Apatitum

лето такое, будто в режиме центрифуги размотало на максимально хардовом режиме. кто ж блять знал, что едва ли машина заедет на территорию школы, сразу же, первым делом ментовские тачки припаркованные внимание привлекут. а дальше, вместо линейки привычной допрос. не с пристрастием, конечно. суховатенький, но кириллу на отходах после тусы вчерашней совсем не зашло. вопросы тупые по типу «где был, с кем был, кого видел/слышал» ещё больше головную боль усиливали, вызывая еще больше раздражения. мент ещё такой борзый; все не унимался, стараясь на лжи поймать, фокусник без шляпы, ага. шляпа накроет потом, когда киря бате наберет, от совещания важного отвлечет, ну или от очередной любовницы молоденькой. семья превыше всего, не забываем! - у меня есть право на адвоката, если че, дядь. - терпение лопается быстро. подобно мыльному пузырю. заебали эти душные вопросы, да и гречкин уже привык с блюстителями порядка базарить после той истории, когда детдомовскую девочку в пьяном угаре сбил. шуму было пиздец! сколько там его имя не сползало с заголовков новостных лент? месяца четыре, а того и больше. батёк сию выходку еще простить толком не успел, а тут уже новая приколюха грядёт. даже когда за спиной дверь хлопает, кирилл ощущает некое подобие облегчения. в сторону комнаты шагает бодро, не забывая попутно руки жать едва ли не каждому встречному, кто себя корешем возомнил. всё чисто на автомате. большинства он даже имен не знал, или просто не видел смысла запоминать, ибо окружение его менялось словно стекляшки в калейдоскопе. однако, что-то навсегда останется неизменным... - че понурые такие? - кирилл в комнату девчонок заваливается по-хозяйски, оглядывая сразу же задорным взглядом обеих, - ща папочка все разрулит! - смешок издав, он из кармана спортивок достает пакетик туго наполненный белым порошком. откуда взял? хуй скажет. хоть что-то способно серые школьные будни скрасить эйфорией кратковременной. к столу письменному подходит, бесцеремонно высыпая на тетрадь в обложке прозрачной чутка содержимого зиплока. - кто мне отсосёт, тому и первая дорожка, - не может не выебнуться просто гречкин. кира вообще хмурее тучи. ей явно не до шуток дебильных. на личике кукольном всемирное страдание от похмелья, бессонной ночи, и, видимо, ей тоже не зашел допрос. - сам себе сосать будешь, братец, - хамит та, подходя к столу и отпихивая брательника изящным движением. первая же и трубочку самодельную из купюры перехватывает из цепких пальцев кириных. реакция у того сегодня очень тормознутая, вот и пользуется моментом бессовестно. - шмара ахуевшая, - совсем беззлобно произносит кирилл, недолго наблюдая за тем, как мелкая в себя порошок вдыхает. - ладно, малая, так уж и быть! побуду для тебя джентльменом, но только сейчас, поняла?-обращается уже к девушке своей, смотря на неё с ухмылкой довольной и привычным превосходством во взгляде глаз голубых. первая девица, с которой прям всё максимально серьезно, кстати. в отличие от подружки у натали настроение меняется сразу же, как только в комнату заходит киря. ах, киря, киря, киря, кирилл гречкин - влажная мечта всех школьных девиц, а может и не только девиц. вот только охмурила его лишь она. натали даже особо не старалась, по первости и вовсе включила свой сучий характер и послала куда подальше, когда гречкин впервые полез к ней с предложением «уединиться где-то». она - бесценный экземпляр, таких как натали днем с огнем не сыщешь; дорогой папочка с детства вбил это в голову своей обожаемой доченьке, а она верит каждому слову любимого родителя. да вот только перед кирей всё же устоять не смогла. природная харизма, чтоб её. и гулянки его прощала, и помаду чужую, плакалась кире и снова прощала, потому что любила и любит до одури. - и что же это на тебя нашло? натали изящно встает с кровати и с грацией кошечки подходит к парню, обвивая шею тонкими руками. царапает слегка длиннющим маникюром ключицы, а после оставляет на щеке след от алой помады, да слизывает языком. ей, кажется, даже порошок не нужен, чтобы