***
Вскоре после этого статьи прекратились, и мир снова вернулся на круги своя. Июнь перетёк в июль — к счастью, не в буквальном смысле, поскольку лето выдалось мягким, — и Гермиона постаралась вернуться к привычной жизни, хотя и с несколькими изменениями. Она перестала освещать действия корпорации «Малфой», передав их Анне, которая справлялась с этим без каких-либо комментариев или назойливых вопросов. Тишина дома больше не несла прежнего покоя — безмолвие угнетало и словно насмехалось. Особенно когда она думала о двадцать девятом мая и счастье, которое испытала в этих стенах. По вечерам Гермиона ложилась в свою слишком жёсткую постель и думала о том, каково было бы лежать рядом с Драко. Как бы она была счастлива с его руками вокруг неё. Она начала спать на боку. Смена деятельности не помешала Гермионе тайком проверять старые источники на предмет сообщений о нём (ей было неприятно это признавать, но она читала даже «Ведьмин досуг»). Ничего, все два месяца. А затем, где-то в августе, Гермиона прочла репортаж Анны о перестановках в его корпорации.БЛЕЙЗ ЗАБИНИ БЕРЁТ БРАЗДЫ ПРАВЛЕНИЯ, А ДРАКО МАЛФОЙ ОТХОДИТ ОТ ДЕЛ
Она опустила кружку с кофе и подалась вперёд, полностью сосредотачиваясь на статье.Мистер Блейз Забини, друг мистера Малфоя, долгое время работавший финансовым директором, заявил, что бывший генеральный директор по-прежнему будет принимать участие в решении важных вопросов и останется главой совета директоров, но тридцатилетний отпрыск древнего рода и тёзка одноимённого конгломерата предпочитает уделять больше времени интересным ему проектам и различным благотворительным организациям.
— Одной из наших главных целей в следующем десятилетии, — поделился мистер Забини, — станет окончательная ликвидация устаревших трудовых практик и оптимизация международной дистрибуции…
Гнетущее отчаяние, владевшее сердцем Гермионы, которое, как она понимала в моменты просветления, было напрямую связано с месяцами молчания Драко, ослабело, уступая место проблеску надежды. Она была рада за Драко. Не прошло и двух недель, как она получила письмо на бледно-зелёном бланке Святого Мунго. Мисс Гермионе Грейнджер. По просьбе Драко Малфоя пишу вам по поводу повреждения памяти, от которого страдают ваши родители. Я бы хотел встретиться с вами лично и узнать больше об этом случае. За годы, прошедшие с войны, мы добились определённых успехов в лечении и восстановлении функций мозга у тех, кто пострадал от заклинаний или проклятий, и я надеюсь, что мы сможем вам помочь. Пожалуйста, ответьте как можно скорее и сообщите, сможете ли вы прибыть в мой офис в этот четверг, 19 августа, в 14:00 для беседы. С нетерпением жду вашего ответа. Доктор Аврелий Фитцгиббон. Она не обманывалась тем, что Драко поступил так из сентиментальности. Он пообещал ей это ещё до того, как они стали любовниками. Но правда, которую нёс этот поступок, заставила Гермиону улыбнуться — что было редким явлением в последние недели. Та самая надежда — уже не для себя (потому что с каждым прошедшим днём она всё больше убеждалась, что Драко захочет двинуться дальше, как только пройдёт по пути самопознания), а для Драко — разгорелась в груди. Потому что если Гермиона и вынесла что-то из всего этого, так это то, что Драко Малфой — достойный человек, который хочет стать лучше. До настоящего момента, она знала, это желание казалось ему недостижимым — тщетное упражнение в мире, в котором он всегда терпел неудачи и которому никогда не сможет угодить. Но теперь это казалось ещё одним важным для него шагом. Впервые за последнее время Драко действительно пытался. И это пробудило в ней не только надежду. Что делала она? Гермиона сказала ему, что ей тоже необходимо разобраться в себе, не так ли? Горе, разбитое сердце, беспокойство — они не были её спутниками, её оправданиями только последние три месяца. Они давно и прочно обосновались в её сознании, предоставляя прекрасные поводы для того, чтобы ещё немного пожить в комфорте. Что бы Драко ни выбрал — жизнь с ней или… другой вариант, — пришло время перестать проводить дни, живя жизнью, которая когда-то устраивала, но больше не работает. Ходя по кругу, ожидая, что что-то произойдёт. Освободив место на столе, Гермиона принялась составлять список.***
