Удивительный мир: Начало.

Как и показал цветок Древа, Сельва родила сына. Брюнет с серебряными глазами. Муж Сельвы был рад сыну, но при этом опечален. Еще одна надежда клана рухнула. Марленктов не получили желаемое, а Южатские еще больше вздернули нос. Для них ведь также было не выгодно рождение у княженки Сельвы дитя с глазами отца. Теперь Сельва стала княжной, но выгоды от этого не много. Согласно закону, она может получить должность на Балаклаве зеленой, если останется здесь жить. При этом ее ребенок останется с ней, в случае, если муж решит улететь на земли рода. Либо они улетят вместе. Так уж вышло, что выходящие замуж княженки, до появления первенца, прилетают на Балаклаву зеленую. Здесь они живут до наступления беременности. При этом до наступления беременности проходят медицинский осмотр, который подтвердит способность к зачатию, вынашиванию и рождению ребенка. Также проверяется муж, а то вдруг он бесплоден или семя его слабое и потребуется процедура искусственного зачатия? Подобное не возбраняется, если пара согласна, а то и вовсе подбирается инкубатор и ребенок растет там — когда мать не способна сама выносить дитя, медики разрешают его использование. После того, как ребенок родится, молодая семья имеет полное право остаться на планете, или вернуться в резиденцию рода, а то и вообще уехать в другую сторону. Даже наличие ребенка с глазами отца не запрещает свободного перемещения. На уже родивших княженок охотиться бесполезно. Доказано — если лишить жизни княженку, ее ребенка дающего клану мужа княжью кровь и самого мужа, то в роду все равно будут рождаться дети княжьей крови. Поэтому чаще всего свадьбы княженок проходят на Балаклаве зеленой, которую в некоторых хрониках называют еще и Свадебной планетой, а затем молодая семья решает, где ей дальше жить. Сегодня княжна-мать проснулась слабой. Вспомнив многое из того, что она пережила, пока росла и после становления владычицей Балаклавы зеленой, улыбнулась несколько раз. Многое ею было пережито, многое сделано, и многое задумано. Преемница, когда придет к власти, согласно возрасту, получит полный отчет о задумках предшественницы. В зависимости от того, в каком возрасте будет выбрана княгиня-мать, задумки могут быть, как только начаты, так и завершены, введены в структуру общества. Сев, княгиня-мать приняла помощь, чтобы встать. — Идем к Древу. — Она чуть сжала плечо нарукавницы. — Время пришло. — Вы уверены? — Побледнела женщина. — Да. Уже завтра вы все будете оплакивать мои останки. А через год приветствовать новую княжну-мать. — Погладив женщину по щеке, она не могла дать гарантию, что этих женщин отсюда не выгонит новая госпожа. Нарукавницы помогли умыться, одеться, заплели волосы, надели украшение на руки, закрепили ассет на лице. На этот раз обруч с вуалью остался лежать на месте. Нарукавницы достали другой. Он держал на себе длинный платок, темного цвета, из шелка сложного способа обработки нити и самого полотна. Матовый, темный, но легкий, тонкий и мягкий, он нежно обволакивал собой фигуру, что чуть прихрамывала. Княгиня-мать лишь в третий раз надевает обруч с платком, а не прозрачной или кружевной вуалью. Первый раз она надела белый шелк. Это в день ее восхождения и становления княгиней-матерью для всей Балаклавы зеленой, а также княжеских земель. Во второй раз надела платок с золотым шитьем, тоже белый. Это было тогда, когда она вышла замуж. В остальные значимые события прозрачную вуаль заменяли кружевные — на рождение детей, принятие в род кого-либо, свадьбу княженки. Но сегодня третий раз, когда шелк касается плеч, и этот шелк траурный. Все, кто замечал его на плечах княжны, шедшей к коридору Древа, бледнели, на глазах наворачивались слезы, и волной уходила весть — княгиня-мать почувствовала время своего ухода. Ей не мешали, не пытались подойти в последний раз. Кто видел, или уже слышал о траурном платке, лишь в молчании следовали на отдалении, не смея прервать ее ход к Древу. Так уж повелось, что накануне кончины, каждая княгиня-мать идет к тому коридору, проводит там определенное время, после чего возвращается в свои покои. Спустя несколько часов по Балаклаве зеленой разносится весть, что княгиня-мать преставилась. Перед входом в коридор, как и всегда, кроме платья и обуви, было снято все. Шпильки, удерживающие длинную косу, вынимались, ведь они тоже часть украшений. В коридор, прихрамывая, вошла старая