🍑… и не обошлось без слез
спокойное уютное место,
много лет спустя
Ах, молодость… Приключения… Навечно в памяти! Сколько будет биться сердце, столько он и будет помнить. Глаза его видят хуже, руки, которые держат сейчас фотографию, чуть трясутся, удерживая картон в узловатых пальцах… Но со снимка в его навсегда молодую душу заглядывают шесть пар мужских глаз. Лица напряжены, скульптурно выстроенные позы тоже немного нарочиты… Но они все вместе: Иона, Чонгук, Берримор, Ли, Абрикос Бу и даже тот продавец, как его… Вильямсон? Джонсон? Сименс? Ну, он здесь не главный. Мужчина переворачивает фотографию и аккуратно подписывает с витиеватыми украшениями:«Forever together in my mind»
После чего подписывается, ставит дату и закрывает глаза. Он слишком легко теперь устаёт. Но с тем большей сладостью предаётся воспоминаниям…🍑…и винтажный пылесос
5 января 1901 года,
Баскервиль-холл
— И что это такое, господин Вильямс? — сдерживая интерес, спросил Иона. — Бензиновый подметатель ковров и собиратель пыли! — коммивояжёр эффектно сдёрнул ткань с объёмного непонятного агрегата. — Новейшее изобретение американских инженеров! Присутствующие рассматривали штуковину. Вильямс и его молчаливый помощник уважительно ждали первых впечатлений и отзывов от хозяев. — Пылесос? — понял назначение Чонгук. — Ох… Конечно, есть идея назвать аппарат именно так, но слово несколько… эм-м-м… Вульгарно звучит, — Вильямс заговорщицки улыбнулся и, быстро оглянувшись и не увидев поблизости представительниц деликатного пола, добавил: — Ну, вы понимаете, на ум приходят разные неприличные рифмы… Но наши дизайнеры и рекламщики работают над самым удачным названием! — с воодушевлением заверил он. — И насколько эта штука эффективна? — практично поинтересовался Чон, с ностальгией вспоминая свой маленький аккуратный Samsung, который сам всё делал — ему чуть-чуть лишь помочь надо. Например, взять его в руки. И как же молодой человек сейчас жалеет, что нечасто пользовался таким благом! Кто, интересно, в Баскервиль-холле будет управляться с этой адовой машиной? — А кто у вас будет её оператором? — представитель пылесосной фирмы будто услышал мысли архитектора и снова осмотрел присутствующих. То же сделал и Чонгук. Иона также явно прикидывал шансы. Всех спас Ли Чжоу: — Позвольте мне попробовать, — поклонился он. — Конечно! — обрадовался коммивояжёр. — Прошу вас! Пользуясь тем, что остальные с брезгливым интересом наблюдали за агрегатом размером с небольшого слоника, оснащённого резиновым хоботом, который сейчас успешно укрощал бесстрашный Ли, Чонгук подошёл ближе к Ионе. — Тебе точно нужна эта беда в доме? Она же огромная! Давай подождём, пока дизайнеры это уменьшат, а? — предложил он негромко. — Кто уменьшит? — пришлось вскричать Ким-Бушу, потому что слон в руках верного слуги неожиданно заорал, как в агонии. — Ну… Инженеры! — Ты препятствуешь прогрессу, Чонгук? Что за ретроградство? — и демонстративно-доброжелательно уставился на манипуляции Ли с хоботом. — Я? Препятствую прогрессу?! Смешнее ничего не слышал… — у него просто не хватило бы никаких слов объяснить, насколько он «за» прогресс. Всеми руками, сука, он за прогресс! По сто раз в день он страдает от отсутствия прогресса в этой прекрасной туманной