На борт, к ковчегу!

      Над головой низко повисло серое небо, в руках тяжелая ноша, обладателем которой он стал с легкой руки друга. На коробке было криво выведено: «Вещи с чердака». И выглядела она жутко — картон от времени и влаги взбух и расслаивался, но вместо того, чтобы выбросить ее в мусорницу, коробку обмотали скотчем, продлевая жалкое существование.       Пока Джей шел до своей машины, ветер успел пробраться под ветровку, обдавая кожу холодом. Листья падали с деревьев не в золотых и красных тонах, а в грязных коричневых и черных оттенках, словно осыпая пейзаж тлением и угасанием. Под ногами они гнили и разлагались, создавая гнилостный аромат, который проникал в воздух. Наконец скинув ношу на заднее сидение и разогнувшись в пояснице, он обернулся: Алекс недобрым взглядом сверлил его сквозь стекло, словно ища ответы на вопросы, которые никто не осмелился задать. Словно знал то, чего не мог рассказать, оставляя на душе нехорошее предчувствие. Но все же Алекс тряхнул головой, отгоняя свои мысли, рассеянно-уныло махнул рукой и дергано зашторил жалюзи.       На минуту Джею даже показалось, что вот сейчас Крайли выбежит на улицу и попытается размозжить его череп. Что-то странное происходило с его другом. Хотя они и не виделись уже долгое время с тех пор, как Меррик перевелся в другой колледж, он был готов поклясться, что Алекс уже давно не тот человек, которого он запомнил. Этот незнакомец был дерганым неврастеником, постоянно витающим в своих мыслях и озирающимся по сторонам, будто бы у него руки по локоть в крови и героине в кармане, а рядом полиция. Джей сам себя обманывал, мысленно повторяя, что все в порядке — нихрена не было в порядке. Насколько бы Джей не был доверчивым, все равно не мог поверить в слова Алекса: «Все в порядке».       Лирическая пауза затянулась. Еще немного постояв в ожидании, Меррик сел в машину, захлопнул дверь и отчалил прочь. Туман окутывал улицы, делая контуры домов и деревьев размытыми и загадочными. Все вокруг казалось утратившим яркость и жизнь, будто мир входил в зимний сон, а ночь властвовала над днем. Мрачная осень приносила с собой чувство уединения и тоски.       По пути он хотел было заехать в круглосуточный магазин, но, пересчитав оставшуюся мелочь в кармане, вздохнул. Вскоре он, уже разуваясь на ходу, шел по узкому темному коридору к своему рабочему месту. Открыв короб, он присвистнул: кассет, которые не удосужились даже пронумеровать, оказалось даже больше, чем он планировал. Все они, по словам Алекса, остались со съемок его фильма. Ему что, действительно было не жалко выкинуть столько материала? Да, чтобы пересмотреть это все, понадобился бы месяц, если не больше.       Первая запись вовсе не относилась к съемкам — скорее к странному лайфстайл-блогу, который вел какой-то псих. Будто бы у Алекса была лишь одна пленка, и он, периодически останавливая запись, записывал на нее какие-то важные моменты в течение нескольких недель. На первом фрагменте снимал Алекс, который был на ночной улице. Первое время звук был нормальным, иногда слегка отставая от темного изображения, где едва угадывались выплывающие из теней фонари. Слышны были шаркающие шаги, гул заведенного мотора вдалеке. Крайли нервничал, судя по тому, как тряслись его руки, как он постоянно оборачивался и неразборчиво бормотал проклятья.       Дальше запись обрывалась, и возобновлялась уже в машине. Камера лежала на бардачке, снимая дорогу. В свете фар отблескивали светоотражающие полосы. Казалось, что взвинченный Алекс вел странный телефонный разговор, изливаясь желчью на собеседника, но только первые несколько секунд. Потом же становилось ясно, что Крайли ведет монолог сам с собой. «Не знаю, тело двигалось само за меня, черт возьми! Я пытался ударить его ножом, но рука утонула в чем-то мягком и липком, как ириска… Кгм, да…», — Алекс закашлялся, переводя дыхание. Голос его сорвался на возбужденный взвизг. — «А потом я мчался прочь минут двадцать, а очнулся лишь у своей машины у шоссе. Бомж, сидевший там, косился на меня как на ебанутого даже для него. Несравненная поебень!»       — Ой, товарищ… — пробормотал Джей, постукивая пальцами по кассетоприемнику. Крайли вообще не часто матерился, но тут его понесло в глухую степь великого и могучего — вытаскивать тебя надо. Но потом, потом, завтра…       На последующих нескольких кассетах не было ничего привлекающего внимания для сырого фильма без монтажа. Просмотрев еще пару записей, Джей наткнулся на отрывок, не похожий на остальные, снятые дома у Алекса. Руки оператора тряслись, от чего с каждой секундой происходящее на экране разобрать было все сложнее. Странно было и то, что все происходило в полной тишине. Джей даже подумал, что звук на записи отсутствует, но, выкрутив громкость на максимум, он смог услышать приглушенное дыхание снимавшего, льющуюся из крана воду и белый шум на фоне.       Фокус камеры то приближался к окну, то отдалялся, и, когда оператор подошел в плотную к окну и отодвинул шторы, Меррик пожалел, что до этого увеличил громкость. Из динамиков послышались какие-то дикие помехи, смешивающиеся с человеческим криком, лязгом и нарастающим писком. В то время, пока Джей суетился с настройкой звука, он видел, как мелькают на экране белые точки, словно кто-то запустил метель за экран. Меррик замер, не в силах отвести взгляд. Хотя запись и длилась тридцать секунд, это время показалось ему вечностью, проведенной наедине с плавящим мозг супом из звуков.       Но больше Джея удивили последние секунды, или даже всего одна секунда, когда снимавший шарахнулся в сторону, отскочил от окна и повернулся обратно в комнату. Запись почти мгновенно прервалась и перешла в черный экран, но он проматывал ее снова и снова в надежде зацепить нужный кадр. Это показалось ему какой-то оптической иллюзией, артефактом сжатия. Любые дефекты, которые возникают при съемке, либо показе видео или вовсе его разыгравшейся мнимостью, но на короткую толику секунды, на миг, можно было разглядеть, как к оператору сквозь рябь и помехи, игнорируя любые законы физики, приближалось нечто высокое, худое и непропорциональное.       В общем, хватило ощущений на тот вечер. Остальные кассеты Меррик отложил на потом, а чтобы точно не забыть поставил коробку с ними себе около кровати. Чтоб каждое утро спотыкаться, и по вечерам глаза мозолить. О странностях на записи он не забыл. Было сначала ощущение, что вот сейчас как в фильме «Звонок» с ним в его квартире: позвонит телефон и грубый голос прохрипит: «Семь дней!». Но страшного ничего не происходило, странного тоже. Своим неспешным чередом тянулась реальная жизнь, скучная, но обязательная рутина. Где уж тут до мистики, когда сроки на работе горят (хоть все это время над ним довлел и преследовал грозный лик Говарда Лавкрафта).       С тех пор звонки Алекс не брал, дверь не открывал, и соседи отвечали, что ни разу не видели признаков жизни в доме Крайли. Но свет в его окнах по ночам горел, и Джей не очень беспокоился за жизнь страдальца. А потом и он пропал, словно в доме действительно никто не живет. Поразительно! И когда уже Меррик хотел идти в полицию, примерно в три часа ночи раздался телефонный звонок. Повезло, что он не спал еще в такое раннее время. Он спешно шарился в куртке, прикидывая, что сейчас скажет старому другу. Но тот его опередил. В голосе Алекса вместо привычного сухого раздражения слышались истеричные нотки подкатывающей паники.       — Джей, короче… Тут в натуре, черт!       — В натуре черт? — чуть насмешливо переспросил Джей, но тут же поспешил сбавить обороты. — Что с тобой?       — Да, да! То есть нет… Слушай, короче: я сделал… Нет, неважно… Это… в общем… блять! Ты должен… блять! — судя по звуку, он едва не упал. — Ты должен приехать прямо сейчас, ко мне. Ты должен это увидеть. Это же просто не выговорить!       — Ну хорошо, постараюсь как можно быстрее, — Джей на автомате потянулся за откинутыми на диван брюками.       — Ты не постарайся, а прямо сейчас! — голос его сорвался до помех в трубке, — походу… вроде… Короче, поезжай! Я на улице подожду тебя. Это невероятно!       В голове были не самые приятные мысли, особенно в совокупности с просмотренными кассетами: грохнул он там что ли кого-то? Судя по его поведению — действительно что-то невероятное.       