______________
— Принеси мне упаковку «орео» и апельсиновый сок, ладно? — просит Гвен, сидящая за своей ударной установкой. В нескольких метрах от неё Хоби и Павитр просматривают видео их репетиции, которую Пави только что записал. Майлз, стоящий у входной двери гаража, приподнимает бровь, глядя на Гвен, — Всё ещё не понимаю, как можно смешивать эти продукты, но ладно, я возьму. — Ты не можешь осуждать меня — это мои деньги, — Гвен высовывает язык, — Окей? — Да, а я твой доставщик «Super Eats», так что давай скажем, что судить тебя — это моя плата за обслуживание. — Ты имеешь в виду «Tuber Eats»? — спрашивает Павитр. — В этой вселенной это «Uber Eats», — поправляет Гвен, — Так что, «орео» и апельсиновый сок, большое спасибо! — И одну эмпанаду для меня, лады? — просит Хоби, настраивая свою гитару. Пави добавляет, — О! И мне, пожалуйста, голубой коктейль, спасибо, ценю твою заботу! Майлз салютует им. Он толкает дверь как раз в тот момент, когда Гвен говорит, — Эй, давай снова сыграем «Паучью-истерию». Раз, два, три, четыре... Дверь захлопывается, когда за ней разносятся шум барабанов и гитары. Майлз шагает по улицам Челси на Земле-65 к продуктовому магазину, маршрут до которого он уже хорошо запомнил, так как не раз побывал в этом измерении. Гвен и Хоби репетируют не так уж и часто, учитывая то, что они все должны следовать нелинейному сумасшедшему графику Людей-пауков, и к отвращению Хоби, должны регулярно выполнять свою работу. Но иногда так классно побыть вот так вместе, вчетвером. Майлз может иногда жаловаться на то, что во время репетиций его действительно используют как доставщика еды, но, честно говоря, он понимает — лучше просто ценить момент. Он покупает еду, включая странные закуски Гвен, и бежит обратно в гараж, который она забронировала для репетиции. Закат следует за ним по пятам, отражаясь от сверкающих деловых зданий и согревая наружные стены из светло-серого гранита. Что-то в здешнем закате отличается от того, который привычен для Майлза — он не лучше и не хуже, просто другой. Свет разливается по крышам яркими красками. Ему кажется, что он может протянуть руку и буквально дотронуться до закатного света ладонью. Забрать его с собой домой. В подобные моменты он жалеет, что не захватил с собой альбом для рисования. Но пока он не вернулся в своё родное измерение, где он будет вновь сидеть над стопкой домашних заданий, Майлз просто наслаждается моментом. Поэтому, следующее, что он делает — достаёт свой телефон, чтобы сделать снимок. Он останавливается на тротуаре в начале переулка и направляет камеру туда, где свет падает сквозь щели пожарной лестницы. Почему фотографии никогда не выглядят так же хорошо, как видят глаза? Может быть, ему стоит записаться на факультатив по фотографии в следующем семестре, чтобы лучше разбираться в этой теме. Он меняет ракурсы своих снимков в момент, когда что-то пушистое обвивается вокруг его лодыжек. Майлз вздрагивает и смотрит вниз. Кот, глядя прямо на него, щурит глаза. Чёрная шерсть, два янтарных глаза. Он негромко мяукает. — О! — Майлз наклоняется, протягивая руку, чтобы посмотреть, примет ли этот жест здешнее животное. Лекция его мамы о бешенстве эхом отдаётся в его голове, но он почти уверен, что его паучьи способности в любом случае обеспечат ему безопасность. — Привет, малыш. Кот трётся щекой о его руку и начинает мурлыкать. Майлз едва не тает. — Ты заблудился? — спрашивает он, проверяя, нет ли на коте ошейника. Он не худой, выглядит упитанным и ухоженным. Вероятно, живёт неподалеку. Кот снова мяукает, обнюхивая пластиковый пакет в его руке. — О, понял, ты просто хочешь получить бесплатную еду, — Майлз ухмыляется и чешет кота за щёку, — Прости, я не думаю, что Хоби обрадуется, если я отдам тебе его эмпанаду. Или нет? Ему нравится делиться. Кот переворачивается на бок, выжидающе глядя на него. — Или я могу просто продолжить гладить тебя, — говорит Майлз, — Тоже неплохо, а? Он садится и гладит кота, пока тот извивается и мурлычет. Под ладонью ощущается приятная вибрация. Через некоторое время кот заползает ему на колени. Майлз изо всех сил старается не разреветься от счастья. Тем не менее, он делает снимок того, как он чешет голову кота. Глаза животного удовлетворённо прикрылись. — Гвен будет завидовать, — говорит он. Внезапно Майлз вспоминает, как последний раз фотографировал кота для Гвен. И кому он в итоге отправил выше упомянутую фотографию. С тех пор они с Мигелем не разговаривали. Майлз не приходил в штаб-квартиру, — по его предположениям, потому что в мультивселенной всё было относительно спокойно — и не похоже, что им двоим действительно было что сказать друг другу. Их последний разговор был не так уж плох, но всё равно кажется, что это лишь какая-то случайность — Мигель был в хорошем настроении, как бы трудно в это ни было поверить. Майлз открывает чат и просматривает переписку. «Или ты просто пытаешься получить фотографии котов», написал тогда Майлз, а Мигель ответил: «Я не возражаю». «Что я делаю?» думает Майлз, прикрепляя к сообщению новую фотографию кота. Но Мигель же сам сказал — он не возражает. Майлза: «Как думаешь, можем ли мы пригласить этого чувачка в Общество-пауков?» Отправлено. Майлз возвращается к поглаживанию кота, пытаясь не обращать внимания на порхание бабочек в животе. Кроме того, ему уже пора возвращаться в гараж, Гвен и остальные будут спрашивать, где он- Его телефон вибрирует. Сердцебиение Майлза учащается. От Мигеля: «Два кота-паука — немного перебор, тебе не кажется?» Майлз прикусывает губу, пытаясь сдержать улыбку. Майлз: «Я имею в виду в качестве замены того кота. Этому малышу я определённо нравлюсь гораздо больше» От Мигеля: «Докажи, что его укусил радиоактивный паук, и, возможно, мы поговорим об этом» Майлз: «Он мог бы быть просто помощником в штаб-квартире. Типа для терапии» От Мигеля: «Я не собираю бездомных животных» Майлз усмехается на чужое заявление. Майлз: «Это как раз именно то, чем ты занимаешься» От Мигеля: «Пауков набирают по очень специфическим причинам и способностям» Майлз: «И способности этого кота заключаются в том, что он очень милый и ласковый. Я читал статью о том, что ласка животных снижает стресс и частоту сердечных сокращений» От Мигеля: «Господи, мне не нужны эти вырезки из статей» Майлз: «Просто подумал, что ты не поверишь мне на слово (눈_눈)» От Мигеля: «Что это, чёрт возьми, такое» Майлз действительно громко рассмеялся. Майлз: «Я думаю, эта штука похожа на тебя. Нет, подожди. Эта (`皿’＃)» От Мигеля: «Я прекращаю этот разговор» Майлз отводит телефон, чтобы рассмеяться в ладонь. Его щёки уже болят. Блин, он и не думал, что переписываться с Мигелем так забавно. Но наличие нескольких измерений между ними, наверное, очень даже его спасает, ведь Мигель не может дотянуться до него через экран, чтобы ударить. С другой стороны, Мигель мог бы просто воспользоваться часами, чтобы прийти сюда. Майлз уже собирается напечатать ответ, когда его телефон вновь вибрирует. От Гвен: Ты заблудился? Опять. О чёрт. Как долго он здесь сидит? Кот даже уже успел слезть с его колен и теперь сидит в нескольких метрах от него, приводя себя в порядок. Майлз проверяет время — на пятнадцать минут дольше, чем он рассчитывал. Упс. Он набирает ответ Гвен. Майлз: «Прости, я завёл друга. Расскажу тебе, когда вернусь» Он возвращается к чату с Мигелем, чтобы сказать, что ему нужно срочно идти и этот разговор действительно должен закончиться. По пути он набирает сообщение, когда останавливается и кое-что осознаёт. Он не хочет, чтобы это заканчивалось. То есть разговор. С Мигелем. «Завёл друга», сказал он Гвен. Он имел в виду кота, но- Но Мигель… Так, ладно. Теперь, когда Майлз думает об этом, он не уверен, какое слово больше подойдёт для обозначения их отношений. Наверное, коллеги, но это звучит как-то странно. Товарищи по команде…? Хотя им ещё предстоит по-настоящему поработать вместе после всей той заварушки с Пятном. Враги, когда-то. Но друзья? Это... что-то новенькое. Это слово неловко откладывается в его голове. Принял бы Мигель такое предложение? Если бы Майлз предложил ему? Стал бы он его другом? Майлз стоит на месте ещё мгновение, не отрывая больших пальцев от клавиатуры. Наконец, он решается написать. Майлз: «К твоему счастью, сейчас мне действительно нужно бежать. Но ты прими кота к сведению, окей?» Проходит несколько секунд. От Мигеля: «И не подумаю. Но ты можешь продолжать пытаться добиться своего» Майлз фыркает, и уголки его рта подёргиваются в улыбке. Майлз: «Всегда так делаю» Он закрывает чат и убирает телефон. Кот снова подходит к нему и тихонько мяукает. Майлз проводит рукой по его шерсти, проверяя, поможет ли это унять внезапное учащение сердцебиения. — Доберись домой целым и невредимым, хорошо? — говорит он коту и выходит из переулка с пакетом в руке. Кот некоторое время следует за ним, прежде чем вскарабкаться на крыльцо и деликатно присесть у двери. «Его дом», думает Майлз. Отлично. Он машет коту на прощание, прежде чем побежать вниз по улице. Когда он, наконец, добирается до гаража и толкает дверь, Гвен немедленно говорит: — Вот ты где! Мы уж думали, не следует ли нам заявить о пропаже ребёнка. — Очень смешно, — говорит Майлз и протягивает ей пакет, — Твоя еда. — Твоё здоровье, бро, — говорит Хоби, берёт пакет и передаёт его Павитру, который тянется к своему напитку, жалуется, что коктейль уже наверняка растаял, — У тебя были проблемы? — Нет, вовсе нет. Я просто, э-э... Отвлёкся. — Ты ведь говорил о друге? — Гвен подходит, достаёт из пакета свои «орео» и открывает упаковку. Она продолжает с набитым ртом, — Выкладывай. Затем Майлз показывает ей фотографии кота, и он был прав — Гвен безумно завидует, она требует выйти на улицу и снова найти этого кота, но у них осталось всего десять минут до конца аренды, им ещё нужно прибраться и убрать инструменты, так что остальная часть репетиции превращается в соревнование, где нужно успеть всё убрать и одновременно поесть. Это так хаотично, что уже привычно. Павитр начинает импровизировать текст песни о коте, и Хоби подбирает к ней мелодию, изо рта у него свисает эмпанада. Гвен отбивает ритм руками, и Хоби говорит: — Да, звучит довольно неплохо, запиши текст. Майлз качает головой, ухмыляясь и пытаясь запомнить этот момент, чтобы нарисовать его позже, закрепить, сохранить.______________
