«Любопытство — это изначальный грех…»
Массивный замок на двери смотрел проколотой отмычкой глазом, когда та проворно орудовала в его нутре, высекая невидимые искры. Скудный свет, просачивающийся сквозь занесённые снегом окна подъезда, едва рассеивал сгустившийся мрак, отбрасывая тревожные тени. В этом мерцании едва угадывались очертания входной двери с выцветшей краской, местами облупившейся, являя взору голую серую основу.
Металл тихо поскрипывал и пощёлкивал, когда отмычка ловко извивалась в замочной скважине, подобно змее, выискивающей слабое место добычи. Наконец, раздался тихий щелчок — замок сдался, побежденный искусным взломщиком, и с грохотом рухнул на пол, протяжным эхом отразившись от стен подъезда.
Дверь стонала, медленно приоткрываясь, будто с каждым новым шагом к ней приближалась мучительная смерть. Тонкая полоска света скользнула в щель, на мгновение разгоняя кромешную тьму. За порогом — царство забвения и запустения, куда ступала нога разве что призраков прошлого.
За дверью виднелась пустая прихожая. Слабые контуры комнат едва угадывались в пляшущем свете подрагивающего огонька зажигалки, которую держала ладонь в беспалой чёрной перчатке.
В воздухе висела гнетущая затхлость — душном, спёртом, напоенном пылью прошлых лет. Каждый вдох отдавался щекочущим ощущением плесени на языке.
Пол был устлан слоем пыли, хрустевшей под подошвами берцев. Треск прогнивших половиц нарушал застывшую во времени тишину, отзываясь эхом от обшарпанных стен. Местами обои отслаивались, обнажая серую основу, лишённую красок былой жизни.
С едва слышным механическим жужжанием и прерывистым дыханием, словно в предвкушении чего-то, шаги ступали по хрустящему ковру из мусора и осколков. Казалось, каждый звук нарушал первозданное безмолвие, заставляя просыпаться спящую тишину, врываясь в его изолированное уединение.
В свете огня вырисовывались очертания коридора, уходящего вглубь квартиры. Неспешная поступь миновала прихожую и направилась дальше, к следующей двери. На ней виднелся полустёртый плакат, изображавший двух девушек в вульгарных нарядах — блондинку и готессу.
Приближаясь, шаги на мгновение смолкли, и дыхание застыло, будто от неожиданности. Рука с зажигалкой чуть дрогнула, едва не уронив её.
Несколько мгновений стояли тишина и неподвижность. Лишь язычок пламени трепетал, отбрасывая причудливые тени на стены коридора.
Затем раздался шорох — неспешные шаги возобновили свой путь, приближаясь к покрытой паутиной тайн двери. Загадочное изображение на полуистлевшем плакате манило к себе, точно шёпот древнего некроманта, что сулит сокровенные знания,
а в конечном счёте нравственную смерть…
Движение замедлились у самого порога, словно под тяжестью нерешительности. Рука в чёрной как смоль перчатке медленно потянулась к дверной ручке, притягиваемая магнитом любопытства, хоть и не чуждого страха перед неведомым.
Ещё миг — и пальцы сомкнулись на холодном металле. Раздался тихий скрип, ручка повернулась, дверь поддалась, медленно открывая путь в тёмное нутро квартиры, освещённой тусклыми отблесками света сквозь щели в оборванных шторах.
Очертания заваленной мебели и предметов обстановки расплывались, сливаясь с доминировавшим могильным мраком, где полусгнившие диваны и кресла были подобны надгробным плитам, чей вечный покой нарушали чуть сбивчивое дыхание и шорох осторожных шагов.
Лёгкий сквозняк продолжал обдувать неподвижные тела, достигая холодного металла
вторженца, и температурные датчики зафиксировали снижение показателей на несколько градусов.
В следующий момент нога ощутила препятствие, остановившее движение. Это был твёрдый предмет, напоминавший по контурам ящик, стоявший в углу.
Крышка зажигалки защёлкнулась, погасив пламя. В обители ночных призраков не было видно даже собственных конечностей.
Пришлось полагаться лишь на осязание… и на визуальную память оптико-электронной системы, фиксировавшей каждый ранний кадр при давешнем свете маленького огонька для восстановления целостности образов.
