Быть доктором

      Pov: Angelina.       Саша растерянно разглядывал щенка, сидящего в полотенце на полу. Животное урчало, жадно припав к соске с молоком. Я сидела напротив сына и держала бутылочку.       – Мам, откуда ты его взяла? – у сына никогда не было своих животных, так как мне и ему некогда ухаживать на питомцем. Саша ходит на хоккей и готовится к экзаменам, а я работаю в больнице, и никто не успеет заниматься выгулом животного. Из вариантов было завести кошку, но я слишком беспокоилась оставлять питомца одного дома, поэтому в приют мы не ехали.       –Он выскочил из кустов прямо на дорогу, я едва успела притормозить. Может быть он побудет у нас, пока я не найду ему хозяина? – предложила я.       – Не думаю, что это хорошая идея. Он испортит мебель.       – Вряд ли такой маленький щенок сможет порвать кожу дивана или раскрошить дерево.       – Думаю, что сможет. Окей, но не ворчи, если я не буду успевать с ним гулять.       Сын поднялся с колен. Ему уже семнадцать, мы живём вместе только пять лет. За это время он очень вытянулся, стал выше меня. Саша хрустнул спиной, потянулся, крякнул и кивнул.       – Раз принесла, оставляй. Но, мам, учти, что на особый уход у нас времени нет.       – Я постараюсь отвезти его к ветеринару завтра или послезавтра, заодно куплю лежанку, игрушки и корм. Нам надо будет гулять с ним по очереди.       – Завтра у меня игра, поэтому выгулку начинаешь ты. Хотя, он пока что маленький, может, и не нужно торопиться.       – Я уточню в клинике. А сейчас тебе, спортсмен, самое время идти спать, а я устрою щенку спальное место в одеялах.       – Ну мам, мне семнадцать, а не семь. Как мы его, кстати, назовём?       – Ну... – я задумчиво дёрнула прядь волос, – Я бы назвала его Громом. Когда я ехала, была гроза и ливень...       – Значит, Гром... Оригинально, мам. Ладно, оставляем.       – А твои идеи? – я оторвала взгляд от щенка, жадно ловящего пастью соску, и посмотрела на сына.       – Ты его нашла, ты ему имя и давай, мам. И давай уже закругляться. Тебе тоже на работу завтра.       Я рассмеялась и поцеловала сына. Он не ласковый ребёнок, но всегда заботится обо мне, как и я о нём.       Щенок жевал соску, клацал зубами и чавкал. Молоко вытекало из его пасти и капало на пол, пачкало свалявшуюся шерсть. Сладко похрюкивал, пока я вытирала пол и молочную морду. Сын сидел на диване и наблюдал за нами. Его тёмные глаза уже слипались, но все мои слова о сне игнорировались. Ребёнок поджал босые ноги под себя и всё-таки задремал на диване. Я уложила засыпающего щенка на тёплый ковёр и подошла к уже спящему сыну.       Неожиданно лицо Саши начало расплываться. Тёмный цвет его волос стремительно заполз на оливковую кожу, превратив лоб в коричневое пятно, длинные ресницы потекли вниз, а щёки в разные стороны. Это выглядело так, словно на невысохший портрет, написанный акварелью, вылили немного воды, и краски начали расплываться, смешиваться и терять свой цвет, превращая всё в одну большую лужу.       Пятно начало перерастать в полотно. Стал виден крест и человеческие очертания на нём. Руки в мелких венках, оголённый живот, стопы и ладони, вымазанные в крови, со вбитыми к них гвоздями. На груди виднелась ранка, из которой кровь бежала по светлому животу. На голову висевшего мужчины был возложен терновый венец, а над макушкой висела табличка. На ней начертано три надписи. Я не могла прочесть её, но этого и не требовалось. Я прочла только одну из строк. "Iesus Nazarenus Rex Iudaorum". "Иисус Назорей, Царь Иудейский". Табличка, которую Понтий Пилат повесил на кресте Иисуса Христа во время распятия. И картину перед глазами я тоже знала. Это была работа Диего Веласкеса "Христос на кресте". Я плохо разбираюсь в живописи, но эту картину я очень хорошо знала, так как именно она в свое время произвела на меня сильное впечатление.       