***
К ночному конфликту они не вернулись, и оба делали вид, будто ничего не произошло. Это не первая ссора и наверняка не последняя. Тэхён понимал, что был не прав и мог спокойно выслушать, но это лишь отчасти. Он не жалел о сказанном, не жалел о грубости и о том, что разозлился. Чонгуку нужно показывать, как его действия и поступки влияют на людей. Ёнхи тоже не чувствовала никакой неловкости и другим членам семьи явно не рассказывала, за что отдельное спасибо. Вместе они никогда не завтракали, каждый садился за стол тогда, когда ему было удобно. Тэхён встал намного раньше Чонгука. Неизвестно, спал тот остальные несколько часов или прятался, но вышел из комнаты Чон только ближе к обеду. Тэхён хотел привычно приготовить завтрак, но Ёнхи утянула Чонгука на кухню, буквально выставив Тэхёна за дверь со словами о том, что им нужно поговорить. Тут он напрягся, потому что из-за стеклянной вставки в двери даже подслушать не мог. Пока его мать разговаривала о чем-то с Чонгуком, отец описал краткий план заданий. Тэхён всегда помогал родителям с чем-то, когда приезжал. Даже если это были праздники — днем нужно было сделать хоть какую-то работу. Сам он ее, конечно, делать не собирался. Чонгук ему должен, вот и будет расплачиваться. — Напомни, почему это делаю я? — Чон вытер пот со лба, сидя на корточках возле одного из множества кустов с помидорами. — Потому что я помогал тебе, теперь ты помогаешь мне, — он закинул ногу на ногу, сидя на раскладном стуле. В большой теплице было до ужаса душно, но Тэхён пил холодный лимонад, который вынес из дома. — Мне кажется, что я делаю всю работу, — устало посмотрел на него, завязывая очередную веревку в нужном месте. Криво и не совсем правильно, но как понял со слов Тэхёна. — Это плод твоего воображения, — пожал плечами, снова делая несколько глотков холодной жидкости. — Ты мстишь мне за вчерашнее, верно? — Именно. — Ты злопамятный, в курсе? — вздохнул, но спорить не стал. Чонгук явно чувствовал себя виноватым, но признаться в этом вряд ли сможет. — Были подозрения, — кивнул, не сводя с Чона взгляд. Он даже немного удивился, когда Чонгук пошел сюда без особых возмущений. Совершенно недовольный, смотрел на него хмуро и с долей злости, но согласился сидеть и подвязывать эти помидоры. Тэхён обычно хоть и помогал без возражений, но на самом деле ужасно не любил копаться в земле. Его дергало постоянно от фантомного чувства, что по нему кто-то ползал. Даже сейчас передергивало, а он просто сидел. — Рабство отменили в тридцатом году, — фыркнул недовольно, пересаживаясь к другому кусту. — Да? Хм, не слышал. Я, знаешь ли, новости редко читаю. — Ты невыносим. — Отрадно слышать, — улыбнулся, кланяясь сидя, и только тихо засмеялся на скептический взгляд темных глаз. Тэхён даже не собирался скрывать того, что специально сваливал работу на Чонгука. Это было слишком очевидно. Но ему все же было стыдно за то, что был вчера груб. Чонгук, конечно, накосячил, но все же вел себя даже слишком спокойно до этого, не доставлял проблем, и все же объяснился. Для человека, который привык вести себя со всеми и всегда высокомерно, это даже слишком хорошо. Чонгук с каждым днем вообще вызывал все меньше негатива. Может быть из-за того, что ни с кем не общался, тот вел себя не так вызывающе. С Тэхёном он иногда вспоминал свои звездные манеры, но казалось, что больше по привычке. Он не спешил Чонгуку верить, потому что любой человек постарался бы не кусать руку, которая его кормила. Чон не был глупым, прекрасно понимал, что очень зависел от него и многим обязан, по крайней мере, Тэхён был в этом уверен. И все это принятие не нравилось ему от слова совсем. Потому что от Чонгука отталкивало его прошлое