Раритет

      Дыхание сбивается от волнения. Он знает, что это—его работа, но каждый раз взволнован от того, что всё внимание зрителей будет приковано к нему, пусть хотя бы на время. Отсчитав про себя до десяти, парень сделал шаг на подиум. В глаза сразу бросается ослепляющий свет, но не жмурится—привык.       Ему нравится подобная атмосфера: быстро, масштабно, красиво. Запах дорогих парфюмов так и норовить ударить в нос. Он окружен людьми невероятной красоты, наделённых не малым упорством, раз смогли остаться на плаву в не самой простой нише. В зале сидят отнюдь не простые работящие. Каждый из них—уважаемая персона с огромным количеством денег, которые они не знают куда тратить. Это бесит Рюноскэ, но об этом вряд ли кто-то когда-то узнает.       Акутагава не удостоен чести открыть или закрыть показ, что, в принципе, его не волнует. Не то чтобы он вообще хотел оказаться в модельном бизнесе. Ему нужны были деньги, это было необходимостью, а сейчас выйти из этой сферы практически не возможно. Если расторгнет контракт раньше, придётся выплачивать приличный штраф и быть под прицелом папарацци ближайшие несколько месяцев.       Шаги быстрые, чёткие, отработанные. Сейчас важен не сам он, важно то, что он представляет. Укороченный пиджак из переплетения чёрной и белой шерсти, почти не ощутимая белая водолазка и прямого кроя брюки—не дурно. Рюноскэ приверженец того, что модель красит изделие, но никак не наоборот. По общему признанию, это было сшито будто специально под него.       Его лицо не выражает никаких эмоций, как от него и требуется. Дойдя до конца, Акутагава остановился на несколько секунд, давая фотографам запечатлить наряд, прежде, чем развернутся и пойти обратно. За кулисами уже приготовился следующий парень. Несколько мгновений и Рюноскэ уплывает из зоны видимости. В этот раз у него только один выход, что несомненно радует.       Взгляд серых глаз невольно цепляется за своего коллегу. Чуя Накахара—самая прибыльная персона из всех присутствующих. Многие годы именно он открывает каждый показ модного дома. Его кричащая внешность притягивает взгляды, так что его блестящая карьера была уже предрешена. Кожаный деловой костюм идеально подчёркивает каждый изгиб его тела, а чокер вкупе отсутствия рубашки придаёт образу нотку разврата, показывая очертания мышц груди, но выглядит не слишком вызывающе.       Определённо, кожа—самый лучший материал, если дело касается Накахары. Дорогой, приятный на ощупь, привлекательный, прочный—подобное описание подходит и Чуе, и коже. На рыжеволосого хочется смотреть неотрывно, наблюдать за его эмоциями или просто изучать внешний вид. Несмотря на невысокий рост, он отстоял свои права быть на подиуме и не сдвинется с этого места, пока сам не уйдёт. —Тебя подбросить домой?—спрашивает Чуя, после окончания показа. Между ними построилась своеобразная дружба—точнее Накахара взял Акутагаву под своё крыло, протискивая в самые разные показы. —Хотите похвастаться своей новой машиной, Чуя-сан?—отвечает Рюноскэ. Накахара беззаботно хихикнул. Несмотря на грубый тон, он знает, что сказано беззлобно. Просто предпочитает думать, что Акутагава не напрягает себя на лишние эмоции. Достаточно практично.—Спасибо, я вызову такси.       Чуя не наседает, прощается и уходит. В какой-то мере Рюноскэ завидует наставнику. Есть ещё одна вещь, которая притягивает взгляды всех к рыжеволосому—он цветёт, занимаясь любимым делом. Акутагава может только наблюдать, поддерживая из-за кулис.       Парень просто хочет пропустить суету, когда модели стараются как можно быстрее переодеться, а их помощники таскают им воду, сменную одежду и другие мелочи. Рюноскэ делит гримёрку с Накахарой, поэтому просто подождёт десять минут, пока старший переоденется и уедет, чтобы побыть в одиночестве. В последнее время шум преследует его, делая раздражительным. Подобную роскошь он позволить себе не может.       