Воскресенье, 28 ноября 2010 Изначально Нарцисса пригласила её на тридцатое число, но Гермиона не смогла бы этого вынести. Она понимала, что миссис Малфой была такой же любительницей круглых дат, как и она сама, но Гермионе не очень-то хотелось отмечать шесть месяцев с момента, когда она должна была выйти за Драко, за чаепитием с его матерью. (По случайному стечению обстоятельств, в поместье не было и следа Драко. Каждый день её будущее с ним казалось всё менее вероятным.) Так что Гермиона оказалась на нагретой веранде с Нарциссой Малфой в воскресенье. Слишком поздно осознав, что где-то на территории могла проводиться игра в симургу, она бросила обеспокоенный взгляд в сторону поля. — Не переживайте. — Нарцисса, бесконечно наблюдательная, как и её сын, уловила волнение Гермионы. — Мы отменили игру. Драко в своей квартире в Лондоне. Гермиона не доверяла своему голосу, так что просто прочистила горло и кивнула. Территория, покрытая снегом и льдом, выглядела потрясающе. Деревья, цветущие кусты и озеро застыли в зимней безмятежности. Её поразила скрытая во всём потенциальная энергия — она знала, что искра жизни зарождалась прямо под поверхностью, ожидая правильного количества тепла и света, чтобы активизироваться и расцвести. — У него всё хорошо, кстати, — добавила Нарцисса. Гермиона застыла. Но, действительно, чего ещё она ожидала от визита сюда? — Он был в отчаянии после того, как вы его бросили — гораздо хуже, чем после истории с этой злосчастной Роули. — Она впервые упомянула Реджину, но Гермиона едва обратила на это внимание, потерянная в собственном страдании и самобичевании. — Нарцисса, — у Гермионы пересохло в горле, а язык казался куском наждака, когда она попыталась сглотнуть ком в горле и заговорить, — я знаю, что нет таких слов, которыми я могла бы оправдать свой поступок. Когда вы решили не вмешиваться, вы доверили мне счастье сына, и наше неверное решение поторопиться привело к проблемам для нас обоих. Я всё ещё верю, что поступила правильно, но если бы мы подошли к делу с умом, этих действий не понадобилось бы. — Она прилагала просто чудовищные усилия, чтобы не расплакаться. — Со своей стороны я хочу, чтобы вы знали, как мне жаль — за всё, что произошло. Нарцисса держалась не столь холодно, сколь настороженно. — Я знаю. Любой, кто следил за историей или видел ваш взгляд при упоминании о нём, смог бы почувствовать вашу душевную боль. И это вполне достаточное наказание для любого. Сэндвичи лежали на блюде нетронутыми, а обе женщины смотрели в свои чашки. — Он действительно женился бы на вас. Но мы не можем гадать о том, что произошло бы в нашей жизни — то, что случилось, привело вас обоих к тому, кем вы являетесь сейчас, а он никогда не был в более уверенном и благоприятном состоянии. Другими словами, Гермиона его сломала, но без неё ему намного лучше. Смирение — не совсем подходящее слово, чтобы описать её чувства. Она покраснела от смущения и боли в сердце. Тем не менее, заговорить попыталась уверенно: — Я рада это слышать. Я так мало о нём слышала, что едва могла собрать общую картину. — Да, я знаю, — ответила Нарцисса. Откуда она знала? Неужели то, что Драко вычеркнул Гермиону из жизни — часть стратегии? — А теперь к делу, из-за которого я вас пригласила. Во-первых, я хотела сказать, как сильно оценила вашу статью. — Гермиона ничего не слышала от Малфоев после публикации, и это, пожалуй, было лучшим результатом, на который она могла надеяться. Она выполнила свои обязательства, никого при этом особо не оскорбив. — Это, в сочетании со стратегическим влиянием и деньгами, сыграло большую роль в том, чтобы медиа забыли об истории и дали Драко — как и всем нам — некоторую передышку. Взгляд Нарциссы потеплел. Кажется, Гермиона прошла какую-то проверку, и теперь миссис Малфой ожидала, пока все кусочки пазла встанут на свои места. Гермиона всё ещё чувствовала себя несчастной — словно она пила чай с директрисой, рассказывающей ей про успехи других, отмечая при этом промахи самой Гермионы. Нарцисса промокнула губы салфеткой. — Я нашла ваши формулировки весьма захватывающими. Вы