викторианской Англии! Но Иона в этом не виноват, чего с ним ругаться… — Ну что ж, — смог говорить хозяин замка, когда вонючее чудовище с усталым вздохом заткнулось, — мне нравится! Я приобрету его для уборки. — Я так и знал, господин Ким-Буш, что вы — сторонник научного прогресса и будете поддерживать новые изобретения! — Спасибо, спасибо, — немного польщённо улыбнулся Ким. — Сейчас мы с вами подпишем бумаги, гарантийные обязательства — и всё! Вы можете выписывать чек и пользоваться! Только одна небольшая дополнительная деталь, которая является обязательным условием. «Я так и знал! Сейчас какую-нибудь хуйню начнёт впаривать, как в «магазине на диване». А Иона, конечно, с его тягой к прогрессу…» — Фотографический снимок! — чуть ли не торжественнее, чем про пылесос, возопил продавец. — Фото? О-о-о, с удовольствием! Я не очень часто могу посещать фото-салон в Девоншире. А в Лондоне — и подавно, — рассказывал Иона, сразу начав прихорашиваться, глядя в зеркало над камином. — А тут фотоателье доставили прямо в мою гостиную! Прекрасно! — Очень хорошо! Дитрих, вы можете начинать, — Вильямс позвал своего компаньона, и тот забегал, расчехляя уже свою аппаратуру. — Прошу, прошу вас, господа! Вот здесь, рядом с вашим, — быстро поклонился Ким-Бушу, — очистителем ковров. Так-так, вот сюда, пожалуйста. Вы, господин, можете сесть в кресло — так будет живописнее. Ещё минут десять продавец пылесосов метался от одного мужчины к другому, то поправляя чей-то лацкан, то укладывая руку на чьё-то колено, то убирая руку с другого колена, то чуть разворачивая Чонгука, то немного поднимая бороду Берримора… Несчастный Дитрих наверняка уже задыхался под плотным чёрным одеялом, которым он накрылся, стоя позади треноги со старинным фотоаппаратом. Наконец, все остались удовлетворены позами и замерли с нарочитыми выражениями лиц. — Внимание! — глухо пробубунил из-под одеяла фотограф. — Сейчас вылетит… Птичка! Чонгук дёрнулся: «какая, нахрен, птичка?!» 🍑 Снимок приехал с нарочным курьером, упакованный в плотный картонный конверт размером с папку для художников. Иона долго тряс курьеру руку и благодарил, после чего забрал папку и дал щедрые чаевые. Странная вещь человек, правда? Вот сколько сотен своих снимков в самых разнообразнейших локациях, позах и степенях бессознательности видел Чонгук? Но ни одну из них он не бросился рассматривать так, как эту мутноватую зернистую картинку цвета сепии. Даже фотки, которые наделали девчонки, когда они с Хосей проспорили и… Ох… А там было что посмотреть! Поверьте! Этот снимок был невероятным. У Чона даже закружилась голова, когда он стал рассматривать: изящный Иона, чуть повернувший своё дивное лицо в профиль; он сам с серьёзным выражением в бровях и глазах и с рукой, так счастливо уложенной Вильямсом на плечо Киму; коротышка Берримор, чопорно задравший бороду; пылесос — как равноправный партнёр действа; лежащий поперёк всей сцены Ли Чжоу и… Откуда он только взялся? Вот ведь успел, а! Прохвост Рико собственной персоной. Он был запечатлён с очень шкодливым выражением морды, умудрившись сесть как раз возле ног китайца. Такой вот мужской портрет. Пёс Абрикос, винтажный пылесос и люди. Последние не в рифму, но по сути.🍑зачем ты это принёс
и
куда ты это унёс?
