чувствуешь, как
идёт по горлу кровь
алый враг
рухнет твой дом
и собаки умрут,
но лишь любовь моя
будет тут
Накахара должен был давно запомнить то, что миссии с объединением Портовой Мафии и Вооружённого Детективного Агенства никогда не приводили ни к чему хорошему. Дать заднюю стоило уже тогда, когда Чуя узнал о том, что от агенства будет прислан только один эспер. И мафиози не нужно знать его имя. Чуя и сам прекрасно понимает, что только один человек может составить наилучшую партию для него. — Ты напряжён, — спокойно выдает Чуя, выдыхая терпкий дым от дорогих сигар. Мёртвый эспер, зачинщик сегодняшней сверхурочной работы лежал уже холодным, захлебнувшись собственной кровью. — И не смей врать мне о том, что это не так. — Напряжён~? С чего бы это? ~ — голос сочится сладким ядом.Темные глаза с голодом смотрят в самую душу. Сегодня вообще поведение Дазая было максимально странным. Где бы не находился Накахара, он всегда чувствовал на себе его взгляд. — Да и к чему спрашивать? Желаешь помочь расслабиться~? — А зачем мне помогать тебе расслабиться, если ты совершенно спокоен? Верно, милый мой? — Дазай закусывает щеку, а Накахара продолжает давить, замечая странный блеск в глазах напротив. — Значит абсолютно спокоен? Ты ведь не единственный~ — Мне то что с этого, радость моя? — язвительно замечает Дазай, хотя в глубине собственной души он оказался уязвлён. Уязвлён в том, что кто-то посмел посягнуть на то, что шатен считает давно своим. — Ясно всё с тобой. Я действительно спокоен~ Да и… Ты бы вряд ли смог мне помочь ~ — И даже факт того, что в моей жизни, возможно, есть кто-то лучше, чем ты, тот, кто придет ко мне при первом звоночке тоже не напрягает? ~ — Иди к чёрту, Накахара Чуя. — Приятно? — Играем дальше, раз ему продолжают недоговаривать. Навряд ли они тут из-за этого подерутся, но кто же знает, что будет дальше. Словесная бойня Двойного Чёрного была страшнее чумы и разлеталась быстрее смерти, нарастая так стремительно, словно снежный ком, спущенный с вершины горы. — Не то слово, — едко подмечает шатен, снисходительно, сверху вниз оглядывая парня. — Как замечательно, что в этом мире есть кто-то, кто смог вытерпеть агрессивного рыжего гнома. — Ты расстроен? — Ты мне никогда и не нравился, чтобы я мог чувствовать разочарование в твою сторону. Да и вызывать меня на ревность крайне глупо. У нас не тот уровень отношений, мой сладкий ~ — Дазай одаривает рыжеволого мафиози самой неестественной и холодной улыбкой, не забывая щедро приправить её осуждением в собственном взгляде. — Если я не самое прекрасное и лучшее в твоей жизни, то не пора ли снизить планку? ~ Найди себе того самого, а если он уже есть, то так уж и быть~ Признаю, что у тебя отвратительный вкус не только в одежде и шляпах. Осаму говорит сладко, но очень уж язвит. Он и не скрывает этого пренебрежения, что возникло почти на пустом месте. Выходит отвратительный диалог, от которого на душе заскреблись кошки, а на языке уже чувствовалась желчь. — Что, не хочется быть вторым? А, Дазай? — Разговор разворачивается совсем в другое русло. Либо Чуя научился зреть в корень, либо мафия смогла так его выдрессировать, что не целясь, голубоглазый попадет прямо «в яблочко». — А кому бы хотелось быть вторым, если приз за первое место превосходит все ожидания? ~ Хотя, я поторопился с выводами. — улыбка становится совсем гаденькой, а темно-коньячные глаза щурятся, выдавая открытую насмешку. — Подержанные товары меня не интересуют. — Дамы больше не привлекают? ~ — Этот вопрос я оставлю для тебя~ Сам подумаешь над тем, who is who, посмаковав над тайной жизнью Дазая Осаму и самолично решив для себя, кто же его там привлекает~ — Ты флиртуешь со мной, Дазай. Совсем отчаялся? ~ Или ни одна юбка так и не поддалась на твои обольщения? — Флиртую? ~ — Темные брови приподнимаются, а губы растягиваются в