Истинный Адамант

- Имгатата, вставай, Имгатата! - услышала я крик матушки. - Ну, сейчас, мам! - недовольно пробурчала я, разлепляя глаза. - Овцы подождут ещё несколько минут. - Имгатата! - рассердилась мать. - Твои братья давно на заливных лугах, а ты спишь, как... Тут уже разозлилась я. Вся деревня ополчилась на меня только за то, что у меня у одной из всех жителей деревни был тонкий, загибающийся наподобие клюва хищной птицы, нос - отличительный знак только вождей наших племён, и оливковая кожа была гораздо светлее смуглой кожи деревенских. Известно ведь, чем светлее кожа вождя, тем он выше рангом. И у меня, в отличие от остальных представителей моего народа, были не карие или чёрные глаза, а ярко-голубые, даже бирюзовые с золотистой искрой. А все знали, что такой необычный цвет глаз был только у верховного вождя и его детей. Значит, мой отец... Я вскочила с травяной лежанки в углу дома. Здесь мой дом, на берегах целебного озера Сохот, в котором была ярко-розовая вода - озера, а не моря. Мы, Имтарашта - северные народы нас именовали по-простому: "Дикие" - когда-то бороздили Великий Океан, и наши великие предки приплыли на эти земли с далёких южных островов на каноэ вака. Но моя мать вела свой род от племени, которому не достались земли на морском побережье, и её племя было вынуждено отправиться в край озёр, в буши, то есть леса с огромными деревьями альбаломами, чьи стволы так высоки, что подпирают облака, а в обхвате священный альбалом достигает... Его невозможно обхватить и десятку крепких мужчин, а крона альбалома так густа и пышна, что когда наступает пора дождей, под альбаломами всегда сухо. А вот наш верховный вождь ведёт свой род от племени, осевшего на побережье. Мы - свободолюбивый народ потомственных мореходов, вольные охотники и собиратели, заклинатели и знахари, мудрецы и поэты, звездочёты и песнопевцы, гордые воины и несгибаемые вожди! И наш гордый народ, состоящий из множества племён, теперь вынужден пользоваться чужим языком, языком народа пустынь, полным щёлкающих свистящих звуков, а когда у нас когда-то был свой язык, на котором мы до сих пор даём имена нашим детям и названия горам, рекам и озёрам. Тте племена, которым не достались земли на побережье, были вынуждены уйти вглубь материка, как племя моей матери. Здесь, на берегах озера Сохот, не было бедности. Все были зажиточными. Зажиточными? Откуда я, простая крестьянка, знаю такие учёные слова? Бедность. Мы просто не знали, что такое бедность, и, надеюсь, никогда не узнаем. Любой, даже самый незначительный крестьянин среди нашего народа обладал врождённым даром знахаря и целительным даром, а те, кто познатнее, обучались Великой Мудрости Лесов. У верховного вождя было трое сыновей, значит, дети правителя приходятся мне родными братьями. О, как же интересно! Интересно, когда матушка с ним?.. Я прошла в угол и опустилась на земляной пол, подогнув ноги. Говорят, где-то на севере люди используют специальные сиденья, называемые скамьями, чтобы сидеть за столом. Ничего глупее не выдумаешь! За чашкой козьего молока и куском хлеба с сыром я думала, прикоснувшись к вытатуированной на груди Священной Морской Птице, Праматери нашего великого народа. Интересно, кто первым придумал легенду, что именно от неё мы унаследовали язык, полный щёлкающих звуков и присвистов, словно птичий клёкот? Все без исключения наши люди были очень высокими и худощавыми, но жилистыми, а наши воины имели прекрасно натренированные тела. Рядом с нами жило племя, создававшее странные широкие изогнутые мечи на длинных рукоятях с копейными навершиями и окованных посередине железом. За исключением железных полумесяцев и железной оковки, оружие тарегов слишком напоминало наши традиционные копья Тайаха. Наш народ издавна железом