Стало дурновато. Я вскочила на постели из-за головной боли. Столь странные и реалистичные сны посещали меня редко, но, как известно, очень метко. Мне снится прошлая жизнь и фрагменты из собственной памяти. Тоска по сыну рисковала снова начать заедать меня. И ещё почему-то приснилась эта картина.       Долго размышлять на тему странных снов мне, впрочем, не дали. Послышался стук, мужской голос, и я почувствовала сильные руки под своей спиной. Я разлепила глаза и увидела чёрный пиджак, пахнувший горьким одеколоном. Следующим я заметила шею и щетину отца.       –"Его долго не было." – подумалось невзначай.       Отец выглядел помятым, грязным и усталым. Он не успел привести себя в порядок перед тем, как подниматься ко мне. Его светлые волосы были похожи на сосульки от грязи, кожа блестела от пота, которым пропахла и его одежда, и одеколон не мог перебить этот запах. Тем не менее, отец улыбался и разговаривал со мной ласково, и я не могла не обрадоваться его приезду.       Мама стояла позади, не скрывая собственных эмоций. Её широкая улыбка буквально озаряла мир, а глаза сияли искренним счастьем.       Негатив от странного пробуждения постепенно растворялся. Я путешествовала по дому на отцовских руках, пока мама готовила еду. Но странное чувство незавершённости ощущалось явственно.       Отец был с нами неделю. За это время они с мамой успели сгонять со мной на шоппинг и закупиться детской одеждой и игрушками, которые, впрочем, меня не сильно впечатлили. Отец собрал мне большой комод для вещей, так как в старый уже не влезало всё. А ещё им было выпито много саке и съедено много еды.       В целом, я могу пока что назвать своё детство неплохим. Счастливым, я бы даже сказала. Мои родители не нуждаются, им есть, чем питаться и чем кормить меня, у меня вещи и игрушки, новая мебель. Моя мама очень опрятна, она следит за домом, заботится обо мне. У неё не всегда хорошо получается это, но я могу списать всё на молодость мамы и её неопытность. Отец и его жизнь пока не ясна, всё очень сомнительно. Его нельзя назвать замечательным родителем. Постоянное отсутствие в моей жизни — плохой этап воспитания. Однако, даже при этом, его любовь чувствуется. Отец никогда не приходит с пустыми руками, заботится о маме и уважает её, старается как можно больше времени проводить со мной, даже если иногда не знает, что нужно сделать в определённой ситуации. Плюс ко всему, мама не работает, и всю семью содержит он, а значит, маме не нужно метаться между заработком и мной.       Но в общем и целом, если я не влезу в криминал, то у меня есть все возможности на благополучное, стабильное и счастливое устройство своей жизни. По крайней мере, сейчас. Я постараюсь избежать столкновения с деятельностью отца, мне бы не хотелось заниматься нелегальными делами.       А ещё попытаюсь снова влезть в медицину. Сначала я хотела использовать знания будущего, информацию о создании новых лекарств и всего прочего, чтобы сделать новый шаг в фармацевтике и заодно хорошо устроиться на патентах, чтобы помочь пациентам и заодно заработать, но потом решила, что присваивание себе чужих заслуг по меньшей мере некрасиво и неправильно. Нужно относится с уважением к создателям этих препаратов. Затем вновь вернулась к этим мыслям, но уже с моральной точки зрения. Я же могу помочь людям излечить некоторые заболевания или облегчить их протекание, у меня есть знания для этого, и ресурсы появятся. К однозначному выводу я пока не пришла. Посмотрю по ситуации.       Решив пока что не грузиться проблемами будущих лет, я сосредоточилась на делах насущных. Призраки не появлялись. После приезда отца я не чувствовала ни их слежки, ни присутствия. Джотто посещал меня пару раз после выяснения отношений с Деймоном, но теперь его тоже не видно, не слышно. А его друзей тем более. Предположение о том, что их спугнул отец, сначала убралось в долгий ящик. Мама же их не видела, значит, и отец не должен. Но потом оно было вынуто на свет и поставлено под рассмотрение вновь, так как Джотто в разговоре с Оливьеро упоминал отца, как члена организации, и я даже