Жизнь кипит. Не изменилось ничего, кроме того, что теперь Майлз переписывается с Мигелем. Майлз терпеть не может называть это перепиской, потому что от этого он чувствует себя каким-то... скрытным. И конечно, он никому об этом не рассказывал, ни Гвен, ни Питеру, ни Ганке, даже когда тот допытывал Майлза о подробностях его путешествий по измерениям «Майлз, это прямо как в фильме «Всё, всегда, повсюду». Ты должен его посмотреть». Майлз не знает, как всё это назвать. Он перестал фотографировать котов, теперь он посылает Мигелю всё, что его заинтересует. Иногда это фотографии его Бруклина, иногда это какой-нибудь злодечик недели. Иногда в «Твиттере» появляются забавные мемы, и обычно они сбивают Мигеля с толку. От Мигеля: «Я типа должен запомнить все эти маленькие картинки для того, чтобы разговаривать с тобой?» Майлз так сильно смеётся над этим, что Ганке перестаёт играть в игру, чтобы спросить, что с ним не так, и попросить, пожалуйста, заткнуться, у него сейчас рейд в разгаре, спасибо. Если Майлз однажды сделает скриншот сообщения Мигеля и случайно отправит его ему же в разгар общения, то что ж, Мигель может забрать его часы навсегда. Иногда он удивляется, как Мигель всё это терпит. «Терпение» вообще не входит ни в топ пять, ни в топ двадцать, ни в топ сто слов, которые Майлз мог бы использовать для характеристики мужчины. Но он до сих пор ничего не сказал Майлзу по этому поводу. Он по-прежнему подчёркивает, что сообщения должны касаться вопросов, связанных с Обществом-пауков, но всё же он отвечает на все фотографии Майлза, его бессвязные высказывания и случайные вопросы. Мигель не просит его остановиться. Не говорит Майлзу, что он слишком занят, хоть наверняка так и есть. Всё это не даёт Майлзу уснуть по ночам — он рисует Мигеля в своём альбоме, пытаясь передать его пронзительный взгляд. Самое смешное, что за это время они даже не видели друг друга лично. Да, у Майлза были миссии, и он много раз ходил в штаб-квартиру, но они отправляют отчёты о миссиях Лайле, которая свою очередь пересылает их Мигелю. — Он когда-нибудь вообще выходит из офиса? — однажды спрашивает Майлз, сидя в кафетерии с Мэйдэй на коленях, пока Питер Б. вгрызается в бургер. Питер замолкает и поднимает бровь, глядя на него. Майлз осознаёт свою ошибку, не уточнив, о ком он говорит — не похоже, чтобы у Питера были причины думать о Мигеле в таком ключе. Но затем на лице Питера появляется понимание, и он неопределённо указывает в сторону кабинета Мигеля с картошкой фри в руке, — Кто, босс? Майлз кивает. Он отводит взгляд, чувствуя, что Питер видит его насквозь. Вместо этого он смотрит на Мэйдэй; она недавно подстриглась, теперь её рыжие локоны торчат ещё сильнее, чем обычно, без утяжеления прежней длины. Питер задумчиво мычит, — Он не большой любитель дневного света. Чувствительность к свету — одна из его паучьих причуд. Майлз моргает. Он действительно этого не знал. Гвен описывала его как вампира, но он решил, что это только из-за клыков. — И кроме того, — продолжает Питер, предлагая Мэйдэй картошку фри, — Он типа трудоголик. Если ты не заметил. — Вовсе нет, — растягивает слова Майлз. Питер ухмыляется, — Эй, мы всё время пытаемся заставить его отдохнуть. В основном я, Джесс и Лайла. Если ты хочешь попытаться заставить его выйти, то вперёд. — Нет, спасибо, — говорит Майлз, хотя и подумывает именно так и поступить, бросает взгляд на длинный коридор, ведущий в офис Мигеля. Был бы Мигель рад его видеть? Майлз помнит, каким он последний раз был в том офисе — весь в синяках и крови, после того, как остановил Пятно и спас мультивселенную. Мигель напряжённо молчал и постукивал по часам на своём запястье. Майлзу нужно было так много сказать, но его всё ещё трясло от выброса адреналина, ведь он чуть не потерял отца. Ещё из-за того, что его родители узнали, что он Человек-паук. И из-за того, что Мигель упрямо боролся с его убеждениями, пытался остановить его, пока не убедился в обратном. Поэтому Майлз не знал, что сказать. И, очевидно, Мигель тоже. Рукопожатие было их максимумом в тот момент. И Майлз решил, что после этого их взаимоотношения уже не изменятся. — Ты в порядке? — спрашивает Питер. Майлз моргает и возвращается в реальность, — Да, — говорит он, покачивая Мэйдэй у себя на коленях, пока она не начинает хихикать, — Просто иногда я задаюсь вопросом… действительно ли он не против того, что я здесь. Это даже больше, чем Майлз хотел признать. Но у Питера есть какой-то волшебный способ заставлять его говорить слова, которые волнуют сердце. — Мигель — упрямый парень, — начинает Питер, отодвигая в сторону свой пустой поднос, — Он не так-то легко меняет своё мнение, и иногда это неплохо, но чаще это… очень, очень не круто. Не так уж много людей могут расколоть его, понимаешь? Что касается меня, то я иногда пытался, но... Он смотрит на Майлза с тем же сожалением, что было у него там, на поезде, когда уродливая правда вырвалась из уст Мигеля. — Не думаю, что достаточно старался, — говорит Питер, — Что в итоге причинило боль тебе и не помогло ему. Питер выглядит так, словно собирается извиниться, что он уже сделал давным-давно. И Майлз, честно говоря, не хочет слышать это снова. Он предпочел бы просто двигаться дальше. — Что ж, но теперь мы здесь, — говорит Майлз, — Каким-то немыслимым образом. — Да, действительно, — криво усмехается Питер, — Тот факт, что ты не сдался и заставил его взглянуть на некоторые вещи по-другому — очень важно, Майлз. Ты, наверняка, знаешь об этом, но я всё равно должен тебе сказать. Ты необыкновенный. Майлз борется с румянцем, — Да не такой уж… — Это правда! Давай ты просто признаешь это, — Питер хлопает его по плечу. Майлз прочищает горло и борется с желанием спрятать лицо в волосах Мэйдэй, — В любом случае, это говорит о том, почему он пригласил тебя, не так ли? И, конечно, тебе не нужно его одобрение, да-да, это правда, но я просто говорю, что он не стал бы тебя приглашать, если бы... Если бы он не считал, что ты этого заслуживаешь. Мэйдэй смотрит на него снизу вверх и улыбается, когда видит, что он оглядывается на неё в ответ. Майлз улыбается ей. — Может быть, ты прав, — говорит Майлз, пытаясь осознать чужие слова. — Как бы то ни было… — Питер протягивает руку к Мэйдэй. Двое Паркеров смотрят на него с любовью, такой искренней, что ему приходится отвести взгляд, — …Я рад, что ты здесь. Майлз сглатывает, — Да, —говорит он, — Я тоже. Чуть позже приходит время возвращаться домой — Мэйдэй и Питер оба сонно зевают, и Питер крепко обнимает Майлза одной рукой на прощание, прежде чем исчезнуть в своём портале. Майлз набирает 1610 на своих часах, и открывается его собственный портал. Он останавливается, чтобы ещё раз взглянуть в сторону кабинета Мигеля. Переминается с ноги на ногу в нерешительности. Он отворачивается, входит в портал и летит обратно домой. В эти выходные он гостит у родителей, а не в общежитии, поэтому пробирается внутрь через окно своей спальни. По привычке он всё ещё делает это тихо. Тёплый свет проникает сквозь приоткрытую дверь его спальни вместе с запахом ужина. — Я дома! — кричит он, выглядывая из-за двери. Его мама, стоящая у плиты, резко оборачивается, чтобы посмотреть на него. — А вот и ты! — говорит она и бросается целовать его в щеки, — Я ждала тебя, mijo. Думала, ты всю ночь будешь изображать Человека-паука. — Я не изображаю Человека-паука, mami, — говорит Майлз, — Но да, я был занят. Извини, что опоздал. Его мама качает головой и берёт его лицо в свои руки, чтобы осмотреть, проверить, нет ли царапин и синяков. Он не раз говорил ей, насколько быстро восстанавливается, но она всё равно всегда проверяет. Майлзу это в ней нравится. — Тебя там если что вдруг случится всегда подлатают? Как ты там называешь это место, Школа-пауков? — спрашивает она. — Общество-пауков, — поправляет Майлз, — И да, с этим там всё в порядке. Обещаю. Она смотрит на него ещё несколько секунд. Затем кивает, — Хорошо. А теперь иди приведи себя в порядок, потом мы поужинаем. Ándale! Его отец сегодня работает в ночную смену, так что они здесь только вдвоём. Майлз рассказывает ей о школе: «всё пучком, много домашней работы, но он встречался с консультантом колледжа, как она и просила». Его мама рассказывает о своей сегодняшней смене: «сезон гриппа снова набирает обороты, тебе лучше вымыть руки, Майлз». Она не спрашивает о Людях-пауках. Майлз ожидал много вопросов, особенно когда впервые рассказал им об этом. И разговор был в основном о комендантском часе и безопасности, и о том, что им всегда нужно знать, если вдруг он однажды пострадает. Иногда отец выпытывает у него подробности о том, где он был и с какими плохими парнями дрался. Но его мама… Всё это пугает её. Майлз понял это ещё с самого начала, когда рассказал ей об одной из своих миссий в другом измерении. Он подумал, что это было здорово, но его мама лишь выглядела сильно обеспокоенной. — Они оберегают тебя, — спросила она, — эти твои друзья? И Майлз сказал, — Да, конечно, — но это её, похоже, не успокоило. Он до сих пор помнит, что она сказала ему там, на крыше, целую вечность назад. «Ты должен пообещать мне позаботиться о моём маленьком мальчике». Он знает, что для неё это слишком тяжело — позволять ему быть неизвестно где, неизвестно когда, неизвестно с кем. Но всё же она здесь — с готовым для него ужином. Они вместе сидят на диване после ужина, смотрят одну из теленовелл, хотя его мама настаивала, что не пристрастилась к ним. Майлз в основном прокручивает свой телефон во время просмотра, потому что эти телешоу слишком предсказуемы. Он пропустил сообщение во время ужина. От Мигеля: «Хорошая работа над сегодняшней миссией» И всё. Но это всё равно заставляет Майлза сдерживать улыбку. — О, переписываешься со своей девушкой? — лукаво спрашивает его мама. Майлз фыркает и засовывает свой телефон в карман. — Это не моя девушка, — говорит он, и это правда действительно правда, но его лицо всё равно ужасно краснеет. Его мама пожимает плечами под одеялом, накинутым на плечи. — Послушай, я просто хочу сказать, что ты можешь как-нибудь привести её сюда. Когда-нибудь, когда она будет в нашем... измерении. Майлз воображает себе встречу Мигеля со своими родителями. И это настолько странно и унизительно, что он немедленно прогоняет эту мысль прочь. — Я в этом не уверен, — говорит он с грустью. — Что? Ты нервничаешь? Я обещаю, что не буду показывать детские фотографии... — Показывать их Ганке было ужасным решением, — стонет Майлз. — …но, знаешь, я просто хочу получше узнать этого человека. Друга. Подругу. Кто бы это ни был. Майлз теребит рукав своей толстовки. Его мама понятия не имеет, о чём просит, но в то же время он понимает, что ему дают зелёный свет. Майлз переводит дыхание, — Хорошо, — говорит он, — я попробую как-нибудь спросить об этом. Его мама улыбается и протягивает руку, чтобы ущипнуть его за щёку. — Хорошо. Майлз собирается отмахнуться от этого жеста, но тут его мама ахает из-за какого-то сюжетного поворота, разыгрывающегося на экране. Это всё злая свекровь. Как предсказуемо. Позже Майлзу приходится отнести свою маму в постель, так как она заснула, свернувшись калачиком на диване. Она такая лёгкая, что он даже не напрягается. Майлз укрывает её одеялом и выключает свет. — Спокойной ночи, мама, — шепчет он и закрывает дверь спальни. Уже поздно. Ему определённо стоит лечь спать. Но он обеспокоенный, дёрганый, что обычно решается только одним способом. Он переодевается в костюм и выскальзывает через окно своей спальни, вдыхает холодный городской воздух. На некоторых улицах ещё кипит ночная жизнь. Майлз летит над городом, раскачиваясь и прыгая по крышам. Несколько человек окликают его, когда он пролетает мимо, и он машет им рукой, но по большей части его оставляют без внимания. Помогает в этом и его костюм, который словно растворяется в ночном небе. Он останавливается на строительной площадке нового высотного здания с приличным видом на Ист-Ривер. Впереди маячит Манхэттен, весь в синих и фиолетовых огнях, его отражение сияет в реке. Майлзу знаком этот вид, он знает его всю свою жизнь. Он всегда заставлял его чувствовать себя таким маленьким