длинную улыбку, обнажая белоснежные зубы. — Возможно. — Ну давай, скажи мне, что не скучал от слова совсем. Не вспоминал и даже не задумывался, — Чуя знает, что всё-таки ему сейчас брешут и поэтому он играется с неким маленьким огнем, что легко может превратиться в настоящее пламя. Хочется прочитать Дазая. Заглянуть в давно чёрствую душу, пробираясь через все шипы в самое пекло. Ему просто это нравится. — Не от простой ли скуки, ты обратил свой взор на меня? ~ — Мне интересно, ты лопнешь от радости, как шарик, если бы я, ну чисто гипотетически, сознался бы в том, что бывает и скучал? — Дазай говорит сложно, слишком лукаво, с тенью какой-то насмешки. Шатен переводит взгляд на хмурящееся небо, продолжая. — Сам-то ты не спешишь заявить о том, что без меня тебе было так грустно и скверно, что ты готов был за стену лезть. — Точно не лопну, не надейся, — Чуя не осознает своей реакции на подобные слова, словно не имел никакого интереса к этому. Но он явно был, просто Накахара тщательно его скрыл. — У меня не было времени скучать, поэтому мне нет смысла что-то об этом говорить. А времени не было и потому, что его вдруг стало слишком много. Резко пропало что-то, что держало в тонусе и заполняло пустоту вокруг. И это «что-то», нужно срочно заменить, срочно заполнить всем, чем только возможно, лишь бы не оставаться один на один с собственными мыслями. Семь лет минуло с их последней встречи. Битва с Лавкрафтом была лишь одной большой случайностью и исключением. Целых семь лет. Это целый срок за особо тяжкую кражу, это 84 месяца, это чёрт возьми 2555 дней, это почти целая, новая жизнь. Накахара совершенно не помнит тот роковой день и последующие несколько, потому что предательство Осаму стало сильным ударом, заставив открыть одну из самых дорогих бутылок вина в своей коллекции. Праздновал ли Накахара тот день, либо же запивал своё резко приобретенное горе — он не знает. Слишком тяжело, слишком муторно вспоминать. В памяти всплывают лишь яркие языки огня, которые полностью охватили его машину, наполняя воздух едкой и удушающей гарью. Тем не менее, это всё равно было неприятным видом, даже с помутнением рассудка. Такая картина ещё долго стояла перед глазами, являясь в глубокие темные ночи, когда душа рыжеволосого мафиози была максимально уязвима. — Даже хорошо, что ты и не лопнешь. У меня нет сил убирать всю грязь после тебя… — Осаму зевает, вырывая Чую из воспоминаний. — Как грубо, — фыркает Дазай, закатывая глаза, посматривая то на тлеющую сигарету, то на собственные ноги. — И как от тебя ожидаемо. — Ты все бегаешь от ответов, Дазай, а ещё иногда ведёшь себя, как мудак. Если я такой ожидаемый, то чего ты от меня хочешь? Миссия закончена, иди и нагуляйся вдоволь, а не разглядывай меня, — Чуя косится на сигарету в своей руке. — Мог бы просто попросить, если всё дело в этом, — Накахара стряхивает пепел. — Или ты предпочитаешь вместо этого пялиться на меня? — Мне нечего на тебе разглядывать. — О, именно поэтому ты смотришь на меня таким голодным взглядом, будто бы сейчас сорвёшься с места и разорвёшь меня на куски? Думаю, от этого ты уже отнекиваться не станешь. Хочешь хоть какого-то внимания в свою сторону? Дазай многозначительно молчит, тщательно переваривая всё в своей голове. Шатен умел молчать красноречиво. Чего в этот момент стоил лишь один его взгляд. Он скрещивает руки на груди, что-то конкретно не договаривая. На все его колебания Чуя лишь шутливо хмыкнул, сделав очередную затяжку и пожав плечами. — Как хочешь… — Я не курю. — Вот это да, — в его словах был слышен явный сарказм, и Накахара закатил глаза, разводя руки в стороны, подходя ближе к детективу. — Патологический самоубийца отказался от курения? Неужели он забыл, что это самый верный способ прийти к медленной смерти и угасанию? — Нет, — Дазай заметил приближение в свою сторону. Это