подумала, что взаимодействие призраков с миром зависит от Неба. Что именно это за явление я не поняла, но решила, что отец им обладает, передал со своей кровью его мне, и оно помогает мне видеть призраков, соответственно, отец тоже может это сделать. Ну либо же я перемудрила и призраки больше не придут, либо они заняты, а присутствие отца в конкретно этот промежуток времени – совпадение. В любом случае, я немного заскучала. Конечно, поначалу они меня до одури испугали, но сейчас я уже успела принять существование подобного и даже установить слабое подобие привязанности с Джотто. К тому же, жизнь полугодовалого ребёнка довольно скучная, и призраки внесли в неё немного разнообразия, а сейчас на меня снова напала апатия.       Чем дольше я с этим чувством жила, тем сильнее оно ощущалось.       Изначально мне казалось, что я достаточно хорошо справилась с привыканием к новому телу и месту, но теперь поняла, что находясь в перманентном стрессе из-за перерождения, попыток смириться и понять, что делать дальше, а потом из-за неожиданного появления призраков, я не осознавала, насколько сильно мне плохо из-за утраты прошлой жизни и тоскливо от понимания, что я уже не тот человек, и мои родные в том теле – уже не мои родные. Я всё больше думала о сыне, о том, как он там, в такой далёкой сейчас Москве, всё ли с ним хорошо, здоров ли он, смирился ли он со смертью матери, счастлив ли он? Я думала о маме, о её здоровье, о хлопотах, о том, насколько её выбила из колеи моя смерть, о том, сможет ли она оправиться после этой утраты? О Грише Бонье, своём друге, мужчине с дальними французскими корнями, работающем кардиохирургом в нашей больнице. О том, что он, наверное, выкурил много сигарет, когда узнал о моей смерти. А ещё припомнил, что я часто просила сильно не курить в моем присутствии, так как ни мне, ни Саше, с которым мы жили в одной квартире, не нравился запах сигарет, который я тащила на своей одежде. Возможно, всплакнул. О его бывшей жене Яне, которая наверняка очень огорчилась и была выбита из колеи, узнав о произошедшем. О их дочери Наташе, моей крестнице, которая выплакала много слёз, когда поняла, что крёстная больше не приедет. Думала о том, что так и не нашла время на вызов мастера для своей машины, из-за неисправности которой я и села в такси, а в поездке лишилась руки. Думала о бродячем коте в нашем подъезде, которого я с Сашей прикармливали. Жив ли он, кормит ли его кто-то, или его отравила, как часто грозилась сделать, скверная бабулька с верхнего этажа. Думала о чайном сервизе, подаренном другом на Восьмое марта, о том, что поставила его на верхнюю полку прямо в коробке, дожидаться "особый случай". О том, что не успела в очередной раз сказать сыну, как сильно я его люблю, не успела попробовать уговорить вернуться в хоккей, который парень бросил после моей травмы, попросить не торопиться с поиском риелтора для продажи нашей квартиры в Москве, с документами для перевода в петербургский вуз на полное заочное обучение и со вступительными экзаменами туда же, чтобы помогать мне, пока нет протеза, уговорить не спешить с переездом в город, в котором, как мы хотели, мне бы поставили руку. Не успела познакомиться с его девушкой, одногруппницей Настей, которая хотела приехать ко мне в больницу и наконец представиться. Не лучшее место, конечно, но выбирать не приходится, поэтому мы обе были согласны. Она должна была приехать через пару дней. Думала о том, что не успела сказать маме о моей любви к ней, попросить не переживать из-за отсутствия конечности и навалившихся проблем. О том, что не успела поздравить Гришу с днём рождения, который должен был состояться через 3 дня после моей смерти. О том, что не успела сходить в спа-салон с Янкой. Что не успела побывать на Наташином выпускном, который ожидался в следующем году. О машине, теперь застывшей на стоянке. О том, что не пристроила кота никуда. О том, что так и не распаковала сервиз, не выпила чай из небольшой точёной изящной