План срабатывает, как всегда. Попрощавшись с парой коллег, Акутагава прячется в гримёрке. Вообще, иметь личную гримёрку—очень даже престижно, правда этой гримёркой с ним делятся. Вероятно, ему очень повезло обзавестись такими полезными связами. В конце концов, в трудные времена он будет рассчитывать на поддержку. Звучит слишком расчётливо, но Рюноскэ правда благодарен.       Серые глаза округлились в изумление. На столе лежал довольно большой букет белых акаций. Первая мысль—это не ему. Не стоит забывать с кем он делит рабочее место, но, подумав ещё немного, похоже, что это для него. Чуя никогда не оставляет подарки на рабочем месте. Взгляд зацепился за не менее интересную находку—чёрная карточка. Акутагаве взял её, заметив текст. “Жаль, только во сне Я тебя ощущаю... До свидания! Акутагава Рюноскэ”       Неплохо, любитель поэзии? Рюноскэ только усмехнулся, выбрасывая записку. У него нет ни времени, ни сил, ни желания предавать значение тайному поклоннику. Мысленно, конечно, он поблагодарил инкогнито, тем более Гин нравятся цветы, а белые акации так хорошо будут смотреться на их кухне. Акутагава ловит себя на лёгкой улыбки—всё-таки получать подарки приятно.       Букет простоял чуть больше недели прежде, чем завять окончательно. Как бы Гин не старалась продлить его существование—всё тщетно. Рюноскэ и этому значения не придал. Цветы на то и цветы, чтобы в конце концов закончить в мусорке. Правда сестра очень расстроилась.       Пришло время удивляться, когда практически через месяц на следующем показе его ожидал ещё один букет. На этот раз вьюнки. Акутагава нахмурился. Ему очень не хочется, чтобы всё переросло в какой-то пугающий сталкиринг со стороны тайного поклонника. Рядом с букетом лежала такая же чёрная карточка. “Милой улыбки рассвет, Радугой счастье, Что ещё надо? Акутагава Рюноскэ”       Красивый букет, дорогой. Правда, всё-таки что-то напрягало парня во всей сложившейся ситуации. Нет, неплохо иметь поклонника, но он даже не знает его лица. Мужчина ли это? Или может женщина? Молодой или зрелый? Знает ли Акутагава его или нет? Все вопросы останутся без ответа. Карточка, как и в прошлый раз, сразу полетела в мусорку. —Какая красота,—пролепетала Гин, увидев новый букет в вазе.—неужели кто-то пытается тебя обольстить?       Рюноскэ перевёл непонимающий взгляд на сестру, что рассматривала каждый цветок. Все свежие, распустившиеся, вкусно пахнут. —Раньше вьюнки дарили опытные ловеласы, пытаясь привлечь внимание,—девушка всегда увлекалась растениями, язык цветов стал её отдушиной. Порой они могут сказать больше, чем требуется. —А что означают акации?—спокойно спрашивает Рюноскэ. Вряд ли кто-то намеренно вкладывал смысл в подарки, ведь практически каждый цветок, что продаётся в специализированных магазинах, является синонимом любви. —Я полагаю, тайную любовь,—улыбнулась Гин. Ответом послужил сдержанный кивок.       Цветы простояли не больше недели. Вьюнки сами по себе быстро вянут, как и влюбленность тех самых ловеласов. Правда, Акутагава не сторонник подобных сравнений, как хорошо, что люди не умеют читать мысли.       За последние две недели у Рюноскэ не было выходных. Если он не на съёмках и кастингах, его тащат на мероприятия в качестве украшения. Конечно, не очень приятно быть объектом, но об этом надо думать раньше—сейчас он продаёт своё лицо. Вполне успешно. Все почему-то находят его безразличность привлекательной. Пусть так, если деньги приходят ровно в срок.       Гин ему правда очень помогает, беря все домашние обязанности на себя. Она даже успевает подрабатывать после школы, хотя Рюноскэ против. Сейчас ему важно, чтобы сестра спокойно выучилась, он может их обеспечить. Он не исключает, что пытается воплотить свою несбывшеюся университетскую мечту через Гин, но образование важно. Конечно, перед ней пример человека, который нашёл хорошую работу без образование, но это—чистой воды удача.       Парень всё еще не привык видеть своё лицо по телевизору и в журналах. Будто не он вообще. Есть одна вещь, которую он просто ненавидит,—когда его фотографируют исподтишка. Акутагава совершенно не против, что к нему подходят люди, если узнают, но следить и тайно фотографировать? Серьёзно?       