должно было быть его сигналом отойти и настоять на своём. Но близость вызывала зависимость больше, чем никотин, которым накачивал себя Накахара. — Я завязал. У Осаму возникло крайне нездоровое желание прикоснуться, обвести контуры губ мафиози и острую линию подбородка, всматриваясь в лазурную синь его глаз, следя за каждым мускулом лица, чтобы не пропустить ни малейшего движения. — Удивляешь сегодня, — Чуя нарочно затягивается и выдыхает дым в лицо шатена. — Пассивное курение тоже является курением, знал о таком? — Меня ты новому не научишь, — Отвечает Дазай, вдыхая полные лёгкие терпкого аромата. Глаза прикрываются. — Знал и знаю. Чуе не нравится эта уклончивость и виляние вокруг, да около. Рыжеволосый мафиози резко хватает Дазая за галстук-боло и притягивает к себе. Движение заставило Осаму инстинктивно наклониться вперёд, замерев всего в нескольких дюймах от лица Накахары. — Что ты делаешь? ~ — слова детектива звучат так вальяжно и легко, будто бы его сейчас не притянули за галстук. Дазай вообще казался слишком довольным происходящим, что начинало злить шляпника. Но Чуя заметил секундную брешь сомнения. Свободной рукой, Накахара взял Дазая за подбородок и развернул его к себе. — Открой рот. — Что-о? — в темных глазах мелькает удивление. Услышать приказ, Дазай точно не ожидал. — Просто, — Чуя надавил на мягкую поверхность его губ, осторожно раскрыв их, отчего у Дазая перехватило дыхание. От этого прикосновения детектив стал податливее в его руках, проигрывая в собственной доминантности, завороженно наблюдая, как Чуя сделал глубокую затяжку и наклонился ближе. — Открой. — Какого чёрта ты творишь? — задаёт до невозможности глупый вопрос Дазай. Как только Чуя мог находиться настолько близко и казаться таким беспечным? — Я сказал, открой свой рот, а не задавай мне вопросы, Дазай. Осаму точно знал, что делает это не ради искушения попробовать разочек и вспомнить былое: он был взрослым и мог делать всё, что хотел. Но кажется, ему всё яснее стал проявляться истинный мотив действий своего напарника. Он почувствовал знакомый жар румянца, который давно его не охватывал. Дазай почувствовал, как ослабевает его самоконтроль, пока крепкая рука сильнее тянет его за галстук. В какой момент ему нужно было сбежать, чтобы не захотеть подчиняться каждому его капризу, потому что Дазай резко ослаб перед ним? — Хороший мальчик ~ На его покорность Накахара лишь ухмыльнулся и, игриво сверкнув глазами, приоткрыл его губы и впустил дым в рот детектива. От похвалы в животе Осаму зародилось приятное и тягучее чувство, что завязалось в тугой узел. Дазай резко вдохнул по большей части из-за близости и напора, но жжение чужеродного дыма в горле всё же заставило его отстраниться. Он жалобно кашлянул; жар момента давно исчез, и Чуя ликующе рассмеялся. — Ты действительно напряжён. — Давай ещё раз, — заявляет Дазай, облизывая собственные губы. Детектив замечает любопытный блеск в глазах напротив. От того странного рода улыбка расцветает на его лице. — Одной «затяжки» мне было мало. Чуя приподнял бровь, обдумывая его просьбу. Ему следовало бы отказать, ведь все знают, к чему могут привести поцелуи самого дорогого и до ненависти любимого предателя, но Накахара был слишком увлечён этой игрой, чтобы дать по тормозам. — А ты полон сюрпризов, Дазай, — рыжеволосый самодовольно затянулся ещё раз, умело сжав губы, чтобы не дать вырваться дыму до тех пор, пока он не наклонится ближе. Дазай ожидал повторения старых манипуляций. Вновь быть грубо притянутым, встреча глазами, в которых уже были написаны все желания, а затем быть страстно поцелованным, вновь почувствовав всю горечь табачного дыма. Но на этот раз, Чуя переместил сигарету в руку, отодвинув опалённый её кончик подальше от Осаму, и обхватил его за шею сзади. Единственной реакцией детектива был вздох, благодаря которому