чашечки, ведь оставила её на "особый случай", который так и не настал, потому что я погибла не намного больше, чем через полгода с момента дарения. О куче мелочей, которые составляли мою жизнь. О том, сколько ещё я вещей не сделала, сколько всего оставила, сколько могла бы, если бы не одно "но"... Меня больше нет. Я умерла в ночь с 13 по 14 октября. Ангелина Воронцова уже ничего не сделает. Ангелина Воронцова уже в земле. Осознание этого ввергало меня в отчаяние. Чем дольше я находилась в этом теле, тем сильнее ощущала родство с ним. И тем ощутимее теряла адекватное восприятие реальности. Ведь я не в своём теле, это не Ангелина, это Тсунаёши. Я в теле Тсунаёши, но я Ангелина. То я слишком остро реагировала на всё, что со мной происходит, и боялась повторной смерти, снова боялась лишиться данной мне возможности пожить, то начинала вопринимать происходящее как игру, свою собственную фантазию, начинала отрицать реальность. Но не было понимания, насколько мой эмоциональный фон ужасен.       Спустя время я, наконец, смогла посмотреть на себя со стороны и не только решить, что мне нужно отпустить прошлую себя и прошлую жизнь, но и осознать, насколько это важно сделать как можно раньше. Сейчас нужно выдохнуть и пытаться стать лучшей версией себя с учётом опыта прошлой жизни, а не хвататься за бессмысленные попытки сохранить Ангелину Воронцову в теле Савады Тсунаёши. Это будут только лишние раны.       Родители заметили моё штормовое состояние и начали беспокоится. Отец улыбался всё натянутей, а мать поминутно заламывала руки, смотря, как я отказываюсь от еды. Как только я смогла здраво анализировать себя и приняла тот факт, что пора выдохнуть и начать жить дальше, родители, словно чувствуя, что мне стало легче, облегчённо выдохнули. В этот раз меня, к счастью, не потащили по врачам. Ларссон-сан едва ли обрадуется очередному пустяковому вызову.       Отец, несмотря на мои мысли о его отпуске, надолго не задержался. Неделя прошла довольно быстро, и за эту неделю у меня произошёл не только ощутимый прогресс в принятии новой жизни, но и продвинулось установление привязанности к родителям. Конечно, детско-родительские отношения у нас будут странные, ведь дочерней любви к ним у меня нет, и едва ли она появится, но я начала привязываться к ним просто как к людям, которые заботятся обо мне. Пришло время отпустить свою прошлую привязанность и полюбить этого папу и эту маму. Родительские фигуры из них не самые лучшие, признаюсь честно, но у меня в них нужды нет. Мне 46 лет, и развитие тела никак не повлияло на то, что я достаточно эмоционально зрелый человек, который приходит в себя. К тому же, я сама уже примеряла на себя роль матери, поэтому ясно вижу недостатки новоиспечённых родителей. Но не буду их за это судить, по большому счёту, они не плохие мать и отец, просто не сильно загружались с дальнейшим воспитанием, по ним видно.       Мама утирала глаза платком и всеми силами старалась не смотреть в сторону двери. Иемитсу, у которого была физиономия самого грустного в мире человека, паковал свой скромный багаж. Нужно было прощаться. Мне не хотелось смотреть на слезливую сцену и понимать, что Нана будет ещё какое-то время ходить расстроенная, но делать было нечего. Я ведь у неё на руках сидела, и уже изъелозилась вся. Отец подхватил меня на руки и нежно поцеловал в лоб и обе щёки:       —Моя принцесса, папа обязательно привезёт тебе итальянских игрушек, ты только подожди. Я тебя очень люблю.       —Ма-а, папа, пака! — громко ответствовала ему я, напоследок не забыв потянуть мужчину за уши. Отец улыбнулся, глядя на то, как я в нетерпении изворачиваюсь.       —Иемитсу, пожалуйста, будь аккуратнее. Мы с Тсу-чан будем тебя очень ж-ждать. — мама не смогла справиться с эмоциями, и голос на последнем слове дрогнул.       —Конечно, я же обещал привезти нашей дочери игрушки. — шутливо ответил мужчина, если и приняв просьбу Наны всерьёз, то не показав этого.       