***
Чонгук снова дурел от скуки, пока Тэхён пропадал на работе. Они приехали от его родителей несколько дней назад, но ничего между ними так и не изменилось, хотя Чонгук надеялся. Единственное — Тэхён стал немного меньше возмущаться, если Чонгук пытался оказаться ближе, но к себе не подпускал. Он хотел поговорить обо всем, но Тэхён всегда уходил от разговора, не давая и шанса. Это ужасно злило, но в целом Чонгук мог его понять. Внутри появилась потребность что-то делать. Он даже начал вспоминать, как готовить. Пусть он это делать не любил, но хотя бы время убивал. Тэхён был на очередной смене, с которой вернется слишком поздно, поэтому Чонгук решил прогуляться. Он редко выходил из квартиры — привычка сидеть дома слишком въелась. Одевшись, он лишь взял с собой телефон и запасные ключи. На улице было совсем не жарко, а от слабого ветра даже мурашки пробегали по рукам. Конкретного маршрута не было, поэтому он просто пошел прямо, целью было лишь убить время. Раньше он очень редко рассматривал улицы. Когда у тебя загруженное расписание, в машине ты чаще всего спишь, а не любуешься видами. Поэтому приятно было наблюдать за тем, каким красивым становился город вечером. Но во всем этом он чувствовал себя немного чужим. Чонгук столько времени посвящал своей работе, что не знал, чем мог заниматься, кроме нее. Иногда он задумывался о том, что, если ничего не станет прежним, придется как-то жить дальше. Конечно, он будет делать попытки вновь пойти в агентство, но нет никакой гарантии, что его возьмут. И что тогда? Он даже не доучился, да и диплом экономиста ему бы не помог особо, он и учиться-то пошел, потому что мать настояла. По ней он, кстати, все еще не скучал, и за это тоже было немного совестно. Единственный плюс этого мира — от него никому ничего не нужно. Он бы проводил тут свои выходные. Так, чтобы рядом один Тэхён, а остальным и дела до него нет. Сейчас единственный, по кому он скучал — это сам Тэхён, когда тот только спал и работал. Чонгук привык с ним жить, и чувства, что каким-то теплом растекались внутри, очень способствовали этой привычке. Глупо отрицать, что первоначально он влюбился во внешность, но сейчас в человека, к сожалению, тоже. Чонгук уверен, что это принесет ему проблемы, но даже не думал об этом. Тэхён глубоко в душу залез. То, сколько денег он оставил в бутике, только чтобы увидеться — огромное количество. Он раздаривал купленные безделушки сотрудникам, потому что ему они не были нужны, а покупал он их, чтобы обеспечивать прибыль на сменах, где работал Тэхён. Сейчас, смотря трезво на собственное поведение, он понимал, что привлекать так внимание было дерьмовой идеей. Он не будет отрицать, что самолюбие действительно было задето, но за долгие годы выстраивания барьеров Чонгук просто забыл, что иногда можно в людях вызывать не только отвращение к себе. Полностью уйдя в свои мысли, он свернул в длинный переулок, в котором было много уличных кафе. Чонгук легко улыбнулся, ловя от этой улицы уютную атмосферу. Он даже не знал, что такое место есть в городе. Медленно пройдя переулок практически полностью, он остановился около одного из кафе, видя стоящий на импровизированной сцене микрофон. Мысль пришла сама по себе. Он и раньше думал устроиться в какое-то заведение и петь, но это не представлялось возможным. — Эй, извини, я увидел микрофон на улице, — он зашел внутрь, подходя к бармену. Парень посмотрел на сцену через большое окно и кивнул. — Я могу спеть пару песен? — Да, конечно, он там для этого и стоит, — бармен вежливо улыбнулся. — Сейчас я позову администратора, она скажет перечень песен, или свою предложишь. Чонгук только кивнул, опираясь локтями о стойку. Через несколько минут к нему вышла девушка, и он выбрал из списка три песни, которые хорошо знал. Ему сейчас было все равно, что петь, просто хотелось вновь почувствовать перед собой микрофон. То, что после первой песни