среди всего этого великолепия. А теперь он может взбираться на эти высоченные здания за считанные секунды, и он прыгал с них десятки раз. Но Майлз всё равно чувствует себя песчинкой на фоне всего этого. Майлз достаёт свой телефон и пытается запечатлеть всю красоту этого вида, чтобы позже нарисовать его в своём альбоме. Он задерживает взгляд на фотографии, на её темноте. Она выглядит как полная противоположность Нуэва-Йорку с его открытым небом, белыми зданиями, зелёными полями. Теперь он уже на автомате открывает чат с контактом Мигеля. Майлз прикрепляет фотографию Манхэттена к новому сообщению и думает о том, что говорил ему Питер. «Он типа трудоголик». Придёт ли Мигель, если Майлз пригласит его? Майлз мог бы сказать: «В Нью-Йорке сегодня тихо, не хочешь пройтись?». Или «Покажи мне, как работает твой костюм с этими лезвиями и в полёте. Я до смерти перепугался, когда ты за мной гнался, но, честно говоря, это было довольно круто». Или «Моя мама вроде как хочет с тобой познакомиться, потому что она подумала, что ты моя девушка». Да, он уверен, что любой из вариантов — полный провал. — Что я делаю, — шепчет Майлз, глядя на контакт Мигеля в своём телефоне. У него даже нет фотографии на заставке. Его большой палец зависает над кнопкой вызова. Беспокойство внутри не утихло даже после того, как он отправился развеяться по Бруклину. Нет. Нет, это глупо. Мигель занят, Мигель возглавляет оперативную группу, целое подразделение людей-пауков, пытающихся удержать целостность Мультивселенной. Ещё только ему не хватало Майлза с его мелкими проблемами. Так что ему следует просто остановиться прямо сейчас, пойти домой, сделать домашнюю работу, а не зависать на сообщении для Мигеля, в котором говорится о его хорошей работе над сегодняшней миссией, и гадать, как бы это прозвучало голосом Мигеля- Внизу с улицы доносится автомобильный гудок. Майлз вздрагивает, чуть не роняет телефон из рук. Когда он снова крепко держит его, видит, что случайно нажал на кнопку вызова. — О чёрт, — шипит он, пытаясь повесить трубку- Мигель отвечает после первого гудка. Потому что он просто невозможен. Тишина. Майлз открывает и закрывает рот, пытаясь подыскать подходящие слова. Наконец Мигель начинает первым, — Это срочно? — Нет! — быстро говорит Майлз, — Вовсе нет. Я просто, э-э-э... Упс? Тишина. Затем Мигель хрипло смеётся, — Вау, какие неуклюжие у тебя пальцы. Майлз расслабляется, когда слышит этот смех, затем вздрагивает, когда от его звучания по спине пробегают мурашки. Слышал ли он раньше смех Мигеля? Ну, реально, хоть однажды? Майлз говорит, — Мои пальцы тверды, когда это необходимо, — и ему немедленно хочется придушить себя. — Хочешь попробовать перефразировать это? — забавляется Мигель. Майлз проводит рукой по лицу, — Нет. Наверное, мне стоит просто заткнуться. — Наконец ты прислушался к моему совету. Он отмахивается от слов Мигеля, хотя тот этого и не видит. — Серьёзно, зачем ты позвонил? — вновь спрашивает Мигель. И вот он — вопрос на миллион долларов, не так ли? Майлз обдумывает, что сказать, и замолкает. — Я... не знаю, — признаётся он, — Я на улице, патрулирую. Мне не хочется спать. Мигель выдыхает и бормочет что-то себе под нос, немного рассеянно, будто параллельно занимается чем-то другим, — Понимаю. — Что ты делаешь, когда не можешь уснуть? Работаешь? Посторонний шум от экранов доносится из динамика, — А что ещё остаётся делать? — Питер упоминал, что ты трудоголик, — замечает Майлз, — Знаешь, я читал, что синий свет от экранов может влиять на качество твоего сна- Мигель стонет, — Не надо, я уже слышал это от Лайлы. — Что ж, она права! — Не думаю, что мне нужна лекция от ребёнка, который пишет мне по телефону 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Майлз хмурится, — Я не ребёнок. — Ребёнок-паук со своим телефоном. — Человек-паук. Мигель снова смеётся, на этот раз чуть мягче, — Человек-паук. Разговор прерывается. Майлз облизывает губы. По какой-то непонятной ему причине он не хочет, чтобы Мигель прекращал говорить. У него такой приятный голос, когда он не кричит. Майлз всё же начинает, — Та-ак, над чем ты работаешь? — Ты действительно хочешь, чтобы я утомлял тебя подробностями? — Я уже сказал, что мне пока не хочется спать. К тому же, мне любопытно. Мигель говорит мягко, — Ты всегда такой… — тихий вздох, — Ладно, хорошо, я работаю над новым прототипом мини «Домой-отправлялки». Что-то портативное, что мы сможем брать с собой в разные миры, использовать против плохих парней, которые те ещё занозы в заднице... Майлз слушает объяснения Мигеля, его абстрактные описания. Это уже совсем другое — быть тем, кто слушает, вместо того, чтобы самому болтать без умолку. Пока Мигель говорит, он отправляется в полёт — медленно, легко лавирует между зданиями, осторожно ступает по краям крыш. В конце концов, он возвращается на крышу своего многоквартирного дома. Его отец сейчас дома; он видит его машину, припаркованную перед домом. Должно быть, он слишком долго молчал, потому что Мигель спрашивает, — Ты заснул? — Нет, — говорит Майлз, подчёркивая это слово зевком, от которого сводит челюсть. Он практически слышит, как Мигель закатывает глаза, — Да что ты, Майлз. — Я даже не устал! — Майлз пытается не обращать внимания на то, как он вздрогнул, когда Мигель произнёс его имя, — Ладно, как насчёт… Я пойду спать, если ты прекратишь работать и тоже поспишь. — В отличие от тебя, у меня действительно есть работа... — Сколько там у тебя времени? — спросил Майлз. Мигель бурчит что-то, что отдалённо напоминает три часа ночи. Майлз смеётся, — Иди спать. — Лицемер, — пыхтит Мигель, — Ладно, прекрасно, Господи… Майлз улыбается, чувствуя себя победителем. Потом он, не задумываясь, говорит, — Спокойной ночи, Мигель. Тишина. О боже, возможно, это уже слишком. На самом деле они никогда не прощались в переписках — либо разговор обрывался, либо Майлз поспешно отправлял какую-нибудь смс-ку. И сказав это сейчас, по телефону, слушая тихое дыхание Мигеля у себя в ухе, его сердце кажется вот-вот вырвется из грудной клетки. Затем Мигель говорит таким голосом, более мягким, чем Майлз когда-либо слышал, — Спокойной ночи, Майлз. Он вешает трубку. Майлз на мгновение задерживается на крыше, затем забирается внутрь через своё окно. Он слышит, как его отец храпит в соседней комнате. Майлз долго лежит в своей кровати, уставившись в потолок, с бешено бьющимся сердцем. И про себя он думает, «Я попал».______________
Майлз не позволит своей глупой влюблённости всё испортить. После Пятна и близкой к взрыву мультивселенной его собственные проблемы кажутся такими... незначительными. Несущественными. Какое всё это имеет значение по сравнению с ответственностью, лежащей на его плечах — или на плечах Мигеля, если уж на то пошло. Кто такой Майлз, чтобы задаваться вопросом, может ли этот пульсирующий, тёплый огонёк в его сердце быть чем-то значимым для Мигеля? Кто он такой, чтобы вообще хотеть такого рода вещи? Но затем голос Мигеля воспроизводится в его голове, и Майлз жалеет, что не сохранил аудиозапись, хотя это бы всё только усугубило. Он вновь и вновь прокручивает в голове то пожелание спокойной ночи Мигеля, своё, впитывает каждую запомнившуюся деталь с прошлой ночи. Не помогает и то, что они перешли к телефонным звонкам в дополнение к текстовым сообщениям, потому что иногда мысли Майлза летят слишком быстро, и проще просто позвонить Мигелю и сказать, «Привет, я работал над обновкой своих веб-шутеров и хотел узнать, как работают твои...», и мужчина действительно присылал ему схемы, он сам подробно рассказывал о них, потому что Майлз попросил его об этом, и по какой-то причине Мигель никогда не говорил ему «нет». Он никогда не говорит «нет». Всё было бы гораздо проще, если бы говорил. Вместо этого Майлзу приходится терпеть всё это, «Видишь, я знал, что у тебя получится», когда он разбирается со схемами своих веб-шутеров, «Я доверяю тебе это», когда он отправляет ему отчёт для нового задания, «Ты хорошо спал?», когда он звонит утром, «Никогда так больше не делай!» после драки с очередным злодеем на миссиях. Майлз жадно собирает все эти мелочи, вопреки здравому смыслу, потому что они дают ему единственное наихудшее, самое неизлечимое страдание на свете — надежду. Надежда, за которую он цепляется, когда не может уснуть, когда просматривает старые сообщения, когда смотрит на фотографию Манхэттена с буквально порхающим сердцем. Может быть, это пройдёт. Со временем. Он продолжает убеждать себя в этом, и, возможно, со временем однажды он даже в это поверит. — Майлз, слева от тебя! — кричит Гвен. Он пригнулся как раз перед тем, как механическое щупальце вонзилось в колонну позади него, прямо туда, где мгновение назад была его голова. — Вот же прыткий маленький паучок, — говорит Док Ок с перекошенным от ярости лицом. — Мне кажется это довольно милая моя черта, — говорит Майлз, прежде чем увернуться от очередного удара. Док Ок следует за ним по пятам. Они находятся на мосту Квинсбро в мире Гвен, и Майлз пытается выманить Док Ока подальше от гражданских. Этот Док Ок находится не в своём измерении, его атомы время от времени дают сбои, и он не слушает, сколько бы раз Гвен и Майлз ни пытались объяснить, что они хотят помочь ему, а не убить. — Просто надень на него эту штуковину, чтобы отправить обратно в его измерение, — говорит Мигель ему на ухо, наблюдая за всем боем на расстоянии нескольких измерений. — Да, я знаю, знаю, — говорит Майлз, — Гвен справится- Воу! Он чудом спасается от брошенного в него мотоцикла. — Осторожно! — говорит Мигель. — Чувак, ты не помогаешь. Майлз запускает паутину, чтобы пролететь вдоль моста, и проклинает себя за то, что у него замёрзли и онемели пальцы. На Земле-65 стоит морозный день, улицы покрыты инеем, а небо затянуто тёмными тучами. Бурлящая внизу Ист-Ривер в такую погоду выглядит особенно зловеще. Чем быстрее они разберутся со всем этим, тем лучше. — Майлз, — говорит Гвен по рации, — Я думаю, нам стоит применить электрошокер. — Я думал, это название было просто шуткой, — говорит Майлз и улыбается. — Я думала, это хотя бы звучит понятно? — Это точно, — Майлз огибает одну из арок, и Гвен бросается ему навстречу, — Ладно. Хватай его. Гвен салютует ему и бросается к Док Оку. — Подожди, что такое электрошокер? — требует пояснения Мигель. — Смотри и увидишь! — говорит Майлз и летит вслед за Гвен. Док Ок ползёт по мосту, скидывая с дороги машины прямо в реку. Он видит приближающихся Гвен и Майлза, немедленно срывает дверцу машины с петель, и швыряет её в них. Они легко уворачиваются, но за ней быстро следует такси, разорванное надвое, сначала одна половина, затем другая. Гвен и Майлз едва проскальзывают — словно продевают нитку в иголку. — Эй, Док! — зовёт Гвен, — Может, уже хочешь поговорить? Док Ок швыряет в них ещё одну машину. — Думаю, это значит «нет», — говорит Майлз, отпрыгивая в сторону. — Они никогда не хотят разговаривать, — вздыхает Гвен, — Ладно. Давай потанцуем! Самое неприятное в Док Оке — это то, что паутина не особо и помогает, ведь титано-стальные щупальца разрывают её, как бумагу. Майлз и Гвен пригибаются и пробиваются сквозь атаки Док Ока, пытаясь найти лазейку. У Гвен есть та штуковина, которую им нужно прикрепить к