поведение, и чем оно меньше, тем меньше от него отталкивало. То, что Чон откровенно флиртовал с ним, вызывало возмущение больше из-за привычки. Тэхён привык так реагировать на комплименты и флирт, потому что раньше это все было в смеси с тем, что Чонгук елозил по его нервам. Сейчас тот просто проявлял внимание, иногда даже вполне ненавязчиво. Тэхён с каждым днем больше думал о Чонгуке и о том, как тому помочь. И с каждым разом собственный комфорт терял приоритет. Если раньше собственные мысли можно было оправдать тем, что он не хотел терпеть Чона рядом, то теперь это оправдание даже для самого себя звучало все с меньшей убедительностью. Даже сейчас, видя, как Чонгук пыхтел над этими помидорами, недовольно глядя на него, это не вызывало злорадства. Скорее просто умиляло. Тэхён поднялся со своего удобного стула и подошел к Чонгуку. Присел рядом, беря из небольшой корзины веревку, и начал так же привязывать стебли к деревянной палке. — Спасибо, — тихо произнес, ловя удивленный взгляд Чонгука. — За что? — За то, что не отказался этим заниматься, — пожал плечами, завязывая крепкий узел. — Я тебе должен, и твоя мама слишком хорошая, чтобы я отказался помогать, — поджал губы, пересаживаясь к соседнему кусту. — О чем вы говорили с ней на кухне? — Я не скажу тебе, — легко качнул головой, отводя взгляд, на что Тэхён только хмыкнул. — Почему же? — дернул бровью, смотря на сгорбленную спину, когда Чонгук отвернулся от него. — Это личное. — Ты переночевал у меня дома, а уже имеешь что-то личное с моей матерью, — улыбнулся легко, специально подсаживаясь к нему снова. — Как-то глубоко ты лезешь в мою жизнь, не кажется? — Я залезу еще глубже, — поднял на него неожиданно уверенный взгляд, отчего Тэхён сглотнул. — Пойду принесу попить, — поднялся, выходя из теплицы. Глубоко вдохнул свежий воздух, пытаясь убедить себя, что это не у него что-то резко сжалось внутри от этих слов.***
Чонгук ужасно боялся, что из-за вчерашнего недоразумения будет чувствовать неловкость, но все обошлось. Было лишь немного стыдно за маленькую ложь перед мамой Тэхёна. Он ведь специально тому ничего не сказал, хотя поначалу хотел. Потом просто стало любопытно, как поведет себя сам Тэхён. Реакция со злостью была более чем ожидаемой, но нравоучения разозлили и его самого. Он прекрасно понимал, что тема довольно щепетильная, но не он сказал, что они пара, его мать сама так подумала и после этого пригласила их двоих. Логично, что никакого негатива у нее это не вызвало. Совсем немного Чонгук все же надеялся, что Тэхён решит подыграть. Сам не знал почему, но этого хотелось. Тэхёна хотелось если не сломать, то наконец-то хотя бы надломать. Он был уверен, что не противен и более того — не безразличен. И видеть то, как тот намеренно пытался от себя отпихнуть — надоело. Ему никогда не нужен был с Тэхёном просто секс. Первоначально, конечно, это и было планом, пока Тэхён ему не отказал в грубой форме и не начал смотреть на него так, будто готов проклинать. Ему было интересно. До безобразия, если быть точным. Тэхён игнорировал любые попытки связаться вне магазина, поэтому Чонгук приходил получать его внимание, как умел. Поэтому, узнав, что тот всё объяснил своей матери, он даже немного расстроился. Чонгук прекрасно понял слова о том, что ему нужно что-то сделать, чтобы мнение о нем изменилось. Поэтому он и делал. Сидеть на грядке с помидорами, подвязывая кусты, не совсем то, к чему он стремился всю жизнь, но отказываться не хотелось. Он не совсем понимал, как должен меняться, чтобы все исправить, но старался хотя бы не грубить. Ему и не хотелось. В этом доме, как и от его хозяйки, веяло чем-то счастливым. Хватило пары часов, чтобы понять, что Ёнхи влюблена в