***
У Дениса руки чешутся от желания вдарить по роже, что таскается за ним уже почти неделю — потому что он Илью видеть не хочет, а тот, словно на зло ему, вечно маячит перед глазами. Сколько бы Денис его не просил перестать, тот продолжал ходить за ним по школьным коридорам и бубнить что-то очень раздражающее и до смешного глупое. И облегчения нет — потому что он сам едва ли остаётся в сознании, держа себя в руках, дабы Илью не ударить, хотя хочет. — Отвали от меня, ублюдок, — выдал Коломиец агрессивно. Тот следует за ним уже несколько минут, не отставая. И задаёт один и тот же вопрос. — Тогда ответь, пойдешь ты на тусовку или нет? — в который раз спрашивает Коряков, следуя за парнем, — мне нужно знать. — Я и сам ещё не знаю, — бесится второй, когда оборачиваясь, видит наглую физиономию и руки, что, как и обычно, засунуты в карманы. Его растянутая футболка выглядела не то что потрёпанной, она была слишком яркой для такого места, как школа — и понятно это было всем, кроме этого умника, — а тебе и подавно это не нужно. Сколько бы учителя не просили его одеваться по школьному уставу — тот игнорировал, что определённо было в его характере. Когда администрация пыталась пойти ему на встречу, попросив носить только белые или чёрные футболки — тот пришел в ярко розовой, что было ещё более в его стиле. Ярко розовый, нельзя не признать, неплохо сочетался с его тёмно синими волосами и джинсами, что он носил не снимая. Только вот, когда классный руководитель полностью отчаялся и получил по шее от директора, он обратился к старосте класса — Денису. И только тогда у Ильи в голове что-то щёлкнуло и тот пришел в белоснежной рубашке. — Значит, я не уйду. — Отвали от меня, ублюдок полоумный. Сколько раз мне ещё нужно это сказать? Не важно, сколько раз Илья будет просить прощения и стремиться к тому, что было между ними раньше — он даже не может назвать это отношениями — Денис никогда не примет его извинений и не забудет все, что произошло тогда. Достаточно ему было предательства и боли. Коломиец хочет оставить его в прошлом и строить свою жизнь без его участия это ублюдка — или в этом он пытается убедить хотя-бы себя. — Сначала скажи, что там насчет вечеринки, а потом я, так уж и быть, уйду, — отпарировал Коряков, улыбаясь, — или же продолжу бегать за тобой по пятам... — Пойду. — А? Пойдёшь? — удивился тот резкому ответу, — ты раньше не любил ходить на тусовки один. Мне пойти с тобой? Раньше. — Я иду туда не ради тебя и не с тобой, а ради Макса, — объяснил Коломиец, — он почти умолял меня прийти. — Жаль, конечно, что не ради меня, но особой погоды это не делает, — хмыкнул Илья, ускоряясь, а потом и вовсе обгоняя парня, — переспишь то ты со мной. — Чё сказал? Пересплю!? — выкрикивает ему в след Денис, останавливаясь. Думает о том, что нельзя выкрикивать такое в школе и старается забыть про эту фразу, как про страшный сон, — только если мы местами поменяемся. Спать с ним снова — он точно не будет. *** —Аг-х, блять, медленней... Илья чужие волосы почти выдирает, вколачиваясь в податливое тело — им уже по шестнадцать, а второй глуп как ребёнок, отдаётся каждый раз, как в первый — стонет даже слишком громко, так, что уши закладывает. — Заткнись, Дрейк, — приказывает ему Коряков и вдалбливается быстрее, темп ускоряя, — я не хочу тебя слышать сегодня, так что давай потише. Я устал. От всего. Денис вздрагивает, словно от холода и опускает голову еще ниже, губы зажимая — но не отстраняется, чувствуя, как чужие пальцы мягко зарываются в волосы и поглаживают. Действительно замолкает, выполняя любой приказ Ильи — выполняет, потому что любит и по-другому не может. И, наверное, никогда не смог бы. Медленно — почти невесомо — совсем не укоряюще, и вместе с этим так чертовски необходимо, Илья гладит его по голове и практически перестаёт двигаться, мучая и себя и второго. — Я не могу больше, — выстанывает тот что-то на подобие и цепляется за покрывало, когда его голову за макушку оттягивают назад с рыком, — с-стой, подожди... У него даже глаза — тёмные, словно заплывшие алкогольным туманом, почти как в тот вечер, когда попробовал алкоголь впервые. Только вот, сегодня он и бокала не выпил, оставаясь