За все пять лет работы у него был только один скандал. Рюноскэ подошёл к одному такому человеку и попросил удалить фотографии. Как известно, жёлтая пресса любит приукрашивать и, вот, он уже угрожал этому человеку, хотя сам пострадавший всё отрицал. Недоразумение удалось уладить, поэтому Акутагава предпочитает не вспоминать про это. —На тебе лица нет,—говорить Чуя на обеденном перерыве. Рюноскэ предпочитает отсаживаться от всех подальше, но на Накахару это не распространяется.—волнуешься по поводу предстоящего показа? —Нет, просто немного устал,—правда. Работать без выходных-отстойно. Кто-нибудь может возмутится, что работать моделью не настолько изнурительно, но тогда этот человек выставит себя тем ещё дураком. Чуя неоднозначно хмыкнул. —Ну, и хорошо,—Накахара протыкает отварную морковь в картонной коробке. Отказ от мяса—не в его стиле, но Акутагава сразу не предал этому значение. Если посмотреть, то именно Чуя—тот, кто сейчас на нервах. Его движения дёрганные и резкие. Рюноскэ припоминает только пару ситуаций, когда видел его в подобным расположении духа.       Парень промолчал. Всё-таки странно, что Накахара не придерживается своей обычной диеты. Если можно так выразится, они-модели разного плана. Акутагава привлекателен в своей худобе, а Чуя каждый день по несколько часов в спортзале проводит. Выбирай на вкус и цвет. —Неужели решили идти на снижение?—всё-таки спрашивает Рюноскэ. Голубые глаза смотрят с непониманием, а потом снова глядят на отварную морковь. Видно, что Накахара и сам не наслаждается пресным овощем, но приходится. —Можно и так сказать, пора уже отказаться и от сигарет, и от алкоголя, а то гастрит совсем замучил,—с тяжёлым вздохом делится Чуя. Акутагава лишь успокаивается. Всё-таки старший в последнее время слишком пристрастился к алкоголю. Рюноскэ ни в коем случае не осуждает—все справляются со стрессом, как могут, а Накахара работает больше него в два раза.       Снова показ. Шёлковая тёмно-зелёная рубашка даже не ощущается на коже. Будь его воля, он бы оставил её себе, но вот незадача—она стоит, как три его зарплаты. Возможно, ему стоило настоять и занести в контракт пункт “не сдавать вещи с показов назад”, но ему бы и так отказали.       Снова свет софитов, десятки пар глаз, что смотрят на него. Камеры направлены только на него, всего на полминуты, но будоражит понимать, что тобой восхищаются. Что-то Акутагава в последнее время стал слишком сентиментальным.       Опять. Конец показа, предложение Чуи довести его до дома, гримёрка и букет цветов. Глоксиния? Всё больше и больше инкогнито его удивляет. Снова рядом лежит чёрная карточка. “Жизнь без тебя-дождь Из серых туч печали Моего сердца Акутагава Рюноскэ”       Эта игра в тайного поклонника его начинает раздражать. Нет, получать знаки внимания очень приятно, но просто хочется увидеть этого человека. Стоит намекнуть этому человеку, но как? Вопрос хороший.       Единственное, что придумал Рюноскэ—сделать селфи с букетом и выставить во все социальные сети. “Приятнее получать подарки, видя кто их дарит. Эта рубашка просто божественна”—прямолинейно? Да, определённо, значит ему подходит. Тем более большее количество подписчиков даже не поймут в чём дело, а упрекнуть его не за что.       Накахара опять уехал первым. Такая привычка появилась совсем недавно, ведь раньше он проводил время за беседой с белыми воротничками, что имели честь сидеть в первых рядах, а теперь тихо сбегает, предупреждая только Акутагаву. Ладно, у него нет никаких прав влезать в личную жизнь Чуи. —Ох, на этот раз Глоксиния,—удивленно произносит Гин, закалывая свои длинные шелковистые волосы.—любовь с первого взгляда.       Рюноскэ неоднозначно хмыкает и отмахивается. Просто красивый букет, что украшает их серую кухню.       Гин похожа на кружево. Таланты, словно нити, переплетаются вместе, чтобы создать уникальный узор. Кружево невесомо, совсем как девушка. Бывает дни, когда она скрывается за тяжёлыми слоями одежды, но её природную грациозность утаить сложно. Рюноскэ правда удивляется, того ли Акутагаву взяли в модели.       