свою жизнь, в свое дело и во все то, что у нее было. В голове начали возникать мысли, которых раньше там никогда не было. А был ли он в своем привычном мире счастлив и влюблен в то, чем занимался? — А где твои отец и брат? — Чонгук сделал несколько больших глотков холодного лимонада, который принес Тэхён. — Я видел только твою маму, хотя проснулся часа три назад. — Они уехали работать в поле, — пожал плечами, все же продолжая помогать в подвязывании непослушных кустов. — Киён-хён любит ходить в поле. Не знаю, с чего вдруг, но он совершенно не устает, а наоборот, приходит излишне бодрым. Говорит, что это очень крутая замена спортивного зала. — Я не особо заряжен после зала, ненавижу физические нагрузки, — хмыкнул, наблюдая за тем, как ловко Тэхён справлялся с маленькими веревками. — А по твоим концертам не скажешь, — скептически глянул на него, не отрываясь от своего занятия. — По ним кажется, что ты выносливый. — Ты еще и концерты мои смотрел? — едва сдержал улыбку, слыша это. Тот факт, что Тэхён был максимально заинтересован его деятельностью, — грел просто невероятно. Каждый раз думая об этом, Чонгук забывал про всю грубость, на которую наталкивался от Тэхёна. Его музыка, его выступления — самая откровенная часть его жизни. Поэтому он перестал сомневаться в том, что сможет добиться своего. — Я действительно выносливый, и это добивалось тренировками в зале. Но обычно я ставил их на вечер, а потом приходил домой и просто умирал. — Вечером отдохнешь. Будет ужин у костра, мой отец просто замечательно делает свинину, — перевел тему, никак не комментируя слова Чонгука о концертах. — Семейный сбор? — Типа того. Традиция, если мы все собираемся вместе. Чонгук только кивнул, продолжая заниматься своей работой. Он думал, что на этих помидорах все закончится, но потом Тэхён всунул ему в руки электрическую газонокосилку. Бурной радости это не вызвало, но он снова не отказал, хотя был уверен на сто процентов, что косить траву должен был сам Тэхён. На свежем воздухе находиться было проще, чем в душной теплице, но самоуверенный взгляд, который прожигал его спину, начинал немного раздражать. — Ты пропустил пучок травы, — громко кинул Тэхён, сидя все в том же кресле в тени. — Даже два. Чонгук, делай работу качественно. — Иди, покажи как, — посмотрел на него, на несколько секунд задерживая взгляд. Светлые волосы были в откровенном беспорядке, и Тэхён постоянно пальцами убирал их назад, простая белая футболка и светлые шорты заставляли его кожу выглядеть темнее, чем она была. У Чонгука скоро будет откровенный фетиш на домашнего Тэхёна. Если на работе в приталенной дорогой форме он выглядел красиво и сексуально, то от домашней простоты у Чонгука сводило что-то внутри. — Так ты ничему не научишься, поэтому давай, исправляй. — Я, конечно, понимаю, что за свои ошибки нужно платить, но чувствую, что переплачиваю. Спорить бесполезно, а ругаться он не хотел совершенно — слишком хорошее настроение. Взгляд все чаще возвращался к расслабленному Тэхёну, который прикрыл глаза, и вся эта работа казалась куда терпимее. После того, как он закончил косить газон, Ёнхи выпустила собаку из вольера, в котором тот находился, пока не спадала жара. Когда она сказала, что собаку звали Чио, Чонгук готов был увидеть что-то маленькое и компактное, но никак не огромного сенбернара. Он животных любил, конечно, но Чио при всей своей доброте заставлял его напрягаться, поэтому Чонгук предпочел скрыться в доме от этого огромного мехового мешка нежности. Ему нравилось тут все больше и больше. Он спокойно познакомился с отцом Тэхёна и его братом, когда те вернулись домой. Чонгук словил себя на мысли, что очень давно не чувствовал себя так комфортно