осмотрительны, мисс Грейнджер. В дополнение к вашей способности добираться до сути дела, это и стало одной из причин, по которым я попросила именно вас. И даже после значительной личной потери вы проявили достойную восхищения сдержанность. Гермиона не удержалась и пробормотала: — Ну да, в статье. Но не очень-то в своей реакции. Нарцисса рассмеялась. — Жаль, что вы не видели, как переменился Драко после прочтения обеих статей. Они многое изменили. Почувствовав тяжесть в животе, Гермиона вернулась к чаю и сделала глоток, чтобы почувствовать что-то, что удержало бы её в настоящем. — Я слышала, вы берёте длительный отпуск в Пророке? — как бы между делом поинтересовалась Нарцисса. — Да, я работаю над другим проектом, — кивнула Гермиона. — Как захватывающе. Это связано с историей, которую вы хотели опубликовать? Гермиона удивилась, как многое Драко рассказал матери. — Вроде того, — уклонилась от прямого ответа она. — Это связано с более ранней историей — самые первые зафиксированные использования магии, как взаимодействовали маглы и магические народы. — Вы всегда можете посетить нашу библиотеку, если вам понадобятся дополнительные источники. — Спасибо, Нарцисса, это очень любезно с вашей стороны. Тикали часы. — Второе, что я хотела сказать… ну, заверить вас в том, что я понимаю, почему вы сделали то, что сделали. Да, наблюдать боль сына было невыносимо, и я не стану отрицать, что думала о вас крайне нелицеприятно, — она изогнула бровь, — но я достаточно вас уважала, чтобы попытаться понять. — И каков же ваш вердикт? — нервно спросила Гермиона. — Я поняла, как, уверена, и вы, что ему необходимо пространство — практически вакуум, — чтобы принимать решения для своего счастья. Он разрушается под влиянием ожиданий. Но я думаю, что он наконец становится достаточно стойким, чтобы поставить в приоритет собственные ожидания вместо того, чтобы пытаться быть идеальным зеркалом для желаний остальных. Нарцисса подлила им чая. — Ему было необходимо понять, как следовать собственной интуиции и понимать собственные потребности — но раньше у него не возникало такого желания, поскольку он отчаянно нуждался в немедленном одобрении. Я не знала, как он найдёт энергию для этого, но теперь он явно мотивирован. Он даже пару раз поставил меня на место, когда я пыталась дать ему совет. — Глаза миссис Малфой слегка блестели, когда она посмотрела на Гермиону поверх чашки. Она задумалась, как много Нарцисса знает об их последнем разговоре с Драко — что она сказала и что пообещала. Мог ли он рассказать матери о своих дальнейших намерениях? — Нарцисса… я ценю ваше понимание, но… есть ли какое-то направление, в котором мне следует двигаться после этой встречи? Потому что мои сердце и разум настолько истощены, что я вынуждена признать: мне несколько затруднительно за вами поспевать. Нарцисса усмехнулась, как и подобало настоящей Малфой. — Вовсе нет, дорогая. Просто знайте, мисс Грейнджер, хотя есть вещи, в которых мы никогда не сойдёмся во мнениях, я вас уважаю. И время доказало мне одну очень важную вещь: вы подходите моему сыну. Гермиона лишь моргнула. Она что, только что получила одобрение Нарциссы Малфой? Ей и правда нужно больше спать, если она хочет не отставать от этой женщины. Может, ей стоит подумать о более мягком матрасе, как советовал Драко — мысль, которая абсолютно никак не была связана с представлением Драко в её кровати. — Вы выглядите лучше, чем пару месяцев назад, — вырвала её из размышлений Нарцисса. Гермиона никогда не знала, как отвечать на подобные фразы. О, ну спасибо. Рада слышать, что выгляжу не так стрёмно, как раньше. Но она пришла сюда, чтобы попытаться, так что так она и поступила. — Я чувствую себя немного лучше. Похоже, сейчас сезон заново открывать себя, и я кое-что изменила. — Что ж, я абсолютно уверена, что всё будет только лучше. Хотя я и надеюсь время от времени читать ваши мысли в Пророке. У вас интригующий ум. — Она снова окинула Гермиону ястребиным взглядом. — Или, может, нам лучше чаще встречаться. Мне нравится, как наши разговоры расширяют мои взгляды, и надеюсь, что вы чувствуете то же самое. — Да, — всё, что смогла выдавить Гермиона. У неё всё перемешалось в голове. — Что ж, тогда будем надеяться, что это — лишь начало. — И Нарцисса изогнула бровь, прежде чем позвонить в колокольчик, чтобы Поппи проводила Гермиону к камину.***