уже собралась толпа зевак, было совершенно не удивительно. У него есть талант, и он никогда его не принижал, потому что работал действительно усердно, чтобы этот талант развить и превратить во что-то большее. Чонгук сжимал пальцами дешевый микрофон, получая даже от этого своеобразный кайф. Его откидывало в прошлое. В душный дешевый клуб, который прикрыли через полгода после его дебюта. В то время он хватался за любую возможность, ускользал из дома и боролся с матерью, которая едва ли не запирала его, только бы он не развивался в этом. В голове резко всплыли картинки пошарпанной барной стойки, туман от сигарет и взгляд. Прикованный к нему взгляд, который он ощущал каждый раз, когда приходил в тот клуб выступать. И почему-то в толпе людей, которые и так смотрели на него, он всегда этот взгляд чувствовал. Но крайне редко его ловил. И было в тех глазах что-то очень сейчас знакомое. Последняя песня закончилась, а не разогретые связки слегка тянуло с непривычки. Людей собралось довольно много, столики летней веранды были заняты все и внутри прибавилось людей. Чонгук определенно привлек посетителей. Он легко улыбнулся и быстро спрыгнул со сцены. — Эй, парень, — его окликнул бармен, тот самый, к которому он подходил. — Как тебя зовут? — Чонгук. А что? — Тебе тут посетители чаевые передали, — тот протянул ему небольшой конверт. — Ты очень круто поешь. У нас каждый вечер микрофон открыт для желающих, так что приходи, если захочешь. — А… хорошо, спасибо, — легко кивнул, забирая протянутый конверт. Денег там больше, чем он думал, и получить их оказалось довольно приятно. Вокруг сильно прибавилось людей, и это начало нервировать. Чонгук не любил крутиться в толпе, и в мозгу все еще остался рефлекс бежать, потому что иногда фанаты совсем переходили границы. И морали, и его личного пространства. Сейчас, даже понимая, что никому тут не интересен, он все равно чувствовал напряжение, поэтому быстрым шагом вышел из переулка. Чонгук остановился, смотря на время. Было уже больше девяти вечера, а значит, Тэхён скоро вернется домой, если уже не вернулся. Пора было возвращаться. Чонгук осмотрелся, чтобы понять, в какую сторону ему идти, но резко дернулся, обернувшись. Прямо за ним, растягивая губы в непонятной улыбке, стояла та самая старуха. Казалось, она стала выглядеть еще старше. — Добрый вечер, Чонгук, — произнесла она медленно, не убирая улыбки с лица. Он только сглотнул, думая о том, насколько же она была жуткой. Вся та злость, которая была у него на эту женщину, сейчас была скрыта пеленой напряжения. Потому что он готов поклясться чем угодно, что секунду назад он был на улице один. — Не добрый, — отступил на шаг, оглядываясь. Только сейчас он заметил, что стало слишком тихо, а ведь буквально за углом был тот самый переулок, из которого он только что вышел. — Как вы тут оказались? — Не те вопросы задаешь, — она покачала головой, протягивая вперед ладонь. — Поможешь деньгами? Чонгук прищурился, сильнее сжав пальцами конверт. Он не хотел ей ничего давать, совершенно, но, наученный горьким опытом, все же протянул его в морщинистую ладонь. Ее улыбка стала на порядок добрее, и Чонгук смог хотя бы немного расслабиться. Ему все еще жутко. — Идем, пройдемся, — она спрятала конверт в глубокий карман черного балахона и скрестила руки за спиной, проходя мимо Чонгука. — Кто вы такая? — Тебе не нужен ответ на этот вопрос, он у тебя и так есть, — она легко пожала плечами. — Вы говорите загадками, и я вас не понимаю, — нахмурился, сжимая губы в недовольстве. — Ты просто слушаешь, но не умеешь слышать. Они шли по абсолютно пустым улицам. Не было ни прохожих, ни машин. Лишь за витринами магазинов, где горел свет, можно было увидеть людей. У Чонгука складывалось впечатление, что там, за стеклами, другой мир. — Что вы сделали с моей жизнью? — он не обгонял ее, а просто шел следом, пытаясь справиться с неприятными чувствами. — Разве