повеселиться, да только отказываться совсем не хочется. так и ощущения будут ярче, и кире так нравится больше. а она, сама не зная почему, не может отказать, а потому садится на колени его и склоняется над наркотиком, красиво, прямо как в кино, вдыхая через купюру порошок. да задницей ерзает на коленях, издавая стон удовольствия. - отсосать, говоришь? - нати оборачивается к парню и обвивает шею одной рукой, второй же скользит по груди и ниже, прямо к паху, запуская длинные ногти сразу под резинку белья. ресницами длинными хлопает томно, губы растягивает в довольной улыбке, да языком проводит по внутренней стороне щеки играюче. явно провоцирует. в отношениях кирилл держался хорошо. очень. даже засос чужой с тронутой золотистым загаром шеи уже почти сошел, затерялся в обилии украшений дорогущих, фактически не напоминая больше о скандале на островах минувшем, когда едва ли люкс не разнесли к чертям. а если еще взять во внимание, что киря оставляет сообщения в дм просто прочитанными уже на протяжении нескольких дней не удосуживаясь поставить даже огонечек на нюдсы от старательных девочек. [если это не любовь, то что это?...] - соскучился. фрагмент, и руки кирилла уже на её тонкой талии, а тело пробирает до мурашек по коже. охотно позволяет ей так нагло себя касаться, да и сам в долгу не остается, пуская в ход зубы, когда та за дорожкой тянется. оставляет несколько укусов на шее, языком по следам пока еще еле заметным проходясь. - сучка, - хрипит тихо, остро ощущая её ерзания дразнящие, ближе жмется к заднице аппетитной пахом прижимаясь. на спинку мягкого кресла откидывается чуть, позабыв о том, что изначально хотел порошка долбануть. планы немного... поменялись. какая нахуй наркота, когда рядом такая малышка? она - синоним к слову «провокация», а киря всегда охотно на неё ведётся, поэтому ждать ответки не заставляет, рывком ту на стол усадив письменный. учебники какие-то на пол с грохотом полетели, но так похуй. поцелуем сразу же рот затыкает, подавляя попытки на сопротивление. языком с её переплетается, распуская его в танце каком-то очень хаотичном, а руки уже бессовестно платье до неприличия короткое задирают. разгон от нуля до ста произошел слишком быстро. кажется, гречкина только на секунду на чатик отвлеклась, как уже комната приобрела оттенок 18+. становиться свидетельницей ТАКИХ сцен кире не впервой - одурманенная наркотой, или друг другом парочка никогда особо не смущалась присутствия посторонних в помещении. того и гляди, скоро прям посреди урока на учительском столе порно шоу устроят. - а нельзя это как-то, ну... не здесь? - негодовать, конечно же, бесполезно. - малая, сгоняй погуляй, а? не душни, - отмахивается кирилл, слишком процессом увлеченный. - либо присоединяйся. естественно, второе было не всерьез. во всяком случае, очень хотелось в это верить. - какая же животина, - раздраженно вбрасывает кира, вскочив со своей застеленной розовым покрывалом постели. - про резинки не забудь, еблан. как и подобает заботливой сестре, кира из тумбы прикроватной достает пару контрацептивов в веселой обертке яркой, да на стол их швыряет перед выходом из комнаты. дверь за собой запирать не стала - пусть кто-нибудь из школьного персонала ахуеет, если решит комнатку проверить на предмет неподобающих действий забавно даже представить какая будет лекция от директора на этот раз. [так похуй] гречкина о своем визите не предупреждала. а зачем? так даже интереснее. просто в кабинет уже знакомый (во всех смыслах этого слова) заваливается как к себе домой. - я уж думала, ты с какой-то шмарой, раз сообщения мои не читаешь уже целый час, - с порога заявляет та, кратко окинув помещение взглядом, а после усаживается на диван, всем своим видом показывая недовольство. - теряешь хватку, зай. и вообще, какого члена я должна участвовать в каком-то всратом допросе? да ещё и вспоминать о том, что я делала той позорной ночью, когда ты меня бортанул, блять. она раздражается все больше и больше. а кира гречкина не в духе равно пиздецу. иногда паша задается вопросом, какой