С момента смерти Ингрид и ее похорон прошло недели две. Все это время мало-помалу отношения в их маленьком коллективе начали восстанавливаться. Эрман теперь смотрел на Виланда и Адлера по-другому. Виланд, как самый старший, всегда занимал в его глазах пьедестал почета и место того человека, который всегда тебе может дать совет, и всегда может напомнить тебе, кто ты есть. Адлер же рисовался ему теперь не напыщенным идиотом, а мужчиной с нескончаемой энергией, причем неважно, что произошло в его жизни. Его манера всегда держать голову ровно и спину прямо была тем, что отличало его от остальных.
Ингрид хоронили в холодное зимнее утро, в полухолодной церкви. На улице сгущались низко плывущие облака, дул холодный декабрьский ветер, а солнце своими лучами пронизывало собор. В зале, где собрались присутствующие, чтобы почтить память погибшей, собралось немало людей, однако по большей части это были люди, проходные в ее жизни и надолго в ней никогда не задерживавшиеся. Чуть поодаль стояли трое. Они были одеты в черные костюмы и держались безэмоционально и холодно.
Ингрид, что такое ты сделала, раз тебя убили, еще и без объяснений. Эрман, стоя на службе и на процессии, смотрел на заколоченный гроб Ингрид, и единственное, о чем он сожалел, было то, что он так мало интересовался ей, и что ничем так и не смог ей помочь. Над его головой возвышалась люстра, качающаяся на веревке от редкого ветерка, проникающего в церковь из открытого окна, которое с нарисованной на нем мозаикой напоминало Эрману его детское одеялко.
О Ингрид! Какая же ты была глупая. Тебе следовало поискать хоть у кого-то помощи, а не слепо доверять только себе. Если бы не мы, так наверняка твоя семья тебе помогла бы. Адлер едва шевелился от запаха ладана и кадил, стоящих в церкви. У него вот-вот начнется насморк, он старательно шмыгал носом, отчего Эрман и Виланд подумали, что он начал плакать. Но тот показал на нос, и двое сразу все поняли.
Ноги у Адлера замерзли, и он старательно пытался не шевелить ничем, чтобы не тратить драгоценное тепло.
Зачем тебе нужно было такой разброс делать в своих передвижениях? Может, ты хотела кого-то сбить с толку? Но кого? Того, кто мог знать о тебе многое и следовать за тобой. Виланд бросал взгляд на проходивших гостей, отдававших честь Ингрид. Кто-то наверняка должен был знать больше о ее жизни, чем они. Виланд то и дело бросал свой взгляд на одежду присутствующих, чтобы не утонуть в собственных темных мыслях.
Наверное это ужасно — знать, что ты умрешь, и все равно подвергать такой опасности всех. Эрман хотел бы отругать Ингрид, появись она сейчас перед ним. Но знал, что никакого толку от этого не будет. В этот момент гроб понесли закапывать на церковный двор.
Даже если между вами и были конфликты, почему ты все решила оборвать? Почему ты решила словно исчезнуть из жизни всех, кто тобой дорожил, и почему же ты решила, что никто не заметит твоего отсутствия? Адлер смотрел себе под ноги, аккуратно ступая на обледенелую полупокатую дорогу, которая своими обрывами уходила вниз.
Найти работу в Норвегии и Финляндии трудно, ты вряд ли бы поехала туда жить. Может, ты планировала ехать в Англию? Но опять же — зачем? Туда едут люди, у которых много денег, и которые заключают денежные сделки? Ты к деньгам не относишься вообще никаким образом. Виланд чуть остановился. Полученная в бою травма давала о себе знать и долго стоять он не мог.
Эрман и Адлер остановились и подождали его. Торопиться им было все равно некуда. Виланд размял чуть затекшую и болезненную часть тела, и они медленным шагом двинулись дальше.