я первый, кто нагрубил вам? Не верю. — Не первый, — кивнула старуха, не поворачиваясь. — Но я ничего с тобой и твоей жизнью не делала. Ты все сам, Чонгук. — Ну конечно, — закатил глаза, засунув руки в карманы, и продолжил настороженно оглядываться. Они шли недолго, минут десять. Чонгук недоверчиво осмотрел старый пошарпанный дом, к которому они подошли. Старуха открыла дверь, протягивая руку в приглашающем жесте. Впереди был небольшой коридор, в конце которого по обеим сторонам можно было заметить две двери. Чонгук уже собирался войти, как из одного проема в другой пробежал ребенок. Он человек не впечатлительный, но обстоятельства его жизни обязывают верить во многое, и сейчас ему искренне жутко. — Я, пожалуй, пойду, — он нервно улыбнулся, делая шаг назад. — Ты что, детей боишься? — Если они живут в доме человека, который заставил весь мир забыть обо мне, то да, побаиваюсь, — он сглотнул. В голове всплыл образ Тэхёна. Он бы лучше заработанные деньги ему отдал. Пришел бы сейчас домой, приготовил уставшему Тэхёну чай, набрал бы ванну с пеной. Ну, в общем, сделал то, чего раньше не делал, но сейчас очень хотел. Только бы оказаться не тут. — Я уже сказала, что ничего такого не делала, — она нахмурилась, а из той комнаты, куда забежал ребенок, выглянула маленькая девочка, держа в руках плюшевого зайца. Она посмотрела в проем напротив, приложив палец к губам, явно призывая кого-то молчать. — Это Сохи, она очень стеснительная, но любопытная. А там ее брат, он сам тебя боится. Заходи давай. Чонгук отчего-то чувствовал, что выбора у него не было. Он достал телефон, на всякий случай отправляя Тэхёну геолокацию. Ну, мало ли. Старуха провела его на кухню. Все в доме выглядело не просто бедно, а даже очень. Обои на стенах остались лишь местами, доски на полу все поцарапанные, грязные и явно безумно старые, как и сам дом. На кухне не пахло ничем, как и в самом доме, хотя на плите стояла большая кастрюля. Чонгук все еще не слышал внешних звуков, и вообще время ощущалось замершим. В дверном проеме показалась та самая Сохи, и Чонгук облегченно выдохнул. Девочка была абсолютно обычной: в цветастой футболке, растянутых спортивных штанах и с потрепанным зайцем в обнимку. — Зачем вы сюда меня привели? — Чонгук вздохнул, смотря на женщину, которая налила в тарелку суп, поставив ее перед Сохи, севшей напротив его самого. — Понаблюдать за тобой, — пожала плечами, поставив на плиту ржавый чайник. — Почему меня никто не помнит? — Я не приложила к этому руку, Чонгук, но не буду врать, что не связана с этим, — она не оборачивалась, достав две белые чашки. — Вы с Тэхёном так и требуете встречи со мной. Я чувствую. — Мне нужно знать, как все вернуть. — Я уже рассказала это твоему возлюбленному. — Что? — он удивленно раскрыл глаза, опуская взгляд в стол, отчего-то чувствуя дикое смущение. — Вы не… — Не спорь со мной, — прозвучало как-то слишком уверенно, но Чонгук решил, что возмущения будут лишними. Он, в целом, не мог отрицать собственные чувства к Тэхёну. — Он мне не рассказал, что нужно сделать. — Сам, видать, не понял, — она недовольно покачала головой, подойдя к нему, и поставила перед ним кружку. Та была идеально белая, настолько, что, казалось, светилась. Чонгук не хотел бы пить или есть тут что-то, но чай пах просто невероятно приятно. Чем-то травяным и сладким. Это был единственный аромат, который чувствовал Чонгук сейчас, от того тот был навязчивым. Он посмотрел на девочку, которая молча ела суп. Все еще ни одного звука, хотя ложка касалась тарелки. — Он говорит, что все упирается в мое поведение, но это глупо. — Почему ты так думаешь? — А вы думаете, я не понимаю, как себя вел? — он дернул бровью, хмыкнув. — Я делал это специально, чтобы понимать, чего от меня хотят люди. Ни один уважающий себя человек не будет терпеть меня рядом, если ему от меня ничего не нужно. Мне ничего не стоит стать вежливым и