Среда, 23 февраля 2011 Несколько месяцев наблюдения доктора Фитцгиббона и его команды начали приносить плоды: состояние родителей стабильно улучшалось. С того самого первого проблеска — когда они запомнили, что она приносила пластинку, — они запоминали всё больше и больше о проведённом с ней времени. Энергия стала вырываться из чёрной дыры, которой являлась Гермиона. На самом деле, за последний месяц команде удалось закрепить небольшое работающее воспоминание о том, что Грейнджеры — родители Гермионы. Неловкость первых месяцев, когда ей приходилось придумывать истории о том, почему она снова вернулась и что это с ней за люди, исчезла. Даже если они не помнили себя прежних, им удавалось удерживать её воспоминания о воспоминаниях, подкреплённые фотографиями и письмами друзей. Целитель Харликот, один из главных исследователей под началом доктора Фицгиббона, даже считал, что подлинные воспоминания продолжали где-то существовать и могут быть восстановлены. Гермиона просто была благодарна тому, что дело двигалось. И — возможно, по случайному совпадению, хоть она и не была уверена, насколько все эти вещи влияли друг на дуга, — она стала понимать, что чем чаще делилась с ними своими новыми привычками и чертами, тем больше они запоминали. Расспросы о её планируемой книге, исследовании истории магии, мыслях о получении дополнительной степени в Английском университете магических исследований — все эти сферы своей жизни, о которых так давно мечтала Гермиона, казалось, влияли не только на её счастье, но и на здоровье отношений с родителями. Вот и в этот февральский день трое Грейнджеров прибыли на их еженедельный совместный сеанс памяти — который пришлось перенести с понедельника на среду из-за регаты отца. Встречи с командой Фитцгиббона проводились в специальном амбулаторном центре крыла Януса Тики для пациентов, пострадавших от чар, и, чтобы попасть туда, им нужно было пройти через крыло для постоянных пациентов. Иногда они слышали разговоры и смех, доносящиеся через приоткрытые двери. Сегодня всё было по-другому. — Боже правый! — Отец замер, как вкопанный. — Вы слышите? Кто-то играет «Morning has broken»! Гермиона с мамой остановились и прислушались — и действительно, через двери в стационар доносились звуки пианино. Словно притягиваемая невидимой нитью — или магнитом, — Гермиона прошла прямо к дверям и толчком их распахнула. От представшей перед ней картины внутри поднялся вихрь эмоций, и она застыла — как человек, впервые увидевший океан. Флуоресцентные лампы его не красили, но и после всех этих месяцев Драко Малфой по-прежнему оставался самым красивым человеком из всех, что она когда-либо видела. Похоже, он играл для пациентов: Гермиона увидела Лонгботтомов, которые кружились, как дети, держась за руки. Только она успела подумать, так ли он теперь проводит время, как вдруг Драко поднял голову — чтобы улыбнуться и сказать несколько слов, — и вернул взгляд к двери, где стояла она. Он прекратил играть; взгляд прикипел к ней, к щекам прилила краска. И Гермиона побежала. — Погоди… разве это не тот мужчина, за которого она собиралась замуж? — успела расслышать она вопрос матери, пока толкала дверь и выбегала в коридор. Её трясло от подступающих слёз. Увидеть его было всё равно, что очутиться в раю; яркий шарик света, поселившийся где-то в глубине сердца, с рёвом ожил. Это чувство… она забыла, каким это было блаженством. Гермионе захотелось броситься к нему. Но когда он увидел её, она вспомнила все эти месяцы ожидания. Драко так с ней и не связался. Его мать намекнула… Но нет, прошло почти девять месяцев. Не раз одинокой ночью Гермиона ложилась в холодную постель и вспоминала, что сказала: я буду ждать тебя. Но какой срок считался слишком длинным? За спиной раздался звук распахнувшихся дверей и скрип, как будто по линолеуму заскрипела резина. — Гермиона, подожди! Звук её имени, произнесённый его приятным голосом, вот так — и она сразу же замерла. Кожу закололо, словно от адского пламени, и