вздохнув. Шото не любил ругаться. Исключением был только гон. Во всё остальное время он вел себя чрезвычайно спокойно и даже равнодушно. Омега не знал, нравится ему это в нем или нет. Тодороки не спорил, когда отец предъявлял ему претензии. И уж тем более не спорил, когда Мидория говорил ему едкости, только кивал, будто соглашаясь. Изуку это вводило в ступор. Он не понимал, что это должно значить. То ли Шото готов был на всё согласиться, то ли ему настолько всё это было побоку, что он даже не видел причин оспаривать… – Это неважно, – Энджи мотнул головой. – Потом закончишь. У меня к тебе дело. Садись. – Что за дело? – Шото перемялся, но так и не сел. В правой руке он держал большой ведро с землей. Почему он не оставил его во дворе, оставалось загадкой. – У меня не очень много времени сегодня. – Важное, – с нажимом повторил Энджи. Мидория обеспокоенно переводил взгляд с одного альфы на другого. – Вы опять ругаетесь? – без прелюдий спросил Энджи. Шото удивился. Он посмотрел на Изуку вопросительно, после – на отца и мотнул уверенно головой. – Нет. – Неужто? – Мы не ругаемся, – твердо повторил Шото. Мидория поспешил встать. Он уже привык гостить у родственников, но всё ещё чувствовал себя не слишком уверенно в присутствии свекра. – Тогда чего смурной такой сидит? Ты его обижаешь? Мы с тобой мало по этому поводу говорили? – Энджи поднялся, скрестив руки на груди. Изуку обежал диван и встал со стороны спинки, обеспокоенно вздыхая. Зачем этот разговор надо было поднимать при нем, он не знал. – Мы не ругаемся, – повторил Шото настойчиво. – Скажешь, ты ни в чем не виноват? – Энджи прищурился. Шото посмотрел на отца внимательно, затем глянул на омегу, странно прищурился, спокойно пожал плечами и негромко проговорил: – Я не знаю. Изуку сказал, что любит меня. Я сказал, что любви к нему не испытываю. Мы не ругались. Но, кажется, теперь он не хочет со мной говорить. Мидория дернулся. Доля секунды потребовалось его мозгу, чтобы понять, что альфа говорит. Омега кинулся к нему и чуть не сбил с ног, не рассчитав силы. Схватил за руку и сжал до боли. – Замолчи! – вырвалось у него. Изуку стремительно начал покрываться румянцем. Он резко отступил, поняв, что творит, обернулся медленно к свекру. Тот смотрел на них без эмоций. Мидория растерялся, взмахнул нелепо руками, извинился и убежал. За ним никто не пошел. Омега успокоился за полчаса, расслабился и начал собираться на собрание. Надеялся, что это немножко его отвлечет. Он и подумать не мог, что Тодороки разболтает кому-нибудь что-нибудь о его чувствах. Как можно так спокойно об этом говорить! Дурак, идиот! Неужели он не понимает, как это важно? Изуку собрал вещи, переоделся, дождался нужного часа и тихонечко вышел из комнаты. Он надеялся, что проскользнет незамеченным, что никто ничего ему не скажет, а после все сделают вид, что этой ситуации и не было никогда. Но его надежды пошли крахом, стоило только открыть дверь. Шото сидел у порога. Прижавшись спиной к стене, на полу. Сидел и ждал. Он поднял голову незамедлительно, стоило Мидории показаться. – Я возьму вещи и пойдем, – объявил Тодороки, прежде чем омега успел что-либо спросить, и под его недоумевающий взгляд забежал в комнату за сумкой. – Ты ничего не забыл? – спросил спокойно. Изуку глупо моргнул. – Это… всё… как понимать? Альфа отвернулся. – Извини, – буркнул он. – Я не думал, что об этом нельзя рассказывать. – Э… – Мидория тяжело вздохнул, – не думал… а сейчас подумал? – Нет, – Шото виновато покачал головой. – Отец сказал, что я не могу об этом говорить. – А сам ты додуматься не мог! – омега вскипел. – Головешка совсем пустая? – Извини, – Тодороки поморщился. – Я думал, что мы семья. В семье же всё друг другу рассказывают. А это… не такой уж и секрет. – Эй! – омега оскорбленно его пихнул. – Что значит «не секрет»? У меня всё на лице написано, что ли?! – Нет, – Шото нахмурился, – просто… мы же состоим в браке… Не знаю, – он дернул плечами, – и ты так легко об этом говорил… Разве это много значит? Мидория опешил. Он открыл бестолково рот, но не сразу нашел, что ответить. От изумления. – Конечно! Это очень важно! Дурак, – Изуку обиженно отвернулся. – Для меня это очень важно, – тихо проговорил он. – Да, я уже понял, – Тодороки скривился. – Извини ещё раз. Я больше не буду. Омега вздохнул. Они помялись несколько секунд в