17 января 1901 года,
Баскервиль-холл
— Иона… Я могу задать тебе несколько откровенных вопросов? — аккуратно спрашивает Чонгук, когда они с хозяином замка чудесно поужинали и теперь наслаждались игрой огня в камине. — Конечно, друг мой! — спокойно разрешает тот. — Вот смотри… Ты девственник? — Гм… Э-э-э, нет. — У тебя было много любовников? — Чонгук-и, это были любовницы. Ты ошибся в употреблении родов. «Это ты ошибся, детка! Очень сильно, прямо скажу, проебался с определением родов, вернее полов…» — А почему сейчас, когда ты уже почти женишься на своей purple Аманде, ты снова ведёшь себя как девственник? Двойные стандарты, не находишь? — Не вижу ничего предосудительного. Я молодой мужчина, который успел немного познать жизнь — что включает в себя и плотские утехи. Но теперь я остепенился, чувствую готовность вступить в брак и… — Я это понимаю: парню нужно немного погулять и побеситься перед тем, как жениться. Но я сейчас спрашиваю не о том, как ты проводил предыдущие несколько лет, а о том, что ты делаешь сейчас. Вернее, почему ты этого не делаешь? — Чонгук, не ходи кругами, прошу тебя. Скажи прямо! «Прямо?! Да ты в камин свалишься! Я тебе отсосать хочу… до головокружения! Так что прямо не получится. Терпи мои круги, я их медленно сужаю…» — Ты занимаешься любовью с Амандой? — Чонгук! — мгновенно возмутился жених. — Как ты можешь такое подозревать?! — Я как раз подозреваю обратное! И меня очень интересует: по-че-му? Ведь ты хочешь её? — Хочу… — прозвучало со сдерживаемой дрожью в голосе. — И ты знаешь, что и как делать, чтобы женщине было хорошо? — Конечно! Надеюсь, что знаю… — уже чувствуется, что Иона готов прямо сейчас проверить, знает ли он. — А почему тогда ты её не осчастливишь? — добивает Гук. Ионе, наверное, стало нехорошо. Он и побледнел, и порозовел одновременно. Его взгляд заметался, не смея остановиться на испытующе глядящем на него мужчине. — Чонгук, — глухо и испуганно произнёс он, — чего ты хочешь? Почему я сейчас чувствую, что ты пытаешься меня склонить к чему-то греховному? — Господи… Тэхён, ну что ж ты… — Я никакой не Тэхён! — Оу, прости! — тут же смутился Чон. — Прости, я опять его вспомнил… Конечно, ты не он. Но то, как вы похожи, уводит мои мысли всегда в одну и ту же сторону… — И в какую же? Чонгук пошире открыл глаза: что, действительно не догадывается? Ну-ка, ну-ка, посмотрим сейчас… — Иона, детка, — специально говорит так, словно уже соблазнил этого недотрогу и как минимум навис над ним, обнажённый до кальсон. — Я тебе уже много о чём намекал, чтобы ты понял, что я люблю не столько женщин, сколько мужчин. Молодых и красивых. — Так я и знал… Значит, мне не показалось. — Что тебе не показалось? — Что ты хотел встать передо мной на колени и... — ...И помолиться? — Чонгук-и, детка, — неожиданно глубоким сексуальным голосом произнёс Ким. Чон икнул и вытаращился на него, ожидая продолжения. И оно последовало: — Я, конечно, знаю поменьше твоего — судя по всему, у тебя опыт похлеще, чем у нашего Ли — но я не наивный болван. Когда я вижу в глазах другого человека вот это, — очень изящно повёл он кистью в сторону лица Гука, — то конечно понимаю, какого рода внимание ко мне подразумевается. Поверь, я не один раз видел себя в зеркале, — с признанием собственной прелести у Ионы, видимо, всё действительно обстоит неплохо. Чон только мелко покивал. Надежда на то, что этот разговор сейчас их обоих заведёт в нужную спальню на нужную постель, была пока призрачной, но она поглотила всё внимание архитектора: он боялся моргнуть, чтобы не упустить момент перелома. Ах, как славно всё начало складываться! Сейчас картина представлялась более чем ясной: Иона лишь прикидывался. Точно! Такой вот под натурала закос! Ах, какой актёр пропадает... — Так вот, Гук-и, никакой опыт мужеложества со мной тебе не угрожает. Если ты думал, что я постараюсь тебя соблазнить, то ты ошибся. Гук вздёрнул