Под птичий галдеж и зловоние цветов,
Мой разум, болеющий, тихо издох.
Глаза мои смотрели, но не замечали. Уши мои слышали, но не слушали. Сейчас же я просто делаю вид, что не замечаю. На грязных стенах можно было разглядеть еле видимые силуэты. Маленькие, большие, тонкие и толстые, они ломано карабкались по зданиям, царапая поверхность острыми конечностями.. По ночам, где-то с другого конца города, до церкви доносилась манящая мелодия, которую старательно заглушали свист железного лома и отвечающий ему на удар визг колоколов. Ах, колокола.. Стальные цветы. Как ласково морозила до онемения пальцев колокольная бронза, холод её быстрыми уколами пробегал по костям и останавливался на губах вымученной улыбкой. Снова мелодия. Не могу спать. Голова гудит. У лавки в терпеливом ожидании томится лом. Может на этот раз стоит выйти? Сегодня днём приблизительное место "мелодии" было осмотрено, но чего-то странного, тем более интересного, найдено не было. А вот ночью, в самый разгар.. Встаю с пола и тихо иду к дверям, ласкаясь о кутающую помещение дымку. Приоткрываю дверь. Мелодия становится немного громче, вдалеке слышен чей-то топот и скрежет. Ночью дома спали. По городу, маленькими звездочками, летали светлячки. Вяло озаряя мглу, едко плевались тусклым светом фонари, выживающие только на одной своей вере в свою же значимость. Воздух становился мягким, тянулся как нуга, сжимался как свежий зефир.. Дышать становилось легче. Хотелось дышать. Сколько раз мне доводилось провести время наедине с такой ночью? Уж не помню. От недосыпа кружилась голова, ноги были ватными а глаза ужасно болели. Дорожка преданно ведёт меня к уже полюбившейся лавочке. Отмахиваю в сторону гадкое насекомое, стремящееся сесть мне на плечо, устало плюхаюсь на деревянную подругу. -и так тяжело, фонарик, отцепись. - т-т-тяжело?.. т-тяжело. Морок резко спадает. Словно от огня, отскакиваю от скрипучего шёпота, раздавшегося прямо из-за лавки. Оборачиваюсь. Путаясь о собственные ноги, пячусь назад. Прикрываю руками рот, пытаясь справиться с позывами рвоты. От лавки, как тараканы, быстро отползают Двое. Их конечности, казалось, ломанные сразу в нескольких местах, выгибались во все стороны, пока находились в движении. Барабанные перепонки верещали от хруста, издаваемого при ходьбе Гадин. Передвигались Существа "мостиком", используя и руки и ноги одновременно, резко выгибаясь в спине. Быстро оборачиваюсь назад. Двери далеко. Жмурюсь от головной боли. Руки сами тянутся в рваный карман за тонкими свечами. Секунда. Вспышка. И пылкий огонёк, миниатюрным солнышком, озаряет улицу. Они, ослеплённые, столкнулись головами и упали на землю, лихорадочно дёргаясь, также быстро вскочили, послушными коршунами склонившись над свечкой. Белые сгнившие глазницы, выражая интерес, устремлены на стекающий по свече воск. Серая кожа, кое-где свисающая рваными кусками и обнажающая кости, мягко поблёскивала на свету. Мой взор блуждал по Двоим, разглядывая детали потёртой, покрытой грязью и трясиной одежды. Она выцвела, где-то порвалась, потеряла свой прежний шарм и блеск. Так и стояли мы, посреди улицы, слушая заунывную песнь. -что вам нужно? Делаю шаг вперёд, вытягивая свечу ближе к "Гостям". Головы, хрустя и выламывая позвонки, склоняются набок, одаривая меня глупой чернозубой улыбкой и липким тихим хихиканьем. Ребята резким движением сгибаются к земле, чуть не заставляя мои внутренности выйти наружу, и словно зайцы, прыгают друг через друга, попутно оборачиваясь на меня из-за костлявых плеч. Мутит. Присаживаюсь на землю, всё ещё держа умирающую свечу. Вдох. Выдох. Невольно смотрю вслед Близнецам. Всё ещё отчётливо вижу их обезображенные лица, кровоточащие, частично сросшиеся с щепками сгнившего дерева. Ухожу обратно в Церковь.Вагоны, змеёй ядовитой крадясь..
Жадно колёс размыкается пасть.