Тип привязанности

«Тридцать первого октября девяносто третьего года Ривера Финикса забрали на скорой возле входа в клуб Джонни Деппа. Банальная причина смерти — «передоз» — была бы принята общественностью спокойно, вот только образ положительного персонажа был слишком сильным. Зависимости скрывались за тремя замками и мир не представлял, что любимец публики никогда не снимал перед ней маски. Маски очень распространенная вещь, но их всегда можно разделить на две категории: та, которую на вас надел мир, не пытаясь увидеть под ней человека, и та, которую вы сами для себя выбрали, закрывшись от остальных». День изначально пошел наперекосяк. Небо, затянутое темными тучами, выглядело так, будто в любую секунду мог пойти дождь, а мое состояние снова стало привычно апатичным. От радости, которая сопровождала меня весь вчерашний день, не осталось и следа, и, стоя перед открытым окном, мне вспомнилось, как в детстве меня завораживало серое небо. Я помнила, как, точно так же стоя на балконе, смотрела на соседний дом, очертания которого виднелись из-за крон деревьев, и ждала первого раската грома. В таком свете эта картина выглядела даже в каком-то смысле пугающе. Старый дом с облезшей краской, полуразрушенная крыша и остатки желтых листьев, которые вот-вот должны были опасть. Мрачная картина четко отпечаталась в моей памяти, хоть мне этого и не хотелось. Переключив свое внимание на подругу, которая с каменным выражением лица печатала что-то в телефоне, мне захотелось иметь способность ускорять время и перенестись на пару часов вперед, чтобы поскорее оказаться в клубе. Вчерашний разговор все-таки оставил во мне осадок, и я так и не решалась заговорить с ней. Концерт должен был состояться вечером, а напряжение, летающее по квартире, портило последнюю надежду на хороший настрой уже сейчас. Диана точно переписывалась со своим еще совсем недавно бывшим парнем, в статусе которого на данный момент я была не уверена. Молчание между нами также ощущалось странно. С одной стороны, мне казалось, что это самый правильный момент, чтобы попробовать повлиять на нее в последний раз и может наконец вырвать ее из цепких лап любовной зависимости, но, с другой стороны, я понимала, что она взрослый человек и от меня ее решение все равно не зависело. Взявшись за телефон, я начала листать сторис, чтобы отвлечь себя от негативных мыслей. Как назло, именно сегодня, в этот мрачный пасмурный день, все люди, на которых я была подписана, выкладывали радостное фотографии из поездок или писали слащавые тексты, отмечая на постах свои вторые половинки. В любой другой день я бы порадовалась за них, но не сегодня. Когда список подошел к концу, я решила обновить страницу, и мне высветилась одна единственная новая история, выложенная Артемом. На ней он сидел перед экраном компьютера, а по заднему фону я легко смогла узнать комнату звукозаписи. Еще раз взглянув на подругу, в положении которой ничего не изменилось, я вернулась к сторис и решила на нее ответить. bykara Концерт только через несколько часов, соскучился по студии? 13:34 Отправив сообщение, я выключила телефон, решив занять время чаем. Ответ пришел раньше, чем я успела налить воду и нажать на кнопку, поэтому пару минут уведомление висело непрочитанным. pluxury_sport Пишу текст и делаю пробные записи на твой бит :) 13:35 Оперевшись о кухонную стойку, я начала искать нужный мне эмоджи, чтобы с точностью передать эмоцию. Идеально подходящего не было, поэтому я просто выбрала базовый с красными щечками. Я поймала себя на улыбке и приятном чувстве где-то внутри, но, подняв голову на Диану, это чувство моментально атрофировалось. Ее вид вызывал во мне тревожность, хотелось посчитать до трех, закрыв глаза, а открыв — увидеть лишь пустую комнату. Новый план действий пришел в голову мгновенно, но я решила дать себе пару минут на раздумья. Неизвестно, насколько правильным было мое желание оставить ее в сложившейся ситуации одну и просто абстрагироваться, но то, что это желание с каждой секундой становилось больше меня, было фактом. Заварив мятный чай, я села за стол рядом с открытым окном и почувствовала, как ветер медленно набирает обороты. Небо за это время стало еще темнее, словно за окном был уже поздний вечер, а не самый разгар дня. Я смотрела в экран с открытым диалогом и не решалась отправить сообщение, которое уже было напечатано. С одной стороны, я была уверена, что Артем не откажет мне в просьбе поприсутствовать во время его записи, но, с другой стороны, мне не хотелось быть слишком навязчивой. В силу своей доброжелательности, он бы не отказал, даже если бы действительно хотел провести время один. Глубоко вдохнув, я нажала на иконку отправки и моментально заблокировала телефон, отодвигая его в противоположный угол стола. Сделав пару глотков горячего чая, я непроизвольно начала стучать пальцами по столу, смотря куда-то в окно. За эти несколько минут ожидания я успела многое: обвинить себя в излишней навязчивости, убедить в том, что пока не поздно, мне лучше удалить сообщение, и отругать за то, что снова в своей же голове раздула незначительное событие до вселенских масштабов. Наконец волна вибрации прошла по столу, и