черт вообще дернул его вступить в отношения с малолеткой? а потом он видит её охуенную фигурку, слышит сладкий голосок и дальше всё как в тумане. одурманила его, что ли, или хуй его знает что за херь такая, но север просто не может устоять перед этой девушкой. всегда мог, а тут не может. все девки, какие были до киры, даже в сравнение не идут, не стоят и мизинца на ее изящной ступне. она - королева скандалов, избалованная принцесса из розового замка, в который паша ворвался без стука и похитил девичье сердце. любит ли он киру? север не знает, что такое любовь, но такую малышку отпускать от себя грех. и дело вовсе не в её влиятельном отце, нет... дело совсем в другом. - бля, это тебе че, проходной двор? паша бесится моментально и вскакивает с кресла, в котором сидит уже битый час над грёбанными бумажками, которые в мыслях ебал вдоль и поперек. дверь защелкивается на замок, а сильные руки тянут киру на себя, обвивая талию и тут же спускаясь на задницу. - ну вот че ты устраиваешь? скучно или че? он и не думает отчитываться перед девушкой, не доросла ещё, да и гордость у севера такая, что ей бы стены вместо тарана прошибать. поэтому тактика совсем иная: киру он отрывает от пола и усаживает на бедра, чтобы следом вжать в стену и оставить пару ярких засосов на ключицах. ему ругани сейчас вот вообще никак не хочется, мозг итак вытрахан с утра доблестными, мать их так, сотрудниками полиции. хочется расслабиться, вмазаться хорошенько и получить охуенный минет. ну или потрахаться. только бы не выяснять отношения в очередной раз. возмущение киры остаётся без ответа, паша лапает её за задницу и жмётся пахом, ухмыляясь хитро. губы скользят всё ниже, следов всё больше, а член в штанах становится каменным. надо срочно снять напряжение. - слушай... - север ведет дорожку смазанных поцелуев к уху девушки, прикусывает мочку и бормочет хрипло. - а че ты такая охуенная у меня, а? я хуею... прикинь, у всех какие-то шмары, а у меня прям афродита. да даже афродита эта сосет, ты пизже, - пальцы ловко задирают короткое платьице, трусики сдвигаются в сторону, а потом без предупреждения толкаются внутрь. сразу два. - бля... сука... - он шикает на ухо, проникает еще глубже и надавливает туда, куда нужно, чтобы вырвать из киры такие необходимые сейчас стоны. [кир, че там по паше?] первая любовь. первый взрослый мужик. да такой, что на его фоне все мальчишки-сверстники кажутся дном? да-да, всё о нём. грёбанный предел девичьих грёз, а заодно и слёз, коих в последнее время было дохрена и больше - эмоции зашкаливали. страдать она не любила, но если дело касалось паши, то там все по традициям самых горячих мелодрам. сегодня тоже был веский повод. сразу в лоб о той сучке, что глазки ему строила - скучно. надо играть, играть, играть. сейчас бы такой театр ему провернула тут без смс и регистраций, если бы не... уебать бы ему разок, а? чтоб таким ахуенным не был. чтоб не велась в очередной раз, блять. кира пищит недовольно, оказавшись в хватке мужской, которой просто не в силах противится вовсе. - я не договорила! - негодует искренне, смотря на того все также недовольно, но уже как-то мягче что ли. - зато тебе очень весело, паш, - она глаза картинно закатывает, всем своим видом показывая, как он её люто заебал, а сама млеет по-тупому совсем. зато потом будет на серьезных щах подружке лучшей затирать о том, что мужики - не указ, и вообще, пошли они нахуй. в итоге в известном направлении они обе и пойдут. сильные и независимые, ага. гайд 100000/10, обязательно оставьте отзыв на сайте личных проебов киры гречкиной. лайк, подписка [о невыезде]. - как же ты бесишь, - выдыхает шумно, растекаясь от каждого поцелуя, касания, трения, укуса. охотно навстречу льнет, стараясь тоже в долгу не оставаться, да следов побольше оставить на память в противовес своим же словам уже бессмысленным. - про венеру спиздани ещё чет, а? - шипит в ответ, под поцелуи подставляясь, умудряясь ещё ближе, чем это вообще возможно прижаться, да в попытку зубами цепануть уйти. - мягко стелишь, фраерок. тело