дверях. – Я… вообще-то спрашивал, чего ты здесь сидишь, ну, когда спросил, как это всё понимать, – негромко уточнил Мидория. – А… – Шото дернул плечами. – Я подумал, что ты обиделся. Поэтому не хотел заходить. Я слышал, что ты плакал… Я не хотел тебя отвлекать. – Я не плакал! – Изуку дернулся. – Ну… – он смутился. – Ладно, всё, проехали. Не хочу об этом говорить. Поехали в университет, – буркнул омега и двинулся вниз на первый этаж. Энджи в доме уже не было, он уехал по каким-то делам. Молодожены быстро обулись и в молчании двинулись к автобусной остановке. Мидория искоса смотрел на мужа, надеялся, что он ещё чего-нибудь скажет, но и сам не знал, что хочет услышать. Тодороки выглядел не менее подавленным. В автобусе они заняли два последних места на заднем ряду. Изуку оказался зажат между мужем и какой-то тучной альфой. Он весь вытянулся и прижал рюкзак к груди, обхватив его обеими руками. На резком повороте центробежная сила вжала альфу в омегу, последний сдавленно пискнул. Заметив это, Шото без слов поднялся, пересадил Мидорию, а сам плюхнулся на его место. Изуку с благодарностью на него посмотрел, но никто так ничего и не сказал. Ехать пришлось недолго: через двадцать минут они вышли на остановке, двинулись в сторону университета. По мере приближения людей становилось всё больше, в основном молодежь. Около входа толпилось множество студентов. Мидория знал, что им с Тодороки в разные места, но всё равно жался к нему ближе. Тот не возражал, в какой-то момент не выдержал, схватил его за руку и повел за собой. Изуку был рад, что не остался задавленным в толпе. Они вошли внутрь здания. – Мне в двести вторую аудиторию, – вздохнул омега. – Мы так заранее приехали, ещё почти пятнадцать минут! – удивился он, глянув на часы. – А тебе куда? – Мы просто быстро шли, – пожал плечами Шото. – Мне… – он глянул в телефон, – в сто семнадцатую. Что ж… – посмотрел на омегу, – я дождусь тебя, если освобожусь раньше. Вместе поедем домой. – А… – Мидория кивнул, – а если я освобожусь раньше? – уточнил он с беспокойством. Тодороки задумался. – Напиши мне. И я уйду с собрания, – пожал он плечами. – Нет, так нельзя, – Изуку нахмурился, – лучше я один домой поеду. Вдруг они что-нибудь важное расскажут. Шото покачал головой. – Нет. Так не пойдет, – он уставился на омегу выжидательно. Тот смутился и отвернулся. Он и без этого чувствовал себя в присутствии Тодороки странно, а уж когда тот начинал смотреть так пристально. – Ла-адно, – Мидория выдохнул. – Если освобожусь раньше, я тебя подожду. – Подождешь? – Подожду… – Хорошо, – альфа кивнул. – Тебя проводить до аудитории? Изуку помотал головой. – Нет, я сам найду. Я в зданиях не теряюсь, но… спасибо, – улыбнулся, кивнул и медленно двинулся в сторону лестницы. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что муж провожает его глазами. В аудитории было много студентов, все дружно подняли головы, когда открылась дверь. Мидория не смутился и спокойно прошел до свободного места на первой парте рядом с какой-то альфой. Он был слишком погружен в мысли о Тодороки, чтобы заботиться о таких мелочах, как другие люди. – Привет, – альфа незамедлительно переключила на него своё внимание, обернувшись вполоборота. – Я Мина Ашидо. Как тебя зовут? – она улыбнулась во все зубы. Омега нелепо кивнул, с трудом сконцентрировав своё внимание на ней. – Э… Мидория Изуку, – представился он и отодвинулся подальше, вздыхая. – Приятно познакомиться, – сказал из вежливости. Мысли о Шото не давали ему покоя. Он и правда болван. Неужели непонятно, что о таких личных вещах нельзя рассказывать направо и налево? Может, он ещё и друзьям своим разболтал… От мыслей об этом, Мидории становилось дурно. Но куда сильнее его задевал тот факт, что Тодороки ничего к нему не испытывал. Смотрел вечно равнодушно. Неужто совсем ничего не испытывает? – Ты местный? Из какого города? Я из заграницы. Студентка по обмену, – альфа весело начала рассказывать. Изуку пропускал мимо ушей каждое второе слово. Студенты постепенно начинали стягиваться, заполняя аудиторию, Мидория удивлялся количеству одногруппников. Он видел здание университета на картинках, поэтому ничуть не был удивлен архитектуре. Но всё равно не отказался бы пойти на экскурсию. Может, предложить Шото пройтись по коридорам вместе?... – Эй, ты чего такой рассеянный? – одернула его