новое сообщение высветилось на дисплее. pluxury_sport Конечно не против, приезжай 13:58 В ту же секунду все те мысли, в которых я тонула, исчезли, и я сорвалась с места. Мой почти полный стакан с чаем был одиноко брошен на столе, а голова занята выбором образа на вечер. Подойдя к окну, чтобы взять с подоконника резинку для волос, я услышала первый раскат грома и звук ударяющихся о крышу капель. Непонятно, был ли резко начавшийся дождь знаком, что мне стоило подольше задержаться дома, но, в любом случае, я его проигнорировала. Подруга какое-то время не реагировала на мои спешные сборы, но когда я уже завязывала шнурки на черных Мартинсах, она все же спросила куда я собираюсь. Даже не посмотрев в ее сторону, я сказала, что мне срочно нужно помочь на студии, и, накинув на себя пальто, вышла в подъезд. Наверное я не была готова к разговору, мне нужно было время побыть где-нибудь не рядом с ней и обдумать то, что я могла бы ей сказать. Во время ожидания лифта я вызвала такси, которое должно было подъехать через пару минут.

***

Остановившись возле знакомого старого здания, я расплатилась с мужчиной, который всю дорогу пытался поговорить со мной о политике, и вышла из авто. Дождь за это время стал намного сильнее. Большие капли падали с неба, тарабаня по асфальту и лужам, поэтому когда я добежала до двери, мои волосы уже промокли. Как только я зашла в квартиру, желтый свет в пустой гостиной ударил по глазам, контрастируя с темнотой за окном. Дверь в комнату звукозаписи была открыта, и я хорошо слышала звуки знакомой мелодии. Пройдя туда, я увидела Артема, сидевшего в кресле, который вслушивался в ритм и тихо повторял слова. — Привет, — поздоровалась я, скидывая с себя промокшее пальто. — Кажется, мы скоро переедем в Атлантиду, — парень улыбнулся, но все равно выглядел как-то расстроенно, что заставило меня напрячься из-за того, что я привыкла видеть его достаточно веселым. — Хорошая атмосфера, чтобы из дома не выходить, — я кивнула головой и подошла ближе, занимая свободное кресло. — Как запись? — не затягивая паузу спросила я. — Хорошо идет. Думаю, через недельку можно будет уже устроить финальную запись, — он отвечал, смотря на написанный в телефоне текст, даже не поднимая на меня взгляда. — Хочешь послушать? — после моего «да», он взялся за компьютерную мышь, передвигая ползунок к самому началу, и нажал на «play». Я услышала первые звуки трека, но проиграв всего две секунды, компьютер выключился, как и все освещение, что было в квартире. — Классика… — протянула я, пока за окном в соседней комнате раздавались раскаты грома. — Вовремя, конечно, — включив фонарик, Артем пару раз нажал на маленькую кнопку на микшере, но техника не подала ни единого признака жизни, и он, тяжело вздохнув, откинулся на спинку кресла. — Ты, кажется, не в настроении… — от него веяло какой-то тяжестью, и я искренне начала переживать. — Это все погода, — ответил он, и в свете фонарика я смогла увидеть его наигранную улыбку, но решила не лезть с расспросами — Что будем делать? — Нужно просто подождать, такое часто случается во время дождя, особенно в старых домах как этот, — звук стучащих по подоконнику капель, с каждой минутой только усиливаясь, шумно доносился из соседней комнаты. Я всегда любила такую погоду. Мне нравилось, как холодным воздухом тянуло из окна, нравилась свежесть и влага, но сейчас, имея особые планы на день, мне очень хотелось, чтобы буря поскорее закончилась. — У вас есть кофе? — Артем на секунду задумался, а потом утвердительно кивнул, и я предложила провести это время ожидания за чашкой кофе. Мы вышли в гостиную и с помощью фонарика нашли растворимый кофе в верхнем шкафчике. Поставив чайник на газовую плиту, которая, кажется, была тут со времен постройки дома, парень достал два стакана и насыпал в них порошок. В этой плите и мрачности погоды была своя атмосфера, которая мне нравилась и вызывала ностальгию. Это все напоминало мне о доме бабушки и дедушки, где я проводила каждое лето до переезда. Сидя на кухонной тумбе и следя за движениями моего напарника по несчастью, я поймала волну спокойствия, которую хотелось удержать как можно дольше. В какой-то момент наша молчаливая идиллия была прервана его голосом, который вытащил меня из вороха собственных мыслей. — Европа с каждым разом разочаровывает все больше, — проговорил он, не отвлекаясь от процесса и, вероятно, намекая не только на нестабильное электричество. — Ты жалеешь об этой поездке? — этот вопрос, очень быстро возникший в моей голове, заставил его задуматься, и через пару секунд, оперевшись об угол тумбы, он начал объяснять свое мнение. — Знаешь, мы все ехали сюда, чтобы найти что-то новое, — он говорил медленно, делая большие паузы для более правильной формулировки. — Я сначала сказал «нет», но Глеб убедил меня, что это будет полезно для нового материала, — при воспоминании о друге на его лице возникла улыбка. Это напомнило мне о той нежности, с которой я вспоминала о Нае. — Забавно, что на самом деле ничего не поменялось… Студия-тусовка-похмелье и так по кругу, раз за разом. То же самое, что было и дома, — разлив горячую воду по стаканам, он протянул один мне. — А ты много