Неделя отпуска—глоток свежего воздуха. Эту неделю он планирует делать абсолютно ничего. Просто будет наслаждаться разными сортами чая, что Гин предусмотрительно приобрела, и инжиром, читая какую-нибудь книгу. Не важно какую. Возможно, созвонится с Накахарой. Если станет слишком скучно, но вспоминать о работе совсем не хочется.       Рюноскэ недовольно хмурится, когда его покой прерывают на второй день отпуска. По всей квартире разносится глухое бренчание входного звонка. Сейчас, Акутагава не в самом лучшем виде: волосы торчат в разные стороны, тем более он не мыл голову больше двух суток, на нем старая поношенная футболка, которая вся в пятнах и растянутые серые штаны. Ладно, ему на самом деле всё равно, что кто о нём подумает. Тем более в его официальный выходной.       Дверь отварилась с характерным щелчком. Перед дверью стоял парень примерно того же возраста, что Рюноскэ. Совсем не примечательный, а вот букет белых роз очень бросается в глаза. Акутагава усмехается. Означает ли, что он реально стал жертвой сталкиринга? Он никогда не раскрывал свой адрес. Это напрягает. —Распишитесь за доставку,—голос курьера прокуренный, хриплый неприятно бьёт по ушам. Рюноскэ кивнул принимая с чужих ручку и бумажку, где ставит размашистую подпись. —Хорошего дня,—парень передаёт букет и спешит уйти. В ответ молчание. Акутагаве сейчас не до вежливости. Ему остаётся надеется, что тайный поклонник-благородный человек и не выставит его адрес во всемирную паутину, а тем более не станет наведываться, когда вздумается. В противном случае Рюноскэ влезет в долги, чтобы приобрести новое жильё. А если они доберутся до Гин? Тонкие тёмные брови сползли к переносице.       Розы правда красивые только распустившиеся. Меж плотно скрепленных стеблей снова виднеется эта чёртова чёрная карточка. Интригующе и пугающе. Сейчас Акутагаву поставили в затруднительное положение, поэтому сам эту “игру” он не закончит, он сомневается, может ли он добавлять в неё правила. “Минула “весенняя ночь” Белый рассвет обернулся Морем вишен в цвету Надеюсь, у вас нет серьёзных планов завтра в восемь часов вечера, Акутагава Рюноскэ?”       Рюноскэ не нравится. Что время и место выбрали за него, а это означает, что у него буквально связаны руки. Хорошо, что общественное место, а значит риск уже снижен.       “Весенняя ночь”—дорогой ресторан в центре Йокогамы ,чтобы туда попасть надо бронировать столик за несколько недель. Ну, по крайней мере такие слухи до него доходили. Некоторые коллеги смогли побывать там. Все в восторге и в мечтах снова посетить это место. Что ж, Акутагава выжмет с этого вечера по максимуму, раз разоряет чужой кошелёк. Это приемлемая компенсация за его нервные клетки. Ресторан находится на верхнем этаже пятизвёздочного отеля. Про это место, кроме восхвалений, летают слухи о связи владельца с портовой Мафией. Правдивость этого Акутагава не подтвердит—ему всё равно. Мафия и модельная индустрия не пересекаются, значит остальное—не его дело.       Рюноскэ отнёсся к свиданию серьёзно. Гин удивилась, куда собирается её брат, но он всё списал на встречу с Чуей. Девушка понимающе кивнула, попросив передать ему “привет”. Чёрные волосы лежать идеально, завиваясь на концах, глаза подведены чёрным, чтобы придать взгляду выразительности, чёрная рубашка с красным галстуком подчёркивают бледность его лица и шеи, а чёрные брюки прямого кроя подчёркивают худые ноги. Да, он превзошёл сам себя. Получилась очень даже успешная пародия на естественную красоту.       Дорога до ресторана прошла в тумане. Волнение не покидало—пальцы всё время тарабанили п о любой попавшейся поверхности. Осторожность всегда не помешает, но не Рюноскэ об этом говорить. Поехать на свидание к человеку, которого ни разу в жизни не видел без причины. Его необъяснимо тянет к этому человеку. Это жутко раздражает.       Акутагава бесшумно вошёл в здание, игнорируя рабочий персонал, сразу отправился к лифту. Чуя когда-то проболтался, что с ним не хотят общаться только из-за того, что считают высокомерным и эгоистичным. Неправда, Рюноскэ просто с ними говорить не хочет.       