нему, — мини «Домой-отправлялка», над которой работал Мигель. Всё, что им нужно сделать, это навести её на него, активировать, и «бум» — миссия выполнена. Но сказать легче, чем сделать. Им удалось прижать Док Ока к перилам моста, внизу течёт Ист-Ривер. Майлз целится паутиной прямо в глаза Док Оку, и в тот момент, когда он отшатывается, Гвен налетает на него со штуковиной в руке. Док Ок вслепую хватает ближайшую машину и швыряет её в неё. В любом другом случае Гвен легко увернулась бы от неё. Майлз это знает. Но его паучье чутьё оживает, крича ему, что внутри машины кто-то есть. Он уверен, что Гвен тоже это чувствует. Она замирает. Гвен не отскакивает в сторону. Она берёт удар на себя, принимая основную тяжесть на свой вес, чтобы машина не влетела в обломки на мосту. Удар отбрасывает её назад, пригвождая к земле. Внутри кричит пассажир. — Гвен! — кричит Майлз, и по рации он слышит, как Мигель кричит по рации то же самое. — Майлз, — задыхается Гвен, — Ты должен... Та штуковина. Она упала на землю. Майлз бросается за ней в тот самый момент, когда Док Ок срывает со своих глаз паутину. Рука Майлза хватает устройство как раз в ту секунду, когда клешни обхватывают его торс. — Довольно, — рычит Док Ок. — Майлз, — шепчет Мигель ему на ухо, — убирайся оттуда... — Я справлюсь, — шипит Майлз, когда клешни сжимаются, и Док Ок поднимает его в воздух, — Электрошокер, помнишь? Док Ок хмурится, — Что? Майлз кладёт ладонь на щупальце Док Ока и выстреливает в него зарядом. Он зажмуривается от яркой вспышки света. Док Ок воет, металлические щупальца сходят с ума, искрят и дымятся от заряда. Ошеломлённый, он прислоняется спиной к перилам. Клешни остаются зажатыми паутиной Майлза. — Чёрт, — говорит он, когда Док Ок опрокидывается навзничь через перила. Река несётся им навстречу. У них нет времени. Майлз в воздухе приставляет штуковину к груди Док Ока, нажимает кнопку, которая выстреливает вокруг него лазерно-красной клеткой. Экран этого приспособления оживает, сканируя и вводя координаты для обозначения чужой Земли. Док Ок достаточно приходит в себя, чтобы выдавить, — Что это? Он исчезает во вспышке света и потрескивающей энергии. Майлз празднует очередную успешную миссию примерно за две секунды до того, как он падает в воду. Последнее, что он слышит перед тем, как его поглотила река — это голос Мигеля, выкрикивающий его имя. Здесь так холодно. Дыхание покидает Майлза, выбитое из лёгких силой удара о поверхность воды. Когда он задыхается, из его рта выходят пузырьки. Его мышцы сводит судорогой от температуры воды. Он не может пошевелиться. Здесь темно, течение сильное, и он не может дышать, не может двигаться. Вода и паук — не самое удачное сочетание. Его лёгкие горят. Это может закончиться плохо. Он прищуривается, глядя на поверхность воды над собой, яркость которой ускользает всё дальше и дальше. По крайней мере, Гвен там, а не здесь внизу, с ним. С ней всё будет в порядке, Док Ок убрался отсюда, и теперь в мультивселенной стало на одну аномалию меньше. Ему этого достаточно. Глаза Майлза почти закрываются, когда появляется вспышка оранжевого света, за которой следует яркая полоса красного, как кровь, цвета. Что-то обхватывает его за талию и тянет. Майлз задыхается от шока, и вода заливает ему рот. Он вырывается на поверхность. У него так сильно кружится голова, что он едва понимает, что происходит, пока снова не оказывается на твёрдой поверхности, шлёпаясь о землю, как рыба, разбрызгивая воду во все стороны. Кто-то срывает с него маску. Слава богу, потому что Майлз переворачивается на другой бок и выплёвывает ужасное количество речной воды, кашляя, не переставая кашлять, пока ему не становится больно. Он скребёт пальцами по земле, отчаянно пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, будто боясь снова утонуть. Чужой голос прорезается сквозь белый шум в его ушах. — Эй-эй, всё в порядке. Посмотри на меня! Майлз переворачивается на спину, тяжело дыша и уставившись в незнакомое небо. Над ним появляется Мигель. Его костюм намок. Маска сброшена, так что Майлз может видеть беспокойство, залёгшее в складке на его лбу, панику в красных глазах. Мигель протягивает ладони, чтобы взять его лицо — твёрдое, горячее прикосновение, которое жадно впитывает холодная кожа Майлза. Его руки такие большие, что его пальцы легко обхватывают его затылок, прижимая к твёрдой земле. Большой палец мужчины проводит по его щеке. Майлз делает ещё один судорожный вдох. — Дыши, Майлз, — говорит Мигель, — Дыши. Я держу тебя. Он был тем, кто бросился спасать его. Нет, он был тем, кто прыгнул из другого измерения, чтобы спасти его. Майлз только и может что глупо кивнуть, застряв на осмыслении всего этого, учитывая тот факт, что он не мёртв, учитывая, что Мигель прикасается к нему. — Отличная рыбалка, — хрипит Майлз. Мигель качает головой, ругаясь себе под нос, — Если ты ещё раз когда-нибудь выкинешь что-то подобное, чёрт возьми… Майлз не знает, что сказать. Чувствовать себя почти тонущим ужасно, это действительно так, но он не может избавиться от желания остаться в этом моменте. Здесь, с Мигелем, держащим его в своих нежных руках, смотрящим на него так, будто он... как будто он нечто важное. Сокровище. Руки Мигеля тёплые, необычно тёплые, и Майлз смутно задаётся вопросом, есть ли у его костюма функция обогрева. Мужчина склоняется над ним, отбрасывая тень, когда осматривает остальные части его тела, чтобы проверить, нет ли других травм. Майлза зависает в этом маленьком кусочке пространства между ними. Он задаётся вопросом, на что это было бы похоже, если бы расстояния между ними вообще не осталось. Майлз поднимает дрожащую руку, чтобы обхватить ею запястье Мигеля. — Спасибо, — говорит он. Ему кажется, что этого слова недостаточно, но он боится, что если снова откроет рот, то скажет что-нибудь ужасно глупое. Рот Мигеля приоткрывается. Взгляд скользит вниз, к его рту, всё ещё судорожно втягивающему воздух. Замёрзшая кожа Майлза внезапно становится горячей. — Майлз! Они оба поворачиваются и видят Гвен, бегущую вниз по берегу реки. Она падает рядом с Майлзом, скользя на коленях. Мигель отползает назад, чтобы дать ей немного свободного места, и она заключает его в объятия, почти опасно крепкие. Он не возражает против такого удушья. — О боже мой, — произносит Гвен, всхлипывая в плечо Майлза, — Никогда так больше не делай. — Не спасать положение? — хрипит Майлз, — Ни за что, — а Гвен просто крепче обнимает его, и он обнимает её в ответ. Майлзу требуются некоторые усилия, чтобы снова подняться на ноги. Мигель помогает ему, обхватив одной рукой за талию, и отстраняться от его тепла — это новый вид пытки. Но он кое-как справляется, и как только он встаёт на ноги, Мигель говорит, — Я позабочусь об ущербах. Вы двое — в лазарет. Сейчас же. — Есть, капитан, — устало произносит Гвен. Она дышит осторожно, что, вероятно, свидетельствует о переломе одного или двух рёбер. Она открывает портал, затем крепко сжимает руку Майлза, чтобы они не разлучились при путешествии. Гвен спрашивает, — Ты готов? Майлз кивает. Он бросает последний взгляд на Мигеля. Мужчина молча встречается с ним взглядом, и что-то в выражении его лица смягчается. Его пальцы по бокам сжимаются и разжимаются. Он кивает Майлзу, как бы говоря, «Иди». И они уходят.______________
Майлз выходит с хорошим самочувствием, если не считать переохлаждение. Несколько царапин и ушибов, столь незначительных. Он чувствует себя намного лучше теперь, когда на нём сухая одежда, обычная футболка и спортивные штаны, которые хранятся в штаб-квартире для подобных ситуаций. Майлз задаётся вопросом, разумно ли было бы оставить здесь свою сменную одежду. У них тут есть шкафчики и всё такое. Он сидит вместе с Гвен в её смотровой после того, как медсестра ушла готовиться к нескольким сканированиям, и она говорит ему, — Эй, тебе не обязательно ждать меня. — Они сказали, что у тебя, вероятно, сломано ребро, — протестует Майлз, — И сотрясение мозга. — Было бы намного хуже, если бы тебя там не было, — Гвен протягивает руку и касается его, — Но со мной всё в порядке, и я быстро приду в норму. Паучьи привилегии, помнишь? — Да, но- — Но со мной всё будет в порядке. Сходи выпей чего-нибудь горячего или типа того. Нет необходимости оставаться здесь. Майлз ещё немного повозился, пока Гвен практически не вытолкала его за дверь. Он немного постоял возле лазарета, обдумывая, идти ли ему в кафетерий. Ему не хочется ничего есть или пить. Он нервничает, подпрыгивает на носках. Как будто чего-то ждёт. Он не ждёт ничего конкретного, но всё же… Майлз выбирает направление и идёт, и в конечном итоге оказывается именно там, где хотел бы быть, но в то же время именно там, где ему быть не следует. Офис-лаборатория Мигеля? Комната? — она постоянно тёмная. Единственное, что её освещает — это экраны, которые всё ещё включены. Платформа опускается, и Майлз направляется к ней, любопытство берёт над ним верх. Просто у него никогда раньше не было возможности быть так близко ко всему этому оборудованию. В рабочем пространстве Мигеля нет ничего по-настоящему личного, ни выставленных фотографий, ни безделушек, украшающих стол. Майлз смотрит на экраны. Все они показывают разные события, некоторые являются прямыми трансляциями с миссий других пауков, работающих в разных уголках мультивселенной. На самом большом экране показана трансляция измерения, в котором он только что был, где Мигель, должно быть, видел, как он упал в реку и начал тонуть. У него не было ни секунды, чтобы что-либо выключить перед уходом. Он видит даже опрокинутую кружку с кофе, остатки которого пролились на пол. Должно быть, Мигель действительно запаниковал. Майлз пристально всё это рассматривает. Лёгкое, как перышко, тепло разливается в его груди. Он не должен думать, он не может- Позади него появляется вспышка света и энергии. Портал. — Что ты здесь делаешь? — хмурясь, спрашивает Мигель. Несколько снежинок запутались в его волосах — сувениры с Земли-65. Они заставляют его волосы завиваться у шеи, — Ты ходил в лазарет? Майлзу требуется мгновение, чтобы вернуть себе дар речи, — Я... Да, я сходил. Всё чисто. — Хорошо, — Мигель проводит рукой по своим волосам, поводит плечами. Майлз никогда не хотел кого-то так сильно. Мигель направляется к своему столу, говоря на ходу, — Я даю тебе две недели отдыха от миссий, и мне лучше не слышать, как ты ноешь по этому поводу. Мне всё равно, что ты скажешь о супер-метаболизме, твоему телу, как и любому нормальному человеку, нужно время. Ты можешь сказать это и Гвен тоже... Майлз протягивает руку и берёт Мигеля за запястье. Мигель замирает и перестаёт говорить. Сердце Майлза бьётся так быстро, что он чувствует головокружение. Он берёт его руку и кладет её себе на талию, поверх футболки. Майлз чувствует сквозь неё тепло ладони Мигеля. Боже, почему он чувствует себя таким... голым в рубашке? Не то чтобы костюм скрывал гораздо больше — Майлз знает, что костюм ничего не оставляет воображению — но это просто... другое. Дело ли в ткани, или в обстоятельствах, он не уверен. Но это совсем по-другому. Судя по выражению лица Мигеля, он тоже может сказать, что теперь всё по-другому. — Майлз, — тихо произносит он. Ничего больше. Это может быть