где был, кроме клубов и студии? — спросила я, сделав небольшой глоток. — Нет, — почти сразу же ответил он, расплываясь в улыбке от своих же слов. — В этом-то и все дело, — я по-доброму рассмеялась, не прерывая зрительного контакта. — Город сам не даст тебе что-то новое, найти в нем это новое — твоя задача, — я слезла с гарнитура и, прихватив свой стакан, пошла к дивану. — А может и нет, и эта поездка нужна была только для того, чтобы ты соскучился по дому, кто знает, — усевшись на диван, закончила я. Артем выключил плиту и прошел следом за мной, падая на свободное место. Фонарик он выключил, а света из окна хватало лишь на то, чтобы видеть очертания его лица. — Как так получилось, что ты ничего не знала о нас, когда мы познакомились? — его вопрос немного сбил меня с толку, потому что я уже успела забыть о всех просмотрах под их клипами и толпах людей в концертных залах. Я поставила стакан на пол и, подумав пару секунд, начала свой ответ. — Я никогда не была в России, — глаза к этому времени уже привыкли к темноте, и я смогла разглядеть, как он приподнял брови, удивленный моей репликой. — Плюс круг моих друзей долгое время состоял из старых дяденек-рокеров, отчего я сама слишком плотно застряла в этой теме, игнорируя другие направления. Знаешь, они абсолютно все кроме метала считали плохой музыкой, — я четко помнила то время, когда впервые открыла программу для написания электронной музыки. Для меня это было как нарушить закон, но переборов навязанные мне установки, я поняла, что никогда нельзя слепо верить чужому мнению. — Теперь давай сделаем небольшую ремарку, — он повернулся ко мне корпусом и выставил перед собой две руки, — ты никогда не была в России, но говоришь на русском абсолютно без акцента. Откуда ты? — он жестикулировал, будто раскладывая что-то по полкам. — В девушке должна быть загадка, оставь мне хотя бы это, — я рассмеялась, уходя от ответа, и сразу же решила перевести тему. — Предлагаю тебе сделку: как-нибудь, когда будет свободный день, я устрою тебе экскурсию по интересным местам и обещаю, что после этого ты взглянешь на этот город по-другому, идет? — я протянула ему руку, ожидая скрепления нашего договора. — Идет, — он пожал мою руку, и я наконец увидела искреннюю улыбку на его лице. Какое-то время мы обсуждали европейские страны и их различие. За свою жизнь я успела много где побывать, и Артему правда было интересно послушать о моих наблюдениях. В конечном итоге, мы все равно перешли на обсуждение музыки. У него был очень интересный музыкальный вкус. Послушав пару предложенных им песен, я тут же добавила их в свой плейлист. Говоря честно, это было совсем не то, что я обычно слушала, но из-за аутентичности этих песен мне захотелось сделать исключение. С Артемом было очень приятно общаться: я чувствовала комфорт и спокойствие, не ожидая резкой перемены настроения, как это случалось с Глебом. Они вообще были мало чем похожи. Казалось, единственным, что их объединяло, могла стать музыка, но парень очень часто упоминал друга, рассказывая о разных интересных событиях из своей жизни. Конечно, я никого из них не знала достаточно, чтобы делать какие-либо выводы, но кое-какое первое впечатление у меня все же успело сложиться. За полтора часа до концерта, мы решили, что пора выходить, учитывая вероятные пробки на дорогах в такую погоду. Я была удивлена, что у Артема не было прав, но при этом прекрасно его понимала, потому что у меня самой был страх вождения. Мы вызвали такси, и получив уведомление о том, что водитель нас ожидает, закрыли студию и вышли на улицу. Дорога заняла не меньше часа, а поиск нужного поворота к клубу оказался настоящей проблемой. В мрачном свете затянутого серого неба, клуб выглядел довольно устрашающе. Черная покраска строения отличалась от двух более светлых домов, стоящих по две стороны от него. Пробежав пару метров под дождем, мы оказались в красном неоне, который сопровождал нас до самого входа в большой зал. Внутри все было таким же мрачным, как и снаружи. Открытый танцпол, сцена и разбросанные по периметру кожаные диваны со столиками выглядели очень интересно, дополняя атмосферу заведения. Я засмотрелась на весь этот вид, но Артем отвлек меня, рукой позвав следовать за ним. Мы вышли в светлый коридор со множеством одинаковых дверей как в отеле. Подойдя к одной из них, он нажал на ручку, и из комнаты тут же послышались радостные возгласы. Я шла медленнее, и поэтому зашла чуть позже, но получила такое же веселое приветствие. Внутри уже сидели наши друзья в компании незнакомых мне людей. Бутылки с разным алкоголем стояли на кофейном столике, а множество пластиковых стаканчиков было разбросано по комнате. Первым делом я заметила Даню, ведь он сразу встал, чтобы обнять меня. Так же быстро он начал знакомить меня со всеми присутствующими, вгоняя в краску из-за преувеличенных, по моему мнению, комплиментов на мой счет. Остальные присутствующие тоже были музыкантами, достаточно известными в своих кругах, но, к сожалению, я ни о ком из них никогда не слышала. Со временем, как это обычно и бывает, все разделились на маленькие группы, в которых продолжили общение. Я встала со стула, стоящего