женщина, которая ни о чем не сожалела. Так уж вышло, что она понимала — сделала все, о чем ранее думала. То, что остались недоделанные дела, так это лишь потому, что они вылились из тех, которые были сделаны ранее. Это всего лишь итоги проделанной работы. Если бы дел не было, вот тогда плохо — застой и регресс. А так, люди действуют, дела делаются, вопросы задаются и снова люди действуют. Круговорот не прекращается, а значит княгиня-мать добилась своей цели. Опустившись на колени перед стеной, коротко воздала в молитве слова почестей и благодарности к Богине Огневе Древесной, хранительнице очага, матери всего живого и судье в семейных распрях. Завершив молитву, княгиня-мать подняла голову и взгляд туда, где была одна из ветвей, отвечающая за появление особого цветка. Это была ветвь, где рос ее фрукт, засыхающий, не опавший на землю. По словам предшественниц, рядом с фруктом должен быть молодой бутон, готовый распуститься, или уже распустившийся. Этот цветок не замечаем княгиней-матерью до последнего дня. И только на пороге, она способна увидеть его, и будет знать примерно какого возраста следующая правительница Балаклавы зеленой в следующем году вступит в право наследия. Охнув, от удивления, княгиня-мать смотрела во все глаза на ветвь обозначающую власть среди всех женщин княжьей крови. Ее фрукт почти иссох, но рядом с ним, словно от его корня плодоножки, формировалась шишечка нового цветка. А дальше, по ветви, примерно на расстоянии глаз друг от друга, рос распустившийся бутон. Молодой, еще не набравший силы так, как если бы это была взрослая женщина. За ней, в ряд, стояло еще пять шишечек с начинающими свой рост почками. Два из них уже чуть проклюнулись. — Семь. — Прошептала княгиня-мать и в тот же момент ее тело словно парализовало. Не веря своим глазам, она увидела проступающую обнаженную фигуру женщины. Ее длинные волосы, словно огненные языки, закрывали тело, лишь давая намек на его наготу. Ступни утопали в зелени и льнущих к ним бутонах цветов, а павшие фрукты, на несколько мгновений становились свежими и сочными, после чего распадались на искорки. Эти искры собирались в два потока, которые плавно поднимались по бокам от женской фигуры, у которой на глазах была тканевая повязка. Одна рука женщины поднята к Небесам, а другая опущена вниз, к Земле. По огненным волосам ползали огненные ящерицы, малые хранители очага. Из-за поверья в то, что в живом огне есть сила Богини Огневы Древесной, даже в их большом технологичном мире, печь с дровами в любом доме так и осталась сердцем жилища. Да что там жилище! Очаг с отводной трубой есть даже в научных зданиях, или тех же образовательных учреждениях. И вот сейчас княгиня-мать видит этих ящерок, эту фигуру, и понимает — ей явилась сама Богиня. — Ты пришла ко мне, — тихо прошептала женщина, — у тебя есть для меня слово? «Есть». — Послышалось сразу и в ушах, и где-то в глубине тела. — Какое же? «Живи». — Жить? «Живи княжна-мать, с этого момента ты не будешь одна, но тебе предстоит еще больше работы». — Здесь? «Нет. Здесь ты свою жизнь окончила. Ты сама чувствуешь, что это все, конец для маленькой девочки Настасьи, и дальше нет дороги. Но там, дальше, есть место для тебя, твоего ума, находчивости, и памяти прожитых веков. За тобой, когда цветок нальется силой, последуют почки. Ты дашь дорогу, а они пойдут по ней». Княгиня-мать, что теряет свое имя при возвышении, давно забывшая его, вновь вспомнила ту юную девушку, какой была. — Я могу выбрать имя? «Когда придешь туда, выберешь. В добрый путь, девочка Настасья, с добрым шагом. Я всегда с вами, не забывай». — Не забуду, Огнева Древесная. «Используй мой огонь с умом и саламандры тебя поддержат. Иногда, и это для пользы, огонь следует раздуть до бушующего пламени. Не заиграйся и пламень тебя не обожжет». — Я запомню твои наставления. «Не сомневаюсь. Ступай со светлой головой, и не оглядывайся на то, что было». Княгиня-мать улыбнулась тому, что видела. Проступившая фигура богини исчезла. Но вот видение почек и одного цветка рядом с ее почти усохшим фруктом, осталось. А также пришло понимание того, что еще рано говорить о существовании еще пяти будущих княгинь-матерей. У каждой из них будет свое время появления, и не ранее, чем Настасья начнет свой новый путь. Параллельный тому цветку, который уже распустился. Получив откровение от самой богини, княгиня-мать поднялась на ноги, вернулась к