На входе в ресторан его встретила приветливая девушка, что сразу спросила на чьё имя зарезервирован столик. Думать надо быстро. По началу он растерялся и единственное, что пришло в его голову: —Акутагава Рюноскэ.       Сработало.Девушка удовлетворённо кивнула и попросила следовать за ней. Столики расставлены достаточно далеко друг от друга, поэтому их совсем немного. В зале играет тихая классическая музыка, а запах свежести ударил в нос. Кондиционеры работают, но совсем не холодно. Правда милое местечко.       Правда, его провели в отдельную зону, отгороженную от всех. Первое, что его насторожило—высокий крупного телосложения мужчина стоял у входа. Он не смотрел в их сторону, видимо, его предупредили о его появлении. —Я вас уже заждался,—приятный голос, в меру грубый, но не строгий. Рюноскэ ещё не видит мужчину, хотя уже может сказать ,что связался со слишком важной шишкой.       Средних лет брюнет смотрит своими пронзительными фиолетовыми глазами только на него. На лице виднеются морщины, но он не выглядит уродливым, наоборот—очень даже привлекательный. Акутагава не хочет признаваться, но деловой костюм только красит этого человека. Челюсть Рюноскэ напрягается, а взгляд становится скорее враждебным. Нельзя очаровываться только видом. —Я приехал точно во время,—холодно отвечает Рюноскэ, садясь на против мужчины. Он не отводит от него взгляд. Каждая мышца тела Акутагавы напряжена, но незнакомец просто тепло улыбается в ответ. —Не поймите не правильно, я уже давно жаждал этой встречи,—слова льются словно мёд—медленно и приторно сладко. Рюноскэ чопорно вскидывает подбородок, недоверчиво смотря. Он закинул ногу на ногу, принимая закрытую позу. Напряжение так и летает в воздухе, но мужчине словно всё равно. —Могу ли я узнать ваше имя?—сталь в голосе Акутагавы словно режет воздух, а вот незнакомец только и ждал этого вопроса. Кажется, его совсем не волнует тон. —Простите, я поставил вас в неудобное положения, не представившись. Мори Огай.       В голове что-то щелкнуло. Серые глаза удивленно округлились, а зрачки сузились. Он встрял, причём серьёзно. Конечно, наверняка есть плюсы иметь в поклонниках босса портовой мафии, но остаётся надеется, что это не три пули в грудь и сломанная челюсть. —Не пугайся,—почему-то эти слова дают обратный эффект. Лукаво улыбаясь, Огай наклоняет голову вбок.—я не причиню тебе вреда. —С чего вы решили, что это именно то, чего я боюсь?—усмехнулся Рюноскэ. Конечно, мужчина прав, но признаваться в этом-выше его сил. Если Акутагава пришёл сюда, то уйдет обязательно с высоко поднятой головой. Не дырявой, желательно. Мори усмехнулся, оставляя парня без чёткого ответа.       Кажется, что секунды тишины длятся вечно, но и в этом есть свои плюсы. Мори Огай определённо бархат: благородный, роскошный, приятный, но, пожалуй, старомодный. На протяжении столетий бархат был синонимом богатства. Акутагава прекрасно осознаёт, что человек, сидящий напротив него, может как и дать блаженную негу, так и отобрать всё до последнего. Их разделяет лишь стол, украшенный красной скатертью. Меньше метра. Рюноскэ невольно сглотнул. —С моей стороны было бы не вежливо прийти на встречу...—Начинает Огай, поднимая что-то с пола. Через мгновение он достал из бумажного пакета среднего размера подарочную коробку кораллового цвета, перевязанную лентой. Акутагава смотрел то на мужчину, то на эту коробку. Вскоре Мори протянул её Рюноскэ,—...с пустыми руками.       Акутагава не знает, что чувствовать. С одной стороны, с ним рядом—ужас ночной Йокогамы, но с другой—он не сделал ничего такого. Чтобы серьёзно сторонится его. Кроме того, что выследил его домашний адрес. Это правда жутко. Он принял подарок, повертев его в руках. Через несколько мгновений лента слетела, а Рюноскэ правда стало любопытно.       