Хрусталь

У меня нет выбора. Только эта фраза крутилась в голове у Чайльда, когда он стоял на пороге лаборатории Второго Предвестника, прерывисто вдыхая и собираясь войти: ничего серьёзного, лишь легкие травмы, и ему нужна – по крайней мере, если не задумываться – лишь только физическая помощь. В голове крутятся мысли. Тяжелым ворохом и ураганом крутятся, задевают каждый уголок сознания, утягивая его за собой, как в снежный ком. Слышится грохот и металлический лязг, причём довольно отчётливо для такой толщины стен и двери, что есть в лаборатории, и, Аякс, надоумленный резким порывом входит внутрь. — Господин Дотторе, я извещал о том, что зайду к Вам,— довольно-таки ярко извещает о своём появлении Одиннадцатый, усаживаясь, по отработанному за месяцы механизму поведения, на кушетку и скидывая рубашку с пиджаком. — Что на этот раз, Чайльд?— уже натягивая заместо своих довольно-таки массивных, тянущихся вверх креплениями перчаток, обычные латексные, что он использует во время осмотра пациентов, экземпляров, трупов и чего бы там ни было. — Пара повреждений, ран.. Сами видите. Перед Доктором не утешающая – по крайней мере самооценку Тартальи – картина: пара относительно глубоких ран, ссадины, синяки – в общем все признаки проигранного сражения, которые только могут быть. И, судя по стоянию тела – такое заключение Предвестник смог сделать после пальпации –, ещё и использования юношей Формы Духа. Вата смачивается спиртом и ещё какими-то медикаментами, эта самая вата оказывается прихваченной щипцами Мюзе и аккуратно прислоняется к воспалённым тканям – и почему этот мальчишка не обратился раньше? Того и гляди, до чего он может себя довести. В любом случае, Дотторе это волнует не столь сильно как могло бы или, условно, должно было бы. Немая, давящая тишина нарушается лишь только глухим шипением рыжего, свидетельствующем о том, что мальчишке много-мало, но больно. — Господин Дотторе, могу ли я спросить Вас об одной вещи?— начинает Одиннадцатый Предвестник, дабы прервать нагнетающую тишину, которая, в том числе, и становится ответом и которую юнец принимает за согласие,— Я тут узнал о Вашем небольшом… «хобби»,— так изящно, не говоря на чистоту, произносит Чайльд,— и хотел узнать: почему он? С какого момента? Что это вообще значит? Доктор понимает, о чём он говорит. Понимает всецело, и задаётся вопросом, на который практически сразу же сам даёт себе ответ: а зачем ему эта информация. — Простите, если я спросил лишнего,— тут же начинает оправдываться, отмечает Дотторе, как забавно,— если Вы не хотите говорить об этом, я не настаиваю. — Хах, Чайльд,— мужчина ведёт уже заменённым куском ваты по очередной ране,— я не «не хочу об этом говорить», меня лишь удивляет то, с какой решительностью меня спрашиваешь об этом ты,— дабы подчеркнуть ситуацию, показать суть вопроса, акцентирует на последнем слове старший, как бы невзначай особо сильно вдавливая вату в рану, заставляя мальчишку чуть ссутулить плечи и поджать губы. — И что же, Вы совсем ничего не скажете?— Аякс упорен, это бесспорно, и оставлять надежду он не собирается. — Тебе лучше обратиться к нему самому, если ты хочешь получить ответы на все свои вопросы – даже те, что ты мне не озвучил. — С чего Вы решили, что я уже не говорил с ним? Разве я знал бы тогда то, что Вы теряете к нему интерес,— рыжий разводит руками, тут же шипя от того, что данное действие сопровождается какими-никакими, но болевыми ощущениями,— Хотя, конечно,— с его губ срывается глухая, но ощутимо довольная усмешка,— Вы можете считать, что я нагло вру. Второй выдыхает. Что ж, интерес Чайльда переходит все границы, а значит, существует не просто так. Что-то заинтересовало его особенно. — В таком случае, раз уж он выбрал твою компанию, передай ему, что каждая шавка рано или поздно приползает к своему хозяину,— и, закончив со фразой, нажатием расправляет плечи лучника, крепко перебинтовывая их и его грудь. — Нет-нет-нет,— вскидывает руки мальчишка, как только старший закончил,— я в ваших личных взаимоотношения проявил уже достаточную «ин-те-гра-ци-ю»,— протягивает последнее слово по слогам Аякс,— мне хватило. Тарталья задумывается: как бы отреагировал Скарамучча, если бы он использовал к нему «ласковое» прозвище, данное доктором. Хах, уж точно без удара по носу не обошлось бы, он уверен, и всё было бы хорошо, только продолжения этот «спарринг» не получит: Сказитель ведь