в присутствии других людей, тем более незнакомых. С того момента, как он начал стажироваться, был погружен в атмосферу фальшивого дружелюбия. Какими бы добрыми на самом деле не были те ребята, с которыми он познакомился, но каждый видел вокруг себя соперников. В той среде это нормально, ведь трейни в компаниях очень много, а дебютируют единицы. Когда это позволили сделать и ему, все связи с теми, с кем он успел подружиться, пропали. Люди завидовали, особенно если учесть то, что он дебютировал сразу после того, как его исключили из состава предполагаемой группы. Плюс ко всему, у него это заняло несколько месяцев, а не годы. Со временем он просто перестал заводить знакомства и, соответственно, друзей. Никому не нужно было время с ним. Обижаться на людей не было смысла, это такая сфера, и иначе там не выжить, но защитить себя барьером ублюдского поведения стало самым лучшим решением. Со временем Чонгук перестал вообще его выключать, общаясь так постоянно и со всеми. Он не видел в этом чего-то плохого, ведь не был должен никому, но сейчас, вернувшись в мир, где он мог быть интересен просто так, у него начинала чесаться совесть. Вот только непонятен смысл того, что старуха все так изменила. Если он вернет все назад, барьер тоже придется вернуть. — Ты не обязан мне помогать, Чонгук-и, — Ёнхи мягко ему улыбнулась, когда он принялся нарезать овощи. Ему хотелось спрятаться хотя бы ненадолго, потому что, кажется, он за весь день проделал в Тэхёне дыру глазами. — Мне хочется, — пожал плечами, даже не соврав. — Ты сегодня и так уже много помогал. Тэхён на тебя всю свою работу скинул, — она недовольно покачала головой. — Я сам был не против, всё в порядке. Я ему многим обязан, поэтому выполнить несколько заданий — мелочи. — Или просто не хотелось отказывать тому, кто нравится? — она посмотрела на него с каким-то азартом. От этих слов он даже немного потерялся. — Нет, я… я же вам еще утром говорил, что все совсем не так, — сглотнул, поджимая губы, и аккуратно сложил овощи на тарелку. — Можешь мне не признаваться, но себе врать не нужно, — покачала головой и дала ему в руки миску с кимчи. — Неси на улицу. Он не стал больше оправдываться, потому что бесполезно. Тэхён нравился ему уже давно, а сейчас, проживание с ним рядом не одну неделю усугубило ситуацию. В итоге вечер проходил гораздо лучше, чем он предполагал. Чонгуку налили какой-то домашней настойки, которая через пару рюмок расслабила его и максимально расположила к общению. Ему было комфортно, только на Тэхёна он смотрел все больше и уже не особо скрывал это. Тот явно на себе взгляды замечал, но молчал, а Чонгук расценивал это как молчаливое согласие. Чио спал у него в ногах, подальше от разгоревшегося костра. С наступлением темноты атмосфера стала совсем другой. Дом находился сразу около огромного поля, и это создавало впечатление, будто рядом нет совсем ничего. И неожиданно Чонгуку это до безумия нравилось. Это было похоже на его прошлую жизнь, только без вечно ноющей матери. — Чонгук, а как так получилось, что ты с Тэхёном-то живешь? — Киён завернул кусок мяса в лист салата и повернулся к нему, произнося это с набитым ртом. — Он у нас особо не любит делить с кем-то жилплощадь. — Так сказал, будто я на порог не пускаю никого, — Тэхён тихо хмыкнул, выпивая очередную рюмку алкоголя. Тот тоже был выпивший, а щеки слегка покраснели от алкоголя. — Я снимал жилье, когда приезжал в город в прошлом году… — Да у меня ремонт был в половине квартиры! — Это все просто совпадение, — влез Чонгук, все же отвечая на заданный ему вопрос, успев быстро придумать легенду. — Мы давно знакомы, в универе одном учились. Я вообще из Пусана приехал. Недавно универ закончил, в