напротив гримеровочного стола с зеркалом, и начала искать розетку, чтобы поставить на зарядку телефон, который показывал отметку в двадцать процентов. Мои поиски не увенчались успехом, и, наверное, мое потерянное выражение лица было слишком заметным, раз Глеб решил обратить на это внимание. — Все хорошо? — спросил он, подойдя ближе. — Да, я просто не могу найти ни одной розетки, — пришлось говорить громко, сильно приблизившись к его лицу, из-за музыки и шума разговоров. Он взял из моих рук зарядку с телефоном и пошел в сторону дивана, за которым была спрятана моя цель. После проделывания всех манипуляций, он вернулся ко мне и получил много благодарности за спасение умирающего телефона. — Я закончил читать книжку, — произнес он, а я довольно улыбнулась. — Тебе понравилось? — я повторила свой вопрос несколько раз из-за плохой слышимости, и в итоге потеряв надежду на диалог, Глеб взял меня за руку и повел за собой в сторону выхода. Мы вышли в коридор, и, зайдя за угол, парень достал пачку сигарет. Выудив из нее две сигареты, одну он зажал губами, а вторую протянул мне, ища в кармане зажигалку. Мы по очереди подожгли табак, и я повторила свой вопрос, который он наконец услышал. — Очень спорное впечатление, — ответил он, опираясь о стену. — С одной стороны, все время было ощущение, что Данте писал это во время жесткого трипа, но с другой — очень интересные и необычные образы. Для визуализации — самое то, — его поверхностное описание книги четырнадцатого века немного меня рассмешило, что не осталось им незамеченным. — Но мне не понятно, почему это комедия? Да, факт того, что всех, кто умер до рождения Иисуса и не знал о том, что он будет существовать, отправили в ад, — забавный, но все равно на комедию не похоже, — он напомнил мне мой собственный вопрос после прочтения книги, но объяснение этому все же было. — Дело в средневековой терминологии. Раньше комедией называлась история с плохим началом и хорошим концом, — разница времени, разница эпох — в этом и была разгадка. — Вообще, изначально он назвал книгу просто «Комедия», а прилагательное было добавлено уже другим человеком, — он кивнул, принимая мой ответ. — Следующая домашняя работа — «Миф о Сизифе». Прочитать полностью, потом проверю! — я сказала это тоном запомнившейся мне из школы очень требовательной учительницы литературы. — Мне пока нужен небольшой перерыв, но я обещаю прочитать, как только появится время, — Глеб достал телефон и начал что-то печатать. Закончив, он повернул экран ко мне, где я увидела название предложенной мной книги. Я улыбнулась и тут же отвела взгляд в пол, скрывая то, насколько приятно мне было из-за того, что он искренне прислушивался к моим советам. Я всегда любила читать, ведь это давало мне возможность хотя бы на какое-то время избежать реальности и погрузиться в другие, более интересные вселенные. Мне нравилось читать эссе разных философов, от них я получала много пищи для размышлений и вдохновения, но, к сожалению, в моем обществе не было никого, кто мог бы разделить это мое увлечение. От этого я и чувствовала в тот момент легкое волнение и странно приятное чувство в области груди. — Много людей будет на концерте? — спросила я, сделав очередную затяжку. — Не знаю, у всех приглашенных в списке плюс один или плюс два человека, будем надеяться, что не больше сорока, — из-за угла вышел один из ребят, с которыми я недавно познакомилась, и сообщил, что совсем скоро нужно начинать. Мы выкинули фильтры сигарет в импровизированную пепельницу, которая когда-то была цветочным горшком, и пошли следом за знакомым. Мы вышли в пока еще пустой зал. Глеб ушел к компании, стоящей возле больших колонок, а у меня появился шанс более детально рассмотреть сцену. У самого края, как и положено, стояли мониторы, вместо музыкальных инструментов, которые я увидела, когда зашла в этот зал впервые, стоял диджейский пульт, но меня удивило то, что там не было кулис. Я спросила парня, занимающегося приготовлением сцены, почему отсутствует этот немаловажный объект, и получила в ответ «тут все свои, можно не бояться толпы». Конечно, человек, сказавший эту фразу, не знал, что меня мало волновало были ли люди в этой самой толпе своими, а беспокоил тот факт, что я снова могу не выдержать большого скопления зрителей. Это известие достаточно сильно подпортило мне настроение, но я твердо решила, что в этот раз все будет по-другому. Я подумала, что смогу контролировать ситуацию и побороть страх. Стоя в центре зала и следя за последними приготовлениям, я слишком глубоко ушла в свои размышления, и из этого состояния меня вывели слова одного из организаторов, подошедшего к микрофону. «Открывайте двери», — произнес он, будто объявляя начало голодных игр, и охранник распахнул входные двери, из которых моментально повалил поток людей. Это зрелище настолько испугало меня, что я просто застыла на месте. Люди быстрыми шагами приближались к сцене, толкаясь и стараясь опередить друг друга. Пару раз я думала, что меня собьют с ног, но, к счастью, этого не случилось. Повернувшись к заветной цели всех прибывших, я увидела, как под громко играющую музыку очень весело и бодро начали выходить исполнители. Они