не пользовался. Наши тайаха, дротики, стрелы, луки и короткие метательные копья изготавливались из дерева, кости и жил морского зверя. Но, говорят, отличительным знаком вождя, помимо загибающегося наподобие клюва носа и бирюзовых глаз, было необычное тайаха с насаженным на него узким железным полумесяцем и окованное в средней трети железом. Говорят, это тайаха вождь заказал у тарегов. Племя тарегов мне, в общем, нравилось, хоть их лица и были грубыми, а кожа не смуглой, а какой-то иссохшей, желтоватой. Правил ими вождь, вернее, мелкий князёк по имени Хенна. Когда я вышла на берег озера Сохот, овцы, как ни в чём не бывало, уже щипали траву, а двое младших братьев сидели под деревом с тёмно-зелёными огромными листьями и ярко-оранжевыми плодами. Младший восьмилетний братишка сорвал сочный плод и впился в него зубами. Старший брат, Альдрагон, пятнадцатилетний здоровяк с вредным характером, увидев меня, заорал: - Ведьма, ведьма идёт! Я нагнулась и схватила с земли камень и, не разгибаясь, метнула в брата. Я ещё только выпрямлялась, когда услышала глухой удар и вскрик боли. Альдрагон повалился на землю, прижимая руки ко лбу, из которого хлестала кровь. - Ведьма! - заорал он. Но тут мы оба услышали чьи-то хрипы, я обернулась, а Альдрагон нашёл в себе силы подняться с земли. Наш маленький братишка корчился на земле, из его рта лезла розовая пена, он задыхался, держась за грудь! Мы бросились к нему! Но было поздно. Маленькое тело в последний раз судорожно дёрнулось и затихло, вытянувшись на горячей земле. - Нет! Нет! Нет! - шептала я, держа на руках мёртвое тело. - Это ты виновата, ведьма! - Да как, как ты можешь! - заорала я сквозь пелену слёз. - Твой брат умер, а ты!.. Беги за матушкой. Когда прибежала мать, а скоро собралась и вся деревня, кто-то рассказал, что виноваты плоды, которые почему-то вдруг все стали ядовитыми. Оказалось, что ещё несколько детей в деревне умерло, отведав ярко-оранжевые плоды. Я только сейчас заметила, что не слышу блеянья овец. Бросилась к озеру, где росла самая сочная трава. Всё стадо сдохло. Те овцы, которые ещё были живы, бились в конвульсиях точно так же, как недавно и мой бедный братишка. - Посмотрите на небо! - крикнул кто-то. Я подняла голову. Небо было ярко-оранжевым. В тот же момент я почувствовала странную слабость и опустилась на ставшую ядовитой траву. Над озером медленно поднималась розово-оранжевая дымка, густела, превращаясь в густой туман. Вокруг люди тоже садились на землю и просто засыпали, и их уже не волновало, что сон этот будет вечным. Хотя меня это тоже перестало волновать... * * * - Имгатата, Имгатата! - сквозь забытьё долетал до меня чей-то крик, или шёпот, или это просто сон? Я сплю, и мне снится, что я бегу по широкому лугу, почему-то белому, мои босые ноги жжёт, как огнём, я бегу к тёмной стене леса, но почему-то все деревья в нём голые, без единого листочка. Разве такое бывает? Конечно, это просто сон! Стоп! А почему я чувствую, как меня поднимают сильные руки? Почему я?.. * * * Я открыла глаза. Я лежала поперёк седла, а придерживал меня мужчина... У него были огромные вытянутые - искристые и бирюзовые, такие же, как мои, глаза, высокий лоб, оливковая кожа и угольно-чёрные волосы чуть ниже плеч. Он был точь-в-точь моя копия. Только старше лет на десять. На нём была надета просторная льняная светло-серая, почти серебристая накидка, вся расшитая мелкими и крупными сверкающими прозрачными минералами, добываемыми из кратеров Огненных гор на крайнем юге, слюдяными прозрачными шариками и стеклянными разноцветными бусинами, коими торговали с нашими племенами Великий Тхерем и Морской народ - когда-то, ещё до войны. По рукавам накидка была украшена огромными перьями, как чисто белыми, так и выкрашенными в иные