И как назло, приехать пораньше не получилось. На дороге произошла крупная авария, участники которой, вероятно, скоропостижно отдали душу, размазавшись об асфальт, а путь по объездной дороге занял бы еще больше времени. Наблюдая за тем, как в свете синих мигалок эвакуатор убирает с дороги куски покореженного металла, Мерик пытался дозвониться до друга, но каждый раз слышал ехидное: «Абонент временно недоступен, перезвоните позже!»       Оставалось только ждать, слушать нетерпеливые гудки и пытаться не дать любопытству сожрать себя.       Телефон Джей отключил и закинул на заднее сиденье, а сам снял с ног кеды и откинулся в жестком кресле, стараясь найти положение поудобнее. Однообразно шумел обогреватель, то и дело в лицо отсвечивали золотистые фары машин. От сухого воздуха было жарко и клонило в дрему. Думать ни о чем плохом не хотелось — была такая надежда внутри, что все само как-нибудь рассосется (Ага, конечно! Не было еще в жизни его такой ситуации, чтобы что-нибудь по щелчку пальца исправлялось). Сложно с Алексом, он как больной зуб: потрогаешь — больно, а не трогать невозможно, потому что хотелось.       Через полчаса пробка тронулась.       Меррик дотянулся до телефона, включил и тот взорвался сотней сообщений от Крайли: «Не приезжай.», «Ответь!», «Не приезжай кму гврю», «Ненадо.», «Не», «Непрзжай!». И еще пятьдесят таких же в разных вариациях набатом бьющих одну мысль — к Алексу нельзя приезжать ни при каких обстоятельствах.       — Ну уж нет, — пробормотал себе под нос Джей, вдавливая педаль газа. — Ты меня для того из дома вытащил, чтоб обратно отослать? Приеду хотя бы для того, чтобы высказать, что я о тебе думаю.       Добрался Джей только к половине пятого. Хотя солнце еще не взошло, небо посерело и зажглось на горизонте. Алекса не было на улице, дверь оказалась вовсе не заперта. С каждым шагом беспокойство нарастало. Джей думал о том, что хочет идти, несмотря на страх и неизвестность. Он делал что-то, что не должен был, с каждым шагом бросал вызов чётким и распланированным будням. Переступал рубеж, после которого назад дороги нет: узнать правду или продолжить свою тихую жизнь?       На улице пахло сырой свежестью, но стоило переступить порог дома, как от скопившейся пыли и затхлости резко стало нечем дышать. Окна здесь не открывали по меньшей мере неделю (как вообще он умудрялся существовать в такой духоте?) Меррик прошел на кухню, увидев там разлитый кофе на столе и гору немытых кружек в коричневых разводах на стенках, а на полу просто неприличное количество пустых пачек из-под кофеина. Видимо, Алекс не спал долго, а потом ему и померещилось всякое. Или еще Бог знает, чего он тут делал…       Начинала подниматься злоба, но уже другая — бессильная перед волей человека убивать себя, выкуривая сигареты, вскрывая вены или накачивая психостимуляторами. И от этого внутри собиралась тоска. Она была густой и тяжёлой, ворочалась где-то в животе.       Стоило по-хорошему найти страдальца, чтобы тот действительно не натворил глупостей в своем бреду. Оставалось проверить его комнату, и тогда уже можно было бы с чистой совестью выйти из этого затхлого склепа, и глотнуть свежего утреннего воздуха. А дальше — тьфу-тьфу, сплюнуть и по дереву, чтобы все в порядке было.       Теперь события развивались сами по себе — странно, непривычно и пугающе. Когда он потянулся к двери, рука налилась свинцовой тяжестью, и сам он весь окоченел. Но весь ужас от неизвестности растворился, стоило заглянуть внутрь. Странным было, пожалуй, лишь то, что бумага раскидана по полу, но и то можно было бы списать на небрежность. И включенная камера в углу, которую Джей не сразу заметил. Он аккуратно ее поднял, выключая запись и накручивая ремешок на запястье. Небольшие царапины на пластиковом корпусе, с перекошенным объективом и высвечивавшимся сообщением об ошибке на экране. Могло показаться, будто бы ее швырнули в стенку, а потом еще раз так двадцать, но техника вещь хрупкая, возможно, могла просто выпасть из рук. Пока Меррик как дурак стоял спиной к выходу и крутил в руках камеру словно в надежде, что та оживет, из коридора отчетливо послышались быстрые торопливые шаги. Не успев подумать, Джей бросился туда.       — Алекс, блин! — крикнул он, но застыл в пустом доме. — Черт тебя подери, ты здесь?!       А в ответ тишина. Задыхаясь от духоты и резкого головокружения, Меррик едва смог выйти из дома. Заведенная машина терпеливо ждала хозяина, но уезжать еще было рано. Грудь слабо поднималась и рвано опускалась, Джей не шевелился, борясь с подступающим приступом удушающего кашля. Нужно было обойти дом, возможно, пройтись по улице, и почему он сразу не додумался проверить, на месте ли машина Крайли…       Это все стало неважно, когда на него сзади кто-то налетел и сбил с ног, прижимая к земле. От удара перед глазами заплясали звезды, а когда зрение сфокусировалось, Джей увидел перед собой Алекса.       — Я же блять говорил тебе не приезжать! — внезапно заорал он, замахиваясь рукой. — Ты мне это на зло сделал, да?!        — Алекс, не надо, — пробормотал Меррик вяло, подмечая, как друг свирепеет на глазах.       Хватка у шеи ослабла. Тот все еще смотрел искоса, со злобой, но уже без былого запала.       — Я беспокоюсь о тебе, понимаешь? — более ровным тоном произнес он.       — А я о тебе! — в сердцах выкрикнул Джей. — Сколько ты уже не спал?!       — Послушай, — Алекс попытался взять себя в руки. — то, что ты, черт возьми, видел, это… Это сложно объяснить, но его видно лишь на аналоговой камере, понимаешь?! Я пробовал сделать это с помощью телефона, но либо ничего не видел, либо видел только едва заметные искажения. Да и в реальности оно почти не существует… Как ветер, понимаешь?! Ты не можешь его увидеть, но можешь ощутить последствия!       Тяжелое молчание нависло между ними.        — Почему ты не хочешь, чтобы я помог тебе? — тихо спросил Джей. — Мне не страшно…       — Все равно меня не поймешь! — рявкнул Алекс       — Почему?!       Все закончилось так же быстро, как и началось. Оба они почувствовали легкий ступор и заторможенность в действиях. Быстрее смекнувший, что к чему, Крайли вскочил, начал трясти Джея за плечи, но тот его из всех оставшихся сил оттолкнул. Алекс в ответ выплюнул нечто злобное и скрылся, оставив его наедине. У Меррика в голове все болело, зудело и щекотало, как будто там была заживающая рана. Он попытался подняться, но его вдавило тяжелым грузом страха и ощущения, что огромный паук выпивает жидкие мозги через трубочку. Джей не мог сказать точно, что произошло: каким-то чудом смог доползти до машины и даже доехать, не сосчитав все столбы по дороге, вставить ключ в замочную скважину и отрубиться на диване.

***

      Проснувшись, Джей чувствовал себя просто отвратительно от ощущения липнущей к телу потной одежды и противного чувства слабости. Ясно, разболелся. С мыслью о том, что жаль не удалось вчера связаться с Алексом, он медленно приходил в себя. Взглянув на время, ужаснулся: в чем смысл идти на работу, если до конца смены оставалось всего пятнадцать минут?       Он попытался подняться на ноги, и мозг тотчас же пронзило раскаленной спицей. Джей чуть не упал, но все же сумел встать на четвереньки. Руки и ноги дрожали, когда он тянулся к телефону.       Спешно набирая номер начальника и краем глаза замечая три пропущенных от него же, он судорожно соображал, что сказать. Врать он не умел и не любил, наверное, поэтому и сам доверял людям, любые отмазки получались у него не очень убедительными, поэтому, если можно было не соврать, всегда говорил правду.       — Здравствуйте, — взволнованно начал он, — я хотел бы извиниться за свое опоздание на работу вчера… То есть сегодня!       — Добрый уже… вечер, — на том конце провода глубокомысленно вздохнули. — Понимаю, что это было в первый раз. Почему вы опоздали?       Утром у меня поднялась температура, — Джей прижал руку в потному лбу, — видимо, я отключился из-за нее. Я должен был раньше уведомить вас об этом.       — Понятно. Понимаю вас. Здоровье важно, и вы должны заботиться о себе. Пожалуйста, предоставьте мне медицинские документы или справку о больничном, чтобы мы могли учесть ваше отсутствие и организовать замену.       — Да, да, конечно! Я хотел бы взять больничный на неделю.       — Учтем, — сухо ответили ему и повесили трубку.       Ну, хотя бы выдумывать ничего не пришлось. Не ясно, где он только умудрился заразу подцепить, если буквально накануне все было в порядке. Он же и к Крайли ездил — правда того не застал почему-то.       Скинув верхние вещи на диван, он поплелся в ванную, чтобы найти там таблетки и облегчить свои страдания, как вдруг его взгляд зацепился за что-то важное. В прихожей на тумбе поблескивала вывернутым объективом видеокамера. И все бы ничего, да только таковых у Меррика за ненадобностью не водилось. Что на них особо-то поснимаешь, особенно если нет ни рвения, ни таланта?       Забыть о том, что ему ее подарили он не мог, если бы купил, то были бы документы. Тогда откуда же она, тем более в таком состоянии?       Он взял ее в руки, прикидывая: сразу сдать на запчасти или помучить ее перед смертью, попытавшись починить? Наверняка в ремонте бы взяли дороже, чем стоит новая, так что скинув с рабочего стола весь хлам, вооружившись крестовой отверткой и гайдом, он уселся за работу. Отвинтил все шурупы, которые увидел, снял дисплей. Чудом и канцелярским ножом около получаса выравнивал объектив, правда, оставив на нем небольшие заусенцы. С той стороны, где был перекос, пластик деформировался, и пришлось лишнее соскребать.       Потом и оказалось, что фокусирующая линза тоже вылетела со своего законного места — пришлось снимать и вновь натягивать через объектив каким-то образом небольшую пружинку, которую он едва не проебал, уронив на пол. Оставалось собирать и молиться, что на столе не останется «лишних» деталей. В итоге все заработало. Когда камера фокусировалась, она издавала совсем нехарактерный треск, но, главное, работала же.       — Есть контакт! — радостно прошептал он, наводя объектив на бардак на столе.       Странно, но за время, пока он работал, все симптомы простуды отступили. Радостно решив, что труд все же лечит, а не калечит, Джей таки решил посмотреть, что наснимала камера. Возможно, тогда станет понятно чья она.       Взял кассету, включил запись. Изображение прояснилось — камера, находившаяся от Алекса слева, снимала его и краешек зашторенного окна, а сам он склонился над работой, подслеповато щурясь. Лампа сильно засвечивала то, что Крайли активно рисовал или, скорее даже, агрессивно малевал. Джей покачал головой: наверное, дверь забыл закрыть вчера и друг заходил к нему, пока он спал, а свою камеру забыл в прихожей. И это его еще умудряются обвинять в забывчивости.       Вдруг Алекс стал оглядываться по сторонам и хватать устройство, обводя местность вокруг себя. Немного успокоившись, поставил камеру на место, достал телефон откуда-то из-за кадра и начал набирать номер. Чем дольше Меррик смотрел, тем больше странного замечал — Алекс что, всегда себя снимал? Настолько всегда, что с камерой не расставался даже дома?       Наконец, Джей увидел силуэт на записи. Тот, что еще тогда показался дефектом, оказалось достаточно высоким деревом, вроде березы. Оно стояло в левом окне абсолютно неподвижно и на этот раз был виден крайне отчетливо. Невозможно было прогнать ощущение, что это дерево видело его и смотрело прямо в глаза, даже несмотря на то, что смотрел Джей на монитор. И Алекс его тоже заметил, потому и выбежал из комнаты, подпирая за собой дверь.       Видеоролик закончился, но он еще пару минут сидел перед синим экраном в ступоре, пока из прострации его не вывела запищавшая камера, требовавшая подзарядки.       Что это было вообще?       Джей мог поклясться, что ничего у его друга под окнами не росло. И даже намека на это не было. Тогда… Что вообще творилось на этих записях?       Почему только аналоговая камера?       Весь оставшийся вечер его преследовало некое провидение — постоянно что-то звало его в ту комнату, где стоял короб с кассетами. То шаги послышатся, то компьютер издаст радостный предсмертный гул, пытаясь загрузить обновление. И постоянно было колющее ощущение, словно он забыл нечто очень важное.