вопросом, ответом, предупреждением. Однако Майлза это не останавливает. Он направляет руку мужчины до тех пор, пока она не ложится ему на поясницу, и у него почти перехватывает дыхание, когда он чувствует, что только одной руки Мигеля достаточно, чтобы полностью обхватить его талию. Он подходит ближе. Обвивает руками шею Мигеля, и он такой высокий, что Майлзу приходится приподниматься на цыпочки, чтобы сделать это. Мигель легко переносит его вес. Они так близко, что дышат одним дыханием. Мигель напряжён, как струна. Его дыхание учащённое и прерывистое, зрачки расширены. — Ты спас мне жизнь сегодня, — говорит Майлз, как будто эти слова могут выразить всё, что он чувствует. Мигель молчит. Его рука, горячая, как печь, даже сквозь футболку, он прижимается к Майлзу, сближая их тела. Мужчина наклоняет голову вниз, пока их лбы не соприкасаются. — Да, ну а ты спас меня уже давным-давно, — шепчет он. Рука на спине Майлза опускается на сантиметр ниже, дёргает за футболку, и он чувствует, как мизинец Мигеля касается открытой полоски его обнажённой кожи. Майлз вздрагивает. Мигель наклоняется, и их носы соприкасаются- В глубине его сознания потрескивает паучье-чутьё. Кто-то идёт. Он отстраняется. Вырывается из объятий Мигеля как раз в тот момент, когда Гвен широкими шагами входит в комнату. — Вот ты где! — говорит она, подбегая к тому месту, где они вдвоём отошли на дружеское расстояние друг от друга, — Я повсюду тебя искала. Хей, Мигель, ещё раз спасибо за помощь. Майлз даже не может взглянуть на него, его глаза устремлены в землю, в то время как Мигель прочищает горло и говорит, — Ну, я был полезен только в конце. Тебя проверили? — Да. Док Ок не хило так покалечил меня, но со мной всё будет в порядке. — У тебя две недели отпуска, так что этого времени должно хватить на полное восстановление. — Серьёзно? Но- — Я уже сказал Майлзу, что не буду слушать ваше нытьё, — говорит Мигель и возвращается на своё законное место перед экранами, — Это не обсуждается. И всё равно вы ведёте себя как дети малые. После этого разговор переходит к делу. Мигель отчитывает их и поздравляет с ещё одной успешно выполненной миссией. Он посылает Лайле приказ, чтобы их не назначали ни на какие миссии в течение двух недель. Затем он отпускает их домой. Гвен берёт Майлза под руку и тянет его к выходу, — Ладно, ладно, мы уходим. Но не жалуйся, если мультивселенная развалится без нас. Когда они уходят, Майлз оглядывается через плечо на Мигеля. Тот отвернулся, так что он может видеть только его спину. Мужчина не смотрит на него. Майлз сглатывает и уходит. В конце концов, после ужина, во время которого он и Гвен сидят на одной из открытых террас штаб-квартиры, тесно прижавшись друг к другу, как будто боятся вновь разлучиться, а после прощаются. Гвен ещё раз крепко обнимает его и говорит ему на ухо, — В следующий раз будет моя очередь спасать твою задницу, — Майлз смеётся. Потом он идёт домой. Уже темно, когда он прокрадывается в свою комнату в общежитии, тихо, как привидение. Комната пуста, Ганке поблизости нет. Майлз на мгновение замирает в тишине. «Ты спас меня уже давным-давно» Мигель же не мог на самом деле так думать, да? Если он говорил о том, что было полгода назад, когда Пятно угрожал всем и всему, что они любили, угрожал разорвать нити не только мира Майлза, но всех остальных… Это Мигель считает спасением? Но ведь это касалось не только Майлза, это касалось всех. И Мигеля тоже, когда он наконец пришёл в себя. Майлз помнит тот момент, когда они изгнали Пятно с Земли-1610. Тогда Пятно сбежал в какой-то тёмный уголок мультивселенной, и следующим шагом было догнать его и остановить навсегда. Но в тот момент разноцветные фракталы родной вселенной Майлза дрогнули и вернулись на свои места. Его отец был там, в центре всего этого безумия, живой и невредимый. Он повернулся и увидел Майлза в его порванном костюме Человека-паука, в его глазах было столько вопросов, столько страха и столько любви- Майлз обнял его. Открыто, перед Гвен, Хоби, Джесс и всеми остальными. И да, перед Мигелем тоже. Майлз увидел его лицо, когда он оторвался от отца. Он выглядел потрясённым. Словно трещина пробежала по стенам, которые он возвёл вокруг себя. Майлз был исходной аномалией, и Мигель ненавидел это — до тех пор, пока он не спас Вселенную. Майлз плюхается в постель, уставившись в потолок, испещрённый полосами городских огней, пробивающимися сквозь жалюзи. Он не знает, что делать со своими дрожащими руками. Он просто- Страдает. Не знает, как успокоиться. Хорошо. У него есть одна идея. И это нехорошая, очень плохая, невероятно глупая идея, но… Он думает о Мигеле, о его широких и тёплых руках, о пронзительном цвете его глаз. Думает о том, насколько близко они были, как ему нужно было просто ещё немного приподнять голову, чтобы они могли- — Чёрт, — шипит Майлз, стягивая с себя спортивные штаны. Это так смущает — думать о Мигеле, когда он в таком состоянии, и какая-то часть Майлза знает, что ему следует остановиться, но он беспомощен перед воспоминаниями, наполняющими его голову. Мигель держит его за лицо, Мигель смотрит на его губы, Мигель прижимает его к себе, как будто он уже принадлежит ему, как будто мужчина перегрызёт горло любому, кому угодно, кто попытается причинить ему боль. Он представляет, как Мигель прикасается к нему без футболки, без костюма. Прикасается к нему, прикасается, прикасается… Майлз прикусывает костяшки пальцев, поглаживая себя, он такой твёрдый и так сильно течёт, что тут же становится грязным и скользким, но этого всё равно недостаточно. Он хочет, чтобы его обхватывала рука побольше, грубее, хочет, чтобы голос в его ухе говорил ему, какой он хороший. Он хочет- Ему нужно- Его телефон вибрирует. Майлз ахает, когда часы на его запястье тоже жужжат. Нет, нет, нет, что за жестокая шутка- На экране высвечивается имя Мигеля. Он не должен был отвечать. Он не должен был этого делать. Не тогда, когда он так близок к тому, чтобы кончить с именем Мигеля на устах, не тогда, когда он всё ещё возбуждён после сегодняшнего, от жара тела Мигеля, его голоса и- — Что такое? — отвечает Майлз. Чёрт возьми. — Привет, — хрипло говорит Мигель. Не в своей обычной раздражённой манере, а так, словно он пытается говорить медленно, подбирая правильные слова. Майлз задаётся вопросом, в какой момент он научился различать, — Ты нормально добрался домой? — Да, конечно, — стараясь звучать непринуждённо, отвечает Майлз. Его рука лежит на члене, — Я типа уже освоился с межпространственными путешествиями. — Я знаю, — нервно хрипит Мигель, — я просто… проверяю. — Проверяешь, — Майлз прикусывает губу, — Ладно. — Послушай, просто… было бы странно не поговорить с тобой. После... — Мигель запинается. Майлз мысленно тает. Ему конец, — Я знаю, — тихо говорит он, — Спасибо. — Не благодари меня, Господи, — он слышит, как Мигель проводит рукой по волосам, втягивает носом воздух, — Ну, вижу, с тобой всё в порядке. Мы можем поговорить ещё, когда захочешь, но у тебя, наверное, уже поздно, так что я тебя отпущу… Мигель старается. Он так старается, а Майлз не хочет, чтобы он уходил. — Вообще, всё в порядке, — говорит Майлз. Он делает глубокий вдох, чувствуя себя так, словно вернулся на тот небоскреб два года назад, готовый совершить свой первый прыжок. Он говорит, — Я сейчас в постели. Тишина. Майлз практически слышит «точка-точка-точка». Потом Мигель говорит, — Да? Этот низкий рокот, от которого у Майлза по спине пробегает дрожь, вплоть до кончиков пальцев ног. Он обхватывает пальцами основание своего члена, сжимая его, чувствуя, что мог бы кончить, если бы только Мигель приказал. Он отвечает, не в силах сдержать дрожь в голосе, — Да. Снова тишина. Затем он слышит, как Мигель перемещается, нажимает на кнопки, выключает свои экраны, — И о чём ты думаешь, лежа в постели? — спрашивает он. Майлз стонет, — Ты собираешься заставить меня сказать это? — Ты сам это начал. Именно так. Он действительно начал всё это, во многих отношениях, не только сейчас. Майлз сглатывает, — Я думаю о… о том, что бы мы делали, если бы Гвен не вошла в офис. Он вздрагивает, просто представив это — уверенность твёрдой руки Мигеля на его спине, каким горячим был бы его рот, скрежет его клыков, когда они бы поцеловались. На другом конце провода Мигель хрипит, — О да, ты точно выбрал отличное место, чтобы сделать это. — Не хотел ждать, — Майлз двигает рукой по своему члену, прикусывает губу с шипением. — Порядок? Тогда действуй, не жди. Майлз вздрагивает, — Я не... я никогда... — Всё в порядке. Делай то, что ты обычно делаешь. Я просто хочу слышать тебя. Майлз скулит, проводя большим пальцем по нежной головке своего члена. Мигель выдыхает, — У тебя потрясающий голос. Майлз откидывает голову на подушку, — М-Мигель... — Продолжай. Это всё, что тебе нужно? Мой голос? Нет. Да. Боже, Майлз принял бы всё, что предложил бы ему Мигель. — Да, со мной всё просто… — признаётся Майлз, задыхаясь. Следующий выдох Мигеля выбил из него весь воздух, — Конечно, всё просто, — тихий шёпот, — Ты всегда такой хороший… Майлз скулит, его бёдра дёргаются в плотном кольце ладони. Он никогда не задерживается на этом, и прямо сейчас он хочет кончить так сильно, что готов расплакаться. — Держу пари, сейчас ты просто загляденье, — стонет Мигель. Желудок Майлза подскакивает к горлу. О боже, Мигель тоже трогает себя? Он слишком смущён, чтобы спросить, но эта мысль засела у него в голове, заставляя его мозг плавиться. Майлз сглатывает и говорит, — Я мог бы- мог бы включить проекцию. Мигель снова стонет. Майлз хочет услышать это прямо у себя в ухе, хочет почувствовать исходящий от его стона жар, — Ты даже не представляешь, как сильно я этого хочу, — говорит Мигель, — Но если бы ты это сделал, ничто бы не помешало мне в ту же секунду телепортироваться в твоё измерение. Пожалуйста. — Тебя всё равно ничто не останавливает, — замечает Майлз. Мигель фыркает, — Не будь таким жадным. Майлз просовывает руку под рубашку, чтобы ущипнуть сосок, и его тело содрогается от взрыва удовольствия, — Ничего не обещаю, — выдыхает он. Он так близок. Его ноги подрагивают с каждым новым движением руки, с его губ срываются тихие стоны. Мигель сейчас не прикасается к нему, нет, но лишь от осознания того, что он слушает, прислушивается к каждому звуку, что он хочет слышать его, увидеть его, прикоснуться к нему — этого достаточно, чтобы Майлз сходил с ума. — Мигель, — произносит он, и губы его дрожат, — Я... — Да, — говорит Мигель, затаив дыхание, — Я знаю. Майлз кончает с тихим вскриком, выгибая спину, зарываясь пальцами ног в простыни. Он гладит себя по ногам, представляя, что так же бы делал Мигель, продолжал прикасаться к нему после того, как он кончил. Эта мысль посылает по нему ещё один горячий импульс удовольствия, заставляя его хныкать. — Чёрт возьми, Майлз, — стонет Мигель. Он тоже кончил? Майлз слишком не в себе сейчас, чтобы спросить, но, боже, как же ему хочется узнать. Он хочет знать, что нравится Мигелю, как он прикасается к себе, как он выглядит, когда стонет. Майлз в полной заднице. На линии становится тихо. Проходит долгое мгновение, и не слышно ничего, кроме их дыхания. Майлз облизывает губы, пытаясь найти правильные слова, когда Мигель говорит, — Тебе следует отдохнуть. Майлз моргает, — А? — Успокойся, просто поспи. Я серьёзно. — Э-э... да, я знаю, я так сделаю... — Спокойной ночи, Майлз... — Мигель! — Майлз прикусывает губу. Мужчина ждёт. Лицо Майлза пылает, и он не уверен, это от смущения, паники, унижения или ещё чего-то, но ему кажется, что Мигель уходит от разговора, а он этого не хочет. — Я... — начинает он, затем сглатывает, — Могу я... написать тебе завтра? Тишина. Затем Мигель мягко выдыхает, — Да. Конечно можешь, Майлз. В любое время. Майлз расслабляется, — Хорошо. Затем Мигель тихо говорит, — Спокойной ночи. Сердце Майлза бешено колотится в груди, — Спокойной, — эхом отзывается он. После того, как он повесил трубку, Майлз уставился на свой телефон. А потом, потому что он такой глупый и слишком глубоко увяз, он подносит телефон к губам и запечатлевает поцелуй на экране, отчаянно желая, чтобы Мигель мог почувствовать это.______________