Ашидо. – Хорошо себя чувствуешь? Бледный какой-то? Волнуешься? Не переживай, всё будет хорошо! – Ах, нет, – Изуку покачал головой. – Так, просто дел сегодня много, – отмахнулся он. Огляделся по сторонам. В основном альфы сидели с альфами, омеги – с омегами, беты всегда были сами по себе. Кто-то даже смотрел на него в недоумении. Мидория их понимал: если бы не был так озабочен своими мыслями, наверняка выбрал бы место рядом с каким-нибудь омегой. – Что за дела? Какие, кстати, планы на вечер? Не хочешь здесь рядышком посидеть, кофе попить? Заодно поближе познакомимся, – радостно предложила Мина. Изуку растерянно на неё посмотрел. Жизнь в Штатах научила его спокойно относиться к подобному разгульному поведению. – Извини, – Мидория мягко улыбнулся, – я замужем, – сказал он то, что всегда говорил в таких случаях, и продемонстрировал кольцо на пальце. Ашидо удивилась. – А-а, – она поморщилась, – жаль. Все местные омеги такие? – уточнила с огорчением. – Ну, скорее да, – Изуку с сочувствием на неё посмотрел. – У нас рано браки заключают. Свободных найти можно только в начальной школе. – Совсем, что ли? – Мина дернулась. – Меня дети не интересуют, – скривилась она. Мидория тихо засмеялся. Больше сказать они ничего не успели: в аудиторию вошел преподаватель, сразу же начавший рассказывать о радостях университетской жизни. Не забыл сказать, что их вуз самый замечательный, чем вызвал у первокурсников ироничный смешок, в подробностях рассказал о правилах. – И запомните: три нарушения – отчисление! – громко объявил он, опершись ладонями о стол. Изуку отдаленно подумал, что это скорее всего больше страшилки, чем правда. Разумно ли отчислять кого-либо из-за нарушения дисциплины? Университет рискует потерять свои деньги… Позже присутствующим представилась возможность познакомиться друг с другом, Мидория постарался запомнить как можно больше людей по именам, но все его мысли заполнил Шото. Через два часа, когда все порядком утомились сидеть в душном кабинете, преподаватель пригласил кураторов, а сам сбежал. Те решили показать первокурсникам здание и общежитие. Последнее интересовало Изуку намного больше, чем все остальное, ранее сказанное. Он немного беспокоился, с кем ему придется жить. Тодороки пусть и не идеальный сосед, ему Мидория может доверять безоговорочно. И с ним очень тепло спать… Здание общежития оказалось чрезвычайно приличным. Иногородние студенты заселялись заранее, а местные могли позволить себе ждать до самого начала учебы. Энджи предупреждал Шото с Изуку, что им достанутся комнаты с самым плохим ремонтом или ужасные соседи, если они не обеспокоятся этим вопросом заранее, но всё оказалось хорошо. Мидория попал в комнату с милым на вид застенчивым омегой в больших круглых очках. Не позднее первого сентября они должны были перевезти свои вещи. После экскурсии Изуку даже задал несколько вопросов, чем очень сильно всех удивил. Их отпустили, Мидория медленно спустился в фойе, переполненный новыми впечатлениями. Он полез в телефон, только когда смог спокойно встать около столба. До этого его рисковал снести поток людей. Шото писал, что уже освободился. Изуку начал оглядываться по сторонам, выискивая его в толпе, это удалось ему только спустя две минуты. В изобилии ароматов найти тот единственный не представлялось возможным. Мидория с досадой подумал, что хотел бы подарить каждому из них блоки запаха… Всем, кроме Тодороки. – Нашел! – выдохнул Шото с облегчением, схватив его за плечо и дернув к себе. – Это было так долго, – пожаловался он и потянул омегу к выходу. Тот замешкался и чуть не упал на ступеньках. К счастью (или нет), людей было так много, что падать было просто некуда: Мидория впечатался носом в спину какой-то беты. Тодороки оттянул его за шкирку, извинился, прижал омегу ближе к себе и пошел медленнее. Они смогли выдохнуть, только оказавшись на улице. Изуку посмотрел на мужа внимательнее. За время собрания он успел разглядеть всех одногруппников и убедиться, что другие альфы ему не сильно-то и нравятся. Даже красивые, даже с вкусными ароматами. Они же не Шото… – Как впечатление? – спросил Тодороки устало. – Пока ещё не понял, – Мидория пожал плечами и склонил голову набок. – А тебе? – Люди противные, – Шото скривился. – И все так ужасно пахнут, – пожаловался он и посмотрел на Изуку по-новому. – А ты вот приятно пахнешь…