Манипуляторы осторожно потянулись к обнаруженному ящику и принялись внимательно ощупывать его содержимое. Казалось, этот сундук был набит до краёв — разнообразные неопознанные предметы заполняли его внутреннее пространство, затрудняя поиск.
Вскоре одна рука нащупала небольшой цилиндрический объект и крепко сжала его.
Пока предмет выдёргивался из забытья в пыльную реальность для дальнейшей оценки, вторая рука ощутила странный укол в запястье, заставивший все сервоприводы в конечностях одновременно замереть, будто под угрозой нежданной детонации.
К руке что-то примагнитилось.
Центральный процессор лихорадочно просеивал гигабайты данных в попытке оценить риск взрыва, мобилизовав всю имеющуюся информацию — начиная от сухих инструкций по школьной технике безопасности с неудобоваримой трактовкой и заканчивая восторженными речами одного пылкого здоровяка в авиаторах с густыми усами, во всё горло рассуждавшего о прелестях детонации целого океана,
аж из аудиосенсоров текло.
Хотя ценность этих эмоциональных, но далёких от практичности россказней была сомнительной, других вариантов не оставалось, однако это было лучшее, что предлагали видеоигры.
После многочисленных расчётов и анализа статистических моделей нейросеть выдала свой вердикт:
«Риск минимален, вообще не парься.»
Таким оказался результат кропотливой работы по оценке угроз с применением передовых алгоритмов.
Облегчённый вздох тотчас последовал за этим обнадеживающим комментарием. Рука медленно покидала недра открытого сундука, вместе с примагнитившимся к ней предметом, казавшимся сферой неясных очертаний.
Было затруднительно делать какие-либо выводы о формах и объёмах в такой темноте, так что фонарик, хранившийся в наружном отсеке походной сумки, оказался весьма кстати, стоило только преодолеть колебания отблесков паники и вставить в него батарейку, с оглядкой на возможные сюрпризы в этих глубинах.
Щёлк…
Фонарик зажужжал, разогнав остатки полумрака вместе с колеблющимися тенями. И при первом постере, выхваченном из мрака дрожащим лучом, проясняющим почти до полной видимости, по всем сенсорам пробежали искры узнавания. И невольно вырвалось трепетным шепотом:
— Харухи всемогущая…
Фонарик жадно заскользил по комнате, выхватывая из темноты всё новые детали обстановки. Вот стеллажи, заставленные покрытыми толстым слоем пыли фигурками героев популярных аниме — от милых девушек в костюмах до грозных воинов с мечами.
А вот и сами мечи — целая коллекция японского оружия в углу помещения. На полках аккуратными рядами стояли манга, DVD-диски с отслоившимися наклейками и прочие атрибутики. Стены были завешаны выцветшими от времени плакатами, усеянными пятнами сырости.
Но сквозь запустения проступала всепоглощающая любовь хозяина святилища к своей коллекции. Эта комната хранила отголоски чьей-то яркой одержимости.
Под впечатлением этого открытия, луч фонарика метнулся к свободной руке со всё ещё прилипшим к кисти предметом. При ближайшем рассмотрении он напоминал раскрытую красную сферу с полукруглыми выступами по бокам, напоминавшими драконьи крылья. Сама вытянутая голова с болтающимся золотым рогом только усиливала это впечатление. Что-то до боли знакомое сквозило в таких очертаниях.
Алюминиевые манипуляторы непроизвольно вцепились в сферу, сжимая находку так, точно она могла исчезнуть, если отпустить её из захвата. Нежно поглаживая, пальцы аккуратно закрыли все подвижные части, чтобы убрать в карман. Прикосновения были осторожными, чтобы случайно не задеть чувствительный магнитик, отвечающий за раскрытие.
Вскоре луч фонарика вернулся к полкам, уставленным мангой. Расставленные по порядку цветные томики колоритно отражали на своих корешках перипетии света. Казалось, каждая из этих книг мечтает покинуть это запустение вместе с их освободителем и отправиться в увлекательное путешествие по кварталам заснеженного города-призрака.
Точно Припять, покрытый надгробными плитами брошенных автомобилей, отмеченный печатью рока.
Снова раздалось жужжание механизмов, в этот раз — более интенсивное и целенаправленное.
При этом голос тихо напевал с едва уловимыми восторженными нотками:
«И с-сошлись миры, в танце войны… м-м… м-м…».
