***
Энид смирилась с качелями на крыльце после того, как стало очевидно, что Уэнсдей не собирается открывать дверь. Она вспомнила, как всего десять минут назад представляла, как они с Уэнсдей обнимаются на этих самых качелях. Но сейчас? Вероятность того, что это когда-либо произойдет, казалась невероятно малой. Энид снова вздрогнула, когда образ Уэнсдей, захлопывающего дверь у нее перед носом, промелькнул в ее сознании в сотый раз за последние пять минут. Это было просто последнее дополнение к длинному списку вещей, которых Энид не ожидала, наряду с необходимостью тащиться через весь Нью-Джерси и встречей с горячей блондинкой-любовницей Уэнсдей. У Энид сжалось сердце при мысли о Пенни и Уэнсдей. Ее воображение разыгралось от образов губ Уэнсдей на губах Пенни и их рук, блуждающих и исследующих тела друг друга. Этого было достаточно, чтобы Энид затошнило. С тех пор как она впервые встретила Пенни, Энид пыталась избавиться от мысли, что у Уэнсдей было что-то романтическое с другой блондинкой. Она пыталась убедить себя, что это паранойя, но теперь, когда Уэнсдей захлопнула дверь у нее перед носом, она не могла отделаться от мысли, что, возможно, это из-за того, что что-то происходит с Пенни. Прежде чем она успела углубиться в кроличью нору Уэнсдей и Пенни, ее внимание привлек звук открывающейся двери. Она затаила дыхание и надеялась увидеть, как Уэнсдей, прихрамывая, выйдет наружу. К ее большому разочарованию, это был Юджин, который вышел с невероятно извиняющимся видом. Он сел в одно из кресел-качалок рядом с качелями, — Я вышел посмотреть, все ли с тобой в порядке. Несмотря на ощущение, что она вот-вот снова сломается, Энид сделала все возможное, чтобы улыбнуться ему, — Я не думаю, что со мной все будет в порядке, пока она не позволит мне поговорить с ней, — Она взглянула на окно справа от себя, надеясь мельком увидеть Уэнсдей внутри, но увидела только свое собственное печальное отражение, смотрящее на нее в ответ. — Уэнсдей тоже хотела знать, что с тобой все в порядке, — добавил Юджин. Энид тихонько вздохнула от разочарования. Если Уэнсдей беспокоилась о том, как она себя чувствует, почему бы ей просто не выйти и не посмотреть самой? — С ней все в порядке? Ее врачи пришли бы в бешенство, если бы узнали обо всем этом. — Ей очень больно, — Юджин помолчал секунду, прежде чем добавить, — Как физически, так и эмоционально. Мысль о том, что Уэнсдей испытывает какую-либо боль, заставила Энид нахмуриться, — Никому из нас не нужно испытывать боль. Ты должен убедить ее поговорить со мной, Юджин. Все это поправимо. Юджин покачал головой, — Если бы ты понимала семейное проклятие Аддамсов, ты бы... Энид быстро оборвала его; пришло время ввести Юджина в курс дела, чтобы он, как она надеялась, помог ей убедить Уэнсдей поговорить с ней, — Я достаточно разбираюсь в проклятии, чтобы знать, что это поправимо. — Но что насчет твоей пары? — спросил Юджин, нахмурив брови, — Ты нашла свою пару только вчера. — В том-то и дело, что я не нашла свою пару. Она неправильно истолковала то, что увидела, — объяснила Энид, — Мне нужно сказать ей, — Поскольку Юджин все еще не выглядел убежденным, Энид продолжила, — Я влюблен в нее, Юджин. Грудь Энид затрепетала. Это был первый раз, когда она вслух сказала, что влюблена в Уэнсдей. Это казалось таким естественным и правильным, — Я люблю ее, — тихо повторила она, больше для себя, чем для Юджина. Глаза Юджина расширились, и он встал с кресла-качалки, — Я посмотрю, что я смогу сделать, чтобы убедить ее. И мне, наверное, следует зайти внутрь, чтобы убедиться, что Вещь все еще жив. Энид смотрела, как Юджин возвращается в дом. После того, как с тех пор, как началось все это недоразумение, у нее абсолютно ничего не получалось, она изо всех сил старалась не тешить себя надеждой, что Уэнсдей действительно выйдет на улицу. Однако это ей не удалось, и она не сводила глаз с входной двери, ожидая, когда Уэнсдей выйдет из нее.***