Майлз не уверен, куда ему двигаться дальше. Теперь, когда он выбыл из отряда на две недели отпуска, у него появилось больше свободного времени. Он ходит на занятия, играет в какие-то игры с Ганке, выполняет домашние задания — его четвёрка с минусом по испанскому медленно, но верно улучшается. И, конечно, ему всё ещё предстоит поработать над своим «Я» в роли «Человека-паука», так что это всё не даёт ему заскучать. Но он не может избавиться от желания увидеть Мигеля. Они немного поговорили по переписке. Как в старые добрые времена — Майлз посылает Мигелю какую-нибудь картинку, мысль, возникшую в его голове, вопрос, связанный с мультивселенной, или даже просьбу помочь с домашним заданием по испанскому. Эти разговоры не длятся долго, и это нормально, потому что Мигель, вероятно, действительно занят, да и Майлз, на самом деле, тоже. Очень занят. Очень важными вещами. Он словно медленно сходит с ума, шатаясь по Бруклину, отчаянно пытаясь думать о чём-либо ещё, кроме Мигеля, говорящего по телефону, «Ты всегда такой хороший» Да. Он очень занят. Они не звонили друг другу с той ночи. И это не вина Мигеля, потому что он ясно выразился, что они могут поговорить в любое время — это палец Майлза нерешительно зависает над кнопкой вызова, гадая, вдруг Мигель сейчас не ответит. Может быть, именно сейчас мужчина заберёт все свои слова обратно. Майлз не особо много размышляет о том, насколько он моложе Мигеля, но иногда вспоминает об этих вещах, которые, на самом деле являются очень болезненным напоминанием о том, насколько он неопытен. От слова совсем. Не знает, как и что правильно сделать или сказать. Не знает, должны ли у него быть какие-либо ожидания, если таковые вообще есть. Как раз в то время, когда он думает, что у него всё в порядке, что-то сбивает его с толку, меняет порядок мыслей в голове. Он даже не знает, с кем ему поговорить обо всём этом. Вместо этого беспокойство остаётся внутри, причиняя боль, как растение, которому нет места для взращивания корней, как крик, запертый в бутылке. — Так, — говорит Гвен, приземляясь на крышу, и теперь Майлз понимает, почему она привела его к их любимой башне банка. Она стягивает с себя маску, ставя руки по бокам, — Ты хандришь. — Я не хандрю, — упирается Майлз, снимая свою маску и приземляясь рядом с ней, — С чего ты вообще взяла, что я хандрю? Тут не о чем хандрить. Я не хандрю. Я никогда не хандрил. Гвен лишь бросает на него взгляд полного недоверия. Обычно Майлз в восторге от того, когда она навещает его, и он действительно рад, но в настоящее время он обдумывает об открытии портала на Землю-65, куда он может её вытолкать, вместо того чтобы говорить обо всём этом. Гвен скрещивает руки на груди, она явно настроена не дать ему уйти от ответа. — Я не глупая, ты же знаешь, — говорит она, — Я знаю, что ты переписывался с кем-то как сумасшедший. В течение долгого времени. — Это не... — И если ты так сильно хочешь увидеть Мигеля, почему бы тебе просто не пойти к нему? Майлз сильно краснеет, — Как ты... То есть, какое отношение ко всему этому имеет Мигель? Гвен закатывает глаза, — Да ладно тебе. Это же очевидно. Особенно после инцидента с Док Оком. Мигель не стал бы просто так приходить на помощь кому попало. — Он бы так и сделал, он же Человек-паук! — Я имею в виду, да, но нет, это не одно и то же. Да и ты изменился в его глазах. Майлз вздыхает и оборачивается, — Я говорю не об этом... — Я никогда не видела его таким взбешённым, — выпаливает Гвен. Он замирает. Она продолжает, — Мигель ни с кем другим так не ведёт себя. Он всегда был другим, особенно когда дело касалось тебя. И сначала это было из-за… ты знаешь. Но теперь всё позади. Теперь вы товарищи по команде или типа того, это здорово, обалденно. Но когда ты чуть не умер, он произнёс твоё имя, как... я не знаю, — Гвен прикусывает губу, — Как будто он наблюдал, как его мир снова исчезает. Слова Майлза застревают в горле. Он смотрит на город, на горизонт, где заходящее солнце встречается с крышами, разделяя мир надвое. Оранжевый и синий, тёплый и холодный. Кажется, будто если бы он протянул руку вверх, небо покрылось бы рябью, как поверхность воды. Словно он может упасть в него. Но это уже не пугает его так сильно, как раньше. — Хей, — её рука касается его плеча, — Всё в порядке, ты же знаешь. Типа, я понимаю тебя. Майлз закрывает лицо одной рукой и смущённо стонет, — Я просто не думал, что у нас когда-нибудь будет подобный разговор. — Что? — восклицает Гвен, — Ты просто собирался скрывать это от меня вечно? — Нет. Я не знаю, — Майлз вздыхает, поднимая лицо к небу, — Я думал… Я не думал, что зайду так далеко. И теперь, когда я здесь, в этом моменте, всё стало по-другому, и... честно? Это немного пугает. Это похоже на чувство, как если бы он увидел Мигеля на дне океана, и он бы незамедлительно бы бросился туда к нему. Гвен спокойна, закат отбрасывает свет на её задумчивом лице. Затем она ударяет его кулаком в плечо. — Эй… — Я знаю, это страшно, — говорит она, — но ты не можешь ждать. Ты здесь. Он здесь. Я имею в виду, он не здесь, но ты понял, что я имею в виду. Майлз смотрит на неё в замешательстве. Она протягивает руку и сжимает его ладонь, — Ты не можешь ждать, Майлз. Я серьёзно. Если ты видишь что-то положительное, ты должен принять это. В противном случае ты потеряешь счёт времени, и тогда всё хорошее пропадёт. Так что беги. Когда она договаривает, в её глазах появляется грусть. Майлз знает, она говорит исходя из собственного болезненного опыта. Гвен отводит взгляд, чтобы прочистить горло. Потом она говорит, — И в любом случае, я думаю, ты делаешь его счастливым. Майлз сглатывает, — Правда? — Да! Боже, теперь, когда я говорю об этом, это кажется таким очевидным. Он даже не набрасывается на людей с криками так, как раньше. Похоже, это твоё влияние… Дерзай. Майлз затрудняется с ответом. Гвен добавляет, — И я знаю, что вы, ребята, пытались это скрыть, когда я застала вас в его офисе, но, чувак, напряжение от вас было просто- — Гвен! — на этот раз Майлз закрывает лицо обеими руками, ужасно краснея. — Я больше не могу держать это в себе, — говорит она, отмахиваясь от него, — Иди. Просто иди. Я могу охранять Бруклин всю ночь. Майлз смотрит на неё сквозь пальцы, — Правда? Гвен легонько толкает его, — Иди. — …Я у тебя в долгу, Гвен. Она заключает его в объятия, — Я говорила, что в следующий раз спасу твою задницу, помнишь? Мы квиты.______________
Когда Майлз добирается до штаб-квартиры, он не находит Мигеля в его офисе. Это... что-то новенькое. Если Мигеля здесь нет, Майлз искренне не знает, где ещё его искать. — Лайла? — произносит он в пустоту. Его слова отскакивают от стен эхом, — Ты здесь? — Всегда. Майлз вскрикивает и оборачивается. Проекция Лайлы улыбается ему, помахивая маленькой ладошкой. — Привет, Майлз, — говорит она, — Ищешь большого парня? — Да, — Майлз смущённо потирает затылок, — Он здесь? — Ты удачно попал, он только что вернулся с задания. Он, наверное, прибирается в своей комнате. — В своей комнате? Типа, у него дома, или... — У него есть комната здесь. Ты не знал? Он ведь женат на своей работе. — Ох. Что ж, тогда он, вероятно, устал и хочет, чтобы его оставили в покое, — Майлз поворачивается на пятках, — Мне нужно идти- Лайла появляется перед ним, — Теперь подожди секунду. Я только что сказала, что он женат на своей работе. И я думаю, твой визит ему только на пользу. Внезапно на него обрушивается осознание того, что Лайла действительно всегда рядом, а это значит, что она должна знать о- — Не смущайся, Майлз, — говорит она с усмешкой, — Во всяком случае, я просто рада, что ты здесь. И вот как добраться до его комнаты… Просто поднимись на лифте. — Спасибо, — слабо произносит Майлз и убегает. До этажа, где находится комната Мигеля, ехать довольно далеко, что даёт Майлзу время, 1) успокоить сердцебиение, 2) подумать, сможет ли он когда-нибудь снова посмотреть Лайле в глаза, и 3) придумать, что он ему скажет. Он пришёл сюда без особого плана. Импровизация — это то, чем он пользуется всегда — типа прыжки веры и тому подобное. И обычно это ему помогает. Но это... ему бы очень не хотелось всё испортить. Не успев опомниться, он уже стоит перед дверью, на которую указала ему Лайла. Она изящная и футуристичная, как и вся остальная штаб-квартира, и Майлз не знает, стоит ли ему постучать, нажать на кнопку или- Дверь открывается. Майлз не гордится тем вскриком, который у него вырывается. — Майлз? Мигель стоит в дверном проёме. Он не в костюме, на нём повседневная одежда. Футболка, свободные брюки. Он вытирает полотенцем волосы, влажные после душа, и от него так хорошо пахнет, что Майлзу кажется, что он может умереть прямо на месте. Мигель моргает, глядя на него. Затем он хмурится, — Лайла сказала мне, что кто-то должен прийти, но не уточнила кто… Майлз старается не дрожать, — Мне лучше уйти? — Нет, — выпаливает Мигель. Он вздыхает и набрасывает полотенце на плечи, — Нет, я не это имел в виду. Я просто удивился, вот и всё. — Я тоже, честно говоря, — признается Майлз, — Я просто... хотел поговорить с тобой. Мигель мгновение смотрит на него, — Хорошо. Я могу одеться, и мы можем спуститься вниз- — Я хотел поговорить с тобой наедине, — говорит Майлз. Мигель морщится, отворачивая голову в сторону, — Это не очень хорошая идея... Майлз вздыхает и легко толкает мужчину вглубь комнаты. — Воу, что ты- Дверь автоматически закрывается за ними. — Майлз- — Что ты имел в виду, когда сказал, «Ты спас меня уже давным-давно»? — спрашивает Майлз. Мигель замирает. Руки Майлза всё ещё удерживают его на месте за плечи. Майлз не знает, какую эмоцию ему нужно уловить в выражении лица Мигеля. Мужчина всегда выстраивал вокруг себя стены, никогда не показывающими, что на самом деле творится внутри. Майлза это устраивало, но только до того, как они по-настоящему узнали друг друга. И теперь он не может оставить его в покое. Он хочет, чтобы каменные стены между ними разрушились. Он хочет увидеть... И он видит его. Красивые черты лица Мигеля, рот приоткрыт в нерешительности. Его глаза скользят по лицу Майлза, как будто он не уверен в том, что тот реален. — Скажи мне, что я не один это всё чувствую, — говорит Майлз, глядя на него снизу вверх и сглатывая комок в горле, — Скажи мне, что я не сумасшедший. Что ты не просто подшучиваешь надо мной, или водишь меня