началу коридора, подождала, пока ее оденут, после чего направилась в сторону смотровой башни. Там, на некоторое время замерла, созерцая перед собой красоту представившегося ей вида. — Матушка, что вы видели? — Тихо поинтересовалась нарукавница, которая занимала самый высокий пост подле княгини-матери, имея право задать такой вопрос. — Бутон один, и это не девочка, а уже молодая женщина. Еще не родила, но уже готова телом для подобного счастья. Листья цветка имеют лиловый оттенок, а сердцевина красная. — Род Южатских. — Быстро догадалась нарукавница. — Только им цветы отдают такую расцветку. — У Южатских много княженок. — Подала голос другая нарукавница, нахмурившись. У Южатских действительно много княженок подходящего возраста. Молоды, но не девочки, еще не родившие, и не считающиеся взрослыми женщинами. Ведь не все княженки становятся княжнами в молодости, кто-то и в свои пятьдесят еще ни разу не родил. У Южатских и такие есть. — Это Орлея. — Мягко подвела итог княгиня-мать. — Вы уверены, матушка? — Удивились женщины, кто услышал тихие слова старой владычицы. — Я слышала имя, когда смотрела на этот цветок. И говорить его или нет, каждая княгиня-мать решает сама. Во избежание распрей или попыток лишить жизни, мои предшественницы молчали. — Почему же вы сказали? — Ее род силен. Но я бы хотела, чтобы вы, в этот год, аккуратно приблизились к ней. Ведь именно среди вас нет никого, кто вредил бы ей. Вы всегда относились к девушке мягко. И предупреждение ей выдавал другой человек. — Мы поняли вас, матушка. — Нарукавницы склонили головы. Княгиня-мать заботится о своих людях. И если за год эти женщины сблизятся с Орлеей так, что она откажется менять хотя бы часть, то будущее Балаклавы зеленой не будет столь мрачным. Нарукавницы у княгини-матери женщины умные, имеют большую политическую власть под своими руками. Приняв хотя бы половину из них, Орлея получит и стоящие за ними семьи на самой планете. А чтобы взбалмошная девчонка это сделала, нарукавницы найдут того, кто на нее в семье больше всего влияет, и договорятся с ним. Настасья не сомневалась, так оно и будет. С этой уверенностью она завершила любование пейзажем, вернулась в свои покои, легла на кровать и тихо заснула навсегда. Утром Балаклава зеленая приняла траурную весть. С этого момента и ровно на год, вся планета замерла. Ожидание прихода новой княгини-матери тревожило. И если в княжестве это был всего лишь траур, то на Балаклаве зеленой страшные домыслы о грядущем. Как и завещала почившая княгиня-мать, нарукавницы, обходами, маневрами, но приблизились к Орлее. Они делали это тихо, аккуратно. В течение всего года родичи Орлеи бесчисленное число раз встречались с представителями ведущих родов планеты. Благодаря нарукавницам соглашения были достигнуты, но ровно на десять лет. Роду Южатских показали безвременный приказ первой княгини-матери, который запрещает заключать договора с родом следующей владычицы больше чем на десять лет. Когда Южатские спросили, откуда они знают о том, что именно Орлея будет сменщицей, им сказали — сама княгиня-мать назвала ее имя. А поведение нарукавниц тому доказательство. Год миновал, чаша отразила лицо Орлеи Южатской, подтверждая то, что все княгини-матери знают из какого рода будет преемница, а также ее имя, но не говорят по своим собственным соображениям. Сейчас Южатские были согласны с тем, что владычица сделала ход. И ее просьбу они удовлетворят. Любимица, на которую положил глаз любитель гаремов, останется здесь, на Балаклаве. Этот любитель девчонку не получит. Южатские, за подарок, который им дала матушка, сделают девчонку наперстницей Орлеи и замуж выдадут только по ее желанию. Княгиня-мать дала Южатским тихую гавань на Балаклаве на десять лет. Из этого срока они смогут выжать все, что только можно. А дальше нарукавницы предыдущей владычицы научат Орлею быть княгиней-матерью. Научат править, а не рушить. Это был подарок не только Южатским, но и всему княжеству. Отец рода Южатских, когда узнал все детали, несколько часов простоял на коленях перед зажженным очагом и молился за имя Настасьи, воздавал почести Богине и дал зарок выполнить несколько покаянных походов к Древу Основателю. В святое место, куда каждый верующий в Огневу Древесную, хоть раз в жизни, но придет. И хоть к святыне нужно лететь через космос, не беда — у них развита космическая транспортная сеть. И дай-то богиня, будет и впредь.