просто уйдёт! — Я закончил, можешь идти,— прерывает раздумия учёный, вновь меняя перчатки с латексных на привычные ему и дополняющие что классический для него костюм, что, как сейчас, простую синюю рубашку и жабо. — И Вы правда ничего мне не скажете? — Если ты так хочешь получить ответ, ты можешь просто попробовать побывать на его месте,— пожимает плечами мужчина, разворачиваясь и направляясь к чему-то стоящему у правой стены, возвращаясь к работе. — В таком случае, я обязательно зайду к Вам ещё, как будет возможность. Беседы с Вами на удивление приятны. — До своего предполагаемого визита, будь добр, не беспокой меня,— выдыхает Дотторе, обернувшись и в полусумраке глядя на мальчишку из-под маски. — Постараюсь Вас не разочаровать, но не могу ничего обещать!— с каким-то резким приливом энергии срывается с юношеских губ, пока он возвращает на себя всю снятую ранее одежду. «Не разочаровать»? Хах, да этот мальчонка куда интереснее, чем он думал! Да и к тому же, вновь и вновь в голове разгорались те мысли, что посещали гениальное сознание ни один раз, но, временно или нет, откладывались в долгий ящик. Что ж, раз уж жертва сама лезет в логово зверя, почему бы не воспользоваться этим? По крайней мере, поиграть и взять на пробу можно будет. В любом случае, Доктор ещё подумает над этим. Свет. Яркий солнечный свет – вот что видит Чайльд, выходя из лаборатории в открытый мир. Всё-таки у Второго Предвестника, похоже, какая-то особенная неприязнь к свету, иначе не объяснишь то, какая темень стоит в его лабораториях. Веснушчатое лицо обдаёт приятным лёгким ветерком, и им же легко развеваются рыжие пряди волос. Воздух здесь пахнет иначе: он пахнет солью и морем, нежным ветром и лёгким древесным ароматом – совсем не такой, как в родной Аяксу Снежной, не холодный и обжигающий, не заставляющий жмурить глаза и прятать руки в карманы, не пахнет тревогой и не несёт в себе частички пепла, витающие в Снежнийском воздухе. И юноша этим самым воздухом наслаждается, вдыхая полной грудью и ощущая свободу абсолютную и бескрайнюю, так гложущую свободолюбивое сознание. Голубой огонь горит в глазах, что наблюдает эти огромные просторы Гавани Контрактов: и хоть эти глаза уже давно потухли, сейчас кажется, что что-то промелькнуло там на дне, и они правда вновь горят. Бесконечные просторы и, где-то не так далеко, под лучами закатного солнца блеском отдают, сверкая солнечными зайчиками, янтарные элементы такого знакомого фрака. Предвестник ускоряет шаг, направляясь к фигуре наслаждающегося закатом мужчины, а после и вовсе срывается на бег, укладывая руку тому на плечо, как только оказывается рядом, и отдёргивая её, как только мужчина оборачивается, так как понимает излишнюю эмоциональность собственных действий. — Сеншен… — Здравствуй, Чайльд. В глазах у мужчины нечто лёгкое и обычное, словно ничего и не происходило, словно Тарталья ничего не знает, словно они всё так же просто работают вместе, как консультант похоронного бюро Вань Шен и Предвестник Фатуи. — Почему Вы ведёте себя так, словно ничего не было? Почему Вы не сказали мне о контракте тогда?— сразу начинает с расспросов юноша, потому что он хочет знать ответы, чего бы ему это ни стоило. Выдох. Чжун Ли лишь только выдыхает, привычно складывая руки в замок за спиной. Выражение его лица меняется, и теперь на его губах блестит улыбка, но не совсем, как обычно, легкая, трепетная, снисходительная, а чуть угрожающая и слишком уж гордая для этой маски консультанта похоронного бюро. Эта улыбка – улыбка Архонта. — А разве я должен был тебе что-то сказать? Слова. Одни лишь только слова разбивают надежду и какие-то свои «надумки» Аякса быстрее меча или любого другого оружия. — Что Вы имеете в виду? — Разве я должен был тебе что-то сказать?