Сняв крышку, он увидел ту самую шёлковую рубашку, что так ему приглянулась. Аккуратно сложенная вещь отдавала блики на свету, выглядя ещё дороже. Акутагава перевёл удивленный взгляд на Огая, который явно довольствовался реакцией модели. Рюноскэ не может точно сказать крупно ли эта покупка ударила по чужому кошельку или нет, но столько денег не тратят на человека, которого собираются устранить. Ещё надо учесть затраты на бронь столика и букеты цветов. Стало легче от осознания, что хотя бы неделю проживёт. —Благодарю, но я не могу принять это,—с невероятной твёрдостью в голосе произносит Акутагава, закрывая крышку. Коробка с тихим стуком упала на столик. —Полно, вам она так приглянулась, к чему такая хмурость?—Мори вскинул брови, наигранно удивляясь ответу. Может дело в жизненном опыте, но Рюноскэ совсем его не понимает. Самый нечитаемый человек, которого он когда-либо видел. Вкупе с тем, что мозг Акутагавы функционирует медленнее из-за стресса, он чувствует себя овощем с жалким подобием на логическое мышление —Мне она ни к чему, тем более я не принимаю подарков от незнакомцев,—стоит на своём Рюноскэ. Ещё одна вещь, которая его напрягает—официант к ним совсем не спешит. Не то чтобы он смог много съесть в подобной ситуации, но грех побывать в “весенней ночи” и не попробовать хоть одно блюдо. —Правда?—поразился Огай.—Мне казалось, что вам понравились цветы.       Акутагава только больше хмурится от этой лукавой улыбки. Да, не самое лучшее, что он мог сказать, но всё же. Цветы—это не совсем подарок. Скорее знак проявления внимания, по крайней мере для Рюноскэ. —Думаю, вы уже проголодались, может изучите меню?—пытается сгладить углы Огай. Видимо, мужчине стало стыдно, что он поставил собеседника в неловкую ситуацию. Акутагава одобрительно кивнул. Он не сразу заметил книжку с меню, что скромно лежали на крае стола.       Честно, половину блюд Рюноскэ не знает. Некоторые из них на разных языках, а позорится ещё больше не хочется. Фиолетовые глаза следят за каждым движением парня. Акутагава старался не обращать на это внимание. Он—модель и воле-неволе взгляды к нему притягивались, но чужой интерес так и норовил безмолвно навязаться. —Говяжий стейк, прожарка—медиум,—самое банальное, что он мог сказать, но, чёрт возьми, Рюноскэ мечтал это сделать с тех самых пор, когда увидел заезженную сцену в зарубежном кино. Собеседник одобрительно кивнул. —Тогда стоит заказать и соответствующий напиток, так ведь?—мужчина прищурил глаза и, не дождавшись ответа, продолжил.—как насчёт Domaine Leroy Chambertin Grand Cru?       Акутагава стушевался. Он не разбирается в алкоголе от слова “совсем”. Его максимум—банка пива в вечер субботы. Учитывая всю ситуацию, напиток стоит баснословную сумму. У него есть только одно предположение, что это-красное вино и всё. Рюноскэ наклонил голову вбок, делая задумчивый вид, но в кивнул. —Замечательно. Мне нравится эта марка, тем более урожай девяностого года выдался очень даже плодотворным,—ни на секунду с лица Мори не слетает лёгкая улыбка. Он выглядел спокойно, непринужденно, но при этом Акутагава не может не отметит осанку мужчины.       Через минуту к ним подошла официантка, принимая заказ. Рюноскэ недовольно фыркнул, когда Огай заказал тоже, что и он. Парень начал привыкать ко всей этой ситуации, но вопрос, который его волновал так и остался открытым: зачем он здесь? Неужели Мори больше некуда деньги девать, чем водить незнакомца по ресторанам. —К чему весь этот фарс?—тихо спросил Акутагава. Для него, это довольно рискованный шаг, поэтому серые глаза чётко следили за чужими эмоциями. Не стоит воображать себе лишнего, если его пока ещё не вывезли в лес в багажнике. Мужчина удивился. —Фарс? Что ты, просто хотелось узнать тебя чуть лучше,—от сладких речей Огая, у Рюноскэ уши вянут. Настолько приторно, что Акутагава почти на языке чувствуют эту противную сладость. Мори всё устраивало, его улыбка становилась всё шире, а фиолетовые глаза только внимательнее изучали парня. Рюноскэ не может отделаться от мысли, что его просто хотят выпотрошить. —Разве я похож на любителя... раритета?—Акутагава готов поклясться, что его сердце стало биться в два раза чаще. Он сам от себя не ожидал подобных слов, но будто что-то невидимое развязывает ему язык и руки.       