сразу начали разогревать толпу, которая и без того с легкостью перекрикивала выступающих. Со всех сторон вокруг меня люди прыгали и шевелили руками, чем невероятно меня пугали. Мой уверенный настрой быстро сошел на нет, но я очень старалась держаться. Треки были перемешаны между собой, и потому каждую новую песню исполнял новый человек. В момент, когда моя тревожность медленно двигалась к своему апогею, закончилась совместная песня Глеба и Артема. Та самая, ненавистная одному из ребят «5 минут назад» завела толпу сильнее, чем все предыдущие. Я начала чувствовать легкое головокружение и наконец признала, что не смогу себя пересилить. Дыхание стало тяжелее, сердцебиение быстрее, а звон в ушах медленно заменил звуки музыки. Окончательно потеряв самообладание из-за накрывшей меня панической атаки, я все же сдалась и начала пробираться через толпу в сторону двери, ведущей в коридор. Все, что было перед глазами, — это меняющаяся одежда и силуэты, которые, как бы я не старалась быстро идти, все не заканчивались. Мне срочно нужен был воздух, но выйти на улицу было еще более плохим вариантом, ведь добраться до туда у меня не было ни единого шанса. Я почувствовала настоящее отчаяние, но последний человек наконец-то остался позади, и сквозь пелену в глазах я увидела ту самую дверь. Открыв ее сильным толчком, я попала в коридор. Оперевшись о белую стену, я продолжила стоять там, стараясь успокоить сбившееся дыхание. Я не знала, сколько именно времени я там провела, но для меня оно длилось словно целая вечность. Прийти в себя так и не удавалось, но почувствовав минимальную расслабленность, я решила зайти в следующую комнату, ту, где я совсем недавно оставила вещи. Она была пуста — все были либо в зале, либо на сцене. Я села на гремеровочный стол и тяжело выдохнула, прикрыв глаза. У меня почти получилось, я точно выдержала половину концерта, а потом… Разочарование с новой силой ударило по мне, и я почувствовала вновь накатывающую тревожность. Дыхательная гимнастика, которую когда-то посоветовал мне психолог, должна была помочь, и я решила её сделать. Представив в голове прямоугольник, я начала вести по воображаемому периметру взглядом: вдох на горизонтальной стороне, выдох на вертикальной. Я повторяла упражнение, пока постепенно не стала чувствовать себя лучше. Руки все так же тряслись, но сознание было более трезвым. Мою практику прервал громкий звук из коридора, после которого последовало открытие входной двери. Я резко открыла глаза и выпрямила спину, испугавшись, будто меня поймали за каким-то незаконным занятием, и увидела Глеба. Тяжело дыша, словно только пробежав марафон, он стоял на входе, держа в руках футболку. Его волосы были мокрыми и спутанными, а взгляд, с которым я встретилась, — полуобморочный. Его вид быстро привел меня в чувства, и я в ту же секунду забыла о собственной проблеме. На пару мгновений мы замерли, смотря друг на друга, но потом он сократил расстояние, подойдя вплотную к столу, на котором я сидела. Поставив руки по две стороны от меня, парень положил голову на мое левое плечо, отчего я почувствовала тяжесть его тела, опирающегося на меня. Он не переставал тяжело дышать, а я растерялась, не зная, как ему помочь. — Все хорошо? — спросила я, немного наклоняясь для того, чтобы заглянуть в его лицо, но из-за спутанных волос, сплошным слоем лежавших на нем, мне не удалось этого сделать. -Да, — ответил он охрипшим голосом и сорвался на кашель. Поняв, что сейчас ему нужно время на отдых, я не решилась продолжить диалог. Постепенно его дыхание становилось все спокойнее, а мое, кажется, наоборот. Только пережив паническую атаку, я боялась получить новую из-за этого непривычно близкого для меня контакта, но понимала, что он просто устал, выложившись на полную во время концерта. Задумавшись, я непроизвольно начала заправлять волосы ему за ухо и встретилась с измученным взглядом. Он выглядел очень расслабленным, дыша уже абсолютно ровно, лишь учащенное сердцебиение, которое четко чувствовалось из-за его близкого положения, выдавало его все еще нестабильное состояние. Я улыбнулась, показывая, что готова провести с ним столько времени, сколько нужно, и он прикрыл глаза. Это молчание продлилось всего пару минут, после чего я почувствовала, как вес, давивший на меня, постепенно исчезает. Парень выпрямился и, кинув футболку на пол, достал из сумки новую. Волосы он на скорую руку собрал в пучок и повернулся ко мне. — Поможешь мне уйти отсюда? — я кивнула и слезла со стола. Глеб взял спортивную сумку, и мы вышли в коридор, а потом — в общий зал. Люди больше не толпились перед сценой, только маленькие компании были разбросаны по помещению. Наши друзья уже стояли возле бара с полными стаканами в руках. Все выглядели уставшими, но очень довольными, громко что-то обсуждая в компании неизвестных мне девушек. Как только мы подошли, Даня закинул руку на плечо Глеба и протянул ему стакан, весело улыбаясь. Я осталась чуть позади, побоявшись снова оказаться в центре столпотворения, но могла слышать их диалог. — Я сейчас отъеду, надо помочь Каре, а потом, не знаю, — может вернусь, может нет, посмотрим, — компания загудела, уговаривая