учтивым со всеми, кто ко мне подходит. Но это ведь не сработает. Тогда причина не в моем поведении. — Иногда, меняя свою жизнь, мы забываем себя, Чонгук, — она улыбнулась, потрепав Сохи по коротким темным волосам. — У каждого есть своя судьба, кто-то наверху посчитал, что со своей ты сбился. — Тогда что мне сделать, чтобы все вернуть? — Вспомнить, — она легко пожала плечами, повернув голову в окно. — Тебе пора домой, Чонгук. И забери конверт с деньгами, ты их заслужил. Он посмотрел, подсветив телефон, и резко поднялся со стула. Экран показывал почти два часа ночи. Какого черта? Старуха на его удивленный взгляд лишь загадочно улыбнулась. Определенно надо было отсюда уходить. Чонгук ушел в прихожую, быстро завязывая кроссовки. — Пока, Чонгук-и, — тихо и очень неожиданно произнесла Сохи, когда он открыл дверь. На улице уже было очень темно. — Пока, — он немного нервно дернул уголком губ. — Можно еще один вопрос? — перевел взгляд на старуху, которая только легко кивнула. — Почему именно Тэхён единственный, кто не забыл меня? — Потому что он сильнее всех хотел тебя помнить.***
Тэхён долго не хотел признавать то, что нервничал, но когда время перевалило за час ночи, а механический голос в тридцатый раз сказал, что телефон Чонгука недоступен, он сдался. Тэхён переживал. Именно поэтому не спал, хоть и безумно устал; именно поэтому набирал дурацкий номер каждые пять минут; и именно поэтому стоял на балконе, всматриваясь в темноту улицы. Он даже не придал значение тому, что вернулся в пустую квартиру. Они закрылись раньше по техническим причинам, и Тэхён просто решил, что Чонгук пошел прогуляться. В этом не было проблемы. Но когда тот не вернулся ни в десять вечера, ни в начале первого ночи, Тэхён начал искренне переживать. Чон и так не вылезал из мыслей с самого их приезда от его родителей. Тэхён боролся сам с собой, пытаясь вернуть то раздражение, которое испытывал раньше к этому человеку. Не получалось, а мысли постоянно возвращались к тому необдуманному поцелую. Теперь он стоял на балконе, пальцами сжимая чашку с кофе, и наблюдал, как время перешагивало за два часа ночи. Он даже уснуть не мог, и это на удивление не раздражало. Он просто переживал, и другие чувства пробиться в голову никак не могли. Услышав, как хлопнула входная дверь, он выдохнул. Тело резко расслабилось, и только сейчас Тэхён понял, насколько был напряжен. Ему уже не так было важно, в каком Чонгук состоянии — главное, что вернулся. Он сделал глоток остывшего кофе и отставил чашку на широкие бетонные перила открытого балкона. Прежде чем пойти задавать вопросы, нужно немного привести мысли в порядок и сделать вид, что это не он буквально сгрыз все ногти за это время. Отпустить самого себя ему не дали — позади открылась балконная дверь. — Я думал, что ты уже спишь, — голос был тихим, но спокойным. Значит, ничего плохого не произошло. — Не спалось, — произнес севшим от долгого молчания и волнения голосом. — Где ты был? — Пошел прогуляться, — остановился где-то за его спиной, но Тэхён отчего-то не хотел поворачиваться. — Встретил старуху. А дальше была какая-то чертовщина. — Я слушаю. — Она повела меня к себе домой. Я только зашел к ней и выпил чай. Там были какие-то дети, но я видел только одну девочку, Сохи зовут. Я задал ей пару вопросов, а потом она сказала, что мне пора. Я провел там по ощущениям полчаса, не больше, но часы показали, что я пробыл там больше пяти часов, — голос звучал удивленно, и Тэхён почему-то ему верил. Сам был свидетелем того, насколько эта старуха странная, в мистике больше сомневаться не приходилось. — Она ответила на твои вопросы? — он все же повернулся, осматривая Чонгука. Тот выглядел немного потерянно, каким-то уставшим и бегал по нему взглядом. — Размыто, — пожал плечами, явно собираясь сделать шаг к нему, но Тэхён оттолкнулся от бортика, проходя мимо — к двери. — Рад, что с тобой все в порядке. Я спать. — Это