Луч веры все незримое пронзает, И верим мы, не глядя, без сомненья, Она в душе огонь надежды разжигает. Ведь вера - ключ к заветным откровениям.
На слабоосвещенных припортовых улицах не было ни души. Мало кто отваживался по доброй воле посещать это место после заката. Разве что редкий матрос, набравшийся под завязку в ближайшем трактире, с трудом перебирая ноги, брел в сторону своего судна. Каждый второй из таких глупцов до места назначения не доходил, а темные соленые воды океана надежно хранили чужие секреты. В темноте своего кабинета, подсвеченного с улицы сквозь небольшую щель в плотных шторах яркой луной, практически полностью вступившей в свои права, сидел Мастер. Его лицо было скрыто в тени, и лишь иногда искры из затухающих углей камина освещали его остро очерченные черты. Взгляд единственного глаза был устремлен в пустоту, а руки, сложенные на столе, выдавали внутреннюю напряженность нага. Мысли Мастера кружились вокруг исчезновения Сарассис — подчиненной, которая, по его мнению, его предала и решила играть по своим правилам. А в его бизнесе предательство каралось без сожаления. — Сарассис… Что же ты задумала, склизкая гадина? — прошептал он сквозь сжатые зубы. Мастер вот уже месяц не получал от девушки отчетов и не мог позволить, чтобы его агент действовал самостоятельно, вне его планов. Он знал, что та все еще находится в Академии, но был лишен возможности связаться с Вишлегисс. А времени оставалось все меньше и меньше, ибо наниматель требовал результата. Но Мастер не привык действовать наобум. Вопрос, как выкурить Сарассис из Иммерсии и что делать дальше, требовал осмысленного решения. Каждый его шаг должен был быть взвешенным и точным, как бросок питона, его истинного змея. Как опытный руководитель, он никогда не клал яйца в одно гнездо, но и его второй агент, внедренный в учебное заведение перед началом учебы, также не давала о себе знать. От осознания этого раздражение только усиливалось. Мастер чувствовал, как его внутренний мир наполняется неистовой злобой из-за потери контроля над ситуацией. «Почему они обе пропали без вести в такой критически важный момент?» — вопрос повторяющим эхом всё звучал и звучал в его голове. Положение в тщательно выстроенной, преступной империи за последний месяц складывалось хуже некуда. Два его лучших домушника угодили в лапы бдительной стражи, а молодой киллер из расы драконов, на которого он возлагал большие надежды, не вернулся с, казалось бы, простого задания. — Пять дней! Пять долгих дней его обескровленное тело валялось в канаве, пока его не нашла уличная шпана! — стиснув зубы, прорычал Мастер. Словно зловещий призрак, в его разуме всплыл образ Мэрлина. Он не мог не признать, что появление могучего мага совпало с началом череды неудач, словно тот проклял весь его бизнес. Темные мысли кружили в голове змеелюда, и он осознавал, что должен начать действовать более решительно. Мастер встал из-за стола и подошел к окну, раздвинув запыленные шторы. Взгляд упал на ночной город, под светом луны который, разнообразием пересекающихся теней превращался в таинственное пугающее создание. — Мэрлин… Мэрлин… Мэрлин… Ты думаешь, что можешь снова меня контролировать? Я покажу тебе, что такое настоящая власть, — произнес он тихо, но с такой уверенностью и решимостью, что в воздухе вибрировала угроза. — Ну так покажи мне ее прямо сейчас! — вкрадчивый, полный властности, голос заставил Мастера вздрогнуть от неожиданности и резко обернуться. В его собственном кресле сидел его работодатель, привычно облаченный в свой темный плащ, и пальцами правой руки, украшенными массивными кольцами с драгоценными камнями, вращал его любимую чайную чашку из тонкого, гоблиндорского фарфора. От полной неожиданности Мастер ошарашенно отшатнулся, внезапно снова почувствовав себя той слабой змейкой из детства, которую, как он думал, уже оставил в клоаке прошлого. Как смог Мэрлин бесшумно проникнуть в его кабинет?! Сердце колотилось в груди, а в висках стучало от нахлынувшего адреналина. «А что, если он все время был здесь?» — пронеслась ошеломляюще-пугающая мысль. — Прошу прощения, лэр Мэрлин, — пробормотал Мастер, стараясь скрыть волнение. — Я… никак не ожидал столь позднего визита. Мэрлин, не сводя с него пронзительного взгляда, горящего расплавленным золотом зрачков из черного овала плаща, лениво отхлебнул из чашки. — Не стоит извиняться, — прозвучал его бархатный голос, полный ледяной иронии. — Мне пришлось лично явиться, ибо