Пленник Чжоу Цзышу

Кэсин удосужился взглянуть на Цзышу, удивившись, почему он так странно смотрит на него. Что мелькнуло в его глазах — ненависть? Презрение? Взгляд его скользнул вниз, и он внутренне расхохотался, заметив, как напряглась его плоть. Разве мог бы он испытывать столь сильное желание, если бы считал на самом деле своего пленника уродливым? Правда, после темницы он себя и не видел ни разу свое отражение нормально. Знал, что похудел, и волосы стали белые - и что с того? — Мне нечего надеть, — обратился Вэнь к «хозяину», окончательно промыв волосы. Чжоу Цзышу нашел в сумке только комплект нижних одеяний, протянул его Вэню и ждал, пока тот выйдет из воды. Однако тот осклабился и совершенно нагло произнёс: — Я стесняюсь. Чжоу Цзышу одарил его ледяной улыбкой. — Можешь путешествовать голым, если хочешь. Он отвернулся. — Подожди! Я надену это. Положи на землю. Только не поворачивайся! Чжоу Цзышу хрипло рассмеялся, вновь обернувшись: — Я не знал, что призраки-шлюхи так скромны. Можешь не притворяться передо мной, потому что мне известно, кто ты. Я испытываю лишь презрение к тебе. Может быть, я отдам тебя братьям в школе, как предложил Дуань Пэнцзюй.Теперь, когда ты вымылся, они могут и не обратить внимания на твое безобразие и белые волосы. Кэсин задохнулся от возмущения. Побыстрее бы сбежать от этого главы наемников, найти Гу Сян и забрать ее и сумку с их вещами. Точнее, одной значимой для него вещью… Он не смог во время стоянки прокрасться к ней, не привлекая внимания. — С чего вдруг ты решил, что я стану их обслуживать? — возмущенно запротестовал он. — Не мог бы ты отвернуться, чтобы я вышел из воды? Скрестив руки на своей груди, Чжоу Цзышу отказался отвернуться: — Твое тело не соблазняет меня, призрак. Кэсин скривился, живо вспомнив, как напряглась его плоть несколько минут тому назад. Не отрывая глаз от его лица, он вызывающе вздернул подбородок и медленно пошел к берегу. Чжоу Цзышу задумался, удивляясь, зачем он подвергает себя такому мучению. Должно быть, он истосковался без плотских утех, если его возбуждает костлявый беловолосый призрак, лишь несколько минут тому назад казавшийся ему чрезвычайно отталкивающим. Но теперь в нем на самом деле ничего отталкивающего не было. Вода стекала с длинных волос на плечах и блестела в серебристых волосках, обрамлявших пах. Зрелище было столь волнующим, что Чжоу Цзышу стремительно отвернулся и пошел прочь, проклиная свою собственную слабость. Он испытывал желание обладать призраком, который достоин был лишь презрения. Ещё и таким раздражающим. Кэсин пытался абстрагироваться, что было довольно трудно сделать, сидя верхом на лошади впереди Чжоу Цзышу. Он был одет только в тонкие нижние одежды и чувствовал себя голым. В кольце рук главы «Окна небес», главного палача Императора, в опасной близости к нему, он чувствовал, как кружится у него голова от тепла его тела и замирает сердце от предчувствия опасности, не имеющей ничего общего с той угрозой, которая нависает над всеми, попадающими в плен. Нет, все было гораздо сложнее. Чжоу Цзышу неуклонно продвигался в нужном направлении, ни на минуту не забывая о призраке, уютно устроившимся спереди от него. Кэсина Цзышу предусмотрительно посадил перед собой, чтоб никуда не сбежал. Только вот предусмотрительность ни разу не помогала, потому что оставшийся без своих лохмотьев «чушка» был «наряжен» только в тонкие запасные нижние одежды самого Чжоу, его руки обхватывали чужую тонкую и гибкую талию, а при взгляде на изящные ноги глава «Окна небес» забывал, что считал призрака костлявым и некрасивым… Кэсин облегченно вздохнул, когда в тот день поздно вечером Чжоу