аж дрожь прошибает от желания нахлынувшего. кире уже не до вот этих вот фразочек, ей бы в действия поскорее. благо они не заставляют себя ждать. когда пальцы внутрь проникают, с губ гречкиной сразу же стоны срываются. бесстыдные совершенно. шумоизоляция тут превосходная. не надо бояться, что кто-то услышать может. одной рукой за волосы чужие хватается крепко, сжимая их до боли пальцами тонкими, второй ловко в штаны пробирается, сразу же под резинку нижнего белья проскользнув, член обхватывает сильно, двигая рукой в такт с пальцами пашиными внутри. - тебя хочу пиздец, - в губы ему шепчет сумбурно, прикусив нижнюю, оттягивая зубами. крепче пальцы смыкает на плоти возбужденной.- хочу, чтобы ты меня выебал. прям очень жестко, как шлюху последнюю, папочка. последнее уже хныкает капризно, изнывая от возбуждения. ебучий случай. паша уж думал что до ебли не дойдет, думал довести до предела языком, пальцами, думал вообще кира его нахер пошлет, а она растеклась как мороженое в жару по пальцам, отчего по разгоряченной коже бегут мурашки. - как же ты, блять, течешь... мокрые, пошлые звуки лишь добавляют огоньку, север входит пальцами до самого упора, срываясь на быстрые движения, низко стонет вместе с кирой и двигает тазом быстро, нетерпеливо, будто они уже трахаются. - заводишь меня, сучка.. с полуоборота заводишь. он даже не удосуживается снять джинсы, куда там, тут лишь бы хер побыстрее достать да толкнуться в жаркую глубину, словив губами громкий стон. шикает и кусает нижнюю губу девушки до боли, но, впрочем, тут же зализывает горячим языком, сразу грубо двигаясь. сама просила как шлюху, а паше только дай повод. да ему, в принципе, и повод не нужен, одним словом - животное. грубое, нетерпеливое животное, которому дай только дорваться, вытрахает всю душу. пальцы сжимают ягодицы киры до синяков проступающих, зубы смыкаются на тонкой коже прямо там, где пульсирует жилка. север буквально втрахивает её в стену, а платье чёртово задирается еще выше, а стоны все громче. после этого раза на гречкиной точно не останется живого места. изголодался так, что аж зубы сводит, да колени дрожат. давно у них не было вот так, слишком давно, да и секс, как известно, лучший способ примириться. поэтому паша и выжимает все соки из обоих. из головы моментально вылетают все мысли и о делах, и о допросе этом ебучем, о всех сучках, которые шлют нюдсы да развратные смс-ки чуть ли не каждую минуту. похуй. похуй на всё сейчас, и на всех похуй. есть только она, ощущения и запах её духов, смешанный с запахом секса и жарких тел. даже сраный телефон заливающийся трелью не беспокоит, насрать абсолютно, он сейчас занят, а настойчивый звук подливает масла в огонь, отчего паша срывается просто на запредельный ритм. чтобы по всему гребанному кабинету были слышны громкие шлепки, чтобы кира аж кричала от экстаза, просила еще, грубее, быстрее. а он даст. с превеликим удовольствием даст это "ещё". кире уже похуй на драму задуманную изначально. всё это выбивается из башки, после того, как в очередной раз затылком ловит прохладную стену. того и гляди до сотряса дело дойти может, а там и адекватность очнется ещё в детстве проёбанная, прости господи. у киры в мыслях сейчас только ОН. ебучая крышесносная близость, которая намного важнее и сильнее, чем вся пресловутая романтика со всеми вытекающими розовыми соплями. гречкина бодро двигается навстречу, не упускает возможности покусать, поцарапать длиннющими ногтями, оставляя царапины, что будут долго заживать на коже пашиной. сама потом ими любоваться будет, поэтому и старается побольше отметин оставить, чтобы потом все 100500 шлюх проживающих в чужом телефоне от ревности вскрылись, перестав кире на нервы шаткие действовать. с ними же не серьёзно, правда? только с ней у него серьёзно. предельно. клеймит как может, в собственных стонах задыхаясь, в криках захлебываясь, в мольбах не останавливаясь. в голове полнейший туман, а взгляд плывет, не давая возможности в полной мере сфокусироваться на предмете любви/обожания. да и не надо им