за нос, или... Мне нужно знать, думаешь ли ты обо мне так же, как я думаю о тебе. Он замолкает, когда Мигель делает шаг вперёд. Мигель прерывисто выдыхает, приподнимает его подбородок и целует. Мужчина проглатывает тихий вздох, сорвавшийся с его губ. Майлз хватает Мигеля за руки, пытаясь удержаться на ногах, но мужчина такой высокий, ему приходится так сильно напрягаться, что он спотыкается. Мигель тут же обхватывает его рукой за талию, удерживая на месте. Майлз понятия не имеет, что делать. Он целовался с кем-то ровно один раз до этого, на вечеринке после выпускных экзаменов в прошлом году, где его просто подтолкнули к этому, потому что это казалось подходящим поступком для совершеннолетия. Он даже не помнит с кем. Это было холодно и безэмоционально, и после этого они расстались с неловким смехом. И просто двинулись дальше. Этот поцелуй совсем не похоже на тот. Мигель целуется как человек, который знает, что делать, и знает, чего хочет. Он целует его так, словно впитывает в себя. Их губы встречаются, разъединяются и вновь прижимаются друг к другу так, что Майлз сходит с ума, огонь обжигает его внутренности, искры пронизывают мозг. Мигель прикусывает его нижнюю губу зубами, и он скулит. Мужчина крепче обхватывает его талию. У Майлза кружится голова. Возможно, он перестал дышать. Когда они отрываются от поцелуя, Мигель не отходит далеко, только прижимается лбом к лбу Майлза и тяжело дышит. — Я не думаю о тебе так же, — говорит Мигель. Майлз в замешательстве морщит лоб. Он всё ещё держит ладони на лице Мигеля, и мужчина протягивает руки, чтобы взять его за запястья, поворачивает его голову так, чтобы он мог прикоснуться губами к пульсу на шее. Внутренности Майлза сжимаются при намеке на клыки. — То, чего я хочу, — бормочет Мигель, закрыв глаза, словно исповедуясь, — Это неправильно, Майлз. Я не... — Он выдыхает, — Я не думаю ни о ком другом. Ты понимаешь? Майлз не совсем уверен. Он проводит пальцами по щеке Мигеля, и мужчина откликается на его прикосновение, как изголодавшийся человек. — Я думал, что покончил с подобного рода вещами, думал, что больше не достоин. Пока ты… — глаза Мигеля открываются, чтобы встретиться с ним взглядом. Ярко-красные глаза, — Ты... перевернул всё с ног на голову. Дрожь от этих слов пробегает по спине Майлза, их смысл проникает в него до мозга костей. Ох. — А что, если я так считаю? — говорит Майлз, — Я имею ввиду, что ты ещё как достоин. — Майлз, — говорит Мигель со вздохом, — Ты молод. Ты даже не знаешь- — Тогда покажи мне, — Майлз опускает взгляд к губам Мигеля, раскрасневшимся от поцелуев. Его лицо вспыхивает при одном только воспоминании о поцелуе, — Я хочу знать. Одно мгновение Мигель просто молчит. У него тёмные глаза, скорее даже чёрные, чем красные. Затем он наклоняется, и Майлз готовится к следующему поцелую, но вместо этого губы скользят по его подбородку, клыки едва касаются кожи. Он выдыхает ему на ухо, — Скажи мне, если захочешь остановиться. Майлз вздрагивает. Затем он притягивает Мигеля к себе для поцелуя, уже понимая, что хочет получить от мужчины всё и сразу. Мигель лижет его губы, горячо и влажно, это не похоже ни на что, что Майлз испытывал раньше. Единственное, что он может делать — это хныкать и позволять мужчине овладеть процессом. Он доволен тем, что Мигель взял инициативу в свои руки, и он, не теряя ни секунды, опускает руки к его бёдрам, с настойчивостью тянет ближе к себе, и Майлзу требуется несколько секунд, чтобы распознать намёк. «Ох», понимает он и прыгает в объятия Мигеля. У него сводит живот от того, как легко Мигель поднимает его. Ноги Майлза инстинктивно обхватывают его талию так, будто был создан для этого. — Qué perfecto, — шепчет Мигель одними губами. Майлз краснеет так сильно, что у него буквально горит лицо, и он утыкается лицом в шею мужчины. Боже, он уже так сильно возбуждён. Он сопротивляется желанию ещё плотнее прижаться к прессу Мигеля. Если он не будет достаточно осторожен, всё может закончится ошеломительно быстро. — Эй, — говорит Мигель, — всё в порядке, — он нежно поглаживает его рукой по спине. Он так легко переносит его вес всего одной рукой. Как он вообще может быть реальным? — Я просто... — Майлз судорожно втягивает воздух, ему так приятно чувствовать руку Мигеля на себе, — …хочу так много. — Я знаю, — Мигель мягко целует его в висок, — Давай всё по порядку. Мужчина подводит их к кровати. Воздух вырывается из лёгких Майлза, когда они вместе падают на неё, он оказывается на спине, Мигель над ним. Мужчина вновь целует его, на этот раз более жадно, блуждая руками по всему его телу. Майлзу кажется, что он вот-вот сойдёт с ума. Руки Мигеля по-прежнему обжигают его даже через одежду, куда бы они не направились. Он ловит руку Майлза в перчатке, рассматривает красную часть костюма на его ладони. Затем он нежно обхватывает зубами указательный палец. Мигель медленно тянет, стягивает перчатку, сантиметр за сантиметром обнажая кожу его руки. Этот жест слишком сексуален, сильнее чем Майлз мог представить. Мигель целует его обнажённую ладонь, кончики пальцев. От каждого касания по спине Майлза пробегают искры удовольствия. — Давай, — шепчет Мигель, хватаясь за ворот его костюма, — Помоги мне. Майлз вздрагивает от мысли, что Мигель хочет увидеть его обнажённым. — Ты первый, — говорит он, нервничая, и демонстративно дёргает мужчину за футболку. Мигель хмыкает. Он проводит языком полоску между указательным и средним пальцами Майлза, тем самым успешно отключая его мозг, затем откидывается назад. Мужчина тянется к воротнику и одним плавным движением стаскивает футболку. У Майлза буквально отвисает челюсть. — Выпендрёжник, — выдыхает он и протягивает руку, чтобы дотронуться. Мигель — одна сплошная мускулатура, Майлз знает об этом, у него есть глаза, но прикасаться к этим мышцам — это совсем другое. Честное слово, у него текут слюни. — Ты сам просил, — говорит Мигель, наклоняясь, чтобы уткнуться носом в его шею. Всё тело Майлза под его ладонями горит, как огонь. Он хочет раствориться в нём. Мигель шепчет ему на ухо, — Твоя очередь. Лицо Майлза горит, но он послушно снимает свой костюм, — Мне нечем похвастаться, — бормочет он. Ему удается высвободить руки и торс, когда Мигель резко хватает его за бёдра, притягивая к себе на колени так, что их возбуждения под костюмами прижимаются вплотную друг к другу. Майлз громко ахает, его руки подлетают к плечам мужчины. — Ты шутишь? — рычит Мигель, глядя на его обнажённую кожу, — Я не могу отвести от тебя глаз. Это уже слишком. Майлз склоняет голову, краснея, сердце бешено колотится о рёбра. Мигель прижимает их бёдра вплотную друг к другу в медленном страстном движении, от которого его пальцы крепко впиваются в крепкие мышцы плеч мужчины. Он реально так долго не протянет. — Ты хоть представляешь, — говорит Мигель, — Как тяжело находиться рядом с тобой? Майлз не может ответить. Он просто держится за Мигеля, прижимается к нему, когда их бёдра начинают двигаться, из него вырываются стоны удовольствия. — На днях, в моём офисе, — продолжает Мигель, делая паузу, чтобы наклониться и осыпать поцелуями его шею, потом вдоль плеча, — Когда ты положил мою руку себе на талию. Чёрт, я знал, что ты смелый, но... Майлз помнит. Мигель выглядел так, словно хотел наброситься его, и он бы обязательно позволил ему. — И тогда по телефону, когда ты был в своей постели. А теперь сегодня, — Мигель издаёт мягкий смешок прямо в его шею. Его хриплый голос пробирает Майлза до самых кончиков пальцев ног, — Думаю, ты водишь меня за нос. Но Мигель говорит это так, словно ему это нравится. Майлз даже не знает, что сказать. Он просто хочет, чтобы мужчина был рядом. И он очень, очень хочет кончить. Майлз опускает плечи Мигеля и запускает пальцы в его волосы, дёргая их. Мигель неприкрыто стонет, слюна на его губах скользкая и блестящая, — Вот и всё, — говорит он, — Давай, Майлз. Мужчина обхватывает его за талию двумя руками, и, чёрт возьми, он выглядит таким крошечным в его руках. Майлз сжимает свои бёдра вокруг бёдер Мигеля, отчаянно желая ещё больше давления, ещё немного трения- — Давай же, — выдыхает Мигель, опуская руки, чтобы схватить Майлза за задницу и притянуть его ближе, — Делай всё, что захочешь. Просто продолжай… Оргазм резко ошеломляет Майлза, пронизывая насквозь с силой волны, настолько интенсивно, что он впивается зубами в плечо Мигеля, пока судороги содрогают его тело. Он трётся своим членом о член Мигеля, чтобы получить последние несколько искр удовольствия, издавая тихие стоны в кожу мужчины. — Чёрт, — всхлипывает Майлз, дрожа, — Ха- Мигель держит его всё это время, руки скользят по спине, по его шее, прижимая к себе. Майлз запрокидывает голову, чтобы посмотреть на него, его мозг затуманен оргазмом. Мигель всё ещё твёрд, он это чувствует. — Не останавливайся, — умоляет Майлз, наклоняясь, чтобы запечатлеть на щеке мужчины беспорядочные поцелуи, — Пожалуйста… Мигель выдыхает... и вдавливает его в матрас, — Всё что пожелаешь. Он снимает с него остальную часть костюма, и Майлз смущается не то от собственной наготы, не то от беспорядка, который он устроил внизу. Но Мигель ничего не говорит — только издаёт беспомощный стон при виде скользких от спермы бёдер Майлза, раздвигая их одной рукой. — Господи Боже, — хрипит он, — Ты доведёшь меня до смерти, малыш. Он целует его под коленкой, затем ведёт губами по бедру. Кожа Майлза всё ещё заряжена энергией и чувствительна, каждое прикосновение посылает пьянящий импульс по его телу, придавая остроту ощущениям. Это уже граничит с чем-то слишком интимным, но Майлз не хочет, чтобы это заканчивалось. — Ты всё ещё со мной? — спрашивает Мигель, целуя Майлза на внутренней стороне бедра. Дыхание мужчины обдаёт его чувствительный член тёплыми порывами. Колени Майлза подёргиваются. — Да, — выдыхает он, — Я в порядке. — Хорошо, — мямлит Мигель и берёт его член в рот. О, чёрт. Чёрт возьми. Майлз не может дышать. Он чувствует, как язык Мигеля скользит по нижней части его члена, чувствует, как сжимается его горло, когда он сглатывает. Майлз запускает руку в волосы мужчины, отчаянно пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться, и Мигель стонет, что он тоже это чувствует. Его ноги, закинутые на плечи Мигеля, инстинктивно напрягаются и скручиваются, притягивая мужчину ближе. — О боже мой, — выдыхает Майлз, часто моргая, глядя в потолок. Это так жарко, влажно и хорошо, что Майлз осознаёт, что приближается к концу, он так сильно этого хочет, но в то же время отчаивается, что это происходит так быстро. — Мигель, — скулит он, — я... я собираюсь... Мигель отрывается с непристойным звуком, буквально за секунду до конца. Майлз чуть не плачет. — Я не говорил тебе останавливаться! — скулит он, почти раздражённо дёргая мужчину за волосы. Мигель смеётся — настоящим, искренним смехом, грохочущим у него между ног. Майлз немного расстроен, но в то же время, чёрт возьми, он сделал бы что угодно, чтобы заставить мужчину вновь так смеяться. — Извини, cariño, — говорит Мигель и поддаётся вперёд, чтобы достать что-то из прикроватной тумбочки, — Наберись терпения на пару секунд. Майлз не терпелив, никогда. В тот момент, когда Мигель устраивается над ним поудобнее, он притягивает его к себе для