Когда над Берлином взойдет луна

      Адлер сидел в форме за рабочим столом в кабинете Виланда, где они все вместе собирались. Темно-бордовые шторы были плотно задернуты. Стоящая на дворе ночь не придавала сил, но нахлынувшие мысли и воспоминания не давали спать. Адлер открыл толстую папку о деле, которым занимался около полугода со своим помощником. Тогда дело показалось ему простым и понятным на первый взгляд, однако он и предположить не мог, что дело будет идти рука об руку со смертью Ингрид.       Он раскрыл и освежил в своей памяти события того времени. Виланд и Эрман ждали подробностей. У них было много времени — почти вся ночь. Мужчина поерзал в кресле, и сложил руки в замок, оперевшись на них, и тихим голосом проговорил:       — Итак, с чего бы начать. Во-первых, когда мы приехали на место, был очень жаркий летний день. Нам сообщили, что мы будем работать с этим делом, потому что никто не хочет его брать: ни гестапо, ни полиция. Собственно, меня это не радовало, потому что я не сильно люблю спихнутые дела. Но делать было нечего, и мы вместе с моим помощником поехали на место преступления. Им оказался полузаброшенный район в крайнем для города квартале, где жили уголовники, — Адлер, как наяву, сейчас помнил пыльные дороги, кучу попрошаек, обветшалые дома и гору мусора. Он, как тогда, помнил ужас людей, обращенный к нему. Они смотрели на его форму, а не на самого Адлера. Именно фуражка с черепом внушала им страх, а не он сам. Его помощник очень не любил такие места, как и сам Адлер, но с этим ничего нельзя было поделать — отказаться от дела — значит подписать себе увольнение задним числом. Солнце стояло ровно на горизонте и пекло очень сильно.       — Вас вызвали туда? — удивился Виланд, возвращая Адлера в настоящее время.       — Да, меня это поначалу тоже удивило — обычно туда не вызывают СС, но я подумал, мало ли, может то, что они украли, важно для какого-нибудь немецкого предпринимателя, поэтому они так и засуетились. Однако мы приехали и мало что обнаружили — улик почти не было. Вся витрина была пуста, но там не было осколков, не было разгрома, — показывая фотографии с места преступления, Адлер обращал внимание Эрмана и Виланда на детали.       — Подожди, если я правильно понимаю, стекла не было? Его изъяли? — Эрман переспросил для более ясного понимания картины. Адлер покивал головой в знак согласия.       — Стекла не было вообще, ни крупинки, что очень нас удивило. Потом, когда мы зашли в сам магазин, даже взлома не было видно. У меня сложилось впечатление, что вор был близок с хозяином. Он просто взял ключи и взял то, что ему было нужно в магазине, и ушел. Дверь была не взломана, она была также закрыта снаружи, — Адлер достает отчеты, документы, фотографии.       — А как обнаружили кражу, и вообще, кто именно ее обнаружил? — Виланд размял затекшие плечи и спину. От тепла кабинета его клонило в сон, но он твердил про себя, что он придет домой и уснет крепким сном, а пока нужно быть сосредоточенным.       — Ее обнаружил хозяин лавки, который к тому моменту спустился вниз на первый этаж, он проживал на втором этаже.       — Что было дальше? Вы опросили свидетелей, там их вообще не могло не быть, — Эрман, оперевшись локтем о стол, слушал вполуха.       — Нет, не опросили, а смысл? — разводя руками, проговаривает Адлер, расслабляясь.       — Ну да, ты прав. Если квартал действительно принадлежал уголовникам, то они вряд ли бы выдали своих, или повели вас обходными путями. Что было дальше? — Виланд замолкает.       — Мой помощник настаивал на том, что бриллианты и украшения, скорее всего, были украдены жившими тут. Однако я отправил запрос своему знакомому, работающему в имперской безопасности, и получил ответ. У украшений, о которых я спрашивал, действительно непростая история. Их привез в Германию один индус после Первой Мировой войны. После его смерти его жена распродала золото и драгоценности, куда смогла, украшения эти были сначала проданы одному богачу в Австрию, потом, после его кончины, распределились по магазинам, но в страну они были привезены тоже незаконно, они были выкрадены. Тогда у меня появилась мысль — а не могли ли их украсть не ради украшений, а ради камней, которые были очень ценными? И я послал запрос во все ювелирные магазины с вопросом, не поступали ли к ним камни на оценку, как бывает, когда сдают украшения. Запрос пришел из Мюнхена, что камни поддельные, — закончив свою мысль, Адлер собирался продолжить, но Эрман перебил его.       — И ты сразу понимаешь, — подхватывает его мысль Эрман.       — Да, что камни были подменены на фальшивые, потому что магазин отказывался их принять. И я понимаю, кто их украл. Скорее всего те самые люди, что когда-то владели ими. Я поднял записи и узнал, что один из проживающих в том районе уголовников, есть племянник того самого индуса.       — Они не поделили наследство с женщиной, — продолжает свою мысль Виланд, и все становится на свои места.       — А так как его доля, принадлежавшая ему по праву наследия, не досталась ему, он решил выкрасть ее, за что и попал в тюрьму. Выйдя, он попробовал еще раз. Но к тому времени украшения оказались в магазине. Скорее всего он решил вернуть свое. Мы приехали на место и, обыскав не один квартал, в грязном месте нашли камни. Но там была только половина. Как мы ни искали, никто ничего не знал ни про два пропавших кольца, ни про камни. После допросов в подвалах остальное само всплыло наружу. Остальное было ясно. Их украли подставные лица, причем стекло они вырезали в нескольких местах и убрали его. Украшения они забрали с витрины и с полок, сделав слепок ключа.       — Теперь понятно, — заключил Виланд, — их заказчиком был кто-то другой. Но какой ему прок? Главный вопрос? Предположим, что он пообещал долю индусу. И то, я предполагаю, что в конце концов он оказался мертв? — Адлер кивает и откидывается на стул.       — Скорее всего он сотрудничал с ними и решил немного взять своего, — проговорил Эрман.       — Тогда причем тут Вильям? — Эрман закуривает сигарету, встает и открывает небольшую форточку, впуская воздух внутрь.       — Он был перевозчиком, работая на другого, — Виланд ежится от холода, и Эрман, обращая на это внимание, выбрасывает недокуренную сигарету и закрывает окно, сделав пару тяжек.       — Нет… — делает паузу Адлер. Виланд и Эрман сразу обращают на это внимание, — он был заказчиком.       — Что ты имеешь ввиду?       — То и имею. Он контрабандист. Скорее всего он очень хорошо знаком с черным рынком и его правилами. Вильям захотел построить себе дом. А я все удивлялся — откуда у него на это деньги. Конечно, он украл эти бриллианты, половину не успел вывезти, половину вывез в ту же Австрию или Норвегию. С его другом и еще одним. Ингрид, которая могла об этом узнать, или узнать откуда у нее кольцо.       — Да, помните, когда ты беседовал с Вильямом, ты говорил о том, что они не ладили с отцом. Скорее всего Ингрид узнала, откуда это кольцо, или узнала про деятельность Вильяма, они поссорились, и он ее убил. Теперь все сходится.       — Но почему так мало крови на ковре? — Эрман задал вполне логичный вопрос, на который не смогли ответить.       — Может, потому, что ее убили не в том месте, где есть кровь? — Виланд понял вдруг, как убили Ингрид. Перед ним нарисовалась вполне четкая картинка квартиры и того, что происходило с ней тогда.       — Что значит не в том месте?       — То и значит. Чай. Ингрид ведь не пьет зеленый чай. Эрман, в чае было что-то обнаружено?       — Дай посмотрю, — мужчина открыл папку из дипломата. И посмотрел на листок, глазами пробегая по строчкам, — да, было. В небольших количествах был обнаружен растительный яд.       — А ведь ее брат — химик. Он мог что-то подмешать в чай, — Адлер вспоминает их допрос. Они не касались этой темы. Ему стоило надавить на него тогда.       — Скорее всего это потому, что ее убили ядом, та кровь, что на ковре, была следствием того, что Ингрид отравили, а в живот он вонзил нож уже потом, пытаясь понять, как нужно действовать потом, чтобы сбить нас с толку.       — Но тогда остается вопрос. Куда он дел машину Ингрид? Ни сегодня на похоронах, ни в прошлые разы ее видно не было.       — Может, утопил? — Адлер прикидывает первую версию.       — Может, а может и перепродал, — крикнул Виланд.       — В такие короткие сроки?       — А почему нет? Это обычному человеку трудно, а контрабандисту, который имеет очень много связей, это сделать легко, к тому же теперь встает вопрос, не уехал ли он еще из страны.       — Думаешь, узнав, что мы общаемся с его другом, он сбежал с похорон?       — Не удивлюсь, — Адлер сладко потянулся.       — Ясно одно — нужно ехать к нему в поместье. Не к отцу, а именно к нему, — Виланд встает и звонит по телефону, пытаясь запросить адрес поместья Вильяма.       — Поеду я, — отзывает Эрман.       — Я с тобой. Неизвестно, что ты там можешь найти, — отвечает Адлер.       Виланд сообщает, что дом находится на юго-западе окраин Берлина, в двадцати километрах. Эрман и Адлер срываются с места, на ходу получая бумаги на обыск дома и на обвинения Вильяма Баумана.