Смех у Огая под стать ему самому: сдержанный, рокочущий, самую малость хриплый. Можно ли считать это успехом? Рюноскэ не знает, но мужчина, прикрывающий рот рукой, выглядит заразительно смешно. И правда, совсем уже мозг функционировать перестаёт. —Наоборот, я слышал, что вы—тот ещё любитель,—добавляет Мори, уже не скрывая своей улыбки. Акутагава так и замер. Только сейчас он задумался, что, может, за ним и не было слежки—человек-соучастник может быть из его круга общения. Правда, он любит раритетные вещи, но не все же это знают. Или мужчина просто предположил?       Повисла тишина. Огай не торопил, ответы не давал, а Рюноскэ пытался всё понять, пока имя само не соскользнула с сухих губ: —Чуя Накахара.       Это объясняет, почему он стал уходить раньше, откуда у Мори его адрес и личная информация. Неужели Чуя работает на портовую мафию? Бессмыслица! У него и так график плотный. Акутагава Накахару не винит: если бы Босс мафии потребовал бы от него чужую личную информацию, то Рюноскэ тоже предоставил бы её. Всё равно немного неприятно, но с этим он потом разберётся. —Правильно, вы очень догадливы,—подтверждает Огай. Он никогда не скрывал эту информацию, просто умалчивал. Акутагава облизал губы, переводя взгляд в сторону. Пока их диалог не прервали—принесли еду и вино. Красная жидкость манила бликами, а стейк выглядит, будто из рекламы.       Кусок мяса прямо таял во рту. Сразу понятно, что цена соответствует качеству. Рюноскэ не замечает, как довольно мыкнул и явно стал есть быстрее. Хотелось растянуть удовольствие подольше, но больше хотелось опять почувствовать этот вкус. Тишина сменилась тихим стуком столовых приборок о мрамор. Мори ел намного медленнее, но Акутагава до этого совсем нет дела.       Глоток вина—блаженство. Помимо горького вкуса винограда, присутствует лёгкий привкус сливы и черешни. Это не сравнится ни с чем, что Рюноскэ пробовал раньше. Серые глаза округлились, а губы поджались, когда парень оглядел еду снова. —Я слышал, что твоя сестра планирует поступать в Йокогамский университет,—снова заводит разговор Огай. Взгляд Акутагавы становится заметно холоднее, а лицо недовольнее, когда его прерывают от трапезы. Он проглотил кусок говядины и протёр губы салфеткой, прежде чем ответить. —Да, Гин заинтересована в экономике,—честно говоря, такой выбор удивил Рюноскэ в своё время. Он был уверен, что сестра выберет что-то связанное с ботаникой, но раз это её желание, он никак не против. Мори хитро прищурил глаза. Акутагава перестал обращать на это внимание. —Я могу помочь ей с этим. Тем более вашей сестре не помешает хорошо устроится на роботу после университета,—Рюноскэ попался на его уловку. Понятное дело, что Огай не по доброте душевной собирается ему помочь. Видимо, Чуя доложил ему то, что Гин—его слабость. Ради сестры Акутагава может пойти на многое, тем более ради её благополучного будущего. —Что вы за это хотите?—ответа он не дал. В голосе снова прорезалась сталь. Мори подпёр рукой голову, игриво смотря на парня. Только и ждал подобного исхода. —Ох, думаю мотивы очень даже понятны,—специально увиливает от ответа. Акутагава не совсем понимает, почему мужчина не может просто сказать “да, мне нравится спать с парнями младше меня в два раза”. Рюноскэ не осуждает. Если они оба от этого получат пользу, то это очень даже выгодное соглашение. —Что-то...—на губах Акутагавы впервые заиграла соблазнительная улыбка. Ему понадобилось мгновение, чтобы снять ботинок. Ещё одно мгновение, чтобы дотянуться до чужой голени, приподнимая ткань чужих брюк. Теперь удивление Огая не казалась таким наигранным. Рюноскэ неспешно провёл большим пальцем, поднимая ткань ещё выше.—..на подобии этого?       Не успел Мори что-то ответить, как Акутагава убрал ноги, надевая ботинок обратно. Он приложил усилия, чтобы убрать улыбку с лица. Теперь даже не сказать, что подобная сцена вообще произошла между ними. От этого становилось только волнительнее.       