Накахаре открылось достаточно пространства, чтобы чувственно соединить их губы, раскрыв собственные, отчего резкий дым вырвался из его рта и щедро просочился в рот Дазая. На этот раз шатен не закашлялся, ощутив лишь мягкие, но напористые губы на своих, неподвижные, но всё равно страстные. От этого он сжал плечи мафиози, настраиваясь на продолжительный контакт, от которого его уже почти лихорадило. От столь долговременного возбуждения, Дазай стал слишком чувствительным. Он ощущал каждое прикосновение чужих губ к своим, уверенный в том, что Чуя почувствовал его бешеный пульс через поцелуй. Когда сам кареглазый чувствовал привкус сигарет и разгоряченное дыхание напарника. Дазай запускает одну руку в загривок парня и удерживая его, а второй рукой притягивает Чую к себе, поглаживая его щеку, а затем отвечает на поцелуй, издавая при этом короткий стон. Сначала целует нежно, пробуя те губы, на которые заглядывался весь день, потом со стремительно нарастающей страстью. Его захлёстывает страсть. В этом хмельном, качающемся перед глазами мире, его жадный рот раздвинул губы Накахары, по нервам пробежал ток. Осаму не даёт привыкнуть к себе. Он хочет все и сразу. Поэтому без предупреждения углубляет поцелуй. Среагировать на такую спешку Чуя не успел, мафиози лишь хлопнул глазами и промычал что-то неразборчивое, ощущая, как с жаром отвечают на его поцелуй. Это ведь ожидалось весь вечер? Логичное завершение дня, на которое он безоговорочно был согласен. Дазай хочет его? — Хорошо, пусть получает. Желание поцеловать детектива парень не скроет, хотелось, и ещё как, возможно уже очень давно. Может из интереса? Сейчас это не интерес, а намного большее, в примесь с диким желанием. Улавливать этот темп напарника, конечно, восьмое чудо света, но ведь и Накахара не промах. Сам же слегка поддается ему вперед, пытаясь оставить следы на чужих губах, в виде рваных ран от укуса, желая лишь только этим насытиться. Его рука медленно отпускает галстук-боло и поднимается к чужой шее, аккуратно обвивая её пальцами. Языком Накахара касается чужих зубов, словно бы пересчитывая их, а потом уже и языка Осаму, лаская и его. Голубоглазый улавливает пошлый звук причмокивания, чувствует, как кровь во всем теле застыла от нахлынувшей страсти, но всё равно продолжает, хотя для такой игры, стоило бы давно отстраниться, но… Делать этого совсем не хотелось. Они оба знали, что этот вечер так и закончится. Не важно при каких условиях и обстоятельствах. Только вступив смертоубийственным дуэтом на задание, время шло на минуты. Они оба раздували огонь и играли с оголёнными проводами нервов друг друга. Пришло время и насладиться тем, что так скоропостижно создалось, пережив не одно крушение. У всякой страсти бывает такое время, когда она делается прямо роковой и увлекает свою жертву к пропасти, в которую та падает. Здесь и оказался Дазай. Он шумно выдыхает в губы Чуи, чуть шире приоткрывая рот, сплетая языки, сильнее зарываясь в рыжий загривок парня. Во рту появляется лёгкий металлический привкус. О, кареглазый с удовольствием поделится с мафиози и своей кровью, пройдясь языком по ряду белоснежных зубов, игриво коснувшись нёба и вновь соединяя языки. Чуя всё же укусил, даже несколько раз, но такие выходки заводят Дазая ещё сильнее, как и руки Чуи, одна из которых держала шатена за шею. Невероятное чувство. Как и эти влажные развратные звуки. Уже кружится голова, живот ноет от чего-то приятного, а в лёгких уже не хватает кислорода.***