до меня дошли слухи, что в Академии дела идут не совсем по твоему плану? Мол, твои люди вышли из-под контроля и начали собственную игру. Мастер стиснул зубы, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Существо, сидящее перед ним в его же кресле, вызывало инстинктивное желание его истинного змея забиться под корягу в самом глухом болоте Зерпентии и не высовывать своего раздвоенного языка никогда. — Лэр Мэрлин, — произнес он, стараясь восстановить хладнокровие. — Да, это так, но я делаю все возможное, чтобы вернуть ситуацию под контроль. — Я даю тебе для этого ровно месяц! — холодно выплевывал слова Мэрлин, — К тому же, ты должен за это время подготовить двух своих лучших бойцов для проникновения в Академию. — Двух? — Мастер нахмурился. — Зачем так много? — Один — для принцессы, — ухмыльнулся Мэрлин. — Другой — для наказания твоих нерадивых подчиненных. В душе Мастера загорелся огонек гнева. — Неужели вы считаете, что я не справлюсь с этой задачей сам? — прорычал он, не сдержав эмоций. Мэрлин отставил чашку на стол и, бесшумно встав, подошел к окну, вынуждая Мастера невольно отступить. Он словно показывал лидеру криминального мира его место в «пищевой цепочке», не произнося при этом ни слова. — Я не сомневаюсь в твоих навыках, — произнес он, не оборачиваясь. — Но иногда бывает полезно иметь под рукой… резерв. — Резерв? — саркастично повторил Мастер. — Вы считаете меня слабым? — Нет, змейка, — Мэрлин наконец обернулся, и его взгляд пронзил подчиненного насквозь. — Слабак не смог бы справиться с Дарием. Я просто хочу убедиться, что все будет сделано как надо. В этот миг Мастер понял, что тот не просто его работодатель. Это был хитроумный манипулятор, играющий чужими судьбами словно пешками на своей личной, шахматной доске. И самое устрашающее было то, что Мастер не знал, какую именно фигуру он представляет в этой партии. — Слушаюсь, — стиснув зубы, произнес он. — Я выполню ваш приказ. Но в его душе все еще тлел уголек бунтарства. Он, Мастер, теневой властелин преступного мира, не потерпит, чтобы им командовали. — Но позвольте мне сделать это самому, — добавил он, глядя в глаза Мэрлину с толикой вызова. — Я не только уничтожу принцессу, но и накажу своих нерадивых псов. Мэрлин ухмыльнулся, его губы изогнулись в хитрой улыбке. — Как пожелаешь! Я всего лишь высказал свою просьбу. — произнес он, явно довольный дерзостью Мастера. — Покажи мне свою «настоящую власть», как ты выразился. Мэрлин абсолютно бесшумно вышел из кабинета, а сердце Мастера уже вовсю пылало смесью ярости и решимости. Он покажет Мэрлину, кто здесь главный. Он вернет себе контроль над своей жизнью и судьбой. Он лично спустит шкуры предательницам и насадит их головы на пики у пирса. Пусть все в округе знают, что Король преступного мира не прощает измен и не допускает слабины.***
Лиана слегка завидовала тому, как попаданец отдается обучению без остатка, пытаясь в минимальные сроки освоить то, на что оборотни тратят несколько лет своей жизни. Она не слышала от него ни слова жалобы и не видела, чтобы парень прохлаждался без дела. В любую свободную минуту он либо брался за учебники, либо шел со своим забавным ящиком с инструментами в сторону центрального корпуса. Даже когда у него ничего не получалось во время их общих занятий на смотровой башне, он не закатывал истерик и не обвинял своих «учителей» в неспособности донести до ученика свои мысли. Он лишь привычно выдавал вслух очередной забавный комментарий, по больше части, принижающий его самого, благодарил за науку и просил объяснить непонятный элемент или движение еще раз. И так повторялось из раза в раз, пока терпение не теряла сама Лиана, либо у попаданца наконец-то получалось выполнить очередное задание. Эта черта характера Лёни не могла не вызывать уважения. Она даже начинала как-то иначе смотреть на этого попаданца, волею Единой, связавшего с ней собственную судьбу. Все чаще и чаще из уст Северрина вырывалась фраза «А из этого седовласика получится неплохой волк!» с которой Лия вполне была готова согласиться. Но следующие слова «названного брата» — «Твоя внутренняя волчица определенно умеет правильно выбирать, Бельчонок!» вызывала жгучее желание оторвать ему уши, несмотря на диссонансные волны одобрительного тепла из глубины души. Не могла девушка согласиться с выбором своей звериной души, неподкрепленным чувствами своего человеческого тела. Хотя, объективности ради, теперешний Леонид совершенно не походил на того щуплого