поцелуя. Он чувствует свой вкус во рту мужчины, и это немного странно, но в то же время так горячо, и к тому же он, между прочим, всё ещё целует Мигеля, на что Майлз никогда не будет жаловаться. Мигель издаёт приглушённый звук удивления. — Вау, — говорит он, когда они отрываются друг от друга, — Какой джентльмен. — Что, это было странно? — в панике спрашивает Майлз. Губы Мигеля изгибаются в улыбке, и он наклоняется, чтобы снова поцеловать его, — Вовсе нет. Ты просто очень милый. Боже, станет ли ему когда-нибудь легче, когда он слышит, как Мигель говорит подобные вещи? Вероятно, нет. Майлз просто уже не может продолжать краснеть, у него просто не хватит крови. Затем одна рука Мигеля скользит по внутренней стороне его бедра, затем ниже, к его заднице, — Ты когда-нибудь трогал себя здесь? — тихо спрашивает он. У Майлза перехватывает дыхание. Он отрицательно качает головой, — Хотя я думал об этом, — признаётся он. — Правда? — Мигель показывает ему то, что он схватил с прикроватной тумбочки — флакон смазки, — Тогда ответь мне: да или нет? Майлзу на мгновение кажется, что он выпал из реальности. — Только мои пальцы, — уточняет Мигель. Майлзу требуется мгновение, чтобы обдумать, приносит ли это условие ему облегчение или наоборот разочаровывает. — Я тебе говорил, всё по порядку, Майлз, — ровным голосом произносит Мигель, читая его мысли. — У нас впереди целая ночь, не так ли? — говорит Майлз, — И я не знаю, как у тебя, но укус паука свёл мой рефрактерный период практически к нулю... Мигель стонет и утыкается лицом в плечо Майлза, — Ты убиваешь меня. Майлз прикусывает губу, чтобы сдержать улыбку, — Я сказал это на случай, если это было не очевидно… Мигель остаётся на месте ещё на несколько секунд, прижимаясь носом к месту соединения его шеи и плеча. Затем он открывает рот. Укус нежный, недостаточно сильный, чтобы проткнуть кожу, но достаточный, чтобы напомнить ему, что он здесь и он тоже хочет. Отстранённо Майлз задаётся вопросом, на что был бы похож настоящий укус. — Хорошо, — говорит Мигель в его кожу, — Я позабочусь о тебе. Майлз вздрагивает, понимая, что это правда. Мигель не торопится — целует его в губы, в шею, в грудь. Использует свои клыки для нежных, дразнящих покусываний, которые сводят Майлза с ума. Он так увлекается процессом, что не сразу замечает, как Мигель отодвинулся и открыл смазку, пока не чувствует прикосновение пальца к своему ободку. — Спокойно, — шепчет Мигель, когда палец погружается внутрь, и Майлз ахает, — Скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился. Это так... странно. Сначала неприятно, но потом Мигель двигает пальцем, и это начинает ощущаться менее неприятно. А потом он вводит ещё один палец, и к растяжке нужно привыкнуть, но Майлз с этим справляется, и на самом деле это даже начинает казаться приятным, потому что пальцы Мигеля такие толстые и сильные, и, ох, чёрт возьми- — О боже мой, — выдыхает Майлз, выгибая спину. Пальцы Мигеля останавливаются, затем снова надавливают, медленный, нежный толчок, который ощущается так приятно, очень приятно, — Ах- — Приятно? — самодовольно спрашивает Мигель, и Майлз бы точно врезал ему, если бы у него сейчас приливала кровь к мозгу. — Д-да, — говорит он, прижимаясь к пальцам Мигеля. Мужчина прижимает их именно туда, где ему нравится, это постоянное давление, от которого Майлз почти задыхается и заставляет вцепляться в его плечи. Он так сильно течёт. Это вообще нормально? — Это нормально, — отвечает Мигель. О чёрт, он сказал это вслух, — Не так уж хорошо мозг фильтрует мысли, когда тебя трахают, да? — П-пока не трахают, — парирует Майлз. Мигель тут же начинает раскачивать пальцами в быстром, отрывистом ритме, от которого Майлз вскрикивает, запрокидывает голову, вцепляется в руку мужчины, не уверенный в том, умолять ли его остановиться или никогда не останавливаться. — Я почти и забыл, какой ты мелкий засранец, — говорит Мигель, замедляя движение пальцев, в то время как Майлз хнычет и переводит дыхание, — Я же просил тебя быть терпеливым. Майлз открывает рот, чтобы сказать «заставь меня», но всё, что у него выходит — это сдавленный стон. Тёмные глаза Мигеля наблюдают за ним — его взгляд затуманен, когда он пристально смотрит туда, где исчезают его пальцы внутри Майлза. Он выглядит зачарованным, как будто мог бы наблюдать за этим весь день. Лицо Майлза пылает, поскольку он находится в центре пристального внимания Мигеля. Это явно вызывает привыкание. Майлз очень хочет привыкнуть к этому. Он приближается, внутри него нарастает ноющий жар, более глубокий и интенсивный, чем тогда, когда он прижимался к Мигелю. Он сжимает пальцы мужчины, и тот шипит, но в знак одобрения. — Пожалуйста, — хнычет Майлз, даже не зная, о чём именно просит. Мигель прерывисто выдыхает, затем опускается, чтобы взять его член в рот, и в тот же момент начинает глубоко трахать его пальцами. Майлз вскрикивает. О боже, это слишком много: влажный жар, пальцы Мигеля безжалостно вдавливаются в него, тихие отчаянные хрипы и стоны, которые мужчина издаёт вокруг его члена, как будто он ничего не может с собой поделать, как будто он так же сильно хочет, чтобы он кончил. — Чёрт, чёрт... — всхлипывает Майлз. Он дёргает Мигеля за волосы, чтобы сказать ему, что вот-вот кончит, а мужчина просто кладёт тёплую ладонь ему на бедро, прижимая к себе. Даёт разрешение. Майлз кончает так сильно, что ему кажется, что на мгновение он теряет сознание, теряется в пространстве. Мигель проглатывает всё этого, и Майлз чувствует, как он это делает, и это посылает по нему ещё одну волну удовольствия. Он дрожит. Ему кажется, что он никогда не спустится с небес на землю. Рука Мигеля трёт его бок, посылая по коже маленькие искры. Затем звучит его голос, пока он покрывает поцелуями подбородок, щёки. — Идеальный, — произносит Мигель, как отчаянную молитву, — Ты прекрасен, Майлз, ты само совершенство. Майлз, лишённый возможности двигаться, может только хныкать и тянуться к нему. Мигель целует его пальцы. Майлз наконец собирается с мыслями, и открывает глаза, затуманенно смотрит вниз, туда, где на Мигеле всё ещё надеты брюки, твёрдая линия его члена проступает сквозь ткань. Майлз, ещё не полностью пришедший в себя, тянется к нему. Мигель напрягается и ловит его за руку, — Хэй, ты не обязан- — Хочу, — говорит Майлз невнятным голосом. Возможно, он немного бредит, — Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе. Прошу, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста- Мигель заставляет его замолчать поцелуем. Майлз скулит, — Хорошо, — смягчается Мигель, — Ладно, Господи. Просто… блять. Мужчина ложится на спину, чтобы стянуть с себя штаны, чем Майлз пользуется, чтобы забраться на него сверху. Мигель удивлённо выдыхает, но почти не прилагает усилий, удерживая его на своих бёдрах. Взгляд Майлза опускается вниз, и длинный, горячий изгиб члена Мигеля внезапно становится гораздо более реальным. Даже эта его часть выглядит потрясающе. Что за чертовщина, ну в самом деле? Майлз берёт его в две руки без промедления. — Чёрт, — шипит Мигель, приподнимая под ним бёдра. На нём собралось достаточно предэякулята, чтобы Майлз мог взять его и погладить, наблюдая затуманенным взором, всё ещё ощущая, что это всё не совсем реально. Он никогда ни к кому и близко так не прикасался. Всё, что он на самом деле сейчас знает, это то, как ему нравится прикасаться к мужчине, Мигель тяжело дышит и извивается под ним, так что, должно быть, он делает это правильно. — Немного сильнее, — говорит Мигель и громко стонет, когда Майлз подчиняется, — Да, вот так... Майлз наблюдает за непристойным скольжением члена Мигеля в кольце его рук. Это... намного лучше, чем смотреть порно, чем эротические сны, или что-либо ещё. Он проводит большим пальцем по щели головки, как ему самому нравится делать, и это вырывает из Мигеля новый стон. Да, это намного лучше, чем смотреть порно. Майлз знает, что запомнит это на всю оставшуюся жизнь. Дыхание Мигеля становится учащённым. Лицо Майлза пылает от осознания того, что это он заставляет его чувствовать себя так хорошо. Он хочет заставить его кончить. Он хочет быть тем, кто поможет мужчине дойти до пика. Рука Мигеля обхватывает его подбородок, поднимая его взгляд вверх. Мигель ничего не говорит, просто смотрит на него, лицо раскраснелось, клыки виднеются из приоткрытого рта. Его большой палец проводит по нижней губе Майлза, и он открывает рот, чтобы впустить его внутрь, нежно посасывает. Мигель откидывает голову на подушки и кончает в его руки. Майлз наблюдает, как его тело напрягается и дрожит. Наблюдает, как его мощная грудь вздымается от звучного дыхания и долгого, низкого стона. Сперма попадает ему на пресс и руки Майлза. Мигель кончил. Он заставил его кончить. — Майлз? — говорит Мигель, глядя на него с непонятным выражением лица. Он на пробу слизывает сперму с одного пальца, и Мигель задыхается. — Ха, — говорит Майлз. Не самый лучший вкус, но он определённо хочет попробовать ещё раз. Мигель прикрывает лицо одной рукой, хотя этого недостаточно, чтобы скрыть румянец, который Майлз видит на его щеках и кончиках ушей, — Ты моя смерть, Майлз, — бормочет он, — Клянусь богом. Майлз вытирает руки о простыни, затем ползёт вверх по телу Мигеля, пока они не оказываются лицом к лицу, он лежит прямо на нём. Мужчина убирает руку от своего лица. Он смягчается и кладёт руки на его бока. — Привет, — говорит Майлз, внезапно занервничав. Мигель издаёт негромкий смешок, вырисовывая круги на его коже большими пальцами, — Привет. Улыбка приподнимает уголки его рта, и он так красив, что у Майлза захватывает дух. — Ты так и не ответил на мой вопрос, — говорит он. Мигель приподнимает бровь, и Майлз уточняет, — Что ты имел в виду, когда сказал, что я спас тебя. «Ты спас меня давным-давно» Понимание окрашивает лицо Мигеля, — Ах, это… — Да, это, — Майлз лениво проводит пальцами по подбородку Мигеля, по его челюсти. Прикасается, просто потому что может. Мигель вздыхает, и Майлз двигается в такт его приподнимающейся груди, — Это... именно то это и означает. Не знаю, как правильнее выразиться, — Вау, он действительно кажется смущённым. Теперь Майлз точно должен знать. Он выжидающе смотрит на него, и мужчина отворачивается, когда продолжает, — Не думаю, что я был бы здесь без тебя. Не только в буквальном смысле, с мультивселенной и прочим дерьмом. Я имею в виду, что не знаю, был бы я... собой. Теперь Мигель встречается с ним взглядом, и в его глазах читается неуверенность, которая заставляет Майлза вздрогнуть. Видимо, он действительно не единственный, кто боролся с такой же проблемой. Он не единственный, кто погрузился в калейдоскопические краски мультивселенной, надеясь, что кто-нибудь откликнется. —… ¿Entiendes? — запоздало добавляет Мигель, как будто на мгновение отвлёкся на что-то своё. Майлз поднимает руку, чтобы откинуть волосы со лба Мигеля назад, и приподнимается на несколько сантиметров, необходимых для того, чтобы запечатлеть поцелуй на его лбу, тёплый и уверенный. Мигель прерывисто выдыхает. — Да. Я понимаю, — говорит Майлз, — Эй, но у нас всё-таки получилось. Рука Мигеля обхватывает его за талию, прижимая к себе. — Да, — выдыхает мужчина, притягивая Майлза к себе для поцелуя, — У нас получилось.