Счастливая жизнь

      Под порывами ветра полевая трава колыхалась, словно волнующееся море. Нежная песня разливалась под палящим полуденным солнцем: «Как на полюшке трава Уж мягка, ярка цвела. Младость любит красоту, Красота – родня утру. Красно солнце дарит свет: Мы живём, а смерти нет»       Грубый и разлапистый, словно ветви валежника, гребень прошёлся по непослушным волосам девочки, смирно сидящей среди иван-чая, и застрял в них. Светловолосая женщина в саване, склонившись над ней, холодной рукой принялась распутывать пряди.       – Слушай меня, Агния. Услышь меня.       – Я тебе не Агния, – лишь только женщина разобралась с колтуном, девочка тут же затрясла головой, вновь ероша волосы.       – Что ты наделала! – женщина раздражённо покачала головой. – И как же ты теперь зовёшься?       – Урсула я. Понятно?       Небо заволокли тёмные облака, а гребень продолжил свой ход.       – Ложь. Это не твоё имя.       – Не моё имя? Ха! Мне послышалось, или нечистая решает за меня, как меня зовут!?       Рука с гребнем остановилась. Трава под Урсулой стала колкой, нежные стебельки посохли и отвердели, ощерившись к небу пиками. Женщина поднялась и, окинув Урсулу мёртвым взглядом, сурово произнесла:       – Решаю, – её голос хрустнул, как сухой стебель, и она положила руку Урсуле на плечо. – Тебе снова напомнить о твоей истинной природе, Агния?       – Пусти, я уйти хочу, – Урсула дёрнулась в попытке высвободиться из цепких пальцев. Безуспешно. – Ненавижу солнце. И тебя я тоже ненавижу.       – Ты – плоть от моего мёртвого чрева, моя кровь. Мы – навьи, дочери скорби. Помни, кто породил тебя!       Мрачные тучи подбоченились, набухли, воздух загустел, словно патока. Одним мощным рывком Урсула высвободилась из хватки и вскочила на ноги. Сжав кулаки, она воскликнула:       – Я другая, другая! Я не твоя и не навья, я – это я!       Женщина покачала головой:       – Хочешь ты этого или нет, ты – моя дочь. Ты такая же нечистая, как и я. Тебе нет места среди людей. Так неси же свой крест с достоинством!       – Какой ещё крест?! Куковать с тобой на поле?! – Урсула зажала ладонями уши. – Дядя Тихон был прав. Он говорил, что ты просто пытаешься удержать меня рядом с собой!       Женщина ахнула:       – Так вот кто отравил твою голову скверными мыслями! Не думала я, что он к нам проберётся. Кровь моя Урсула, он лжец и прохиндей, он уведёт тебя в самое Пекло. Когда ты успела повстречать этого чёрта?       Продолжая зажимать руками опущенную голову, Урсула прошептала:       – Даже в Пекле не так душно, как с тобой на поле. Пан или пропал.       Начал накрапывать дождь.       – Что это ещё зна…       – Теперь слушай ты! Я ухожу! Ты больше не будешь отравлять меня!       Урсула резко развернулась и спешным шагом, переходящим в бег, ринулась в сторону видневшихся вдалеке городских построек.       – Не смей! – прилетело ей вдогонку, но Урсула не ответила.       Дождь перешёл в косой ливень.       – Твоя нить идёт от моего чрева, Агния, тебе не уйти!       В почерневшем небе сверкнула молния, и удаляющаяся фигурка Урсулы скрылась за стеной дождя.       – Помни имя своё!       Воздух сотрясли раскаты грома.