закружилась голова. — Пожалуйста… пожалуйста, посмотри на меня. — Нежная мольба в его голосе немного растопила её, и она повернулась. Драко был одет в повседневную одежду — довольно по-магловски, — но всё равно стильно. На подбородке двухдневная щетина, словно он не заморачивался тем, чтобы бриться, да и кому, вообще, могло быть дело? Волосы были не прилизаны, а лежали естественно, мягко падая на лоб. Изгиб рта — не в злобной усмешке, а по-мальчишески. Он выглядел непринуждённым. Уверенным. — Я собирался отправить тебе сову. Гермиона сглотнула комок в горле. — Кажется, у тебя всё хорошо. — Да, — расплылся в улыбке Драко. Он стоял в свободной позе; напряжённость, которую он часто демонстрировал раньше, мысленно жонглируя желаниями других, исчезла. — У меня всё хорошо. По большей части. А у тебя? Гермиону трясло, и она изо всех сил постаралась выровнять голос. — Хорошо. Лучше. Многое изменилось. Он подошёл ближе. Так близко, что она почувствовала жар его тела. Драко выглядел так, словно собирался взять её за руку, но замешкался. Поднял на неё вопросительный взгляд исподлобья. И внезапно она навалилась на него, застав врасплох. Раздалось тихое «Уф!», и через долю мгновения он уже обнимал её в ответ. Гермиона почувствовала, как на макушку опустилась его щека, а одной рукой он нежно прижал её к груди. — Боги, Грейнджер. Я соврал. Мне стало лучше во многих отношениях, но я чувствовал себя так, словно от меня осталась лишь половина после того, как ты оставила меня на том поле. — Сила его слов, ритм сердца — Гермиона поняла, что он имел в виду, и выдохнула, даже не подозревая, что всё это время сдерживала дыхание. — Я пытался окружить себя только теми людьми, которые помогают мне расти ради меня самого и любят без всяких условий, и ты была воплощением всего этого. — Он прерывисто выдохнул ей в волосы. — Я знаю, что ты сказала, что подождёшь, но я так волновался. — Я боялась, что оттолкнула тебя навсегда, — всхлипнула она. — Ты и правда оставила меня одного в поле. — Я знаю, мне так жаль. Я… хотела тебя, но не могла это сделать. Боже, я так скучала по тебе. Они оба говорили быстро, желая поделиться своей тоской за прошедшие месяцы. — Не знаю, сколько писем я написал, а потом выбросил, уверенный, что я всё придумал, — сказал Драко. — Я даже задумывался, не вообразил ли части нашего последнего разговора. Ты правда сказала, что никуда не уйдёшь? Ответ прозвучал приглушённо, потому что Гермиона вжималась лицом в его грудь: — Да. Одной рукой он нежно погладил её щёку и поднял лицо. Обхватив челюсть, большим пальцем стёр слёзы. — Ты играл эту песню. — Она едва выдохнула эти слова, но его ответная улыбка подтвердила, что он услышал. — Она красивая, не думаешь? К тому же, пациенты её любят. — Драко взглянул на дверь. — Думаю, многие из них с ней знакомы. Он снова перевёл на неё сверкающий взгляд. — И она напоминает мне о тебе. — Он сглотнул. — Кажется, это вошло у меня в привычку — делать вещи, которые напоминают о тебе. — Какие, например? — не удержалась от вопроса Гермиона. Он ухмыльнулся. — Я много слушал Кэта Стивенса. Создавал букеты пионов на столе. Ругал себя за то, что не связываюсь с тобой — но только своим самым грозным голосом зубрилы, чтобы добиться грейнджерского эффекта. Всё в таком духе. — Драко попытался отшутиться, но серьёзность его выражения сказала ей, что он находился в таком же отчаянии, как и она. Сердце билось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди, а щёки болели от сдерживаемой улыбки. — Ты сказал, что пациентам нравится песня? Значит, это не первый раз? Кажется, он с радостью поддался её подначку. — Это еженедельное мероприятие. Мне нравится, что своей игрой я могу немного изменить их жизни. — Драко ладонью зачесал волосы назад. — Уверен, ты видела, что я передал Блейзу управление компанией. Я занял более активную позицию в благотворительных организациях, занимающихся реабилитацией мозга и психики, особенно после проклятий. Количество людей, которые оказались здесь из-за моей безумной тётки и других Пожирателей смерти… — Он сжал челюсть. — У многих из них были какие-то связи с магловским миром, поэтому, думаю, им нравятся магловские