агентстве стажировался, но там не срослось, и у меня пока нет денег снимать жилье одному, вот мне хён и помогает. Это временно. Он бросил взгляд на Тэхёна, натыкаясь на задумчивый взгляд. Тот одобрительно хмыкнул, смотря ему в глаза. Чонгук сглотнул. Отчего-то видеть такого расслабленного и полупьяного Тэхёна было очень… интересно. Они никогда не пили вместе и, видимо, зря. Этот блеск в чужих глазах притягивал к себе только сильнее. У Тэхёна на шее болталась короткая цепочка, которую он раньше не видел, и Чонгуку как-то резко захотелось ее потрогать. — Стажировался в агентстве? — Ёнхи посмотрела на него удивленно. — Ты, значит, хорошо поёшь? — Спой нам, Чонгук, — внезапно выдохнул Тэхён как-то слишком близко. Чонгук даже не заметил, когда тот сел рядом. — У отца есть гитара. — Джэсон, принеси давай, — Ёнхи подтолкнула мужа в плечо, отвлекая его от жарки новой порции мяса. — Сейчас, следи тогда, чтобы не подгорело, — мужчина кивнул, оставляя свое занятие, и пошел в пристройку к дому. — Но я давно не пел, вдруг налажаю, — он поджал губы, поворачиваясь к Тэхёну, который смотрел на него неотрывно. От такого пристального внимания по спине пробежали мурашки. — Ты замечательно поешь, и у тебя потрясающий голос, — сказал искренне, без капли смеха, отчего Чонгук улыбнулся. Он знал, что Тэхёну нравилось, но услышать это вот так вот уверенно — приятно. — Спасибо. Чонгук отвернулся, легко вздрогнув, когда большая ладонь растрепала его волосы. Определенно, им нужно было выпить раньше. Сейчас то, что такой расслабленный Тэхён начинал с ума сводить, не шло на пользу, потому что они не одни. Ему принесли инструмент буквально через пять минут. Гитара была расстроена, но он это быстро исправил. Было в этом моменте что-то очень теплое. Свежий воздух, треск костра и гитара. Последний раз Чонгук чувствовал такое в школьных походах, куда сам брал с собой гитару. Он не думал, что ему спеть, идея сама пришла на ум. Этой песни никогда не было в записи, он пел ее когда-то давно в дешевом клубе, куда ему помогли устроиться друзья. Чонгук не пел эту песню с тех пор, как дебютировал. Боковым зрением он заметил, что Тэхён пересел так, чтобы они могли видеть друг друга. Он не знал зачем, но теперь смотрел только на него. Потому что чужой взгляд был таким, каким до этого тот на него не смотрел. Без привычного уже раздражения, без капли негатива. Тэхён сидел почти напротив него, опираясь локтем в колено, и подпирал голову рукой. Не улыбался даже, а просто смотрел. И от этого взгляда Чонгук не хотел отрываться. Будто Тэхён вспомнил что-то очень хорошее, о чем вслух не рассказывал. На несколько секунд появилось чувство дежавю, будто такой момент уже был когда-то, но Чонгук не мог вспомнить, встречались ли они раньше. Сейчас он в очередной раз убеждался, что все то раздражение больше напускное, чем реальное. Тэхёну не плевать на него. Именно поэтому пустил в дом, поэтому вернулся за ним в хостел и даже сюда привез. Тот не обязан был делать ничего из этого, и простого «ты просто неплохой человек» — не было достаточно. И никогда самому Тэхёну от него ничего не нужно было. Ёнхи попросила его спеть еще что-то, и Чонгук не мог отказать. На середине второй песни Тэхён ушел, ничего не сказав. Только когда его отпустили местные фанаты, Киён сказал, что с другой стороны дома есть скамейка-качели, где Тэхён любил сидеть вечерами. Чонгук чувствовал себя немного ватным от крепкого алкоголя, который пить не особо привык, тем более домашний. Он даже не задумался, когда поставил гитару в сторону и пошел туда, куда указали. Тэхён действительно был там, сидя в белых наушниках, которые выделялись даже в темноте. Запрокинул голову назад, совсем слабо отталкиваясь