— повторяет свою фразу Чжун Ли, нет, Моракс, упиваясь тем, как непонимающий происходящего Тарталья делает осторожный, напуганный даже шаг назад,— всё, что меня беспокоит – это судьба моего народа, Чайльд, и я не должен был беспокоиться об этом. Или ты правда думал, что я позволю какому-то юнцу распоряжаться всем тем, что я выстраивал тысячелетиями, пробуждая поверженных мною божеств? Ты слишком высокого о себе мнения. Слышать это больно. Как минимум, потому, что в рыжей голове представление о происходящем было другим, абсолютно другим: он думал, что им дорожат, что его любят, что он важен. Хах, глупо ведь было на что-то надеяться. — Вы лжец,— в довершение всего изрекает Аякс, вкладывая все свои эмоции лишь в два слова,— самый настоящий лжец. — Власть предполагает ложь,— парирует с усмешкой Гео Архонт – даже при том, что он сложил полномочия, он ведь остаётся Архонтом, остаётся Богом. — Вы пользовались мной! — Тобой пользовалась и Царица. Прости,— извинения тут лишние, особенно учитывая интонации и улыбку мужчины, но он знает, что это смягчит состояние мальца,— но ты лишь пешка в этой игре. Ещё шаг назад. И этот шаг обозначает то, как между ними строится стена. Стена, за которой Тарталья пытается спрятаться от пугающей, уничижающей действительности, что так плохо коррелирует с его желаниями. — Значит, я теперь не нужен Вам..? — Нужен. Конечно, нужен,— вновь смягчившись начинает Чжун Ли, сменяя острую улыбку мягкой и нежной,— Нужен, но не здесь,— и в такой формулировке это звучит не так ужасно и плохо. Не так обидно и больно, как могло бы. Предвестник делает несколько шагов к старшему, оказываясь даже слишком близко и после неловко, но крепко обнимая того, и, на удивление, его обнимают в ответ, пару раз слегка похлопав по спине. — Ты нужен мне, Аякс, но не здесь,— повторяет консультант, обрывая объятия, и смиряя снежница молчаливой улыбкой,— Ступай. Чайльд слушается. Он уходит, одновременно окрылённый лёгкой нежностью со стороны Архонта и разочарованный его же поведением до. В его сознании не складываются две абсолютно разные картины поведения мужчины, одна из которых открылась ему впервые: впервые он увидел его Архонтом.

***

Сознание, а точнее осознание происходящего вернулось к Тарталье впервые лишь тогда, когда он уже вновь стоял около входа в лабораторию Второго Предвестника. Не зная и абсолютно не понимая, каким образом и почему он пришёл именно туда. Заходит Аякс без стука, предполагая, что станет внезапным гостем и лишь только более удивляясь от того, что его ожидают: Доктор сидит за рабочим столом, сомкнув согнутые в локтях руки в замок и смиряя юнца взглядом, который, хоть Чайльд его и не видел из-за маски на лице мужчины, ощущался всецело. Молчаливо Второй указывает головой на стоящее по правую – если смотреть лицом на рабочий стол, стоя спиной к двери – сторону рядом со столом кресло (по сути своей, скорее, просто мягкий стул), говоря младшему усаживаться. Какое-то время в помещении, что трудно ещё назвать частью лаборатории – слишком разительно рабочий кабинет отличается от непосредственно лаборатории, которая официально начинается где-то за металлической дверью в левой стене, царит всепоглощающая, неловкая даже тишина, не нарушаемая, кроме дыхания обоих присутствующих: даже часов здесь не было. — Благодарю за то, что ты оповестил меня о вашем со Скарамуччей диалоге, Чайльд,— чуть шипяще начинает Дотторе, прерывая тишину, но не от страха, а осознавая, что несколько минут подобного давящего молчания достаточно повлияли на юношу, и он может начинать,— Как только я вернусь в Снежную, я проведу с ним некоторую беседу. Если тебе угодно, ты сможешь даже поприсутствовать. — Когда.. Когда Вы уезжаете?— ещё в некоторой неосознанности уточняет Тарталья, мысленно блужая по своему разуму и принимая решение окончательно, пока его взгляд потуплен в пол. — Завтра после полудня. Рыжий вновь замолкает, не поднимая взгляда, и вокруг повисает тишина, снова обволакивающая его в полный кокон собственных мыслей. Соглашаться. Надо было соглашаться. И об этом он думал больше всего. — Что ж, если твой визит заключался лишь в том, что б просто увидеть меня – что, может, и довольно мило, но я не оценил – я вернусь к работе. Ты и так задержался,— как ни в чём небывало Предвестник поднимается, проскользив немного задними ножками стула по полу, поправляя на себе перчатки и маску с укладкой и разворачиваясь к так и сидящему в, практически, оцепенении мальчишке спиной, и направляется в сторону той самой двери на левой стене, заметив которую Чайльд только предполагал, что она ведёт в основную часть лаборатории, но знать наверняка не мог. Выдох. Аякс поднимает резко прояснившийся взгляд, как-то слишком ярко и слегка даже жалобно впиваясь в спину Доктора. — Подождите,— он останавливается, услышав, что к нему обращаются,— Я согласен,— Дотторе оборачивается, и Одиннадцатому кажется, что он увидел, как довольно-хищнечески сверкнули алые глаза под маской – лишь кажется?– Я согласен на то, что Вы предлагали вчера, Господин Дотторе.