заморыша с лысой башкой в старых шмотках с чужого плеча, что постоянно наступал ей на ноги и раздражал своей радостной физиономией существа, волею судьбы попавшего в сказку. Хотя та же судьба не раз уже давала ему действительностью по лицу, да так, что он пару раз чуть хвоста не отбросил. Накануне за ужином, пользуясь тем, что друзья увлеклись обсуждением предстоящей игры с командой близнецов Огнеплотовых, она решила посмотреть на паренька «беспристрастным» взглядом. Как будто не было двух последних месяцев, и она впервые видит этого попаданца. Пришлось даже мысленно шикнуть на тут же разволновавшуюся внутри волчицу. В данный момент перед ней сидел среднестатистический молодой человек из МежМирья, мимо которого она бы прошла на улице, не обращая внимания. Разве что необычный, седой цвет волос выбивался из нормы. Голова попаданца заросла настолько густо, что тот уже пару раз просил Майю подравнять ему волосы, закрывающие глаза. Результат стрижки острым клинком спереди был похож на растрепанное гнездо, а на его затылке виднелся, собранный в лохматый пучок, плотный хвост. Сквозь такие же густые, но седые ресницы под снежными бровями контрастировали глаза цвета морской волны в яркий солнечный день. Странно, но Лиане казалось, что глаза у попаданца были светло-карими, когда он только появился в ее кругу общения. На смуглой щеке Леонида виднелись ровные полосы свежих шрамов, следы его недавней разборки с эльфовампирами, из которой тот вышел пусть и потрепанным, но победителем. Майя с таким восторгом рассказывала о том, как ее любимый питомец раскидал трех чистокровных вампа по сторонам, что даже Лия испытала некоторую гордость. Глядя на широкие плечи и мускулистые руки парня, размахивающего ими над столом в попытках изобразить очередную стратегию для вечерней игры, принцесса была вынуждена признать, что подруга с куратором за месяц действительно многого добились. Разум сам по себе начал дорисовывать содержимое простенькой рубахи с коротким рукавом на парне, и, когда воображаемый «рисунок» начал опускаться ниже кубиков пресса, Лия отчаянно покраснела, поняв, чем именно она занимается. Прикрыв смущение стаканом с холодным морсом, она вдруг осознала, что, несмотря на невозможность поговорить с матерью, у нее есть еще одно всевидящее создание, с кем она может поделиться переживаниями. К тому же, за два месяца пребывания в Алитае, она ни разу не посетила храм Единой, которая частенько благоволила своим созданиям, даря ответы или делясь с ними своей тысячелетней мудростью. «А почему бы не взять с собой и нашего мальчика? — раздался голос внутри. — Он ведь тоже один из ее потомков, вдруг богиня захочет поговорить и с ним?». Это было вполне разумное предложение, к тому же, завтра была суббота и последний день перед очередным полнолунием. Значит, ей придется вновь прятаться как минимум три дня в своей комнате, дабы ненароком не нарушить конспирацию. Озвучив попаданцу идею по пути на площадку, она получила его согласие и в тот вечер они с треском проиграли в баскетбол драконам. Либо стратегия на игру Леонида оказалось достаточно спорной, либо она сама стала тому причиной — слишком часто отвлекаясь на то, что должна будет сказать на завтрашней встрече с высшими силами.***
День оказался идеальным для посещения храма Единой. На голубом небе не было ни одного облачка, а солнце решило подарить Этерии ностальгические ощущения уходящего лета перед грядущими зимними холодами. Леонид, который даже для такого события не отменил свои утренние тренировки и настоял на плотном завтраке, шел рядом с Лией, с неподдельным интересом разглядывая все вокруг. Хотя он уже немало знал о МежМирье, религиозные верования были для попаданца чем-то совершенно непознанным. Удивительно, но никто из друзей не захотел составить им компанию, сославшись на жуткую занятость. И это в выходной день накануне полнолуния! Лия начала подозревать, что имеет место некий заговор, с целью оставить их наедине. Впрочем, доказательств этому у нее не было, а за территорию Академии они выходить не планировали. Так что, с точки зрения безопасности повода настаивать на присутствии Северрина не нашлось. Центральный храм Единой в Этерии возвышался у восточной стены Академии, сразу же за корпусом МежМировой Фауны. Говорили, что храм выстроили на этом месте еще до портального объединения миров и строительства Иммерсии. Никто не знал, кому поклонялись в нем до появления веры в Единую, но монументальное строение