Цзышу остановил лошадь у реки. Они ехали без отдыха, подкрепляясь вяленым мясом, когда голод становился невыносимым. Юноша соскользнул с лошади и на минуту уцепился за седло, испытывая боль в ногах, проклиная свое ставшее таким слабым тело. Чжоу Цзышу же соскочил на землю так, как будто и не было вовсе ядовитого дротика! Быстрее бы его Ци вернулась в норму. Вэнь посмотрел, как Чжоу исчезает в лесу и сам пошёл в противоположном направлении. Он мыл руки в реке, когда подошел Цзышу и приказал: — Собери для костра хворост. И не уходи слишком далеко. Кэсин задохнулся от бессильной ярости: опять этот приказной холодный тон! Как это унизительно! Когда-нибудь, поклялся он себе, он сам будет «Хозяином», но пока что выбора у него не было и приходилось делать то, что указывал этот напыщенный, хоть и красивый, идиот. Когда он вернулся с хворостом, его тут же отправили свежевать двух жирных кроликов. Кэсин был наслышан об «Окне небес» и не сомневался, что Чжоу Цзышу был способен на любое злодейство во имя «правого дела». Он снова всерьез задумался о побеге. Опустив ресницы, чтобы скрыть свои раздумья, он отчаянно пытался что-либо придумать. Вырубить он его не вырубит, трахнуть и вымотать сексом тоже не особо получится — Кэсин догадывался, что он и в этом смысле стал менее выносливым. И даже самой простой сонной травы он не нашёл, пока собирал хворост для костра! Надо было побольше разузнать обо всем. — Когда мы приедем, куда нужно? — спросил Кэсин после того, как Чжоу Цзышу насадил кроликов на вертел и пристроил их над огнем. — Если не выйдет никакой задержки, то завтра доберемся. Вэнь попробовал кроликов, решил, что они готовы. Цзышу же разделил одного из них на части, отдав Кэсину его долю. Он с жадностью схватил кусок мяса и с удовольствием впился в него зубами. Жир тек по подбородку, но он ни на мгновение не переставал есть и вытер рот, лишь когда был проглочен последний кусочек. Юноша с таким вожделением смотрел на оставшуюся половину кролика, что Чжоу Цзышу отдал ему и эту часть. Он думал оставить мясо на завтрашнее утро, но неутолимый аппетит Кэсина заставил его передумать. Он с глубоким презрением подумал о Гучжу и Долине Призраков, где, очевидно, его морили голодом и заставляли работать до изнеможения. Не понять ему этих, с позволения сказать, людей. Почему они плохо обращаются с теми, кто принадлежит им? Встав на колени возле воды, Кэсин вымыл лицо и руки и стал искать место для ночлега. Чжоу Цзышу положил одеяло под деревом и отошел к реке. Зайдя в воду по пояс, он быстро окунулся, постоял, как нефритовая статуя, и, не обращая внимания на Кэсина, отошел к ближайшим деревьям. Когда он вернулся, Кэсин сидел на бревне рядом с костром. — Ложись, — раздраженно сказал он, кивком указывая на то место, где лежало одеяло. Кэсин не обратил на приказ никакого внимания. — Я устал и хочу спать. — Ну и спи себе, — безразлично отозвался Кэсин. Глаза Чжоу Цзышу угрожающе блеснули. — Не серди меня, призрак. Я не доверяю тебе. Ложись! — по его голосу чувствовалось, что никаких возражений он не потерпит. Издевательски медленно поднявшись, Кэсин подошёл к одеялу и лёг. — Что ты собираешься делать? Чжоу Цзышу связал запястья Кэсина, а конец веревки обмотал вокруг своей талии, оставив пару чи веревки ненатянутыми, чтобы призрак мог поворачиваться во сне. Из-за малой длины веревки их тела будут находиться слишком близко, чтобы он смог спать спокойно, но другого выхода не было. Кэсину тоже не хотелось лежать в такой близости от Чжоу Цзышу. Его прохладную кожу овевало исходившее от «хозяина» тепло. Но он, казалось, не чувствовал вечерней прохлады. Цзышу заставил Кэсина