Может, убийца уже идет за мной? Или за Адлером? За Виландом? Почему ты ничего не оставила нам, в случае чего мы могли бы расследовать твою смерть. Ты ведь знала о нас все. Эрман всматривался в пейзаж. Хорошее место. Город со своими зданиями остался где-то позади, облака лениво передвигались с места на место, а собак почти не было видно. Деревья, посаженные на территории кладбища, закрывали могилы. Правда, ветер слишком разыгрался сегодня.
Эрман чувствовал, как от сильного ветра щеки занемели.
Да, Эрман был прав — мы были полными болванами, когда, находясь с тобой столько времени, не обратили внимания на твое настроение. Хотя, должен признать, ты была прекрасной актрисой. Прекрасной актрисой с темным прошлым. Адлер чуть пошевелил губами от холода, когда они подходил к могиле, которую уже зарыли. Осталось только надгробие.
Может ты узнала какую-то тайну отца и брата и решила сбежать, чтобы тебя не прибрали работать в семейном бизнесе… Виланд смотрел на темную и маленькую могилу, где значились годы жизни девушки. Все трое стояли в тишине, размышляя о ней.
Ты решила сбежать, но ты решила сделать это на машине. Не на самолете, а именно на машине. Может, прав был Адлер, говоря о том, что ты не хотела впутывать нас в это? Размышлял Эрман по дороге назад, где собрались остатки гостей, прощаясь с братом и отцом погибшей желая, им сил.
Я до сих пор не могу понять — зачем тебе понадобились те украшения? Даже если ты хотела сбежать с ними в Норвегию, зачем отправила деньги в Австрию, и кому ты их отправила? Зачем ты летала туда? И зачем отдала брату свой дневник, если знала, что это — ценная вещь. Тут что-то не то. Еще к тому же поношенные украшения. Продать? Вряд ли, они редко продаются, да и кому они нужны с черного рынка? Адлер слышал тихие вздохи присутствующих, обводя зал глазами. Он не любил подобные места, тут ему было слишком спокойно и слишком дурно. Адлер не любил похороны. Слезы раздражали его, как и общая атмосфера угнетения, которая мешала думать.
Неужели ты решила добираться до Норвегии самым медленным транспортом? Куда ты хотела поехать? Что вообще ты хотела сделать с машиной в угоне? И почему именно брат тебе ее подогнал? Не хотела лишней шумихи? Нет, вряд ли, скорее ты не хотела новый автомобиль, потому что его бы быстрее нашли в случае твоей пропажи. Мысли ворошились в голове Эрмана, как осы, и новая теория приходила сама собой, вымещая предыдущую.
День, когда хоронили Ингрид, был холодный и сухой.
Виланд по правую руку, а по левую — Адлер. Все были погружены в свои мысли и смотрели только вперед.
У тебя никого за пределами Германии не было. Может, твои друзья побольше знают? Может, ты доверяла им больше, чем нам, держа нас на расстоянии вытянутой руки? Ты была самой несчастной женщиной на свете, но, оказываясь в наших объятиях, ты притворялась счастливой, или же хотела такой казаться и обманывала саму себя? Виланд тяжело вздохнул, разрозненность фактов и полное отсутствие логики не давало ему покоя. Ему казалось, что все они упускают что-то важное. Они копают под Ингрид, но она как будто была чем-то не физическим, с ней было связано множество другого, и нужно было отходить от самой Ингрид.
***
После процессии и церемонии прощания все стали потихоньку расходиться. Гости одевались и, заводя свои машины, уезжали прочь.
Адлер, Эрман и Виланд стали обдумывать, что делать дальше. Адлер настаивал на разговоре с друзьями. Эрман на том, чтобы уехать с этой церемонии. Виланд принял предложение Адлера, посчитав его благоразумным.
— Нам стоит поговорить с друзьями, не со всеми, конечно, но, по крайней мере, хотя бы с кем-то.