на вершине зеленеющего холма, окруженного старыми дубами, впечатляло издалека. Его белоснежные мраморные стены сияли на солнце, привлекая взгляды со всех сторон. Величественное здание, увенчанное золотым куполом, служило местом поклонения не только для учеников Академии, но и для путников из других измерений, волею случая попавших в Алитаю. На семь дней в году, в период царствования на небе Переменчивой Луны, со стен Академии снималась защита, дабы каждый, вольный или невольный перемещенец, мог обратиться к Единой за духовным утешением или напутствием. Подойдя к порогу храма, чьи двери были открыты круглые сутки, Лия ощутила привычную торжественность и благоговение, присущие подобным местам, где находили общий язык расы всех шести миров, объединенных под покровительством великой богини. Взяв Леонида за руку, она переступила через порог и сразу же почувствовала, как прохладный воздух, наполненный легким ароматом ладана, окутал их с головы до ног. Шагая по отполированным тысячами ступней мраморным плитам, уложенным по полу всего храма, она подвела его к центру, где на высоком, изящно оформленном постаменте из темно-красного гранита, возвышалась статуя Единой. Она была высечена из блестящего, чистого, белого мрамора, который словно поглощал в себя свет из многочисленных окошек, расположенных под куполом по всему диаметру. Каждая деталь ее одеяний, от плавных, волнообразных линий до тончайших узоров, исполненных на мантии, говорила о непревзойденном мастерстве и вдохновении скульптора, которому удалось запечатлеть в камне величие и доброту Единой. Мягкое, почти материнское выражение лица статуи излучало спокойствие и умиротворение, напоминая каждому посетителю о всеобъемлющей любви и заботе богини обо всех живых существах. Вокруг постамента, по кругу, располагались многочисленные алтари и святилища, посвященные различным аспектам Единой в ее благословении для разных миров и народов. Шелест молитвенных лент, колеблющихся от мягкого ветра, проникающего в храм через открытые окна, создавал атмосферу загадочности и святости. Стены храма были украшены изысканными фресками и мозаиками, изображающими ключевые моменты объединения миров под защитой богини. — Единая — наш свет и наше спасение, — начала принцесса урок религии для Леонида. — В далекие времена, когда МежМирье только начинало формироваться как место встречи множества рас и культур, среди первых переселенцев появилась она — женщина из мира людей. Простой человек с необычайным даром убеждения и невероятной смелостью. Ее настоящее имя было унесено потоками времени, но ее дела и учения обитают в сердцах всех рас МежМирья под именем Единая. Появившись в Алитае, она обнаружила мир, раздираемый конфликтами и недопониманием между расами. Но вместо того, чтобы отступить перед лицом раздробленности, она увидела в этом разнообразии существ вызов и возможность для примирения и объединения. С первого года своего появления Единая начала странствовать по мирам, изучая анатомию истинных, их культуру, традиции и убеждения. Она была обычным человеком, но ее знания и уровень осознания физиологии и жизненных процессов истинных рас поразили многих. Это позволило ей завоевать доверие и уважение даже среди тех, кто изначально смотрел на нее с подозрением. Она несла идеи мира и гармонии воюющим сторонам, призывая их отложить оружие и искать пути к согласию. Ее не пугали распри и конфликты; она вмешивалась даже в самые кровавые из них, неся слова мудрости и миротворства. С ее помощью многие враждующие стороны нашли путь к примирению и пониманию. С течением времени, благодаря ее неустанному труду и примеру, обычные граждане начали объединяться под ее знаменем. Она учила всех жить в гармонии, показывая, что различия между расами — это не причина для раздора, а путь к большему пониманию и единству. Ее учение о том, что все мы в глубине души едины, нашло отклик в сердцах многих. Так, женщина, пришедшая в МежМирье как простой человек, стала символом единства и мира. По мере того, как ее идеи распространялись, она приобрела статус более чем просто смертного — она стала Единой, богиней, чье имя и сейчас вызывает глубокое уважение и благоговение среди всех рас пяти миров. И хотя она уже давно не с нами, ее дух и учение продолжают вести нас к будущему, где не должно быть места войнам и разделению. — Она мне кого-то очень сильно напоминает, — едва слышно прошептал Леонид, не сводя взгляд от улыбающегося лица Единой, — Но я не