до последнего трезвым даже на тусовке. Оставался трезвым, потому что и Илья пить сегодня не захотел. — Я же сказал тебе заткнуться, — отзывается Илья, продолжая биться в одно и то же место, выбивая оставшиеся силы из чужого хрупкого тела. — Бля-ять, — извивается он, но тут же затыкает себе рот свободной рукой. — Я, кажется, уже два раза сказал тебе заткнуться, — повторяет снова Коряков. Илья себя тоже не контролирует, опускаясь мокрыми поцелуями по шее, оттягивая кожу так, что потом на этих местах появятся синяки. В этот раз прикусывая ключицу до боли — до будущего алого синяка — несколько раз подряд, потому что Дрейк — слишком громкий, но все ещё хороший мальчик — под ним вздрагивает и выгибается каждый раз, совсем хриплым голосом срываясь на полу-стоны, старясь сдержать их, кусая свою руку до побеления, — мне нужно ещё раз повторить? Денис, конечно-же, не ответит. А он повторяет, хотя заметил, что Дениса это, по-видимому, беспокоит. Беспокоит, потому что Илья не из тех, кто будет нежен и не из тех, кто сделает это мягко. Он из тех, кто перехватывает чужие руки, заводя их за голову и сжимает, стремясь руководить процессом: затыкает и приказывает, вдалбливаясь сильнее и быстрее, если его ослушались. Он четко показывает, что контроль ситуации не мнимый и не может быть разрушен в любой момент. Илья делал так не один раз и прекрасно знает, что после Денис и встать не сможет, возьмёт больничные на пару суток и как следует отдохнёт дома. — Х-хватит!.. Потому что и поясница, и задница болят так, словно вколачивались, по ощущениям, на протяжении трёх часов, если не больше. У Ильи силы ещё осталось, но он, наблюдая за чужими действиями и мельком мажа взглядом по чужим волосам, которые уже растрёпанные настолько, что расчёсывать их придется до ужаса долго, лишь кусает того за шею и выходит, падая рядом. — Устал? — спрашивает Коряков, хотя знает ответ наперед. — Немного, — у парня одышка и слёзы, скатывающиеся по щекам — слишком обычные, не сказать даже, что красивые, но от чего-то хочется на это смотреть, как на фото лучшей в мире модели. И Илья на него смотрит, не отводя взгляда ни на секунду, — а ты, я посмотрю, нет. — Ага, — соглашается парень, наконец вставая с кровати. Поднимает вещи с пола и подлокотников, кидая их на кровать, — у меня ещё дела есть. — Какие ещё дела? — не понял Денис, поднимаясь следом, — ты же сказал, что в этот раз останешься со мной хотя-бы до утра! — Мало-ли что я сказал, — усмехнувшись, возразил Илья. Он уже успел натянуть на себя оставшиеся шмотки и покрутиться возле зеркала, приходя а порядок, — я ничего не обещал. — Блять, какой-же ты ублюдок, — срывается Коломиец на крик. Ему обидно до безумия, ведь эти оправдания всегда работают, ведь он никогда и ничего ему не обещает. Ведь Илья знает, что Денис всё равно простит и вновь закажет им номер в этом чертовом отеле снова. Так было всегда. — Сорян, — извиняется Илья, скорча невинную рожицу, — Ксюша снова просит меня ей помочь. — И ты не можешь отказать? — спрашивает Коломиец. — Прости, — ответил он, давая понять, что нет. Давая понять, что отказать он может только Денису. — Вали куда хочешь, — почти шепотом отзывается Денис. И надеясь, что Илья скажет ещё хоть слово, разворачивается на бок, накрываясь одеялом с головой, — плевать мне. Какого было его удивление, когда уже через пару минут слышится щелчок двери и ключи от номера летят на прикроватную тумбочку. — Я ушёл. Целую.***
Уже прозвенел звонок и многие, более торопливые ребята, уже спускается вниз по лестницам, словно навсегда освободились от боли и мучений. Коряков же, ловя на себе пристальный прищур, машет тому рукой на прощание, получая кивок в ответ. В голове пролетает мысль о том, что желание отомстить за прошлое, за предательство, за всю боль, что причинил ему Илья — не ушло. Он всё ещё хочет, чтобы Илье было так же больно, как и ему — или хотя бы физически. И мириться с Ильей Денис не собирается, как бы тот не старался. Сколько бы тот не лез к нему с объятиями и дружескими комплиментами — Денис с ним мириться не будет. Всего лишь нужно дождаться тусовки. Переспишь то ты со мной. — Да, это идеальный вариант для мести..***