ногами от земли. Чонгук подошел сзади, останавливая собой слабое движение качели. Тэхён лишь открыл глаза, смотря на него, не поднимая головы. Он оперся руками о спинку, ничего не говоря, лишь рассматривал красивое лицо, пока ему позволяли. Алкоголь в крови усиливал желание прикоснуться. Чонгук и без того всегда хотел это делать, но любое его вторжение в личное пространство воспринималось в штыки. Сейчас он сильнее сжал пальцы на железной трубе на краю спинки качели. — Я тебе говорил не делать так, — тихо произнес совсем без раздражения или недовольства. Экран его телефона подсветился от уведомления, и Чонгук успел увидеть, что тот слушал его песню. — Я так плохо пою вживую, что ты ушел слушать меня в записи? — легко улыбнулся, останавливая взгляд на слегка влажных губах. — Кажется, я уже сказал тебе, что ты потрясающе поешь, Чонгук, — выдернул и второй наушник, продолжая сидеть все в том же положении. — Ты много чего мне говоришь, и с каждым разом я убеждаюсь, что не всегда искренне, — сглотнул, смотря в черные от темноты глаза. Собственный взгляд отвести страшно: не хотелось терять эту странную атмосферу. От Тэхёна слабо пахло алкоголем, что почему-то придавало уверенности. — Иногда искренне — не значит правильно. — Сегодня я искренне старался, чтобы твое мнение обо мне изменилось, — тихо выдохнул, сглатывая, когда язык Тэхёна снова скользнул по губам. — Я заметил, — слабо кивнул, хмыкнув. — Завтра повторишь. — Прости меня. — За что? — За ложь твоей матери. — Ты же сказал, что я не дождусь извинений, — тихо хмыкнул, откладывая телефон, который держал в руках, но продолжил смотреть на Чонгука. — Потому что ты разозлил меня, Тэхён, — выдохнул, неосознанно наклоняясь ниже. — Мне не нравятся твои нравоучения. Не нравится, когда ты давишь мне на больное. — А мне не нравится, что ты снова нарушаешь мое личное пространство. — Врешь, — слабо качнул головой, прекрасно видя, что Тэхёну не приносит это дискомфорт. Возможно, никогда не приносило. — Что ты от меня хочешь, м? — тяжело вздохнул, бегая глазами по его лицу. — Я разве мало для тебя делаю, Гук-и? Не лезь мне в душу, мы никогда не стояли на одной дороге, — Чонгук слабо вздрогнул от этого обращения. Тэхён впервые разговаривал с ним настолько спокойно и даже мягко. — Ты делаешь для меня очень много. — Тогда чего ты еще хочешь? — Поцелуй меня. Чонгук не знал, зачем это сказал, просто не мог отвести взгляд от губ, что слабо блестели от слюны. Тэхён смотрел ему в глаза, и он уже хотел сказать, что это глупая шутка, когда тяжелая рука легла ему на затылок, заставляя наклониться ниже. Чонгук на секунду задохнулся, чувствуя прикосновение к собственным губам, но сразу ответил на поцелуй, пальцами сильнее сжимая кусок железа. У него внутри все эмоции свернулись в тугой тяжелый узел. Не было бабочек в животе, но от ощущений его едва не потряхивало. Тэхён целовал так аккуратно и медленно, позволяя осознать все происходящее им обоим. Его пальцы едва ощутимо двигались в спутанных от ветра волосах, а Чонгука плавило на месте. Целоваться в этом положении было ужасно неудобно, но он готов был простоять так вечно, только чтобы и дальше млеть от того, как язык Тэхёна проскальзывал между его губ. Пальцы в его волосах сжались, оттягивая пряди, тем самым заставляя отстраниться. Чонгук едва не застонал от недовольства. — Мне нужно было раньше выполнить всю работу по дому и напоить тебя, чтобы ты, наконец, позволил себе долю искренности? — хрипло произнес, все еще чувствуя фантомное прикосновение на губах. — Этого больше не повторится, Гук-и. Чонгук недовольно поджал губы, толкая качели, и развернулся, уходя к дому. Ким Тэхён — самый упрямый человек, которого он знал.