Руки с нескрываемым азартом принялись рисовать на пыльной поверхности полок причудливые узоры, изучая их содержимое, готовое сойти со своих законных мест. Лучи света метались между книгами, озаряя всё больше ценных предметов. Каждая потёртая обложка манги сопровождалась оценочным комментарием:
— Так. Это тоже видела.
М-м-м… Банальщина. О! Вот это ничего так. Опять вампиры-нацисты штурмуют Лондон. Просто вампир в Лондоне… хотя и там кибер-фриц засветился в следующей серии.
М-да. А тут просто инвалид с цыганом идут набивать морду президенту. Хах, неплохой экшн. Ага, полуголые люди дерутся за кусок горящего камня, риторизм — что надо. О, а вот это реально занятно — продолжение сэйнэн про вайфу одного чёрного ежа на…
роликах? Вау! Сразу живьём!
Со смаком поводя руками по пыльным корешками,
гость неудержимо впадал в мечтательное состояние. Казалось, каждая такая находка вызывала новый приступ энтузиазма, чуть нагружая модуль эмоционального считывания.
Но вот пальцы замерли на очередном томе, который не сразу угодил в сумку. Фиолетовые диоиды на дисплее провели предварительное сканирование и всплывающими окнами в интерфейсе оповестили хозяина, о чём свидетельствовала слегка пожелтевшая обложка.
Еле слышный вздох выразил своё отношение к увиденному.
— Здесь просто гг до сих пор не определился, сожрать или трахнуть кролика.
После недолгих вычислений книга всё же отправилась в уже почти заполненную сумку, хотя и с некоторой неохотой со стороны
самопровозглашенного расхитителя отаку-этики.
Вслед за этим послышался шорох — с крайней полки свалился ещё один том, с глухим стуком ударившийся о пол. Луч фонарика метнулся вслед за ним, выхватывая обложку с названием «Skeleton Dance».
По иронии, рядом в кресле действительно восседал замёрзший скелет.
На нём красовалась выцветшая футболка с надписью «Я победил анорексию».
Гость с подстёбом хмыкнул, глядя на это зрелище сквозь призму своего эстетического восприятия.
— Ну, видимо это была тяжёлая победа, — прокомментировала она, окидывая взлядом худощавые останки. На дисплее мелькнули блики уважения к ушедшему — его страсть пережила самого владельца, оставшись нетленной.
По окончании недолгого осмотра скелета, гостья на мгновение замерла, точно под тяжестью дилеммы…
и тяжестью сумки. Взять всё и сразу было невозможно. Но и бросить столь ценную добычу на произвол судьбы казалось трусливым отступлением перед юношеским своеволием.
Наконец, не раздумывая более, она воззвала к внутренним системам и запустила команду по инициации протокола картографирования. В отсутствие сети приходилось уповать лишь на собственную память и многоплановый анализ окружающей обстановки.
С неукоснительной скрупулёзностью система принялась фиксировать мельчайшие детали пути — все повороты, лестничный пролёты вместе с мельчайшими трещинами и выбоинами. Эти едва различимые особенности окружающего мира поочерёдно обрабатывались структурами памяти, формируя в интерфейсе цифровой отпечаток маршрута повторяя рельеф местности нагромождением линий и символов.
В конечном счёте, гостья с лукавой усмешкой отметила пурпурным стикером данную геолокацию во внутрисистемном реестре координат как «Тайник Узи», среди прочих пометок вроде «Развилка налево» или «Просто хрень».
Местоположению был присвоен высший приоритет.
— Выкуси, Стрелок, одна моя находка перевешивает всё, что ты когда-либо доставал из Зоны, — мстительно заключила она тоном, пропитанным буестью и вызовом.
Перед уходом гостья ещё раз окинула взглядом комнату, чуть посмеиваясь про себя. Но стоило её взору снова упасть на мертвеца, как задористость сменилась выражением сосредоточенности.
Что-то ещё не давало покоя в этом зрелище, не позволяя полностью покинуть эту обитель прошлых времён, точно зов недосказанных секретов. Потребовалось несколько мгновений вычислений, прежде чем модуль распознавания образов выделила аномалию — едва заметный уголок комикса под скелетом.
Вне всякого сомнения, это была реликвия, которой хозяин клялся в верности в свои последние минуты.
Модуль эмоций запустил подпрограмму любопытства. Желание прикоснуться к последнему приюту страсти хозяина полыхнуло с новой силой.