песни. Впрочем, доктор Фитцгиббон и его команда неплохо справляются. Что ты о нём думаешь? Теперь он делал то же самое, что и Гермиона — проверял, осуществила ли она то, что обещала. — Он довольно хорош. Мы смогли заложить основу, и теперь родители осознают, кто они, хоть и не могут вспомнить прошлого. Драко выглядел так, словно сейчас лопнет от счастья: пытливый взгляд, прерывистое дыхание и едва сдерживаемая яркая улыбка. — Это замечательные новости. — Ага. — Она просто безучастно смотрела на него, счастливая, когда внезапно вспомнила о родителях. — Боже! Мои родители! Я… Мне лучше вернуться. — Вдруг Гермиона почувствовала неловкость. — Не возражаешь, если я подожду? Я могу задержаться и поиграть. — В следующее мгновение он доказал, что готов предоставить ей необходимое пространство: — Или я могу встретиться с тобой где-нибудь позже. Или, если хочешь, я могу просто уйти… — Нет! — вскрикнула она, чем вызвала у него усмешку. — Нет. Пожалуйста, останься. — При одном условии, — изогнул бровь Драко. — Каком? — Ты позволишь мне тебя поцеловать. Часть её хотела просто снова броситься на него, но предвкушение сидело в ней так долго, что практически парализовало. Гермиона просто кивнула, и он сократил расстояние между ними, обхватил её лицо — кончики длинных пальцев пианиста зарылись в волосы — и крепко поцеловал. Когда она обвила руки вокруг его шеи, Драко обнял её за талию и приподнял на полом. Задыхаясь, соприкасаясь лбами и носами, они отстранились. Но он всё ещё держал её, шепча: — Мама рассказала мне про ваш чай. Вспомнив, Гермиона рассмеялась. — Так это было не твоих рук дело? — Вовсе нет. Я не хотел, чтобы она совала нос во всё это. — Гермиона усмехнулась, и он снова нежно её поцеловал, прежде чем опустить на пол. Ей казалось, что она снова с ним в воздухе. — Мама изо всех сил старалась оставить меня в покое, но вмешательство в чужие дела — своего рода искусство Нарциссы Малфой. Поначалу она ходила вокруг на цыпочках, но с течением времени твоё имя стало всплывать всё чаще. — Они пошли обратно по коридору, держась за руки. — Поначалу я удивлялся, но она, похоже, твёрдо решила не дать мне о тебе забыть. Не то чтобы я мог это сделать. — Они остановились у дверей, и он поцеловал её ладонь. Когда Драко попытался её отпустить, она только сильнее сжала пальцы. Он поднял бровь, и Гермиона кивнула. Так что они вошли в крыло вместе. Её родители всё ещё были там, играли в настольную игру с пациентами. — Гермиона! — К ним подошла её мама. — Я помню, что встречалась с этим мальчиком. Не могли бы вы напомнить мне своё имя? Моя память не в лучшем состоянии. — Драко Малфой, мэм. — Он протянул руку. — Точно, — кивнула она, пожимая её. — И вы влюблены в мою дочь. В Гермионе боролись несколько чувств. Ужас — определённо. Предвкушение. И затаённое волнение от слов, которые, как она надеялась, сейчас прозвучат. — Да, мэм. Всё верно. — Драко выглядел так, словно сдерживал смех, когда бросил взгляд на Гермиону. Она поняла, что ярко покраснела. — Хорошо. Хоть мне и трудно вспомнить, какой она обычно бывает, даже я понимаю, что последние несколько месяцев она довольно вялая. Воодушевите её немного, ладно? — Мам! Драко рассмеялся. — Сделаю всё возможное, мэм. Подошёл отец и доброжелательно пожал Драко руку. — Отличное выступление, сынок — по крайней мере та часть, которую я слышал. Может, как-нибудь попробуем сыграть её вместе? — Гермиона знала, что папину непринуждённую улыбку и задор просто невозможно игнорировать. Драко оказался такой же жертвой обаяния её отца, как и все остальные. — Да, сэр. С удовольствием. — Хорошо! — сказала Гермиона громче, чем следовало, будучи на взводе от адреналина и эмоций. И счастья. Огромного, невообразимого счастья. — Нас ждёт доктор Фитцгиббон. — Она повернулась к Драко, и тот, не теряя времени, поцеловал её в щёку. Она улыбнулась. — Скоро вернусь, — сказала она, глядя на него с нескрываемым счастьем во взгляде. Он улыбнулся в ответ — удовлетворённый, цельный и уверенный в себе. — И я буду здесь.***
Суббота, 16 октября 2011Специальное издание «Ведьминого досуга»
МАЛФОЙ УДИВЛЯЕТ, А НЕ СБЕГАЕТ
Дамы, теперь официально: он больше не свободен.