в гляделки играть. хотя, в этом что-то есть, когда она перед ним на коленях стоит. на член насаживается, сжимается, словив очередную волну экстаза пробивающего до самых костей, которые на удивление всё ещё целы. и ей все мало. м а л о. шепчет ему какую-то похабную хуету на ухо, чередуя с классическим «люблю» на контрасте. спину до крови дерет беспощадно, оставляя глубокие красные полосы. даже не жалко маникюр дорогущий испортить в порыве очередного оргазма. с пашей по-другому просто нереально. вы его видели вообще? на себя тянет, в поцелуй глубокий утягивая. в такой, будто сожрать хочет. сосаться с ним готова хоть до тошноты и стертого в кровь языка. лишь бы это всё никогда не прекращалось. мажет от киры так, что мозг едва ли через уши не вытекает, а паша рычит как зверюга, втрахивая её в стену словно животное ебучее. сорвало окончательно. все гайки в башке, шурупы и болты, всё нахуй расшаталось и вылетело к хуям. север уже не просто не контролирует себя, он вообще берега потерял, погружаясь в глубину все сильнее и сильнее с каждым ебучим толчком в мокрое и горячее лоно. все звуки издаваемые ими двумя такие правильные и точные, но паше мало. мало, блять. поэтому он и хватает киру за челюсть, смотрит в глаза и смещает ладонь на шею, сжимая пальцы чуть ли не до хруста костей. убить ведь может, да только похуй сейчас - похоть так глаза затмила, что пока не кончит, не успокоится. кира в его руках такая живая, течет словно самая распутная шлюха, да кричит и стонет так развязно, что хочется вторить в ответ. только паша вместо этого затыкает рот языком и вылизывает изнутри, вдалбливает в стену и тянет свободной ладонью за белье в порыве страсти, разрывая дорогущее кружево к хуям. и ему так, блять, охуенно... северу хотелось бы поиметь киру во всех позах, хотелось бы трахать её пока сил не останется, да вот только вместо этого он кончает с гортанным стоном, расширяя и без того большие глаза, несет какую-то похабщину в припухшие губы гречкиной и ни на секунду не останавливается, двигаясь до талого. пока колени не начинают дрожать, а сердце чуть ли из груди не выскакивает к хуям. [сука, какая ж ты охуенная...] в мыслях такой кавардак, что паша разжимает ладонь на горле лишь когда кира в мясо начинает раздирать спину, кусая за губу. вмазало немного, бывает. завтра по-любому синяки будут, но кому не похуй? им-то уж точно поебать на эти мелочи. они всегда трахаются как ебучие животные, привыкли уже ходить разукрашенные. на пол девушку опускает и тут же лапищами за задницу хватает, не давая отстраниться, в поцелуй дикий увлекая, наслаждаясь остатками удовольствия. курить хочется пиздец, но ничего, потерпит немного. если бы паша вытащил, то кира бы честно и оправдано на нем живого места бы не оставила. меньше всего хотелось, чтобы он вытаскивал, ибо обожала, когда тот заканчивал именно так. было в этом что-то... особенное, что прям изворачивало близость на "макс". внутри всё заполняет, а потом это всё по бедрам вниз стекает. грязно и горячо, но ей нравится ощущать всё до такой степени. губы, сука, миллион миллиард раз искусанные кровоточат немного. только это не мешает в финальный поцелуй вписаться, игнорируя головокружение, да и тот факт, что фактически не чувствует почву под ногами из-за блядской дрожи во всем теле. обнимает пашу крепко, сцепив руки на его шее, вперед подается, прижимаясь еще ближе к телу крепкому. - люблю, - еле слышно в губы приоткрытые бросает. вроде бы и нежно, а вроде бы и нет. язык прикусывает, еще раз целует, на шею переходит, оставляя пару смазанных поцелуев, после чего носом утыкается, вдыхая аромат до боли знакомого и обожаемого парфюма, что на его коже как-то по-особенному раскрывался каждый раз голову кружа. - киря такой же парфюм купил, прикинь, - вспоминает неожиданно мелочь сию., еще один поцелуй оставляя. настолько всё происходящее пьянит, что несмотря на износ, охотно могла бы и раунд два осилить. но пора в комнату плестись на ногах негнущихся, поэтому и уходит, оставляя пашу с дурацкой улыбкой на губах одного.