могу вспомнить, кого именно. — Это одно из ее свойств, — ответила Лиана, — Каждый, кто смотрит на статую Единой, начинает видеть в ней лицо родного для себя человека. Чаще всего — матери. — Точно! — изумленно воскликнул попаданец, — Она выглядит точь-в-точь как на последней фотографии мамы! Вот чудеса. Пройдя к алтарю с изображением волка, оба посетителя поднесли свои дары статуе. Леонид положил перед ней маленькую, но изысканную фигурку волка, вырезанную из дерева. Он долго мучил Северрина вопросами, что именно можно подарить Богине, видимо, тот и посоветовал ему заняться художественной резкой по дереву. Лиана же принесла пучок диких цветов, которые собрала по дороге в храм. Она знала, что Единой не важна ценность дара, важна лишь чистота помыслов и его искренность. В тот момент, когда она коснулась статуи, чтобы положить цветы у ног, произошло нечто необычное. Воздух вокруг статуи Единой замер, затем зазвенел в тишине, словно кристаллы льда в снежных пещерах северных гор на родине ее отца. Лиана ощутила прикосновение невидимой руки к своему сердцу, а затем чей-то глубокий, пронзительный взгляд, который проникал в самую суть её бытия. Это было похоже на встречу с самим временем, с сущностью, охватывающей все МежМирье своим величием. «От этого попаданца зависит судьба всей Лунории», — эхом отдалась в её сознании фраза, наполненная теплом и мудростью Единой. На мгновение перед её взором возник образ огромного черного волка, окутанного золотистым светом, тонкий луч которого упирался в торс Леонида. В этом образе была сила и непоколебимость, но вместе с тем, нечто знакомое и близкое. Лиана вдруг осознала, что этот образ — не просто видение. Он был отражением того, кем мог стать попаданец. Его истинная сила и участие, как в ее собственной судьбе, так и в судьбе ее родины. Она отпрянула от статуи. Сердце бешено колотилось. Видение было столь ярким и четким, что казалось, она могла почувствовать густоту шерсти зверя и услышать его могучий вой. Лия посмотрела на Леонида, но по его лицу было сложно понять, видел ли он то же самое. — Леонид, — прошептала она, дрожащим голосом, — ты… ты видел это? Лёня нахмурился, пытаясь осмыслить вопрос. — Видел что? — спросил он озадаченно. — Видение, — ответила Лиана, — волка… черного волка в золотом свете. Леонид покачал головой. — Нет, — сказал он, — я ничего не видел и не слышал. Только свет, когда ты прикоснулась к статуе и то, как ты отринула от нее, словно тебя током шандарахнуло. Неуверенность промелькнула в глазах принцессы. Могло ли быть так, что пророчество было предназначено только ей? Но почему тогда Единая так явно протянула связь к Леониду? Внезапно ее осенило. Возможно, пророчество не было дословным? Может быть, судьба Лунории зависела от их союза, от того, смогут ли они вместе противостоять надвигающимся угрозам? А если видение никак не касалось попаданца? Слишком мало вводных, дабы делать поспешные выводы. Принцесса еще раз посмотрела на Леонида, на его растерянное лицо. — Неважно, — сказала она, стараясь скрыть волнение, — возможно, это просто… видение, вызванное святостью этого места. Леонид кивнул, но сомнение по-прежнему отражалось в его глазах. Он, видимо, чувствовал, что Лиана что-то недоговаривает. Но расспрашивать ее сейчас, в храме, не стал. Они покинули величественное заведение в молчании, мысли каждого были заняты собственными переживаниями. Открытый воздух, прохладный и освежающий, немного успокоил расшалившиеся нервишки. Девушка, идя чуть позади попаданца, смотрела на парня и мучалась неопределенностью. Говорить или нет? Догнав его у входа в отделение МежМировой фауны, она схватила Леонида за руку и вынудила остановиться. Лиана решила, что должна все рассказать. — Леонид, — начала она, — я должна тебе в кое-чем признаться. — Миледи, я к вашим услугам! — ответил он, повернувшись к ней и дурашливо преклоняясь. — Ми-ле-ди?.. — начавшую было говорить принцессу, сбило очередное иномирское словечко, но выяснить его смысл не получилось, ибо на плечо попаданца опустилась усыпанная розовыми чешуйками рука с длинными острыми когтями. Мелиодора Сноувинг никогда не парилась насчет внешнего вида и предпочитала находиться в том облике, который ей был наиболее комфортен в данный момент. — Леонид Быстрый! Наконец-то я до тебя добралась! — оскал, расплывшейся в улыбке полудраконихи, больше пугал, чем настраивал на мирную беседу. — Ты удачно избегал моего пристального внимания, но теперь ты