Господин Разрушитель

Холодно. Из её рта вырывался пар. — Это тебе так от ревности крышу снесло? — рыкнула Никольская. Я чуть не захлебнулся от негодования, когда она это сказала. Руки сами недовольно взобрались на бока, пока я, не отрываясь, продолжил жадно её разглядывать. Какая ревность?! Муратов просто выводил меня из себя своим существованием! — Ты даже не знаешь, о чём мы с Ваней разговаривали. То, что ты использовала его, как разведчика, не означает… Что меня хоть немного интересуют твои провокации! Не веря своим же громким убедительным словам, я дошёл взглядом до её блестящих глаз и остолбенел. Ева была бесповоротно разочарована. — Ты прав, провокации не сработали, — кивнула девчонка. — Я думала, ты поймёшь… И не захочешь, чтобы меня имели другие мужчины! Но ты у нас крепкий орешек. Отдал билет в Уфу, слова не сказав! Она отчитывала меня так, будто действительно могла знать, что я способен к ней что-то испытывать. Тело пробирающе колотило, как я не старался это сокрыть за руками, что скрестил на груди. — Я думал, ты хотела карьеру… — напомнил я Никольской о её жизненных приоритетах. — Пожалуйста! Помог, чем смог! Даже нашёл другого продюсера! Что я теперь ему скажу? — Да, нашёл! Он уже прислал мне фотографии белья, в котором нужно будет его встретить в отеле! От озвученного ею у меня онемела кожа на лице, как от хлёсткой пощёчины. Я вдруг понял, что не дышу вздувшимися ноздрями, только лишь пытаюсь удержать в солнечном сплетении вскипающую ярость. Кажется, я поступал с ней также, как и её паршивые родители. В глазах чуть помутнело, и дрогнул рот. — Ну… — сглотнул я. — Для тебя же это… Не проблема? Спать с продюсером. Она переменилась в лице. Её глаза померкли из-под полуприкрывшихся век. Ева резво развернулась в сторону заправки, но я, испугавшийся такой смутной реакции, с силой поймал её за ледяную руку. — Стой… Поехали с нами! Наверное, это и было то, что она хотела услышать всё это время. На меня, истлевающего гордыней, словно обрушили ванну льда. Неужели я это сказал… — Знаешь, ты немного опоздал с приглашением, — равнодушно зашевелила она губами. — Меня уже позвал каждый в твоей группе. Все, кроме тебя, Господин. И я согласилась! Так что… Я займусь своей карьерой, с твоего позволения. Наглая, самоуверенная Никольская. Но когда она, дрожащая от холода, с покрасневшими ногами, ускорилась в сторону автобуса, я был согласен, что заслужил такое её отношение.