Уэнсдей сидела за кухонным столом с нетронутой чашкой чая, который быстро остывал. Осознание того, что Энид была совсем рядом, но все еще оставалась такой недосягаемой, заставило Уэнсдей понять, почему ее кузен Лампи сошел с ума. Ей казалось, что кто-то разрывает ей грудь голыми руками. Боль напомнила Уэнсдей о той боли, которую она испытала, когда пуля пронзила ее плоть. Та рана, по крайней мере, зажила; она знала, что эта никогда не заживет. Большая часть ее души жалела, что она выбралась из того леса живой. Конечно, Энид была бы опустошена в краткосрочной перспективе, но, скорее всего, поправится после того, как найдет свою пару. Звук открывающейся входной двери привлек ее внимание, и Уэнсдей подняла голову. Несмотря на то, что она знала, что это только ухудшит ситуацию, иррациональная часть ее надеялась, что это была Энид. Разочарование и облегчение одновременно охватили Уэнсдей, когда она увидела, что это Юджин, — С ней все в порядке? — спросила она. У него было дикое выражение лица, как будто ему нужно было сказать ей что-то срочное. — Ты захлопнула дверь у нее перед носом, что ты об этом думаешь? Выражение боли в глазах Энид прямо перед тем, как хлопнула дверь, вероятно, будет преследовать Уэнсдей до конца ее жизни. Уэнсдей принялась рассеянно помешивать чай, пытаясь отвлечься, — Не мог бы ты, пожалуйста, убедиться, что она попадет в безопасное место? Она не может всю ночь просидеть на крыльце. Юджин колебался несколько секунд, прежде чем ответить, — Нет. Его нежелание помочь Энид найти безопасное место для ночлега заставило Уэнсдей оторвать голову от чая и вопросительно посмотреть на него, — Нет? — спросила она, как будто ослышалась. — Тебе нужно пойти и поговорить с ней. Уэнсдей глубоко вздохнул. Ей не хотелось огрызаться на Юджина, но она была уверена, что ясно дала ему понять, что не может сделать то, что он ей только что приказал. — Ты же знаешь, я не могу этого сделать, — ответила она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, — Проблема не в боли, которую это причинило бы мне. Я не уверена, что смогу удержаться в стороне, если увижу ее снова. — Уэнсдей, просто послушай, пожалуйста, — В этот момент Юджин практически умолял ее, — Ты должна пойти туда. — Я слишком боюсь, что в конечном итоге причиню ей боль, — снова объяснила Уэнсдей, — Я никогда не смогу смириться с собой, если причиню ей боль. — Ты этого не сделаешь, — Юджин опустился на колени, чтобы посмотреть Уэнсдей в глаза, — Просто доверься мне, пожалуйста. Уэнсдей несколько секунд пристально смотрел ему в глаза. Она действительно доверяла ему. Он был добрейшей душой, которую она когда-либо встречала, и хотя большую часть времени она находила это отвратительным, это означало, что он не поставит ее и Энид в положение, в котором одной из них или обеим в конечном итоге будет больно. — Хорошо, — тихо сказала она, вставая и медленно направляясь по коридору к входной двери. Она поколебалась, прежде чем открыть ее; как только она это сделает, пути назад уже не будет. Сделав глубокий вдох, она медленно повернула ручку. Как только дверь открылась, она увидела Энид на крыльце, качающуюся на качелях, подтянув колени к груди. Голубые глаза, которые Уэнсдей так любила, быстро встретились с ее глазами. Они смотрели друг на друга, должно быть, всего несколько секунд, но Уэнсдей показалось, что время остановилось. Энид заговорила первой, — Ты здесь. Я... я не знала, выйдешь ли ты на самом деле, — сказала она, вставая и сокращая расстояние между ними. Первым побуждением Уэнсдей было отступить, но она подавила это желание. Доверять. Она напомнила себе. Ей нужно было верить, что Юджин прав, что это не повредит ни ей, ни Энид. Несмотря на ночной перелет, Энид выглядела прекрасно. Ощущение летучих мышей и змей в животе Уэнсдей вернулось при виде Энид в ее одежде, — Тебе идет черный, — тихо сказала она, не зная, с чего начать их разговор. Энид нервно улыбнулась и одернула черную толстовку безразмерного размера, — Мне это одолжила твоя мама, — объяснила она. Уэнсдей кивнула; она так и предполагала, — Тебя не должно было здесь быть, Энид, — Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал монотонно. — Ты действительно думала, что я собираюсь слушать то, что ты сказала в той записке? Уэнсдей вздохнула. Возможно, с ее стороны было наивно думать, что Энид послушается, — Тебе нужно возвращаться к Броуди, — Его имя горчило у нее на языке, но она изо всех сил старалась сохранить нейтральное выражение лица и сдержать свое отвращение при себе, — Я вижу, ты отправила Ларча домой. Я позвоню маме с папой, и пусть они пришлют его обратно за тобой. — Нет, Уэнсдей, ты неправильно истолковала то, что увидела, — сказала Энид, в ее голосе слышалось волнение. Она протянула руку и положила ее на предплечье Уэнсдей, и это прикосновение заставило ее вздрогнуть, — Броуди мне не пара. Уэнсдей уставилась на Энид так, словно это откровение изменило все. Но на самом деле это ничего не изменило. Конечно, Броуди не был парой Энид, но какой-то другой оборотень был, и им просто придется пройти через это снова, когда Энид найдет.