яркие цвета: розовый, оранжевый, голубой. На голове тоже был огромный плюмаж из ярко-алых и ярко-оранжевых перьев. Роскошная схенти вокруг бёдер тоже была разукрашена бусинами и перьями. На шее ожерелье из акульих зубов, руки до локтей и щиколотки ног украшены костяными браслетами и браслетами из китовых жил, на которые были нанизаны удивительной красоты морские раковины, косточки мелких животных и полые половинки скорлупы от ореха макадамия, растущего только на наших исконных землях. За спиной у всадника был приторочен огромный лук и колчан, полный дротиков и стрел с костяными наконечниками и со зловещим чёрно-алым оперением. Интересно, неужели ему удобно ездить верхом с оружием за спиной? Тайаха с изогнутым металлическим полумесяцем на конце был приторочен к седлу. - Повелитель! - прошептала я. - Да! - он горько ухмыльнулся. - Теперь я вождь всего нашего славного народа. Мой отец и двое младших братьев погибли. Точно так же, как и все вокруг этого озера и на много лиг вокруг. Моё имя - Имгашта. Привет, сестрёнка! - лукаво улыбнулся он. - Куда мы едем? - спросила я старшего брата. - Вокруг озера, - просто ответил он. - Но... - начала было я. - Со мной тебе нечего бояться. На меня этот яд не действует. И на тех, к кому я прикасаюсь. Я хочу найти причину заражения озера. - Ой! - воскликнула я. - Там на берегу что-то блестит. - Пойдёшь со мной. Стоит мне тебя отпустить, и ты снова уснёшь. Он спешился, по-прежнему неся меня на руках. Подошёл к самой воде. Наклонился и что-то поднял с земли, аккуратно при этом поставив меня на ноги. Крепко держа меня за руку, Имгашта быстро вернулся к коню. Когда мы снова тронулись шагом вдоль озера, он разжал ладонь. На ней лежал камень неправильной формы, от которого исходило нестерпимое сияние. Это был чистейший свет, слепящий, но невообразимо прекрасный. - Можно подержать? - благоговейно прошептала я. Он кивнул, не отрывая глаз от дивного камня на своей ладони. Я протянула руку и коснулась камня. Боли я не почувствовала. просто потрясённое сознание не успело среагировать. Очнулась я в просторной комнате, на роскошном травяном ложе, застеленном коврами. Имгашта сидел, скрестив ноги, за низким столом и поигрывал найденным камнем. - Он не жжёт тебя? - растерянно спросила я. - Пришла в себя, сестрёнка? Тебя же Имгатата зовут, я прав? Я кивнула. - Откуда ты?.. - Похоже, я был избран самой Бессмертной Морской Птицей. Я - Адамант. Так пускай и камень этот будет называться так же. * * * Минул год, и в день, когда мне исполнилось восемнадцать, а Имгашта двадцать восемь, родилась наша дочь, Имгарама. За истекший год небо и не подумало сменить цвет, а наоборот, стало ещё более ярким. Ядовитый оранжевый цвет, словно пятна на теле змеи, казалось, заполнял сознание. Великолепные буши иссохли. Раньше ничто не могло справиться с огромными исполинскими альбаломами, но эта сила смогла. Деревья засыхали, трава рассыпалась прахом, озёра и реки высыхали. И скоро великолепные луга превратились в безжизненную каменную пустыню, а роскошные вечнозелёные леса до неба стали мёртвыми и безжизненными. И теперь слово "буш" больше не обозначало роскошных лесов для всех прочих народов, теперь буш - каменная полупустыня или пустыня с редкой жёсткой растительностью. Я выяснила, что могу спокойно выходить из... дворца - просторной хижины с земляным полом, предназначенной для верховного вождя и его семьи. Могу спокойно выходить, и ни ядовитые испарения, ни плоды и листья, ни оранжевое небо больше мне не страшны. "Наверное, это потому, - решила я, - что я ношу под сердцем нашего первенца". Ребёнок Адаманта защищал меня изнутри. Буши, которые всегда окружали дворец, за год стали ещё пустыннее. Земля совсем высохла. И нам пришлось научиться добывать из глубины