Они вваливаются в гостиничный номер, так сильно увлечённые поцелуями, что включить свет удаётся с попытки шестой, не меньше. Они хаотично скользят руками, хватают друг друга, сжимают и притягивают. Привкус табака от сигарет Накахары ещё чувствуется где-то во рту. Таким пассивным курением шатен ещё не занимался. Немного горчит, хотя сам поцелуй был сладок, как и остальные… Последующие. — Блять, я так сильно хочу тебя, — почти ноет Дазай, зарываясь лицом в шею Чуи, поцеловав его где-то под ушком, страстно шепча. — Ты не представляешь, что ты делаешь со мной~ — Что дальше? Ты ещё не достиг своего, а, Дазай? ~ Тебя, кажется, уже выбили из строя мои поцелуи. — Чуя, страсть и влечение пропадают тогда, когда получаешь желаемое. Я хотел тебя поцеловать и я это сделал, — Дазай облизывает маленькую ранку на губе, продолжая. — Но интерес мой к тебе не пропал… И я хочу большего. Чуя наблюдает за ним, слушает и не хочет даже как-то возникать. Осаму прав, безусловно, но Чую смущает только одно. Интерес. Это чувство пропадает резко, так же как и появляется, ведь стоит найти объект поинтереснее, то твой мозг сразу переключается. Мафиози вздыхает и одной рукой потирает свои глаза, пытаясь сформулировать адекватный ответ на этот монолог. — Сколько будет длиться этот интерес? До второго бешеного порыва страсти? Секса? — Накахара вновь прильнул губами к шее детектива, оставляя засос, что сливовым цветом стал набирать краску. — Ты хотел со мной просто потрахаться, а не выяснять отношения. И сегодня я просто готов тебя трахнуть без обязательств. Тебе повезло~ Твоя костлявая задница все же привлекает. Двойной Чёрный не задерживается долго в коридоре. Одаривая друг друга страстными ласками, бывшие враги, ныне напарники и любовники переходят в спальню их гостиничного номера. Здесь точно можно не сдерживать свой пыл. Дазай был грубо брошен на кровать, пока Накахара быстро осмотрел все прикроватные тумбочки. — Блядство, — ругается Накахара, нависая над Осаму, внимательно изучая лицо напарника. — Здесь нет презервативов, а драть тебя на сухую будет слишком жестоко. — Оу… Чуя приподнимает бровь. Он не ослышался? Это вздох полного и искреннего разочарования, только что слетел с губ детектива? Дазай действительно вмиг стал выглядеть подавленным, даже отвёл взгляд в сторону. Его стало даже жаль… — Не нужно так расстроенно звучать. Но знаешь, — Чуя скидывает со своих плеч черный плащ и снимает портупею, разворачивая голову шатена обратно к себе. — Во время нашего поцелуя ты был послушным мальчиком. И мне это понравилось, — Его руки потянулись к полосатой рубашке, начиная растёгивать пуговицы, оголяя грудь шатена. — Я награжу тебя за это. Я собираюсь позаботиться о тебе. — Что ты… мы тогда собираемся делать? — Дазай поворачивает голову на бок, сверкая кокетливым взглядом. — Что в твоём понимании, означает позаботиться обо мне? ~ — О~ — Чуя наклоняется к уху детектива, переходя на шепот. — Я вылижу тебя. Внимание Накахары привлекли два тёмных соска, и он наклонился, облизав ареол одного из них и одобрительно промычав, когда Осаму начал извиваться под ним. — Чуя-ахх! Чуя облизывал всё пространство вокруг твердеющего соска, не обращая внимания на то, как скапливается в складках мягкой плоти слюна, и, если и было что-то, что он обожал, так это каким грязным казалось происходящее. Он принялся медленно поднимать руку, уделяя внимание второму соску и с удовольствием перекатывая его между пальцев. А Дазай краснел и задыхался, так непристойно выгибаясь в спине, что Накахара сдерживал себя, как бы силой не заставив его лежать смирно. — Приятно, Осаму? — он пропустил мимо ушей то, как сорвалось с его губ это прозвище, но, судя по хриплому стону, который издал детектив, он не очень-то и возражал. — Нет, я хочу это услышать. — Да. Чёрт, да… — Дазай обхватил его за талию, притянув ближе, и качнул пахом, чем заставил Чую моментально прекратить свои действия. Трение их членов через одежду сводило рыжеволосого мафиози с ума, и он дёрнулся вперёд, наклонившись бёдрами ниже так, чтобы его член был на уровне задницы Осаму. Тот же вскрикнул от неожиданности, крепко вцепившись в плечи Накахары. — Ты извращенец, Дазай. Я ведь заметил, что