— И что мы им скажем? — Эрман обвел рукой зал. — Тут нас никто не знает. К тому же я думаю, что мы сейчас не сможем много выдавить. Люди под впечатлением.
— Да, согласен с Эрманом. И опрашиваемым должна быть явно не женщина. Мужчина подойдет лучше. С ним будет легче всего поговорить. Нужен кто-то, кто больше всего общается с ее семьей. — Адлер поддержал Эрманна, и тот чуть заулыбался.
— А именно? — продолжал наводить вопросы Виланд, хоть он и был самым старшим из них и с большим опытом. Он хотел хотя бы на сегодня снять с себя ответственность, возложенную на его плечи.
— С тем человеком, — Эрман показал на молодого человека, стоящего и разговаривающего с братом. Они о чем-то беседовали, но вид у них был встревоженный. — Давай ты, Виланд. Я сегодня вообще не в форме, — Адлер честно признался, и Виланд нехотя встал.
— Ладно, хорошо, — Виланд прошел легкой походкой военного, с прямой спиной. Подойдя к ним обоим, прервав беседу, отвел незнакомца чуть поодаль и стал расспрашивать.
Адлер и Эрман внимательно смотрели. Незнакомец сначала был очень напуган, но потом чуть расслабился и, судя по жестам, пытался отшучиваться. Виланд был строг, как всегда. Им нельзя было сильно шуметь и долго беседовать. Однако Адлер заметил одну деталь: как только Виланд отвел незнакомца в сторону, Вильям куда-то исчез, его нигде не было видно.
— Эрман, ты видел, куда пошел Вильям? — Адлер шепнул ему на ухо.
— Нет, а что, он пропал? — Эрман стал оглядываться.
— Похоже, он ушел с похорон, странно. Ладно, узнаем позже, — к ним уже подходил Виланд со взглядом, наполненным интересом.
— Господа, я кое-что узнал. Думаю, нам стоит обсудить это в другом месте.
Двое кивнули, поняв его без объяснений.
***
Виланд бросил папку с делом Ингрид и еще одним на стол, открывая графин с водой, стоящий у него на столе. Адлер и Эрман сверлили его взглядом от любопытства.
— Так что ты узнал, Виланд?
— Я узнал вот что. Человека, с которым я говорил, зовут Герман Ян, он является сослуживцем Вильяма, но с его сестрой Ингрид он знаком косвенно, они никогда не встречались, но он видел ее фотографию. Однако очень интересен один момент. — Виланд открыл папку №67346. Это было дело Германа: — он рассказал мне историю, как он, и еще один его приятель вместе с Вильямом летали в Австрию, как раз в то время, когда прилетала Ингрид. Но летали они туда не за отдыхом, а за переправкой украшений. Украшения вывозились из Германии в ящиках с минами. Но не это самое интересное. А интересно то, что это прекратилось, как только началось расследование кражи украшений.
— Хочешь сказать, что ее брат занимался контрабандой? — переспросил Эрман.
— Да, скорее всего. Этот Герман был осужден на шесть месяцев и только недавно вышел. Он был не за это посажен в тюрьму, но сам факт, — закончил Виланд. Адлер потирал виски. Он начал вспоминать свое дело, и начал понимать, что к чему. Паззл складывался.
— Им занимался я. Они переправляли украшения. Ну конечно! — воскликнул Адлер. — Теперь становиться все понятно. Ее брат, как и его друзья, возили контрабанду и в Австрию, и в Норвегию. Ингрид об этом узнала и решила пригрозить брату тем, что расскажет отцу?
— Это еще не последнее. Он сказал, этот Герман, что он довозил Вильяма до квартиры Ингрид в день ее убийства, тем вечером. — Адлер опять сел на стул, такая череда событий не была им принята и рассмотрена.
— Думаю, нам нужно узнать про дело об украшениях для начала, Адлер.
— Тогда запрашивай дело из архива, тут длинная история, — полушепотом проговорил мужчина. И Виланд потянулся к телефону.