Если он хочет пробыть рядом с мужчиной, как можно дольше, то ему не обязательно держать его только за счёт секса. Главное—интерес. Если Рюноскэ сможет удержать именно интерес, то сможет больше получить. Финансовая подушка всегда нужна, а полезные связи-тем более. —Думаю, стоит перейти уже на “ты”,—предлагает Мори, смотря точно в серые глаза. Туман. Пока сами не выпустят—выход не найдёшь. Акутагава молча кивает, закидывая ногу на ногу. —Ты очень красивый,—Рюноскэ это знает. Возможно, Огай хотел смутить его комплиментов, но Акутагава не удивился, опять приступая к еде. О, да, если он и согласился на эту затею, то только ради того, чтобы снова попробовать это произведение современной кулинарии. —Да, поэтому я тут,—всё же отвечает Рюноскэ. Как бы ему не хотелось, еда была полностью съедена, а вот вино выпито только наполовину. Мори усмехнулся. Наверняка его стейк уже остыл. Мужчина съел только несколько небольших кусочков. Видимо, подобным в обществе богатых не удивить. —Что ж, у меня есть парочка условий,—тянет гласные Огай, выглядя серьёзнее.—Во-первых, у тебя нет права отказываться от встреч. Конечно, я не стану отвлекать тебя от работы—ты превосходно смотришься в кадре—но твоё свободное время—моё. Во-вторых, тебе же хуже пытаться продать какую-то информацию из мафии. В-третьих, не отказывайся от моих подарков.       Фиолетовые глаза указали на подарочную коробку. Видимо так и выглядит успешная жизнь, раз Акутагава воротит нос от брендовых вещей. Все эти условия имеют смысл и со всем Рюноскэ более чем согласен. Он не знает. Может ли ставить свои условия, но попробовать можно. —Мне важно, чтобы никто не узнал кем вы... ты являешься. Также я прошу держать меня и мою сестру подальше от разборок,—Огай согласно кивает, снова натягивая вежливую улыбку. Акутагава даже предположить не мог, что вечер закончится именно так, но раз никто не против-всё в порядке. Вино он допил залпом. —Мои контактные данные у тебя есть,—констатирует факт Рюноскэ. Логично, что даже если чуя их не предоставил, то Мори не составит труда их найти другими способами. Мужчина не подтвердил—не за чем, раз Акутагава произнёс такой уверенностью. —Тогда вышлите информацию по поводу следующей встречи. Думаю, с сегодняшнего вечера достаточно, до свидания,—бестактно, но чем он дольше продержится в подобной игре, тем лучше. Рюноскэ направился к выходу, когда услышал звук отодвигающего стула. Затем рука в перчатке легла на его кисть. Акутагава усмехнулся, ожидая подобного. —Позволь подвести тебя до дома,—предлагает Мори. Да, он и правда в меру консервативен и старомоден, раз предаёт большое значение этикету, но в этом есть своя привлекательность. Рюноскэ поворачивается лицом к мужчине. Они оказались близко друг другу. Ладонь Акутагавы легла на чёрный галстук Огая, притягивая ближе. Цепкие пальцы стали играться с предметом одежды, быстро развязывая его. Парень может чувствовать чужое тёплое дыхание. Кажется, Мори не ожидал подобных действий, но против не был.Просто наблюдал, как далеко это зайдёт. Развязав галстук до конца, Рюноскэ притянул мужчину ещё ближе, пока между их губами не осталось жалких пару миллиметров. —..нет, я сам доберусь,—шепчет Акутагава, убирая ладонь и быстро удаляясь из комнаты. Его небольшая шалость удалась. Раз Огай почитает этикет, то должен понимать, что на первом свидании целоваться нельзя. Рюноскэ осознал всю серьёзность ситуации только на следующий день, когда с утра пораньше Мори пожелал ему доброго утра и выразил своё недовольство, что Акутагава не забрал рубашку.

***

      Рюноскэ невольно кашлянул от сигаретного дыма. Ему совсем не нравится такой запах, но не может ничего поделать с чужой привычкой. —Чуя-сан, вы не считаете, что это было самое глупое, что вы когда-либо могли учудить,—бурчит Акутагава. Он всё-таки на прямую спросил о чужой связи с Мафией. Тогда Накахара поведал ему очень неоднозначную историю. —Я был молод, импульсивен, красив, немного глуп и очень пьян,—агрессивно пытается защитить свою честь Чуя, затягиваясь снова. Все совершают ошибки, это нормально, Рюноскэ и сам не без греха, но не все попадают в такие жизненные приключения. —Простите за вопрос, но вы все три года были беспробудно пьяны, когда трахались с главой исполнительного комитета? —Ну, Акутагава,—воет Накахара, отмахиваясь.—хотя я ни о чём не жалею, знаешь ли. А тебе пора моё дело продолжать