ты успел возбудиться от того, что я стал душить тебя. Дазай что-то скулит, стоило руке Накахары вновь сжать его шею. Перед глазами замелькали звёзды от предстоящего экстаза. Только в этот раз он ощущал всё в десять раз сильнее, и каждое прикосновение, которым награждал его Чуя, заставляло его член твердеть, а мозг — превращаться в не что иное, как мантру желания и Накахары. Рыжеволосый мафиози опустил свои руки на его бока, глотая вздохи и оханья Дазая, когда оттянул резинку его трусов. Он разорвал поцелуй, стянув последнюю одежду, которая мешала им почувствовать прикосновение кожи к коже. Чуя не мог не восхититься тем, как член детектива прижался к его животу, слегка покрасневший и сочащийся смазкой, которая успела попасть ему на пупок. И, чёрт возьми, эти дьявольские бёдра. Кто ж знал, что они всё это время скрывались от его глаз, а белоснежные бинты их даже скрашивали, делая ещё более желанными. Накахара наклонился, чтобы оставить поцелуй на мягком и плоском животе, и улыбнулся, почувствовав, как напряглись мышцы под его прикосновением. Он высунул язык, чтобы попробовать выступивший на кончике члена своего напарника предэякулят. — Ах~ ммм! ~ Чуя, нет ~ — Осаму, ты хотел быть послушным мальчиком, — Накахара поднимает свой взгляд и встречается с раскрасневшимся лицом Дазая, который выглядел таким невинным и смущённым, что напоминал ангела. — А ты стонешь, как последняя шлюха, — Чуя улыбается, целуя шатена в висок, чтобы потом вернуться вновь к бёдрам. — Милый, будь тише ~ Голубоглазый раздвинул его длинные ноги, подняв их наверх и позволив Осаму закинуть их себе на плечи. Теперь шатен выглядел максимально беззащитно. — Погоди, — Дазай напрягся в его руках, вцепившись в покрывало. Такой несносный, вечно заносчивый и колкий шатен сейчас уж слишком покладист и мил. Хотя, Накахара не исключал и того, что сегодня Дазай целенаправленно шел только за удовольствием. При другом раскладе, шатен бы мог с лёгкостью и сам трахнуть Чую. Накахаре пришлось оторваться от покусывания нижней части его бёдер, и вместо этого он принялся массировать кожу, чтобы расслабить напрягшегося шатена. К чему же такая нежность, если он хотел грубо его взять и через секс выместить всю обиду? — В чём дело? — Осаму промолчал, густо покраснев, и Чуя принялся целовать его ноги от лодыжек до тазовых косточек, пытаясь облегчить дискомфорт. Озарение пришло быстро. — Тебя никогда не вылизывали? — Да, — Честно отвечает детектив, закидывая голову назад, стараясь отвлечься от непривычного и дичайшего смущения. — Никогда. — Приятно быть первым, но тебе понравится. Я правда удивлен, ведь ты достаточно хорошенький. Я буду нежным, Осаму. — Хорошо. Так что он поднял ноги детектива вверх, подхватив того под ягодицы и раздвинув половинки в стороны. Он примкнул прямо к ним, кончиком языка дразня колечко мышц и улыбаясь, когда сверху доносится отчётливый и почему-то мужественный писк. Он почувствовал, как дёрнулись ноги Дазая, а его удивление сменилось протяжным стоном, из-за которого Чуя принялся лизать активнее, соблазнившись вызвать ещё больше подобных вульгарных звуков. Он водил языком вокруг сфинктера и надавливал на проход с достаточной силой, чтобы стимулировать нервные окончания, не проникая внутрь. — Чуя, боже-агрх! Мм ~ Слышать свое имя под аккомпанемент стонов было в новинку, особенно, когда его так сексуально-протяжно выстанывал Дазай. Его голос всегда был особенно бархатист и мягок, он всегда звучал зазывающе и просто располагал к пошлости. — Чуя, пресвятые-ммм! — Дазай был близок к тому, чтобы произнести его имя со всхлипом; его тело становилось до невозможного чувствительным от новых ощущений. Он впился ногтями в предплечья Накахары, впиваясь с такой силой, что после себя оставлял лёгкие отметины. — Прикоснись к себе, — приказал с покрасневшими щеками Чуя, затаив