ее недр воду. Подземная вода не была ядовитой, хотя и вкус у неё значительно испортился. Имгашта рассказывал, что раньше добытая из-под земли вода была на вкус чуть сладковатой, сейчас же она была почему-то солёной и горькой, но не такой, чтобы её невозможно было пить. Как выяснилось, племени тарегов яд тоже был нипочём. Тареги пришли ко дворцу и обосновались в окрестностях примерно через пару месяцев после катастрофы на озере Сохот. Их вождь, молодой Хенна, был дружен с моим мужем и братом, и поэтому мы очень обрадовались, узнав, что Хенна решил обосноваться поблизости. Наш народ, Имтарашта, те, кто выжил, ушёл далеко на северо-запад, к самым Горам Маунга ава Ваиата, что на нашем языке значило Горы Поющих Потоков, или Горы Ледяных Потоков, как их называли жители Великого Тхерема или Хребту Скелетов, как называл эти горы Морской народ, до войны торговавший с Великим Тхеремом. Мы же жили в бушах, неподалёку от гор Пари о те пуку, или на всеобщем - Скал Молчания. Имгашта постоянно ездил к выжившим, как правитель, и просто, как человек, заботящийся о других. Как правителю, ему принесли присягу все без исключения, начиная от малых детей и заканчивая немощными глухими стариками. Многие тысячи наших людей жили теперь на берегах моря, к которому и примыкал Хребет Скелетов. Мы, Имтарашта, мирный народ, и войны презираем. Имгашта предлагал исконно жившим на тех землях племенам в оплату за позволение поселиться на их землях, лечить их - наш народ издавна славился своими целителями, знахарями и мудрецами - но их вожди отказались, и Имгашта ничего не оставалось, как отдать приказ безжалостно уничтожать те неисчислимые племена и их города. В южных землях, где жил теперь наш народ, находилась империя Великого Тхерема, называемая северянами Харад. В Тхереме Имгашта и выучил их язык. Ещё севернее Дхерема, через великую песчаную пустыню, располагался знаменитый порт-крепость Умбар, извечное обиталище Морского Народа - свободолюбивого народа эльдрингов, морских удальцов и свободных танов. Морской Народ часто торговал с южным Харадом, а все удальцы Морского Народа, будучи выходцами из разных племён и народов, говорили на всеобщем языке, на котором говорят на Западе Средиземья. Имгашта втайне выучил этот язык. Хотя, по возможности, старался скрывать свои знания от удальцов Морского Народа, что впоследствии сослужило ему неоценимую службу. Он научил меня читать. Привозил мне книги из своих дальних походов. К сожалению, говорить на всеобщем я так и не научилась. Могла только читать. Я изучала историю Арды, страны, лежащей на северо-западе, и государств - Гондора, Ри́ддермарк или, как его ещё называли, Рохана, Арнора и других. Однажды Имгашта сказал со смехом: - Интересно, эти дурни и вправду поклоняются каким-то там Валар и в прошлом сражались с каким-то тёмным божеством, как там его звали, Мелькор, кажется? Ничего глупее я в своей жизни не слышал. Когда я впервые прочёл все эти истории о валар и майар, о Валиноре, о светящихся столпах и деревьях, о перворождённых эльфах нолдор, телери и других, как их там, о пришедших следом гномах и людях, я подумал, что схожу с ума. Хорошо ещё, что существует история Востока, та, которую не знают на западе Средиземья: истории об эльфах Авари и о Великом Золотом Драконе, Духе Познания, называющем себя Орлангуром. Вот в это я верю. Хотелось бы мне повидать этого самого Орлангура, - на редкость серьёзно прибавил он. Дивный адамант сверкал на его груди, подвешенный на тонкой золотой цепи. Проследив за моим взглядом, мой муж и брат сказал: - На меня он не действует, как на прочих. И то не на всех, а только на самых сильных и отважных. Не знаю, что будет со мной, если адамант вдруг попадёт в чужие руки. Возможно, я тоже обезумею. Не понимаю, отчего