Истинный Адамант

К границам Рохана мы добрались лишь через три месяца. За это время мне пришло несколько донесений от верных мне людей. Они сообщали, что моя супруга со старшими детьми жива и здорова и правит из наших исконных земель за скалами Молчания, двое младших под усиленной охраной, призванной изображать мамок-нянек живут в Золотом городе. И почему-то при этом сообщении мне стало тяжело на душе. Как могла моя жена и сестра так легкомысленно поступить, оставив двоих детей вампиров в городе, полном народу. Если учесть, что малышам пока пять и три года, но ведь скоро они подрастут и что тогда?.. А как скоро удастся мне вернутсья и удастся ли вообще неизвестно. Ведь в северо-западных землях идёт война. Да, Олмер с его армией разбит, но ведь остаются мятежники: бывшие жители ныне несуществующих королевств: Гондора, Арнора и других, существуют многочисленные и сильные племена переселенцев с востока, существуют в горных пещерах и в густых лесах недобитые приспешники тёмных сил, ведь убить их навсегда невозможно. Можно развоплотить, развеять, раз… одним словом, уничтожить их физическую форму, но рано или поздно они находят новую, или восстанавливают прежнюю. А с веками они стали умнее и хитрее и восстанавливаются куда быстрее, чем раньше. Существуют, в конце концов. Огромные северные земли, никем неисследованные, кроме одной самовольной экспедиции три сотни лет назад. И та экспедиция не прошла далеко. Но обнаружила достаточно. Тменно в тех обширных пустынных землях тысячелетиями и эпохами таились развоплащённые тени слуг Моргота, по-эльфийски Мелькора. А ведь, если эта армия вырвется из-за северных хребтов, всем свободным народам всего Среднеземья придётся не сладко. И как же нам тогда выстоять, не говоря о том, чтобы победить в новой мировой катастрофе? Вот какие вопросы терзали меня, когда я, безмятежно улыбаясь, входил в Золотые палаты короля Эодрейда на великий пир в честь высокородных гостей с юга, запада и севера. Фолко всегда находился подле меня и шёпотом описывал мне всё, что происходило в зале. Когда в залу начали входить почётные гости, одним из которых был и я, и я услышал приветствия, обращённые к ним и описания Фолко, то сразу позабыл и о Мелькоре с его прислужниками, и о нашей грядущей битве с ними. Хурин Стойкий, Галдор Высокий, Хадор Златовлас, Эол Тёмный эльф, Гвиар, на имя Гвиар, кстати, никто не отреагировал, потому что много столетий знали под другим именем, а Гвиар отлично этим воспользовался, приняв обычный человеческий облик, правда, его выдавало переливчатое одеяние цвета морской волны. Да и то тем, кто знал, на что обращать внимание и слишком грустный взгляд. Гвиар вошёл в пиршественную залу последним. На него хоть и обращали внимание, но не такое, на какое я рассчитывал. Это было хорошо. Расположение Гвиара могло всем нам очень пригодиться. Нам, знатным гостям отвели отдельный стол по соседству со столом короля, за которым сидел он сам с супругой и его ближайшие советники из числа рохирримов. Моё место за столом для почётных гостей оказалось напротив Гвиара, и мне было как-то не по себе, зная, что один из богов наблюдает за мной, пусть даже и невольно. По правую руку от меня сидел Фолко. Король Эодрейд был очень недоволен тем обстоятельством, что Фолко вообще присутствует на пиру не в качестве пленного. Он до сих пор не простил ему самовольного ухода со службы как раз перед ведением военной кампании. По левую руку от меня сидел Наугрим и периодически шёпотом рассказывал мне о том или ином знатном госте или королевском советнике. Одним словом, вводил меня в курс дела. Откуда он, исконный житель восточных земель, так прекрасно был осведомлён о делах запада я не знал, а спрашивать казалось невежливым. Вдруг я почувствовал, как Наугрим напрягся всем телом, а потом сжал мою руку под столешницей. - Спокойно, Имгашта, спокойно. Я хотел было понтересоваться, в чём собственно, дело, как услышал обращённые ко мне слова приветствия: - Приветствую тебя, благородный вождь юга! Многое связывало нас в прошлом, и тягостны мне эти воспоминания, ибо… - Ты жив! Я рванулся вперёд. Одновременно со мной вскочили Наугрим и Фолко. Вингетор не сделал попытки уклониться, да он и не успел бы. Я, владеющий древним боевым искусством своего народа, мог голыми руками убить десяток таких как он, вдобавок вооружённых до зубов. Но убивать не потребовалось. Грохнула о пол столешница, словно кто-то, не утруждаясь, просто перескочил через неё с другого края стола.. И Вингетор вдруг вскрикнул, падая на колени: - Морской отец! Улмо, не говоря ни слова, прошёл по рядам вскочивших следом за нами воинам во главе с королём Эодрейдом и отобрал мечи, копья и секиры из безвольно повисших рук. А потом тихо, как мог, обратился к нам четверым. - Благородные вожди великих племён и союзных народов, примиритесь пока не поздно. Грядёт последняя битва богов и людей, ибо не дремлет древнее зло в глубинах, и не гоже вам затевать свары между собой, ибо скоро понадобится нам вся мощь людей и гномов. Мы, духи хранители, коих вы величаете богами, бессмертны и могущественны, но даже нам не справиться без вашей помощи, ибо вы обладаете тем, чем не обладают бессмертные: преданностью. Много среди нас непревзойдённых мастеров меча и магии, металла и камня, глины и стекла, серебра и золота, слова и танца, живописи и музыки, но нет среди нас по-настоящему верных и преданных, ибо не умеют боги любить и ценить данное им. Единожды сотворённые мы будем пребывать вечно. На заре мира умели мы и любить, и ценить, и беречь, но с тысячелетиями утратили дар любви и созидания. Нет, мы по-прежнему, создаём прекрасные вещи своими руками и магией, но сердца наши холодны. И любим мы словно ледяные звёзды, кои льют на землю свой прекрасный свет, обнимая им всё живущее, но лишены звёзды солнечного тепла, хоть и горячи сферы их, кажущиеся издали такими холодными. Только Солнце дарует живущим истинное тепло любви. Но Солнце не было сотворено нами. И нам не постичь его страсти во веки веков. Запомните это, о вожди, и передайте мои слова остальным, ибо не желаю я сейчас говорить с другими смертными. И покину ваш пир, дабы не смущать своим присутствием. И под взглядами всех пирующих он медленно и величественно покинул залу.