дыхание. Сегодня он добрый господин. Мозг плавился. Дазай застонал от этого зрелища, почти разочаровавшись от прекратившейся стимуляции, но Накахара вдруг вновь уселся между его ног и вернулся к риммингу. Это привело Осаму в движение, в то время как удовольствие нарастало в его животе, требуя освобождения. Он разжал руку, и побелевшие от хватки костяшки пальцев вновь приобрели цвет, когда он отпустил покрывало. — Чуя, я почти… — всё, что он смог прошептать, пальцами сжав свой член и задвигав ими в устойчивом темпе, чему поспособствовал выступивший предэякулят. Этого было так много, чтобы хоть что-то осознать. Между теплом и влагой от языка и губ Чуи и движениями собственной руки он собирался кончить. — Чуя, я скоро кончу. Чёрт! — он почувствовал, как рыжеволосый мафиози отстранился, и заскулил от прекратившихся движений, пока вдруг Чуя резко не навис над ним, поравнявшись с ним телом и соединив их члены вместе. — Осаму, — Чуя поцеловал его в подбородок распухшими и мокрыми от слюны губами, но, казалось, Дазаю это нравилось, и он потянулся руками к щекам Накахары и прижался к нему в яростном поцелуе, пока они вместе близились к разрядке. Дазая никак не смущало то, что только что своим ртом, Чуя принес ему нереальное удовольствие. Он был безумно благодарен. — Хороший мальчик ~ Члены двигались неуклюже, но оба были близки к оргазму и слишком возбуждены, чтобы думать об аккуратности своих движений. Чуя держал бёдра Дазая опущенными, толкаясь вперёд и назад и одновременно выстанывая слова похвалы и проклятия. Ему было чертовски сейчас хорошо. Он чувствовал, как напрягся детектив, как он обнажил свою шею, с алеющими засосами для него, откинув голову назад и выкрикнув какую-то задушенную версию его имени. — Вот так, мой хорошенький, кончи для меня. — он прильнул ближе, поцеловав шатена рядом с бинтами, и вскоре тоже кончил, измазав их грудь и животы белёсыми каплями.***
Накахара должен был давно запомнить то, что миссии с объединением Портовой Мафии и Вооружённого Детективного Агенства никогда не приводили ни к чему хорошему. Дать заднюю стоило уже тогда, когда Чуя узнал о том, что от агенства будет прислан только один эспер. И мафиози не нужно знать его имя. Чуя и сам прекрасно понимает, что только один человек может составить наилучшую партию для него. Теперь эта «наилучшая партия» лежала рядом, под его боком и восстанавливала дыхание, после такого долгожданного оргазма. Вид у Дазая был замечательный. Игриво-шальные глаза, россыпь засосов, выбившиеся из аккуратной перевязки бинты. Ему шла эта небрежность, с ней он выглядел живым и настоящим. — Ты получил то, что хотел? — спокойно спрашивает Накахара, протягивая руку за портсигаром, чтобы закурить в постели. Он не рассчитывал на душевные разговоры или объятия после секса. Он лишь… Сыграл в этом остроумном плане Дазая свою роль. — Останешься на ночь? Мафиози и не надеялся, ведь заметил капошение со стороны детектива, а затем и вовсе стал наблюдать за тем, как Осаму поднялся и со спокойной душой пошел к двери. Это было ожидаемо, но менее обидно не становилось. Дазай волен делать то, что захочет. Нет смысла оставаться с тем человеком, который уже говорил о том, что «Ты мне никогда и не нравился, чтобы я мог чувствовать разочарование в твою сторону». Накахара достает сигарету и подносит её ко рту. Вспышка зажигалки. Огонёк пламени. И голос. — Я иду в душ. Хочешь со мной? — Карие глаза встречаются с голубыми. Наконец-то Дазай смотрит на него без издевок, смотрит, как на равного, смотрит так… Нежно. — Я часто вёл себя, как мудак. Думаю, мне есть за что попросить у тебя прощение и однозначно есть то, что я должен тебе рассказать, Чуя~ Давай просто будем. Не надо обещаний. Не надо ожидать невозможного. Ты будешь у меня, а я — у тебя. Давай просто будем друг у друга. Молча. Тихо. И по-настоящему.