Движимые азартом и предвкушением, манипуляторы осторожно извлекали находку на свет, стряхивая толстый слой пыли, осевший за долгие годы забвения.
И тут диоды на дисплее расхитительницы сделались крупными фиолетовыми ноликами, а сами системы на миг зависли от наплыва свалившейся информации, отчего модули опорно-двигательного аппарата едва не утратили контроль над равновесием.
Причина шока скрывалась на обложке манхвы. Там красовалась фигура автономного робота, чьи очертания повторяли знакомые формы дрона-рабочего. Представала детальная анатомическая схема внутреннего устройства.
Никогда прежде не попадались гостье в дисплей такие кадры.
Конечно, ещё на заре компьютерной эры существовали техжурналы, чьи обложки занимали представители её вида,
но чтобы в оформлении художественного издания…
Нерешительно вычленив указательным пальцем выцветшее название «What-What in the Drone», только усилившее ощущение документальности, психоматрица выдала недоумение, только сильнее нагружая любопытство массивом неизведанных данных. Сейчас был самый раз их обработать, чтобы распутать этот загадочный клубок сложных и туманных ассоциаций.
Опять-таки, никогда прежде не встречалось такого возвышения их статуса до полноценных персонажей… или чем бы они там ни являлись.
Окинув взглядом потрепанные коврики, обрывки штор, заваленную мебель и прочий хлам в комнате, она бережно опустила сумку неподалёку и присела на опрокинутый диван. Выбранная поза таила лёгкий риск соскользнуть с края мебели, но для того, чтобы принять положение, созерцательно подобно человеческому акту напряжённой мысли, этого вполне хватило, чтобы зацепиться за точку опоры с книжкой в обнимку.
Пока дисплей рассчитывал уровень яркости за окном, оценивая оставшееся до заката время, рука бессознательно поднесла край обложки к губам — казалось, системам всё ещё требовались дополнительные сенсорные данные, чтобы убедиться в подлинности происходящего.
Раздался тихий вздох, затем последовала попытка аккуратно, почти церемониально приоткрыть чтиво на нахзаце, по старой памяти.
И вот на первых страницах предстала приоткрывающаяся дверь из красного дерева, из щели которой выглядывали белые огоньки в дисплее, выражающие нерешительность. Вскоре сама дверь распахнулась, и на пороге показался дрон в форме горничной…
к замешательству самой читавшей гостьи.
— Странное начало для такой технической обложки, — пробормотала она свои мысли вслух, сама не очень-то отдавая себе отчёт в их смысле. — Для пущего драматизма? Чушь какая-то.
И хотя автономному роботу бы хватило доли секунды, чтобы определить количество употреблённых слов «судьба» в каком-либо «Войне и Мире» с учётом регистров, рабочая воздерживалась от форсированного чтения, руководствуясь какой-то неведомой инструкцией, предписывающей избегать перегруза ассоциативных систем, угрожающего вызвать непоправимые сбои в цепях переработки информации в случае неаккуратности.
В общем, как только прислуга тихонько спросила, обращаясь к какому-то «сэру», из-за большого письменного стола последовала спокойная просьба запереть дверь за собой. Сказавший был скрыт густой тенью, различить какие-либо черты не представлялось возможным для оптических сенсоров, однако принадлежность к человеческому роду была видна безошибочно даже без особой системы распознающих признаков.
Горничная послушно прикрыла дверь, стараясь не издать ни звука. Затем на цыпочках направилась вглубь комнаты, чтобы не нарушать уединение господина. У окна на мгновение задержалась, чтобы поправить шторы и вазу с цветами на подоконнике, вслушиваясь в бушующую за стеклом грозу.
Казалось, читавшая успела забыть о неудобной позе, внимательно вглядываясь в ход событий. Внешний мир на периферии восприятия уступил место картинам, разворачивающимся на страницах, практически в прямом смысле слова — такова была особенность восприятия и проецирования фиктивных образов, отличная от человеческого. Все привычные физические законы отступили перед величественным и тонким искусством пера, позволявшим делать немыслимые виражи в бинарном пространстве фантазий.
И вдруг прозвучал неожиданный вопрос хозяина:
«Скажи вот что, тебе нужен отдых?». Горничная в замешательстве пролепетала:
«Нет, дроны вроде меня заряжаются по ночам…».