На скромной частной церемонии в конце прошлой недели любимица волшебного мира Гермиона Грейнджер, сама Золотая девочка, и исправившийся Пожиратель смерти и серийный свадебный беглец Драко Малфой наконец связали себя узами брака.
Прессе запретили присутствовать на мероприятии, но, тем не менее, нашим неутомимым репортёрам удалось собрать полную картину.
По словам одного из источников, невеста «просто сияла» в атласном платье, отделанном кружевом, созданным Пэнси Паркинсон. И не один гость отметил отсутствие сухих глаз среди гостей — и у самой пары.
— Они просто идеально подходят друг другу, — сказала мисс Астория Гринграсс, четвёртая невеста Малфоя, которая присутствовала на церемонии со своим новым женихом — международной звездой квиддича Виктором Крамом (подробнее о романе Гринграсс и Крама, а также фотографии гоблинского кольца весом 8 карат, см. на стр. 24).
— Да, они поженились; нет, я не собираюсь рассказывать вам об этом во время ареста преступника, — сказал Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил-и-выжил-снова, кавалер ордена Мерлина I степени, главный аврор ДМП и давний друг Грейнджер.
Грейнджер и Малфой поразили общество в прошлом мае, когда появились рука об руку на благотворительном вечере Св. Мунго в пользу жертв проклятий. Тогда наш модный консультант признала их Самой Стильно Одетой Парой 2011 (снимки с мероприятия, включая знаменитую поддержку в танце Малфоя и Грейнджер, см. на стр. 16).
Они быстро покорили наши сердца и воображение своим невероятным романом. Враги в школе, бывший Пожиратель смерти и маглорождённая, печально известные язвительными пикировками в прессе на протяжении многих лет — их отношения казались совершенно невозможными.
Но не для некой Реджины Роули, которая неоднократно пыталась приписать себе заслугу создания идеальной пары, ссылаясь на свою «формулу любви» (Роули — бывшая сотрудница министерства, с позором покинувшая Отдел тайн ранее в этом году после того, как стало известно о её неэтичном использовании лабораторной информации в личных целях). И действительно, каждый раз, когда мы их видели, они казались совершенно очарованными и влюблёнными.
— Невозможно обойтись без затрат времени, когда речь идёт о любви, — сказала Грейнджер, отвечая на вопрос о слухах про формулу любви в прошлом месяце на мероприятии, посвящённом её предстоящей книге «Магия среди маглов: история истоков волшебства». — Совместимость — это ещё не всё. Для чего-то большего необходим фундамент из доверия и понимания. А теперь, пожалуйста, не могли бы мы переключиться с моей личной жизни и поговорить о книге?
Слово «большее» как нельзя лучше подходит для описания новоиспечённых Грейнджер-Малфоев, которые за короткое время совместной жизни добились больше, чем за десятилетие после войны.
Для них, как для самой влиятельной пары Волшебного мира, и небо — не предел. Пока же мы пожелаем им всего наилучшего. И плодотворного медового месяца.
Предположения о сроках появления ребёнка Грейнджер-Малфой, предсказанные нашим новым штатным экспертом по гаданиям Лавандой Браун, см. на стр. 5.