все, что ты скажешь? — прозвучало с явной обидой, и Чонгук вышел следом за ним на кухню. — Меня затянули в какое-то странное место, меня не было до глубокой ночи, а ты мне даже не позвонил ни разу. Тебе настолько сильно плевать на меня? — Не позвонил? — он резко обернулся, кидая на стол перед ним телефон с открытым журналом вызовов. — Я звонил тебе три часа подряд! Что с твоим телефоном? — Все с ним нормально, я тебе даже геолокацию отправил на всякий случай! — Ничего ты мне не отправлял, — нахмурился, смотря в чужие растерянные глаза. — Я, блять, с ума чуть не сошел. Ты хоть представляешь, что я в своей голове передумал. Ты хер знает где, твой телефон недоступен, и я понятия не имею, куда ты ушел. Что я тебе должен сказать? Тэхён тяжело выдохнул, смотря на Чонгука, который резко замолчал. Тот уставился на телефон, где куча строчек с его именем, как доказательство того, что Тэхёну совершенно не плевать. Хотя он хотел бы. До ужаса хотел бы, чтобы ему было плевать, но как же он рад, что с Чоном все в порядке. — Прости меня, — тихо произнес, поднимая виноватый взгляд. Тэхён от этого мелко вздрогнул. — Да ладно, просто предупреж… — Нет, не за это, — покачал головой, пальцем проводя по экрану его телефона, листая вниз список вызовов. Кажется, Тэхён действительно позвонил ему больше тридцати раз. — За мое поведение, за отношение к тебе, за пренебрежение тобой. — Чонгук, не надо. — Надо, Тэ. Я не знал, как привлечь твое внимание, и привлекал его, как школьник, выводя на эмоции. Ты отказал мне, я видел, что раздражаю тебя, и если сперва я действительно хотел немного извести тебя в качестве мести, то потом мне хотелось, чтобы ты чувствовал ко мне хотя бы что-то. Я не знал, как после всего вызвать к себе симпатию, поэтому продолжал вызывать ненависть, потому что умел это делать, — Чонгук сделал шаг к нему, продолжая смотреть настолько уязвленно, что Тэхёна прибило к месту. — Мне стыдно, веришь? — Верю. Давай прекратим этот разговор, — кивнул, сглатывая. — Нет, — покачал головой, делая еще один шаг. Нервно дергал сережку в губе языком, а Тэхёну от этого только хуже. — Я только сейчас понимаю, насколько глупо все это было. Знаешь, почему? Чонгук уже стоял прямо напротив него, между ними не осталось и шага. Тэхён мог отступить назад, но на самом деле не хотел. Он легко провел пальцами по чужой шее, медленно вплетая их в темные волосы на затылке. Еще в прошлый раз он поразился тому, насколько те мягкие, и сейчас от нового прикосновения пальцы приятно покалывало. Сопротивляться самому себе сложно, Чонгуку — невозможно. — Почему? — тихо выдохнул, легко сжав темные пряди. — Потому что в мире, где я лишился всего, мне достаточно и того, что ты меня помнишь. Тэхён снова поцеловал первый. Не думая, не объясняя ничего, просто позволил себе. Притянул к себе Чонгука за талию, слегка сжимая его волосы на затылке, и провел языком по его губам, цепляя сережку. Чонгук такой отзывчивый в его руках, сжал пальцами его шею и приоткрыл губы. Тэхён медленно углубил поцелуй, чувствуя, как перехватывало собственное дыхание и как безвозвратно рушились все его барьеры, которые он так усиленно пытался строить. Он все еще не уверен в том, что делал, но за эти несколько часов, что он сломал себе весь мозг от волнения, глупо было не признать, что Чонгук волнует его слишком сильно. Тот так отчаянно отвечал на поцелуй, касаясь его языка своим, что Тэхён прекращал думать о чем-либо. — Теперь ты не сможешь избежать разговора, Ким Тэхён, — выдохнул Чонгук в его губы, разрывая поцелуй. — Я не хочу пускать тебя в душу, — он ненавязчиво перебирал его волосы пальцами. — Но ты так отчаянно в нее лезешь. — Потому что даже среди десятка взглядов в прокуренном клубе, я всегда чувствовал именно твой, пока ты сидел за потертой барной стойкой. Тэхён резко выдохнул, буквально чувствуя, как чужие губы растягивались в улыбке. Неужели вспомнил?