парня остаться, но он лишь отрицательно качал головой. Брюнетка, до этого сидевшая на барном стуле, подошла ближе к нему и, наклонившись, начала что-то говорить на ухо. Я не слышала ее слов, но лицо Глеба, тут же исказившееся в раздражении, сказало о многом. Он выставил руку, чуть отодвигая ее в сторону, и снова обратился ко всем: — Развлекайтесь, — после этого он развернулся ко мне и кивнул в сторону выхода. Попрощавшись с друзьями, я пошла за ним к машине. Гроза уже прекратилась, остались лишь лужи на дороге и леденящий ветер. Чувство обиды на саму себя медленно сменяло недавнюю тревожность, отчего мне хотелось поскорее вернуться домой и залезть под одеяло, спрятавшись под ним от всего мира, как в детстве от монстров в шкафу. Головой я понимала, что я просто бессильна перед такого масштаба страхом, но сломленное чувство уверенности, которое так ясно представлялось в момент начала концерта, говорило совсем другое. Сев в машину, Глеб тяжело выдохнул, заправляя выбившиеся пряди волос. — Спасибо, — он улыбнулся, развернувшись ко мне, хоть и выглядел так, будто только закончил двенадцати часовую смену на заводе. Не знаю, почему он решил уйти с тусовки именно таким способом, но мне казалось, что ему просто не хотелось объяснять остальным, почему он не в настроении, не хотелось слушать уговоры и, тем более, не хотелось остаться, не найдя причины для ухода. — Обращайся, я никогда не против уйти пораньше, — я пристегнула ремень и продолжила смотреть на него. — Попросить подбросить меня домой не слишком нагло? — Нет, я бы и сам предложил, — мотор машины загудел, освещая фарами вид за окном, и мы двинулись с места. Мы выехали с парковки на главную дорогу, и дисплей показал маршрут до моего дома. Глеб предложил подключиться к аудиосистеме, и я охотно согласилась, выбрав более расслабленный плейлист, атмосфера которого очень подходила к моему и его состоянию. Я не знала, стоит ли начинать диалог, ведь парень выглядел очень уставшим, но он сам дал ответ на мой немой вопрос. — Я написал новый текст, — я повернула голову в его сторону, стараясь улыбнуться. — Отличная новость. Кажется, ты понемногу выходишь из кризиса, — он кивнул, не переставая смотреть на дорогу, а я перевела свой взгляд обратно в темноту, стараясь не думать о произошедшем. Большую часть пути мы молчали, лишь изредка обсуждая играющие песни. Единственным напоминанием о недавней панической атаке, кроме гложущего меня чувства собственной слабости, был тремор рук, который все никак не прекращался. Из открытого окна чувствовался запах мокрого асфальта и свежести, что немного помогало мне ощутить себя лучше. Доехав до моего дома, мы попрощались, и я пошла в сторону подъезда. Мне очень хотелось как можно быстрее закончить этот день и заснуть, но совсем скоро все мои надежды пошли прахом. Вставив в замочную скважину ключ, я попыталась прокрутить его, но дверь оказалась открытой. Миллион предположений тут же полезли в голову, но, зайдя в коридор, меня ожидала лишь тишина. Рейни не выбежала навстречу, как обычно это делала, а пройдя дальше, я заметила, что и подруги дома не было. Кошку я нашла на кухне, вылизывающейся возле открытой двери в кладовку. Эта комната всегда была закрытой, и Рейни нельзя было в нее заходить по той причине, что там стояло много стеклянных предметов и цветочных горшков, которые она любила скидывать на пол, но открытая дверь ясно давала понять, что она там побывала. Я зашла внутрь, и мое сердце на секунду остановилось, как и все остальные процессы в организме. Одна из полок, когда-то висевшая на стене, была поломанной и валялась в углу комнаты, где еще утром стоял чемодан Дианы. Части цветочных горшков и стеклянной вазы, когда-то подаренной мне на день рождения Даном, были также разбросаны по полу, а присмотревшись чуть лучше, я увидела кровь на нескольких стеклышках. Страх овладел всем моим телом, и я резко обернулась на кошку, все также тихо лежащую возле двери. Преодолев расстояние между нами за секунду, я села рядом и начала ее осматривать. На глазах почувствовалась влага, как только я провела пальцами по ее лапкам и увидела следы крови. Бедняга, вероятнее всего, залезла на полку, и та, не выдержав веса, упала, попутно разбивая все, что на ней было. Кошки всегда приземляются на лапы, и Рейни встала прямо на битое стекло. Паника, шок и страх перемешались внутри, и я зависла, смотря на свою руку через завесу моментально наполнивших мои глаза слез. В любой другой ситуации я бы просто легла на пол и поддалась истерике, но это был не тот момент, когда я могла позволить себе слабость. Ситуация требовала быстрых решений, но все же какое-то время единственным, на что я была способна, были слезы. Почему нельзя было предупредить о том, что ты уходишь? Почему нельзя было меня дождаться? Почему нельзя было закрыть дверь, ты ведь все знала… Повторяла я в своей голове, но никакого ответа не получала. Слезы и злость, казалось, возьмут надо мной верх, но, еще раз взглянув на кошку, которая сама не могла себе помочь, я все-таки взяла себя в руки и встала с пола. Пройдя в коридор и взяв телефон, я начала искать номер Глеба, надеясь, что он еще не успел уехать слишком далеко. К