На стр. 6 представлен список лучших вариантов имён для ребёнка Грейнджер-Малфой — вы можете проголосовать за своё любимое с помощью наших новых интерактивных чар!
На стр. 9 вы можете увидеть художественную иллюстрацию вероятной внешности малыша.
Драко сложил газету и бросил её рядом с чашкой кофе. — Ты знала, что наш ребёнок будет похож на Франкенштейна? — О, да? — Гермиона даже не подняла взгляд от просматриваемых брошюр. — Всё здесь, в Досуге, — Драко постучал костяшками пальцев по газете, — главном источнике фактов. И у них есть список потенциальных имён для ребёнка. — О, дай сюда. — Отложив ручку, она взяла газету и бегло её просмотрела. — Некоторые довольно неплохи. Как тебе текущий лидер, Геркулес Тиберий? — Совершено непритязательно. Гермиона откусила от тоста. — Как ты вообще получил экземпляр? Мы не оформляли подписку, и, конечно же, ты не выходил из дома, чтобы её купить. — Неа. Гермес доставил час назад, пока ты спала, с загнутым уголком на странице с детскими именами и запиской от мамы. На пергаменте витиеватым шрифтом было выведено три слова: Приступайте к делу. — Что ж. — Гермиона промокнула салфеткой рот и встала. — Пусть никто не говорит, что я не стараюсь быть хорошей невесткой. Пойдём, дорогой. Нам лучше вернуться к попыткам. — Она обогнула небольшой кухонный стол в их доме (бывшем доме Гермионы, но Драко стал совладельцем и перевёз свои вещи несколько месяцев назад. Им пришлось наложить три заклинания незримого расширения, чтобы уместить все книги). Она встала у него за спиной и запустила руку в его волосы, пока он дразнил её и медлил. — О, но, видишь ли, согласно календарю зачатия Браун, Сатурн и Марс в седьмом доме, так что сейчас не самое благоприятное время для попыток. В начале ноября, однако, когда у нас будет медовый месяц… — Но ты ведь знаешь, как важно практиковаться, — прошептала Гермиона ему на ухо и поцеловала ключицу. — Просто чтобы убедиться, что мы отработали технику. Совершенство приходит с опытом, я считаю. Драко картинно начал перелистывать страницы. — Подожди, дай посмотрю, нет ли для нас в Досуге советов по позам. — Драко! — рассмеялась она и потянула его за руку, и он наконец встал, гордо ухмыляясь своим подтруниваниям. — Ведите, миссис Грейнджер-Малфой. У нас час до того, как начнётся симурга. — По правде говоря, твоя мама не сможет упрекнуть нас, если мы опоздаем, — ответила она между поцелуями. Они преодолели половину пути до нового наполовину мягкого, наполовину твёрдого регулируемого воздушного матраса, прежде чем рухнули на лестнице, запутавшись в конечностях. Драко медленно опускался с поцелуями ниже. Лестницы — не самое удобное место, отстранённо подумала Гермиона, но они очень даже помогают при определённых углах. С его руками на её бёдрах и головой между ними ей едва хватило ясности разума, чтобы наложить скрывающее заклинание на окна: не хватало только, чтобы магловские дети из дома через дорогу увидели их в окно. И когда — уже после первого оргазма и на пути к второму — в голове возникла смутная мысль о том, что ей следовало наложить и Муффлиато, Гермиона обнаружила, что её не волнует, что они ведут себя как типичные молодожёны. Точно не тогда, когда Драко в её руках и наполняет каждое её чувство. В безопасности и вместе. Даже небо — не предел, промелькнуло в мыслях, когда они одновременно кончили. Её магия ярко горела внутри, и по свету в его глазах, по благоговейному выражению Гермиона знала, что он испытывал то же самое. — Я выбираю тебя, Драко Малфой, в первую очередь, — сказала она, повторяя клятву, которую они принесли на церемонии. — И я продолжу выбирать тебя каждый день, — отозвался Драко, убирая волосы с её глаз и нежно целуя. Это чувство лишь продолжит расти. Да, оно будет меняться и преобразовываться, приобретая грани, которые они пока не понимали, но, пока они выбирают его, оно останется. Это чувство, на которое они оба могут рассчитывать.