***

Ни парни, ни Муратов не возвращались уже полтора часа. Мы с Андреем сидели за столом, воскрешали его к трезвости чаем. Из их короткого разговора с Никольской я понял, что она пряталась рядом с кабинкой водителя, смотрела несколько часов в окно в позе зародыша — так что, левый мужик тоже был в курсе, что моё мнение ничего не решает в этом коллективе. Она притащила с головы автобуса свою сумку, забилась на свободную койку, самую дальнюю от моей, укрылась с головой и раздражённо отвернулась к стенке. Обиделась... Пускай. Я собирался разобраться с этим позже. Главное, что Никольская действительно умудрилась остаться. Когда у заправки остановился второй наш автобус с оборудованием и персоналом, я испытал новый разряд стыда. Потому что всем работникам сцены как раз не хватало знать, что я довёл Юдина до нервного срыва. По вине продюсера всё встало на паузу, когда на счету был каждый лишний час… Я иногда всё-таки верил, что я очень везучий человек. Достигнуть того, о чём мечтал любой гаражный рокер с характером, как у меня, действительно выглядело как чудо. Может, и сейчас повезёт? Я вышел на улицу, натянул капюшон куртки у раскрывающего дверь автобуса и ошарашено открыл рот. Из него вышли мрачные Гриша с Дроном, Юра, девки, операторы. Я заглядывал в каждое растерянное лицо, оказывающееся снаружи, на морозе, но ни в одном не признал Муратова. — Лёнь, мы его не нашли… — пожал плечами Юрген. — Нас подобрали на обратном пути. Просто мы почти два часа гуляли вдоль леса и дороги, разглядывали сугробы, промёрзли на хрен. Но Вани не было… Мы звонили ему, как связь появлялась. Гудки идут, но он не отвечает. Жесть… Просто жесть, мать его! Если он сдохнет, я буду виноват?! Да я сам себя за это сожру! Я ошалело выдохнул. — Мы не стали без тебя звонить… В полицию. Решили посоветоваться. Я правильно понимаю, что мы не дошли километров пять до населённого пункта? Посмотрите карты! Какая полиция… Чёрт возьми, КАКАЯ ПОЛИЦИЯ? У него поддельный паспорт! Если он здоров и невредим, то после визита в участок продолжит жить в камере! А вместе с ним мой знакомый «волшебник» и я... А если он уже в лесу валяется мёртвый? Он вроде… Спокойный человек, хладнокровный! Он не должен был… Бл*дь, ну не должен же? — Не надо в полицию, — безжизненно произнёс я. — Зачем зря беспокоить людей? Твою ма-а-ать… А-а-а-а-а!!! — А что ты предлагаешь? Я, едва дыша, осмотрел всё наше сборище, столпившееся в ночи между двух громадных открытых автобусов. Дорога была совсем пуста. — Я обидел Ваню. Очень серьёзно. Я сейчас напишу ему, потому что он не хочет принимать звонки. Я надеялся, что это было так. И не имел понятия, чем он развлекал себя ночью на морозе в одной кофте. К нашему собранию присоединилась Никольская, с головой замотанная в одеяло. Она остановилась поодаль от остальных, одарив меня упрекающим взглядом. — Мы дадим ему время, хорошо? Он мог далеко уйти, поэтому будем стоять здесь и ждать. До четырёх часов. Он вернётся, — хрипло бросил я. — Гарантируешь? Гриша озлобленно осмотрел меня от ботинок до капюшона. Обсуждали меня за спиной, я знал. Но отвечать не стал. Ну вот, а Ванька переживал, что его здесь недолюбливают. — Мы не успеем, — пожал плечами Юрген. — Ждать – нет времени. — Я знаю. Поэтому мы будем ждать здесь, а вы езжайте вперёд, разгружайтесь. Садись с операторами в автобус, — и танцовщицами. Ты же так хотел. — Настройте всё чисто на свой слух. Мы приедем к началу концерта. Наверное… Я облажался! И должен был вернуть Муратова обратно! Сцен-работники зашли в свой автобус. Мы попрощались с Юргеном, проследили, как музыкальный караван тронулся с обочины, ускорившись по пустой дороге с треском льда и щебени, и ещё немного покурили на улице. Это единственное, что оставалось в качестве развлечения без Муратова. Скрепя сердце, я стоял на морозе и строчил ему. Возвращайся, мужик… Долго размышлял над сообщением, как показать ему, что я не враг. Уже сегодня вечером будет концерт. Это то, что нужно, чтобы забыться, клянусь. Я знаю, какого это. Работа — лучшее средство от отношений. Здесь все… Чёрт возьми, да, я писал это ему. Волнуются за тебя и ждут обратно. У Никольской вообще была истерика, команда лишилась важного участника. Стоим у той же заправки до 04:00. Возвращайся, пока не разрядился телефон. Я мог бы даже выслушать тебя. Всё, что накипело… Если захочешь, Лёш. Не сдвинемся с места до четырёх. Надеюсь, ты уже идёшь обратно? Я атаковал его сообщениями, накидывая их дрожащими пальцами и жадно докуривая пачку. Пока не решился позвонить. — Абонент недоступен.