так происходит, но люди вблизи адаманта становятся словно дикие звери. И только моя железная воля вождя способна противостоять этому безумию. Рядом со мной, вернее, если я прикасаюсь к ним, люди успокаиваются. А издали они, ощущая свет адаманта, звереют. Думаю, на Великого Орлангура этот самый камешек тоже не повлиял бы. - Мы другие, слишком другие. Наш интеллект во много раз превышает умственные способности других племён. Имгашта горько усмехнулся: - Северяне бы с тобой поспорили. Они презрительно именуют нас просто - Дикие. Хотя, это и к лучшему. Чем меньше чужаки знают о твоём племени, тем лучше. Раньше я тоже презирал другие племена. Но, пообщавшись с некоторыми из них, я думаю, что их правители довольно умны и дальновидны. Взять хотя бы северных конунгов Ри́ддермарк или, как называют его некоренные жители, Рохан. Начиная с древнейших времён, Ри́ддермарк правили разумные люди. Сейчас им правит конунг по имени Эодрейд. Конечно, я не разговаривал с ним. Не думаю, что меня кто-то ждёт в Ри́ддермарк, но о нём отзываются, как о мудром правителе. И к тому же Рохирримы очень похожи на нас, только живут не в бушах, а в степях с сочной травой и разводят не овец, а табуны коней. К тому же их особый язык, Рохиррик, свидетельствует о незаурядном уме народа. Мне он до сих пор не даётся. Надеюсь, когда-нибудь побываю в Ри́ддермарк и всё-таки выучу их язык. Я слышал, что сейчас конунг Эодрейд занят восстановлением страны после нашествия с востока бесчисленных армий Вождя Эарнила или, как его называют в Рохане, в Гондоре и Арноре, Олмера Великого. Якобы этот самый Олмер повелевает могущественными силами тьмы и был побеждён несколько лет назад отважной троицей: двумя гномами и хоббитом, поразившим в сердце Олмера каким-то заколдованным кинжалом с синими узорами по клинку. Враки, наверное. Поговаривают, будто этот хоббит, Фолко, и гномы, Торин и Строри, сражаются за справедливость в различных армиях Средиземья. И говорят, будто они великие воины. Фолко - непревзойдённый лучник. Но не думаю, что он смог бы тягаться со мной. Прошёл месяц после рождения Имгарама, когда однажды Имгашта вошёл в комнату с мрачным лицом и сказал всего одно слово: - Хенна! Я удивлённо вскинула брови. - Хенна похитил адамант. Ты представляешь, что теперь будет, ведь адамант подчиняет своей воле людей? В моих руках он приносил только пользу, а теперь... Теперь начнутся бесконечные войны всех со всеми. Свет адаманта просто уничтожит этот мир! - Надо уходить к своим. Жить рядом с Хенной мы больше не можем. - Да, давно было пора уйти! Но я не понимаю, не понимаю! - он схватился за голову. - Мы разговаривали с Хенной в его шатре. а потом... на меня будто что-то нашло: я снял адамант и подал ему, думая, что он просто посмотрит и вернёт мне камень! И тут его воины набросились на меня. Я не стал с ними сражаться. Просто скинул нескольких особо настырных и просто ушёл. Ненавижу убивать людей. А вот тареги убивать любят. Что же теперь будет! Поговаривают, будто адамант - это осколок того первозданного света, который светлые валар поместили на южном столпе, чтобы освещать Средиземье в самом начале времён. Похоже, это и в самом деле так. Такое ощущение, что это сам камень заставил меня добровольно отдать его Хенне. Похоже, он стремится уничтожить всех людей, эльфов, гномов, полуросликов. Ведь, судя по истории Арды, когда в Арде стояли эти столпы - один на крайнем юге, другой на крайнем севере - ни эльфов, ни, тем более, гномов или людей, в Арде и в помине не было. Свет это запомнил и теперь пытается очистить мир от них. - А как же мы? - спросила я. - Сейчас главное - уйти отсюда!        И мы покинули дворец этим же вечером, отправившись на соединение со своим народом и тем неведомым, что нас ожидало.