брови: — Ты меня собирался соблазнять?! — Ну как собирался… Мне нравилось твоё внимание, у тебя ласковые руки, приятный запах. То, что ты красивый, я уже говорил. Но когда я увидел Аманду, с меня все греховные мысли слетели, как утренний туман. — С болот? — Ну, да, можно и так представить. — Охренеть… — Что сделать? — Безмерно удивлён, говорю, ёбаный рот… — Гук, я понял ровно половину. Но прости меня, если я дал тебе ложную надежду. Теперь, когда я влюблён, я не доставлю тебе никакого неудобства. Гук очень глубоко и слишком тяжело вздохнул — всё. С него довольно этих туманных надежд вблизи Дартмурских болот. Да катись ты, Ким Тэхён… Блять! Иона Буш! Да обоих их нахуй! — Тогда это тебе, — вынул он из нагрудного кармана красивую плоскую коробочку с перламутровым отливом и подал хозяину замка. — Что это, Чонгук? — голос Ионы снова набрал приличествующей сдержанности. — Презервативы. Три штуки. Кинг-сайз. Я думаю, у тебя в кальсонах всё очень достойно. — Зачем ты это принёс? — Ну ты ж собираешься когда-нибудь… — «своей бледно-сиреневой моли засадить по самые яйца», подумал он, — … подарить Аманде свою любовь во всех смыслах. — Безусловно, не сомневайся, друг мой, — благородно и возвышенно кивнул Иона. Он полностью овладел своими порывами и был само спокойствие. — Так вот это тебе понадобится… Потому что мне, судя по всему, здесь ловить нечего. — Это о’де’кологне? — Ким с интересом рассматривал упаковку. — Наверное, с цветочным ароматом? Дивные цветы изображены… — Ион-и, это гондоны. Презервативы. Блять… Как же они у вас называются-то? — пытался вспомнить он. — Средство от нежелательной беременности и от ЗППП. — Видимо, это так называемая «маленькая штучка для уикенда», да? — Не помешаю? — заглянул в гостиную верный китаец. — О! Ты как раз вовремя, Ли! — обрадовался Иона. — Мне Чонгук подарил презанятную вещицу, но не может обяснить, что это. Ты его лучше понимаешь — помоги, пожалуйста! Я пока налью нам шерри, — и отошёл к сервированному столику с напитками. — С удовольствием, мой господин, — почтительно ответил слуга и подошёл к архитектору, вопросительно подняв брови. — Что там за хреновина? — Это гондоны, — тихо по-корейски сказал Чонгук. — Ого! — шёпотом восхитился Ли. — Резиновые или из кишок? — В смысле, из кишок?! Фу, живодёрство какое! — Ну-у, резиновые, конечно, лучше. Их совсем недавно изобрели. Но они же слишком дорогие! Ты соришь деньгами, малыш? — Да нихуя они не дорогие, брат, — опять тихо объяснил Гук. — Пусть забирает и ебёт свою красотку. — Гук-и, ты аккуратнее всё-таки, — Ли незаметно обернулся через плечо на позвякивающего посудой Иону. — Он кое-что понимает… — Да я уже заебался… Всё. Хватит. Он меня не хочет — с пляжа! Совет, блять, да любовь! — Успокойся, — зашипел на него китаец, подойдя вплотную и улыбаясь во все челюсти, чтобы не вызвать подозрений у своего хозяина. — Да блять! Что я вас обоих уговариваю? — сунул он пресловутую пачку в карман брюк и повернулся к двери. — Чон! Ты куда? И куда ты это унёс? — воскликнул Иона, но дверь всё равно хлопнула за ушедшим Чонгуком. — Ли, что это было? — Сэр Иона, эта прелестная вещица предназначена для… — и прошептал на ухо хозяину свои выводы. — А, ну я так и понял! Однако, для чего мне она? Ведь я собираюсь иметь много детей! Сколько Бог даст! — считает тот. — Конечно, конечно, сэр… — Может, Чонгуку, это скорее понадобится, — подмигнул он своему верному помощнику, — он-то не собирается пока жениться, не так ли? «Вот и прекрасно. У меня на него другие планы…», — подумал китаец, улыбаясь Ионе. — Боже, храни королеву! — провозгласил Ким-Буш и поднял фужер тончайшего хрусталя. Здоровью королевы уже совсем недолго осталось.🍑… и решённый вопрос
графство Девоншир,
23 января 1901 года
…Это был последний раз, когда Чонгук видел сэра Иону Ким-Буша. Собрав в кулак всю свою волю, Чон поднялся в комнату и упаковал небольшой саквояж…🍑🍑🍑