Когда над Берлином взойдет луна

      В полуосвещенном кабинете сидели трое, и каждый думал о своем. Улик было очень много, и им нужно было закрывать дело Ингрид и начинать новое дело об убийстве Вильяма. Адлер с легким похмельем сидел, оперевшись руками о стол, перед его глазами до сих пор были те челюсти. Эрман же тяжело и долго курил взатяг. Он не мог отойти от шока. В поместье вчера в личных вещах Вильяма были обнаружены странные документы норвежских заключенных, — дела, которым занимался Виланд, — и вот теперь он сам ждал солдата, отправившегося за папкой в архив.       Все трое не могли поверить, что смерть Ингрид повлечет за собой такой огромный клубок проблем и дел, на первый взгляд совершенно не связанных между собой. Дверь отворилась, и на стол в считанные минуты легла документация, которую Виланд принялся сразу же раскладывать.       Мужчина анализировал за последние дни очень много, отчего мозг у него кипел и требовал отдыха.       — Итак, дело, которым я занимался несколько недель, достаточно противоречивое и расплывчатое. А именно тем, что оно охватывает не одну страну. Смерть некой Волли попала ко мне на стол. Мало того, что она была неместная, она была именно той девушкой, которая незаконно пересекла границу, что и удивило меня, — заканчивает Виланд. Адлер и Эрман тут же подаются вперед. Дела смертей сразу несколько убитых лиц в Германии.       — А именно? — спрашивает Адлер, наливая себе еще стакан воды.       — Дело в том, что этим делом, как и твоим, никто не хотел заниматься. Поначалу я тоже подумал, что это не сильно интересное расследование, но потом оказалось наоборот.       Дело начинается зимой. Запрос о помощи пришел в СД из Дании, их попросила Норвегия. Из женской тюрьмы сбежали заключенные, и сбежали в соседние страны, и, как казалось полиции Норвегии, сбежали они именно в Германию. Однако Германия не сочла нужным помогать им, и дело отозвали. Но дело было не одно. Их было около тридцати четырех штук заведено на заключенных за незаконное пересечение границы. По всей видимости, они бежали через Данию, а кто-то и напрямую. Но у меня встал вопрос: «Как?». Ведь не так просто затеряться в толпе, когда ты только вышел из тюрьмы. Но тогда этот вопрос меня мало интересовал. Я запросил у гестапо в свое распоряжение все эти дела, и оказалось, что девушки умирали или исчезали по всей стране, — Виланд перелистывал листки, вертя ручку в руках. Он нервничал.       — На территории Германии? — в ответ на слова Эрмана Виланд ответил кивком.       — Это тоже показалось мне странным, потому что — как так? Однако ответ нашелся, когда я обнаружил, что девушки умирали, причем не своей смертью. Все это были убийства, совершенные в разное время и в разных частях страны. Они нигде не были зарегистрированы, и они знали о том, что им некуда податься. Соответственно, они могли пойти только к таким же криминальным людям, как и они сами. Соответственно… — Адлер перебивает Виланда:       — Думаешь, они могли работать на Вильяма? — выдвигает версию Адлер.       — Может быть. Потому что девушки, которые держались долго, незаконно работали на предприятиях и воровали товар, а потом перепродавали его на черном рынке. Собственно, кто где. Кто в ювелирных салонах, кто в автомобильных. Но самое интересное, что концов мы так и не нашли в этом деле. Мы нашли некого Вильгельма Баума, мужчину, который занимался спекуляцией. Он же нет-нет да и привлекался к ответственности за перепродажу картин и скульптур. Мы посадили его тогда на срок десять лет.       — Получается, что вы посадили не того.       — Получается, так. Потому что тогда мы все свалили на него без разбору. Да и не было у нас тогда времени в этом разбираться.       — А что с ним стало?       — Он умер от туберкулеза. Как нарочно! — чуть стукнув кулаком по столу, произнес Виланд.       — Мне начинает казаться, что все эти смерти не случайны, — Адлер начинает перечислять смерть Ингрид, Вильяма, Вильгельма.       — Да, еще помнишь, вандализм в доме отца. — Виланд соглашается.       — Да уж, слишком странные совпадения. Мы перерыли весь его дом и обнаружили теперь еще и дело этой Волли. Почему у него ее документы?       — И зубы, — поморщившись, произнес Эрман.       — У меня складывается впечатление, что это не Вильям ее убил, — Виланд и Эрман внимательно слушали Адлера. — Сами посудите. Ну, предположим, она узнала о его контрабанде и решила рассказать отцу. Какой смысл ее убивать, к тому же, вспомните квартиру Ингрид. Куча шуб, постоянно забитый холодильник, дорогое шампанское, духи, помады, одежды до отказа, украшения и постоянно набитый кошелек.       — Хочешь сказать — она была с братом за одно?       — Если не участвовала в этом, а тому же Вильяму это было не слишком выгодно, он знал, что ее смерть принесет слишком много проблем и потянет за собой кучу неприятностей. Ему это было не выгодно.       — Может, тогда они скрывали это от отца? — Адлер морщится. Но Эрман соглашается с Виландом, потирая глаза.       — Может, отец заказал убийство и дочери и брата.       — Ты видел их отца? — Адлер шикает, — кто угодно, но только не их отец. Тот вряд ли бы когда-нибудь держал кухонный нож.       — А если квартире был кто-то еще, и это его кровь на ковре? — Эрман, ошарашенный этой внезапной мыслью, смотрит на Адлера и Виланда. Те ждут продолжение мысли, — Мы знаем, что Ингрид убили ножом, правильно? Основная причина смерти эта. А если Вильям приехал предупредить Ингрид об опасности? Например, ему угрожали, и он знал, что первую, кого убьют — будет сестра. Он приехал, чтобы предупредить ее, но не успел. В квартире уже был кто-то, или кто-то пришел через окно. Тогда Вильям попытался защитить сестру и ударил грабителя. Отсюда и кровь на ковре, ее немного, но она есть. Убийца спустился тем же способом, которым пришел.       — А Вильям попытался помочь умирающей сестре, — подхватив его мысль, продолжил Адлер. — Но поняв, что не сможет спасти ее, он отнес ее в ванную и, поняв, что могут обвинить его, начал замывать ковер. Подумав, что это бессмысленно, он сбежал с места преступления.       — Но тогда вопрос, кто это может быть? — Эрман закончил предложение. Виланд, смотрящий на дела Ингрид, Вильяма, дело Адлера и свое, пришел к одному заключению: — мы взяли не тот след.       Адлер ошарашено на него посмотрел.       — Мы не тех садили и не тех судили, Адлер. Вильям был контрабандистом, который перевозил товар из одной страны в другую, верно? Верно! Теперь понятно, почему ему нужна была профессия пилота. Однако где он мог найти столько зубов? Правильно, у трупов. Те норвежские заключенные были не заключенными, а убийцами, доставлявшими ему зубы. Отсюда и такое количество. Они по-очереди сбегали из тюрьмы и передавали ему товар, а потом он убивал их. Только вот непонятно, что делал с телами? Отсюда и бриллианты — он успел их перевезти, а зубы должны были перевозить самолетом. Ингрид тоже была доставщиком, но, скорее всего, она и должна была перевезти часть оставшихся бриллиантов. И, вероятнее всего, отказавшись, она и навлекла на себя смерть. Отсюда и билеты и желание сбежать.       — А убийца, когда прознал про смерть Ингрид, начал понимать, что Вильям все расскажет, и убил его. Тот камень, кинутый в окно, был знаком, — Эрман добавил от себя.       — То есть, получается, мы посадили не тех?       — Да, Адлер, — мужчина оперся на локти.       — Твою мать, Виланд, ты понимаешь, что, если это всплывет, то нас попрут! Черт, нас расстреляют. Виланд, это конец! — запаниковал Адлер, он никогда в жизни не переживал так сильно, как сейчас.       — Адлер, если это вскроется. У нас достаточно оснований, чтобы не говорить об этом начальству. Официально мы раскрыли дело Ингрид Фоксман. Однако ее убийца, как и убийца Вильяма, ходит на свободе. И теперь нам уже нужно расследовать его дело. К тому же подумай сам, теперь нам придется лезть в еще большую сеть.       — Как бы это не сказалось на нас, — Эрман хлопает себя по коленям, встает и начинает одеваться, — я не знаю как вы, господа, но я собираюсь этим заняться только после Роджества и Нового Года. К тому же у меня свадьба. Я не хочу себе портить праздник, — гордо сказал Эрман, направляясь к выходу.       — Не сильно гордись этим, Эрман, — кричал Адлер, — к тому же, мы приглашены?       — Еще чего! — развернувшись вполоборота, парировал Эрман.       — Это некрасиво, мы, вроде как, товарищи.       — Я подумаю над этим, в любом случае, я знаю ваши номера телефонов, — произнеся это, он закрыл за собой дверь.       Виланд и Адлер остались одни.       — Как ты будешь праздновать Рождество? — Виланд усмехнулся:       — Как всегда — с женой и родственниками. А ты?       — С коллегами по подразделению, жена все равно уехала к родственникам.       — Вы поссорились?       — Виланд, не лезь куда не просят.       Мужчина усмехнулся. Он проводил Адлера до двери и сам начал собираться.       Стоял предрождественский день, однако ни у Адлера, ни у Виланда, ни у Эрмана радости не было. Они желали только одного — напиться в баре и забыться хотя бы на один день.