лечь, устроившись рядом с ним. Отодвинувшись от него, насколько позволяла длина веревки, Кэсин не мог расслабиться, пока не услышал размеренное дыхание и не понял, что он спит. Чжоу Цзышу проснулся среди ночи, с удивлением обнаружив, что Кэсин прижался к нему. Ночью ему стало холодно, и он прильнул спиной к его телу, чтобы согреться. Руки Чжоу Цзышу бессознательно обняли его во сне. Одна ладонь сжимала тонкую талию, пальцы другой замерли на груди. Две изящные ноги интимно покоились на его сильных ногах, а маленькие ягодицы плотно прижимались к его животу. Шелковистые волосы щекотали нос, и Цзышу отвел их в сторону, удивившись, какие они мягкие и тонкие. Несколько дней тому назад эта шевелюра была такой грязной, что он бы не стал прикасаться с ней, опасаясь вшей. Штаны на завязках, которые и так были большеваты, перекрутились и сползли на бёдра. Рука Чжоу Цзышу соскользнула с талии Кэсина на открывшееся бедро. Почувствовав под ладонью обнаженное тело, он засунул руку чуть дальше в поисках теплоты, затаившейся на внутренней поверхности его бедер. Гладкость и теплота кожи поразили Чжоу Цзышу, и он застонал, как от боли. Если бы кто-то сказал ему месяц назад, что он с такой тоской будет стремиться к Призраку, он бы только рассмеялся. Никогда прежде ему в голову не пришло бы, что какой-то призрак станет однажды для него желанным. Рука юноши скользнула выше, словно притягиваемая манящим теплом, разливавшимся по телу при воспоминании о сияющей гордым серебром короне его паха. Утомленный за день юноша лишь только что-то пробурчал себе под нос, но не проснулся, когда его пальцы проникли с другой стороны в нежную расселину между его ягодиц и коснулась сжатого отверстия. Чжоу Цзышу задумался, сколько же времени Гучжу наслаждался этим порочным телом, и сколько было ещё. Однако, порочен юноша или нет, непреодолимое желание присоединиться к рядам бесчисленных неизвестных ему мужчин, которые овладевали им, таилось в глубине его души. Почувствовав себя как-то неудобно, Кэсин неожиданно проснулся, с удивлением обнаружив, что Чжоу Цзышу наклонился над ним и делает кое-что непотребное, уже открыв склянку с каким-то маслом. — Ты что творишь? А ну слезь с меня! — жар непонятного стыда окутывал его, исходя волнами от низа живота. Губы Чжоу Цзышу растянулись в насмешливой улыбке. — Ты увлажнен, чтобы принять меня. — Я… Вытащи свои пальцы из меня! Ааааах! Его палец снова проскользнул в ложбинку, и его тело изогнулось. — Отвали от меня! — А что ты хотел бы, чтобы я делал? Сам подставился?! Или ты хочешь, чтобы я заплатил серебром за право овладеть тобой? Кэсин уперся руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. В темноте не было видно выражения его лица, но тепло темных глаз и жар тела опаляли его. — Отстань. Меня никто никогда не брал. Чжоу Цзышу хрипло рассмеялся. — Ты — шлюха Гучжу! Ещё расскажи, что он никогда не брал тебя. Его палец проник глубже. У Кэсина перехватило дыхание от незнакомых ощущений, вызванных этим вторжением. — Не бойся, Лао Вэнь, я могу доставить тебе удовольствие, если того пожелаю. Ты ведь получал удовольствие с другими мужинами, или же серебро было для тебя важнее мужских достоинств? Кэсин побагровел от злости. — Сам ты шлюха на службе у императора! Разница между нами не так уж велика! — Ты! Ты хуже грязи под ногами, — резко произнес Чжоу Цзышу, до такой степени изнывая от желания проникнуть в него, что его сердце колотилось о ребра, как бешеное. — Я могу заставить тебя делать все, что захочу, но если ты не угодишь мне, никто не осудит, когда я убью тебя. — Я предпочёл бы, чтобы ты убил меня сейчас, — тихо проговорил Кэсин. Давящее ощущение