попался! — Простите, ниса, Леонид что-то натворил? Зачем он вам? — Лиана попыталась отвлечь преподавателя, уже догадываясь, что именно нужно этой фанатке исследований всего нового и необычного. Она неспешно подошла к попаданцу и взяла его за руку. На всякий случай. — Сегодня начинается полнолуние, и я просто обязана запротоколировать его обращение! — начала свою пылкую речь Мелиодора. — Вы оба должны понимать, что Леонид — уникальный случай смены рас и раньше подобного не наблюдал ни один ученый! Я просто обязана увидеть все своими глазами! — Это приказ или просьба? — Лиана попыталась оттащить Леонида от хвостатой фанатички, ощущая, как волчица, которая к полнолунию все сильнее выказывала свой норов, принялась злобно рычать, не желая расставаться с попаданцем. Мелиодора определенно смутилась и замялась с ответом, ибо ГримХалк в разговоре с ней настаивал, что принуждать своих подопечных к чему-либо не позволит. Он жестко поставил условие, что Леонид должен пойти на обследование добровольно, и полудракониха надеялась, утаив часть правды, склонить его к положительному для себя результату. Но вопрос Лианы вынудил ее ответить честно. — Это просьба, конечно же! Леонид, как любое разумное существо МежМирья, сам волен распоряжаться своей судьбой. — процедила она сквозь зубы, пытаясь сохранить мину при плохой игре. — Но вы же должны понимать, что оборот для него может быть весьма и весьма опасен. А в моей лаборатории есть все условия и необходимые инструменты, дабы провести его под моим полным контролем. Лиана, едва сдерживающая ярость своей волчицы, все-таки вырвала попаданца из хватки учителя и встала между ней и Леонидом, защитно подняв руку. — Ниса Мелиодора, я понимаю ваш интерес, но сейчас не лучшее время для этого. Мы с Севой, как друзья и сородичи Леонида, обещали заботиться о нем во время его оборота. Поймите, для всех ликанов это очень важно! — Для всех ликанов? Или же это важно для тебя лично? — вдруг улыбнувшись, спросила полу-дракониха, внимательно вглядываясь в пылающие яростью глаза ученицы. Она, приподняв в удивлении бровь, несколько раз перевела взгляд с одного на другого, словно что-то заметив. Леонид, почувствовав возникшее напряжение, вмешался: — Ниса Мелиодора, я обещаю, как только все это закончится, я сам приду к вам в лабораторию. Вы сможете провести на мне все свои тесты и эксперименты. Но поймите, в данный момент мне будет гораздо спокойнее в компании тех, кто знает, что именно меня ждет. Преподавательница все еще колебалась, пристально изучая его лицо, затем вздохнула. — Ладно, я вас поняла. Ты мне очень помог с люмифаером, так что в этот раз я отступлю. Но помните о своем обещании, Леонид. Она удалилась так же внезапно, как и появилась, оставив Лиану и Леонида в растерянности. — Лиана, ты хотела мне что-то сказать? — спросил Леонид, когда они остались одни. Девушка кивнула, но прежде, чем она смогла открыть рот, раздался звук торопливых шагов. Из-за угла появился Сева, явно взволнованный. — Где вы пропадаете? Полнолуние ждать не будет, а нам нужно хорошенько к нему подготовиться. — сказал он, и в его голосе звучала озабоченность. — Лия, тебя это в первую очередь касается! Лиана обменялась взглядами с Леонидом. Видение от Единой, пророчество о ее будущем — все это должно было и могло подождать. Сейчас важнее всего было поддержать Леонида в его очередном обороте. Она прекрасно помнила дни своих первых изменений и знала, что парню предстоят непростые ночки. Никто не знал, когда может случиться его полноценный оборот в истинного зверя, и вряд ли оно настанет так скоро, но с этой неординарной личностью ухо нужно было держать востро.***
Элррик был более чем озадачен последним общением с Мэрлином. Он не стал озвучивать свои сомнения вслух, ибо доверял наставнику на все сто процентов. Однако, даже сквозь хмельную дымку, что теперь практически ежедневно туманила ему разум, проникло ошеломленное осознание требования мага. Тот, не вдаваясь в разъяснения, приказал ему в течение месяца подготовить двух своих лучших альф для захвата Лианы на территории Академии. Более того, сам Элррик, по указанию жутковатой голограммы мага, что «метала гневные молнии» с поверхности шара МежМировой связи, должен был лично участвовать в операции, дабы исправить все свои огрехи. С кандидатурами воинов из его личной гвардии не возникло никаких затруднений. Кайррат и Леррон — два лучших и самых преданных ему альфы без слов выполняли приказы своего вожака. Даже если