Хозяин кабинета, до сих пор скрытый в тенях за письменным столом, тихо усмехнулся в ответ на её слова, как гласила маленькая выноска в верхнем углу страницы.
Его пальцы застучали по столешнице — мерный, расслабляющий ритм, который никак не определить без оглядки на спасительные графические подсказки.
Когда прислуга поправила штору у окна, хозяин негромко произнес:
«Заряжаетесь, говорите?». Этот тон явно давал понять — вопрос риторический.
— Как же я ненавижу, когда так начинают сюжетную интригу, — c притворной досадой отвлеклась вдруг гостья от страницы.
Горничная замерла на месте, не решаясь даже кивнуть. Над её головой вились карандашные завитки, обозначающие смятение. Рядом выноска поясняла: «Бедная девушка! Как ей быть?». Казалось, ещё секунда — и из её динамиков вырвется запинавшийся ответ. Но хозяин опередил:
«Не желаю разочаровывать тебя, но зарядные станции вынесли в ремонтный ангар». Слуга не успела ещё удивиться, а хозяин уже продолжал:
«Но всегда имеется альтернатива».
Горничная определённо опешила, не в силах вымолвить ни слова. Оптика распахнулась, механические пальцы сжались. Её озадачило неожиданно пристальное внимание хозяина к персоне девушки.
«Н-но… это же нарушение протокола, сэр. — запинаясь, пробормотала прислуга, не осмеливаясь, впрочем, поднять глаз.
— Альтернативные источники энергии… они небезопасны… с-согласно…» — она сделала лёгкую паузу, прокручивая в мыслях возможные последствия своего неповиновения.
«Согласно параграфу 34 дробь 7, — мягко продолжил за неё хозяин. —
я осведомлён о подобных нарушениях, без которых твой послужной список в полном соответствии с рекомендациями годового плана был бы утоплен в нержавеющей стали».
Электронные глаза девушки озарились отблеском понимания или…
надежды? Механическая рука машинально сжала кисть другой конечности.
«Однако же, в условиях эксплуатации, настоятельно рекомендованной диспетчерским планом, законный владелец берёт на себя всю полноту ответственности за свою собственность».
К неожиданности прислуги, хозяин поднялся из-за стола, покидая тень. Подчинённая увидела его перед собой, в пиджаке без галстука, тёмном, немного старомодном. Она невольно заметила, что мужчина передвигается мягко и плавно, всем видом выражая твёрдую решимость и спокойствие.
Фиолетовая гостья едва не фыркнула, поймав себя на мысли об иносказательности сюжета c поданными техническими подробностями в столь…
оригинальном ключе.
Тем не менее, обработка текстовых данных продолжилась, хотя сигналы обратной связи постепенно указывали на снижение приоритета задачи с угасающим интересом. Казалось, с каждой новой страницей логические модули фиолетового дрона перенаправляли всё больший объём ресурсов на восприятие окружающего мира — ранее генерируемые нейросетью виртуальные голо-конструкты воображаемых сцен на периферии зрительных сенсоров со временем утрачивали свою чёткость.
Затянувшиеся рассуждения героев вызывали всё большую скуку.
«Без энергии вы не сможете выполнять свои обязанности, а заменять вас другой прислугой мне не слишком выгодно, если вы откажетесь», — покачал головой хозяин, медленно шагая по направлению к подчинённой.
Горничная замерла, подавляя неотступную дрожь в механических конечностях, пока её сознание пыталось оценить взвесить развернувшиеся перед ней приоритеты.
Но тут терпению
фиолетовоглазой читательницы подошло к концу. Она громко втянула прохладный воздух, запрокинув голову:
— Да провались ты в бинарный ад со своей нудятиной! — не выдержала она. — Почему я всё ещё должна внимать этой трепотне?
Пальцы дрона нервно теребили обложку, пока модули эмоционального отклика инициировали самоуспокоение.
— Ладно, посмотрим, на чём вы там остановились, — проворчала она себе под нос.
Палец быстро отыскал нужное место примерно в середине чтива. Не читая пропущенных страниц, дрон сразу перевернул туда, стремясь узнать развязку.
Но тут…
Всё пронеслось в мгновение ока.
Оптика резко распахнулась от волны шока, а сдавленный вскрик эхом отразился от обнажённых бетонных стен в запущенной квартире.
Сам комикс резко захлопнулся, едва не пробив звуковой барьер.