Слова были лишними. Иемитсу взял чемодан в левую руку, из правой ему пришлось отпустить меня к матери, и размеренным шагом двинулся к двери. Застыв перед выходом, отец обернулся на Нану, пребывавшую всё ещё на эмоциях, и с улыбкой заглянул в мои глаза. Мне показалось, что будет уместно сказать своё слово последней:       —Иублю, па-па! — что в переводе на взрослый язык означает "Люблю, папа!", было крикнуто вполне искренне, под влиянием эмоций. Не очень внятно, конечно, но из-за возраста другого ожидать не стоит. Я в этом возрасте, если быть до конца честной, не должна говорить целыми словами, так ещё и в тему. Привилегии перерождаемой, не думаю, что произойдёт что-то страшное.       Мужчина вздрогнул. Глядя в его глаза, я понимала, что ответные слова не нужны. И так всё видно. Я даже на секунду подумала, что он передумает уезжать, но отец просто развернулся и хлопнул дверью. Слишком громко, так, что мы с мамой вздрогнули. Видимо, перенервничал.       Мама понесла меня в комнату. Ей сейчас не до детских развлечений, нужно успокоиться. И сколько же раз ей приходилось так раскисать из-за ухода отца работать? Не в первый же раз он уезжает. Или она боится, что с ним что-то случится? Скорей всего, так.       Как только дверь за матерью закрылась, в самом тёмном углу комнаты задребезжал огонёк. А вот и мои не совсем живые товарищи решили наведаться. Видимо из-за отца не появлялись. И правда, из огонька сформировался Джотто. Он улыбнулся своей привычной спокойной улыбкой, которая располагала к себе и благотворно влияла на восприятие мужчины. Золотые глаза по-лисьи прищурились, стоило призраку увидеть, что я уже на него смотрю.       —С каждым разом ты быстрее и быстрее замечаешь меня, маленькая. — добродушно произнёс Джотто.       —Агу! — согласно сообщила я. И правда, я как будто бы научилась предугадывать появление Джотто, чисто интуитивно ощущая, что сейчас что-то произойдёт, и сразу понимая, в каком конкретно месте. Поэтому я смотрела в угол с призраком ещё до его появления.       Мужчина, кажется, был удовлетворён увиденным. Он приблизился ко мне, с комфортом разместившейся на ковре, и позволил ухватить себя за штанину.       —Вряд ли Деймон ещё раз придёт. — донеслось до с интересом рассматривающей мужские туфли на небольшом каблуке меня.       Я подняла глаза. Джотто смотрел сверху вниз, и в его глазах была небольшая грустинка. Я не расстроилась из-за этой новости. Но и не обрадовалась. Скорей, растерялась. Не только из-за того, что Джотто рассказывает новости полугодовалой девочке, но и из-за самой ситуации. Деймон не был каким-то замечательным товарищем, из-за отсутствия которого я огорчусь, но было понятно, что произошло что-то нехорошее. У него были на меня какие-то планы, и если он не придёт, значит, что-то сорвалось. Надеюсь, последствий либо не будет, либо они обойдут меня стороной.       Джотто присел на колени, наблюдая за мной.       —Не знаю, почему я тебе это рассказываю. Но думаю, что ты хоть и маленькая, но уже очень умная. У тебя глаза вдумчивые. — вздохнул мужчина.       —Га-а а-а. — сообщила я. Даже если внешне я ребёнок, глаза и правда выдают. У меня они недетские. Возможно, это пугает.       —Да-да, я, наверное, смогу прийти, надо только придумать, с кем оставить Тсу-чан! Иемитсу? Он на работе. Да, я говорила, что он вернулся домой на отпуск, но что-то сорвалось, и он срочно уехал. — голос матери за дверью щебетал о повседневных глупостях, но я всё же посмотрела на дверь и прислушалась. Не найдя ничего, что могло бы заинтересовать в разговорах мамы, я повернулась обратно у Джотто, и подавила испуганный писк. Мужчина встал прямо, застыл, как сурикат, лицо словно замёрзло в гримасе лёгкого испуга. Глаза расширены и брови приподняты, а в глазах поселилась растерянность напополам с неверием и паникой. Голос мамы ещё не успел стихнуть, как мужчина выдохнул:       —Боже, нет, Деймон... — и растворился в оранжевых искрящихся языках пламени.       Мне надо было вновь всё обдумать.