счастью, он очень быстро принял звонок. — Можешь, пожалуйста, вернуться, мне очень нужна помощь, — сразу начала я, как только прекратились гудки. Это предложение далось мне тяжело, ведь голос срывался на всхлипы почти после каждого слова. — Да, конечно, я в магазине совсем рядом, сейчас приеду, — звонок был закончен, и я вернулась в кладовку, где на самой верхней полке лежала переноска для кошки. Трясущимися руками я еле как смогла до нее дотянуться, не наступив на осколки. Рейни недовольно мяукала, пока я пыталась ее туда усадить, но у меня все-таки получилось. Она даже не понимала, что происходит, а я не могла на нее смотреть без новой волны слез. В телефоне я начала искать круглосуточные клиники, которые могли бы помочь с обработкой порезов и проверить, не осталось ли стекла в коже. Варианта было всего два и оба находились достаточно далеко от моего дома. Убрав телефон, я обняла колени и уткнулась в них лицом. Этот день просто не мог стать еще хуже. Хотелось, чтобы это все оказалось лишь плохим сном, но, увы, это все же была реальность. Я винила себя в произошедшем, ведь это я была настолько глупой, что оставила кошку с человеком, которому нельзя доверять. Это я позволила ей снова, хоть и ненадолго, стать частью моей жизни. Сколько раз нужно было обжечься, чтобы наконец запомнить, что не стоит хвататься за раскаленную плиту? В моем случае — точно не один. Совсем скоро раздался звонок домофона и я сразу пошла открывать дверь. Глеб поднялся достаточно быстро и, зайдя в квартиру, увидел мое красное от слез лицо. Он застыл на месте, не понимая, как себя вести в этой ситуации, но я сама подошла ближе и обняла его, зарываясь лицом в кофту. Я всегда и со всем справлялась сама, но только не сейчас. Сейчас мне хотелось положиться хоть на кого-нибудь, хотелось почувствовать, что во всем этом кошмаре я не одна, и он дал мне эту возможность, прижав к себе еще сильнее. — Прости, что отвлекла, я знаю, что ты устал и хотел побыть один, прости, — произнесла я, не поднимая головы, а он медленно начал гладить меня по волосам. — Все хорошо, хорошо, не извиняйся, — я сделала глубокий вдох и мысленно досчитала до десяти, чтобы хоть немного успокоить свою истерику. Парень стоял на месте, не торопя меня и давая время прийти в себя. Мне было стыдно от того, что я делаю его участником ситуации, в которой он, скорее всего, не хотел бы находиться, и от того, что он видит, как я теряю контроль и захлебываюсь в слезах. Прокрутив в голове эти мысли, я молча отстранилась, отругав себя за то, что влезла в его личное пространство, и начала надевать пальто. Пройдя в зал, я взяла в руки переноску и вернулась в коридор. Глеб не задавал вопросов, а лишь взял ее из моих рук и вышел в подъезд, чтобы вызвать лифт, пока я обувалась. Мы сели в машину, и я назвала адрес клиники. Вбив его в навигатор, мы выехали с парковки, следуя маршруту. Со временем слезы отступили, но паника никуда не ушла. Только в этот момент я смогла начать более трезво обдумывать ситуацию. Неужели Диана так просто уехала, не сказав и слова? Она говорила мне о встрече с Таем, но не говорила о том, что собирается к нему вернуться. Почему я вдруг позволила себе снова подпустить ее так близко, зная о том, как она поступила со мной в прошлом? Как же это все-таки было глупо с моей стороны… Я не знала, хочу ли я высказать ей все, что думаю, или наоборот хочу больше никогда ее не видеть. Главной проблемой, которая меня волновала и на которой мне стоило сосредоточиться, все еще была травма кошки, лежащей в переноске на моих коленях. За все время она не издала ни звука, за исключением того момента, когда я сажала ее в сумку и случайно задела раненые лапки. Я представила, как она была напугана в момент, когда это случилось, как, возможно, звала меня, но меня не было рядом. От этих мыслей становилось лишь больнее, и я почувствовала, как глаза снова намокают. — Расскажешь, что случилось? — я вытерла слезы рукавом пальто и повернулась к Глебу, не понимая, готова ли говорить, но решила попробовать. — Она поранила лапки, — на выдохе сказала я, так и не справившись с дыханием. — Прыгнула в разбитое стекло… — после того, как я произнесла это вслух, сердцебиение снова ускорилось и начало бить в самую голову. — Как это случилось? — спросил парень, не отводя взгляда с дороги. — Это я виновата… — я отвернулась к окну и прикусила губу, будто это могло помочь мне остановить медленно стекающие капли по лицу. — Я оставила ее дома с подругой, а она собрала свои вещи и ушла, не закрыв кладовку. — Разве ты живешь с подругой? — мне было тяжело говорить, но это было единственным, что могло меня отвлечь. — Нет, она переехала пару дней назад из-за ссоры с парнем… Она не должна была уходить, но ушла, не сказав ни слова, — я посмотрела на Глеба и увидела его гневное выражение лица. — Сука… — на это его высказывания я ничего не ответила, потому что просто не нашла нужных слов. — Неужели ты настолько не разбираешься в людях? — его слова были будто ударом по лицу. Совсем не на такую поддержку я рассчитывала, отчего растерялась окончательно. Он сказал это так же, как в тот вечер презентации. Как родитель, ругающий ребенка за