для этого приходилось проливать кровь невинных. Да и сам он с огромным удовольствием сомкнул бы ладонь на хрупкой шее белошкурой сучки и насладился хрустом ее позвонков. Одно было непонятно — как Мэрлин собирается организовывать доступ к территории Академии, если порталы откроются только через десять месяцев?! Неужели он настолько могуч, что нашел способ проникнуть сквозь магические барьеры в океане? Его бывший наставник никогда не говорил о подобной возможности. Хотя, казалось бы, обучил его даже приемам электромагии, секреты которой были давно утеряны. Элррик вздрогнул и поспешил снова наполнить опустевший бокал. Он терпеть не мог морские путешествия, но ради того, чтобы покончить с племянницей был готов вытерпеть даже самые жуткие приступы морской болезни. Внезапно дверь кабинета распахнулась, и в проеме показалась его мать. Облик Торры был как всегда безупречно аристократичен, но во взгляде горел огонь недовольства. Элррик не успел спрятать бокал с вином, и его взгляд метнулся к матери, наполняясь раздражением. Та не стала скрывать причин своего недовольства и снова упрекнула сына. — Опять топишь все свои проблемы в вине, Элррик? Ты думаешь, что оно укрепит твою власть или добавит ума? Канцлер, уставший от бесконечных упреков от матери, ответил излишне резко. Его слова были полны такой злобы и раздражения, что мгновенно сбило желание Торры читать сыну очередные нотации. — Это не твое дело, матушка! Я во дворце главный и буду делать то, что посчитаю нужным! Мать, несмотря на неожиданную грубость сына, подошла к столу и вгляделась в хмурое и изможденное лицо своего любимого волчонка. Ее лицо выражало глубокую заботу и тревогу о сыне. Она решила переключить его гнев на другую персону. — Лоррентия… — начала она, но Элррик сразу же перебил ее: — Что снова случилось с этой занозой в моей заднице? Снова не выполняет твои распоряжения? — Нет. Она даже слишком тиха в последние дни, — продолжила Торра, пытаясь донести до сына свои опасения. — Такое поведение неестественно для ее нрава, ты же знаешь. Элррик, ты должен быть осторожен. Она непредсказуема и может попытаться связаться с кланом Дамирра. Элррик, которому казалось, что проблем хватает и без подобных предположений, впервые за много лет воспылал искренним гневом на собственную мать. — Я способен и сам разобраться с этой жалкой волчицей! Вне своей комнаты за ней постоянно следят! К тому же, судьба ее дочерей в моих руках, и Лорра пикнуть без моего ведома не посмеет! В конце концов, хватит постоянно указывать мне, что делать, Торра! — взорвался он, жаждя, чтобы мать оставила его в покое. — Не смей влезать в мои дела! Его мать на мгновение замерла, потрясенная неожиданным всплеском ярости сына, но затем, с грустью вздохнув, повернулась и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Элррик же, оставшись один, сжал бокал так крепко, что казалось, сейчас его раздавит. Мысли о предстоящем задании Мэрлина и тревожные предупреждения матери кружили в его голове, вызывая лишь новую волну злобы и неприязни ко всему, что могло помешать его планам. Зато он точно знал, чем именно можно успокоить сей гнев, и уверенно направился к резному, заполненному до краев, винному шкафу, что по его приказу перенесли в кабинет из подвалов замка.***
Сама же причина раздражения Канцлера в это время нервно ходила от стены к стене в спальне девочек, едва сдерживая подступившие слезы и вздрагивая от каждого постороннего звука из коридора дворца. Она не хотела пугать дочерей, которые уже с тревогой поглядывали на мать, не находящую себе места. В отсутствии возможности пригласить принцессам учителя, они были вынуждены заниматься самообразованием. Благо, дворцовая библиотека была доступной, и Айлин, разложив на столе карту Лунории, рассказывала сестре о кланах волков. Королева же в отчаянии сжимала в руках артефакт восприятия, второй кулон от которого она передала Долми. Сегодня утром она обнаружила, что артефакт перестал пульсировать в такт его сердца, что означало лишь два варианта. Либо Долми погиб во время своего путешествия, либо его насильно лишили этого магического предмета. Лорра очень надеялась, что старый волк жив, но даже если верным был второй вариант, это лишь значило, что Долми все же схватили. Дабы не отвечать на вопросы старшей дочери, все чаще и чаще бросающей взгляды на мать, Лорра решила отвлечь разум от переживаний и навестить Элиаса, который вот уже как два месяца находился в бессознательном