в его заднице внезапно исчезло, потому что убрал свою руку. — Ты предпочитаешь смерть близости со мной? Я кажусь тебе таким отталкивающим? Кэсин судорожно сглотнул слюну, судорожно придумывая, что же ответить. По правде говоря, Чжоу Цзышу совсем не казался ей отвратительным, но он хотел бы оказаться в другой роли. Но остаться в живых, чтобы отомстить за смерть родителей, тоже хотелось. — Отвечай, — повторил Чжоу Цзышу. — Ты предпочёл бы умереть, нежели лечь под меня? — Да! — в отчаянии крикнул Кэсин. — Если ты возьмёшь меня, я найду способ убить тебя, а потом убью и себя, — выпалил он бесстрашно, порывисто. Чжоу Цзышу молчал. Казалось непостижимым, что шлюха-призрак захочет скорее умереть, чем пустить кого-то к себе за спину. Он испытал большое желание удовлетворить его просьбу о смерти, рука потянулась к кинжалу, и он медленно вытащил его из ножен. Кэсин не верил, что он собирается это сделать, пока острие ножа не уперлось в его шею и по коже не потекла теплая струйка крови. — Убивай, — одобрил он, отбрасывая всякую осторожность. — Я вернусь самым страшным, настоящим призраком и буду мучить тебя. А то сейчас возьмёшь ты, а потом отдашь своим братьям-палачам. Чжоу Цзышу был поражен храбростью (или глупостью?) юноши, и пальцы, державшие кинжал, разжались. Как может этот слабый призрак обладать такой удивительной стойкостью? Он привела его в бешенство, но он по-прежнему желал его, и он сделает так, что он будет принадлежать ему! Только не против своего желания, нет. Он постепенно подчинит себе его волю, и он добровольно, сгорая от желания, сам раздвинет ноги или подставит зад, принимая его, как принимал в своей постели Гучжу и остальных. Он подведет его к страсти неспешно, искусно, и в нем пробудится неистовое желание отдаться ему. А после того, как он насладится призраком, можно будет отдать Кэсина братьям, чтобы и они потешились. Он ни на минуту не должен забывать, что Кэсин принадлежит к ненавистной Долине Призраков. Чжоу Цзышу улыбнулся, разглядывая картину, так живо нарисованную воображением. В глубине души он понимал, что в его намерениях есть какой-то изъян, но сомнение было похоронено в тайниках сердца. Чжоу Цзышу решил разобраться во всем, когда придет время. Кинжал упал на землю из разжавшихся пальцев. Кэсин шустро уловил момент, когда к Чжоу пришло решение оставить его в живых: он перестал сжимать ему горло, и его тело расслабилось. — Я получу тебя, Лао Вэнь, — поклялся он, — но позже. Сейчас ты меня не привлекаешь. Твои кости так остры, что, того и гляди, проткнут меня. — Спи, — коротко приказал он. — Завтра нам предстоит долгий путь до столицы. Чжоу Цзышу повернулся к призраку спиной. Кэсин долго не мог прийти в себя от злости, гневаясь снова на свое ослабевшее тело, дожидаясь, когда сердце перестанет бешено колотиться и дыхание восстановится. Чжоу Цзышу заснул. Казалось, уже давным-давно его тело расслабилось. Осторожно оперевшись на локоть и стараясь не разбудить лежавшего рядом, Кэсин затаил дыхание и перегнулся через него, потянувшись к кинжалу, который он обронил, решив не убивать его. Лезвие блестело в лунном свете. Пальцы Кэсина сомкнулись на рукоятке, и вот кинжал у него в руке. Убедившись, что Чжоу Цзышу спит, Кэсин перерезал веревку. Мысль вонзить кинжал в Цзышу даже не пришла ему в голову — вряд ли бы он смог нанести смертельный удар, к тому же, его судьбу это никак не изменило бы. У него было одно желание — убежать и отомстить, и желание окрепло, когда соединявшая их веревка оказалась перерезана. Несколько секунд ему потребовалось, чтобы высвободиться окончательно. Веревку юноша обмотал вокруг талии и засунул кинжал за пояс…