то, что тот хотел взять шоколадку из рук незнакомого человека. Я могла бы разозлиться, могла бы сказать ему, что он не знает всех деталей, но у меня не было на это сил. Он мог хоть миллион раз быть прав в своем высказывании, но он не должен был говорить этого в такой момент. Я отвернулась к окну и не стала продолжать болезненную для меня беседу. Остановившись возле ветеринарной клиники, мы тут же пошли внутрь. На рецепции Глеб вместо меня начал объяснять случившееся на английском языке, но женщина, к сожалению, совсем его не понимала, и мне пришлось вступить в диалог. Я рассказала о проблеме, и нас отвели к врачу. Осмотрев раны, он сказал, что придется наложить швы, и попросил нас посидеть в комнате ожидания. Зал был пустым, стены — увешанными плакатами с животными и лишь телевизор показывал какую-то программу, идущую по National Geographic. Мы сидели на железных стульях в абсолютной тишине, думая каждый о своем. Во мне уже не было энергии и от безысходности я положила голову на плечо Глеба, рассматривая фото бульдога, что висело напротив нас. Если бы мне не нужно было контролировать ситуацию, я бы даже смогла заснуть, но продолжала держаться. Время будто остановилось, и каждая минута тянулась, как целый час. Мой день, превратившийся в фильм Хичкока, все никак не мог закончиться, и я чувствовала ужасную усталость из-за двух потрясений, случившихся сегодня. В какой-то момент мне даже показалось, что он вовсе не закончится, и я застряла во временной петле. Как бы сильно меня не задели слова Глеба, он все же был единственной причиной, радовавшей меня. Благодаря ему, я была не одна и у меня была хоть какая-то поддержка, пусть даже непривычная, а в его стиле. Конечно, мне все еще было некомфортно из-за того, что ему пришлось увидеть меня в момент истерики, и из-за того, что пришлось повесить на него свою проблему, но эти переживания ушли на второй план и я мастерски их игнорировала. — Спасибо… — произнесла я, посмотрев на него не поднимая головы с плеча. — Пожалуйста, — ответил он, всматриваясь в мои руки. Проследив за его взглядом, я поняла, что он заметил красные пятна на моих пальцах, и закрыла их рукавом кофты. В панике я совсем про них забыла, но это было и неважно. Когда врач наконец вышел и сообщил, что все прошло хорошо, я смогла выдохнуть. Мы получили инструкцию по уходу за ранами и, поблагодарив доктора, прошли к рецепции для оплаты. Та самая женщина назвала сумму и ввела ее в терминал. Я потянулась в карман за кошельком, но Глеб опередил меня, приложив свою карту. Этим действием он еще больше поставил меня в положение должника, чего мне совсем не хотелось, но я решила поговорить об этом позже. Дорога до дома была более спокойной. Глеб вел машину не торопясь, а я уже не плакала, ведь слез просто не осталось. Включенный мной плейлист тихо играл на фоне, а я, из-за переизбытка мыслей за весь этот день, даже не могла думать, ощущая сильную головную боль. Мы остановились на парковке и я решила все-таки поговорить с ним. — Извини, что так получилось, я потеряла контроль, — на его лице не было ни одной эмоции, но, возможно, виной этому была усталость. — Бывает, — холодный ответ немного сбил меня с толку, но я продолжила. — Напиши номер счета, я скину деньги за клинику, — на это он лишь закатил глаза. — Забей, ничего не нужно. Считай это благотворительной помощью в фонд охраны животных, — будь я в другом состоянии, его слова точно не остались бы проигнорированными, но в данный момент мне не хотелось ссориться. Я кивнула головой и вышла из машины, не прощаясь. Я снова оказалась в пустой квартире. Рейни все так же спала, и я решила не доставать ее из переноски, а просто открыла дверку и оставила сумку на диване. Мне хотелось убрать все следы происшествия, чтобы проснуться завтра и забыть об этом кошмарном дне. Я собрала все стекла, детали горшков и цветы, выкинув их в мусорный пакет, и наконец смыла следы с рук, сходив в душ. После этого спать мне уже совсем не хотелось. Меня пугала мысль о том, что когда я засну, то снова потеряю контроль над ситуацией. Выпив залпом стакан воды, я взяла гитару, стоящую в углу комнаты, и, завалившись на кровать, начала перебирать аккорды, стараясь просто вылить куда-то все чувства. Я всегда так делала, когда была переполнена эмоциями и они норовили вот-вот перелиться через края моего разума. Это что-то вроде медитации или сеанса у психолога, после которого ты отпускаешь все, что беспокоит. Подходящий под мое самочувствие перебор сложился быстро, но текст давался сложнее. Слишком много всего крутилось в голове и мне сложно было собрать это в стихи. Проиграв мелодию со словами, которые первыми пришли в голову, я включила запись на ноутбуке, чтобы не забыть утром мелодию, как это часто случалось. В конце концов, я записала две аранжировки на одну и ту же мелодию. Одна из них получилась тяжелой, а другая — более спокойной. Спустя два часа, которые пролетели совсем незаметно, пока я была погружена в процесс, спокойный вариант был закончен, и я выключила запись, отложив гитару в сторону. Мне хотелось продолжить работать со звуком уже в приложении, но меня накрыла усталость и я решила попробовать уснуть.