состоянии. Королева в глубине души надеялась, что начало сегодняшнего полнолуния как-то поспособствует тому, что парнишка очнется. К тому же, прошло уже три дня с последней обработки его ран, которые выглядели уже получше, но все так же пугали ее своими масштабами. Сказав дочерям, что она отлучится ненадолго в свою бывшую опочивальню, Лоррентия вышла из комнаты и направилась быстрым шагом по коридору. Чуть позади возник уже привычный звук шагов ее сопровождения. Королева знала, что соглядатаи, что приставил к ней кузен, останутся у порога ее спальни, и, закрыв за собой дверь, она повернула ключ в массивном замке. Быстро проследовав знакомой тропой в паутине потайных коридоров, она вошла в секретную комнату, сморщившись от пестрой смеси запахов лекарств и сукровицы, исходящей от тела на высоком ложе. Привычно включив водогрей и подготовив свежие бинты, она перенесла маголампу поближе к пациенту и замерла от неожиданности. Из-под серого покрывала на нее смотрели два желтых зрачка волчьей формы очнувшегося наконец-то Элиаса. Изумленная королева выронила бинты и прикрыла рвущийся из груди всхлип облегчения. Она упала на колени перед постелью и осторожно, словно опасаясь причинить боль и без того изможденного ранами Элиасу, провела пальцами по его лицу. Парень, осознавший, кто именно стоит перед ним, вздрогнул, видимо, желая поприветствовать свою королеву как положено и скривился от накатившего приступа боли. — Тш-ш-ш… Эл, спокойней, не шевелись! — Королева поспешила прижать руками плечи парня, дабы тот не тревожил ран. — Твое тело сильно повреждено и тебе нельзя шевелиться. — Воды… — прошептал едва слышно Элиас, и Лорра поднесла к его губам кружку воды с настойкой, помогая парню напиться. — Что произошло? Что это за место? — следующие вопросы были ожидаемы королевой и она, с тяжестью на сердце, принялась делиться с ним горькими новостями. Возможно, ей и следовало бы подождать, пока Эл хоть немного окрепнет, прежде чем говорить ему все, как есть, но, зная о ментальной связи между близнецами, она решила ничего не утаивать. — Не напрягайся, — ласково упрекнула его Лоррентии, меняя повязки. — Тебе нужно время на восстановление. — Сколько я был без сознания? — спросил он, хмуря брови. — Много дней, — ответила она, опасаясь озвучивать реальные цифры. Элиас прикрыл глаза, нахмурившись. — Мои братья… — пробормотал он. — Что с ними? Лоррентия нервно сжала губы. — Джекоб… Твой старший брат… — голос королевы предательски дрогнул, — Его больше нет. Канцлер убил его. Элиас вздрогнул, воспаленные глаза молодого волка наполнились слезами. — Лиана? — спросил он еле слышно. — Она… — Лоррентия замялась. — Она жива, но… мы не знаем, где она. Элррик утверждает, что она в его власти и только это удерживает меня от побега. Элиас стиснул зубы. — А Сева? — Его судьба нам также неизвестна, — ответила королева, чувствуя себя виноватой. Элиас прикрыл глаза, погрузившись в пучину скорби. — Я должен найти их, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Я должен отомстить за брата. Лоррентии коснулась его руки. — Не торопись, Элиас, — сказала она. — Для начала, тебе необходимо восстановить силы и окрепнуть. Мы потом вместе придумаем план. Спешить нельзя, мы не имеем права на ошибку. Слишком дорого мы заплатили за предыдущие. Элиас слушал королеву, ощущая, как боль утраты затмевает даже боль от ран на собственном теле. Неужели у него с братьями не получилось выполнить свой долг перед вождем? Услышав о судьбе Дамирра он чуть было снова не потерял сознание от взрыва яростных эмоций, помноженной на горечь от потери. Пока Лоррентия рассказывала ему о текущем положении дел и о том, что их учитель ушел за помощью, но пропал на пути к Северным кланам, Элиас осознал, что остался единственным защитником своей королевы и ее дочерей. Впрочем, понимая, что он в данный момент ни на что не годен, парень разволновался еще сильнее, пытаясь найти выход из этой ситуации. Был бы рядом Сева, было бы проще. Именно младший в их тройке был главным мозговым центром. Он же с Джекобом предпочитал воплощать в жизнь планы Северрина. Эл понимал, что на его плечи возлегла большая ответственность, и даже в своем ослабленном состоянии он уже начал строить планы на будущее. — Я последую за Долми, как только наберусь сил, — произнес он, и в его голосе чувствовалась непоколебимая уверенность. — Я найду Лиану и выясню, что произошло с Северрином. Я не позволю роду Легкоступовых пасть перед лицом этих трудностей.